1. Имена, прозвища и прочее: Джанк
2. OOC Ник (посмотреть в личном кабинете): Yane_Formal
3. Раса персонажа: Зверолюд кошачий (Homo ferus felidae)
4. Возраст: 20
5. Внешний вид (здесь можно прикрепить арт):
6. Характер (из чего он следует, прошлое персонажа): Скверный, очень скверный характер. В общем-то сам по себе - душевный молодой кошак, вот только его добрые стороны перевешивает титаническое желание найти проблем на свой обрубленный хвост. И если с трезвым Джанком ещё можно безопасно выйти в люди, то под алкоголем или наркотиками этот звересь почти гарантированно вытворит какую-то абсурдную срань. Простой народ подобное поведение справедливо обзывает "шилом в жопе". Крайне жесток и *своеобразен* в бою. В перспективах полового сношения совершенно неразборчив. Основной его принцип - полная независимость. Сам шьёт свою одежду, сам добывает себе еду и деньги на выпивку — даже если ради этого придётся жрать мусор и носить мешок из под картошки вместо рубахи. К слову, к еде непривередлив также, как и к половым партнёрам.
7. Таланты, сильные стороны: Тело Джанка так часто подвергалось избиениям снаружи и алкогольно-наркотическим диверсиям изнутри, что, кажется, закалилось подобно стали. Помимо этого - обладает весьма крепким телосложением. Примерно освоил такое боевое искусство как Эсклар - то есть, уяснил куда нужно бить противника, чтоб следующим делом он валялся на земле в слезах, а собравшаяся вокруг драки толпа смотрела на тебя с осуждением. Очевидно, ни о каких искусных ответвлениях этого стиля боя знать не знает.
8. Слабости, проблемы, уязвимости: Просто конченый алкоголик и наркоман. Всё настолько плохо, что сам Джанк нередко приходит к мысли, что трезвая жизнь совсем его не радует. Во всех смыслах — звересь сеет разрушения везде, где появляется. Зачастую сам не отдаёт отчёта тому, что делает. Постоянно страдает от своих дурных лап и длинного языка. Не слишком умён.
9. Привычки: Очень, очень любит ругаться матом. Старается как можно чаще зализывать свой ирокез, придавая ему "боевую" форму. Левша.
10. Мечты, желания, цели: Звересь с ветром в голове едва сам может сказать, чего хочет от жизни. Прославиться как НАСТОЯЩИЙ воин? Написать книгу (что невыполнимо по многим причинам)? Красиво умереть? А может, всё сразу? Да, определённо — всё сразу.
Ах, Флоревендель! Тихие, живописные просторы этого места, что открываются всякому проезжающему мимо путнику, не оставят равнодушным никого. В целом, место, ставшее родиной не одной сотне свободных авантюристов и разношёрстных нелюдей, оставляет после посещения неизгладимые впечатления. Куда не глянь - государство цветёт, либо налаживая торговые пути и активно ведя отношения с соседями, либо развиваясь в пределах собственных стен. Хотя, конечно, ни в одной бочке мёда не обойдётся без смачнейшей, щедрой такой ложки дёгтя. В Флоревендель стекались и стекаются все, кому не лень, а добрый, рукастый мигрант в этот уголок земли — большая редкость. Нередкими гостями, обосновывающимися в этих краях, были разного рода маргиналы, разбойники, беглые преступники, наркоторговцы и прочий сброд, коий рассеивался по всей стране. Но, в конце концов, весь этот поток сосредоточился на конкретной земле, на коей же и произошли события, описанные в этом рассказе.
Флорция. Я, дорогой читатель, не назвал бы это место скверным. Просто так уж сложилось, что конкретно в пределах этих краёв постоянно происходили разного рода войны, сражения и мелкие потасовки (даже чаще, чем в других противоборствующих провинциях!). По многим причинам. Двуликая провинция, что торговала со всей страной лучшими тканями и оружием, в то время как непосредственно внутри неё происходил полный бардак, что можно назвать “внутренней войной”. Люд жил в страхе, не выходя из домов без клинка. Но, всё же, какие красивые это были клинки!
Я отвлёкся. Давайте немного “сузим круг”, рассмотря столицу Флорции. Город Вальмин — чудное место на берегу океана, раскинувшее свои каменные стены и уникальные по своей архитектуре здания словно бы специально для торговых кораблей и их обитателей. Бодрые моряки, что не против выбить друг из друга дерьмо “Эскларом”, распитие приплывшего из дальних земель алкоголя, и, конечно, кипящая внутри портовой столицы жизнь. Именно в Вальмине родился главный герой моего рассказа, но о нём мы поговорим немного позже.
Дело происходило на окраине Вальмина. Я говорю о той “окраине”, кою с одной стороны зажимают высокие городские стены, а с другой же - бескрайние водные просторы. Лавки в этом районе сдавались по самой дешёвой цене, а жилища тут были смехотворны сами по себе, как правило, вмещая в себя все “сливки” местного сброда. Нередко, чтоб не попадаться “хорошим парням”, патрулирующим иные районы города, именно в этом тёмном уголке заседали пираты, работорговцы, убийцы... Я, кажется, уже упоминал, что все они слетались в эти земли словно насекомые на несвежий труп? В самом центре этого района города, возвышаясь в своей убогости, словно покрытый кровью “царь горы”, стоял кабак “Влажная Устрица”. Всякий моряк, что побывал в Вальмине, скажет вам пару ласковых в сторону этого заведения. Его вполне можно было назвать худшим кабаком Флоревенделя, хотя посетителей там было достаточно в любое время суток. Разливали во “Влажной Устрице” полную дрянь, кою нередко отказывались пить даже самые отчаянные отбросы — разведённый в воде алкоголь, почти наверняка кислой консистенции и какой-то подмешанной внутри дрянью, усиливающей “эффект” от распития. Впрочем, продавалось такое пойло большими порциями и по низкой цене, так что и на такое “жидкое золото” имелся нехилый спрос. Я почти уверен — владельцы этого заведения гребли вполне приличную выручку, при этом сам кабак выглядел как самый, чёрт возьми, замызганный притон в округе. Причиной его хренового состояния, несомненно, было не только лишь наплевательское отношение владельцев, но и “буйность” посетителей. К примеру — в этом кабаке не было ничего стеклянного. Дрянное пойло разливалось прямо с бочек, кружки были деревянными, а вместо окон... Вместо окон там стояли хилые подобия ограждений, подпиравшие оконные проёмы словно бы для приличия.
Проламывая одно из таких окон весом своего тела, трёхцветный лохматый котовидный звересь с треском вылетел на улицу, прямо из кабака “Влажная Устрица”. Слабые стены этого заведения отлично пропускали шум царящей внутри драки, в то время как главный герой сего писания, кряхтя, пытался подняться на ноги. Кажется, теперь можно поговорить и о нём.
У отброса, проломившего позвоночником хлипенькое “окно” кабака, полно прозвищ. Прозвище “Громоотвод”, например, кошак получил за выдуманную по пьяни теорию о собственном мученичестве — мол, постоянно влипая в неприятности, он может с полной уверенностью выходить на улицу в грозу, зная, что молния ударит именно в него. Не шибко почётное прозвище “Гребень” звересь получил за свою чудную, даже для тех краёв, причёску — пышный ирокез из трёхцветной длинной шерсти, зализанной пивом. Но самой частой, устоявшейся за его личностью кличкой стало “Джанк”, звересь гордо носил её с самого отрочества, получив за то, что неоднократно был пойман за поеданием еды, что значится, с мусорки. Обладатель тяжёлых кулаков, буйного нрава и чересчур длинного языка — кстати, из-за последнего, скорее всего, он сейчас и вылетел кверху задом из кабака на гравийную дорожку.
Утробно прокашливаясь, наш герой наконец поднялся на задние лапы, выхаркав наземь поразительных размеров клок шерсти. Громко хлопнув дверьми кабака, в его сторону направился, кажется, его противник. Тучный моряк, руки коего были забиты синими наколками, грузно топал в сторону звереся, крича что-то на флорском. Кажется, дословно переводя на амани, это было что-то вроде “Я убью тебя, сyкa!”. Готовясь к продолжению боя, Джанк встал в боевую стойку.
Всякий боец имеет принадлежность к какому-то стилю боя. Даже тупое размахивание руками перед своим рыдающим лицом, наверняка имеет своё название. Джанк вот был поклонником Эсклара. Стиль боя бывалых моряков мальчишка “подцепил” ещё в беспризорном детстве, по-дружески сражаясь со своими товарищами. Детки росли, вместе с тем и росли их аппетиты — вскоре бои стали проходить до “первой крови”, сопровождаясь ставками. Безусловно, на подобного рода мероприятиях юный кошак был настоящей звездой. Приёмы его были особенно изощрёнными и жестокими, что дополнялось его врождённым артистизмом — мохнатый бастард не просто выбивал дерьмо из себе подобных, но и делал это красиво. Отсюда и росли ноги у *боевой готовности* котовидного звереся. Его пришибленность, выработавшаяся годами практики, играла ему на лапу.
Сейчас же звересь сжимал в левой лапе нечто металлическое. То была “явара” — отливная короткая палочка, что своим весом усиливала удар. В неловких дланях такое скромное оружие могло с лёгкостью калечить людей. Оценивая габариты своего соперника, Джанк составлял план боя — в конце концов, после него кошаку хотелось остаться в живых. Из раздумий его вывел первый пропущенный удар — хук в морду от того самого здоровяка, если быть точнее. Он был слабым и смежным, однако освежил память звереся — тот уже успел забыть, что в драке всегда полагался на инстинкты, а не на собственный рассудок. Метнувшись в сторону от рецидивного замаха соперника, любитель “рукопашного фехтования” нанёс свой первый удар — левой лапой прямо в кадык. Орудие в его конечности в должной мере пропустило по его лапе треск. То хрустнул хрящ в горле у заплывшего матроса. Отойдя на пару шагов, Джанк лишь наблюдал, как у схватившегося за горло, согнувшегося моряка из пасти хлынула тёмно-алая струйка крови. Шерстяной отброс, не проникнувшись сочувствием к УЖЕ поверженному сопернику, завершил свою симфонию пьяной жестокости жутко артистичным дропкиком — ударом двумя ногами в череп.
Рискованный удар не только был бессмысленно жестоким, но и дал звересю самолично приложится всем телом об землю. Непонятно чем был обусловлен этот боевой идиотизм: общей “пришибленностью” котолюда, или же не так давно употреблённой им дорожкой какой-то наркотической бодяги. Как бы то ни было, поверженный здоровяк рухнул наземь, словно мешок с салом, а мерзко ржащий кошак победоносно поднялся на задние лапы, отряхиваясь от пыли. Его победный триумф был прерван глухим ударом деревянной кружки по затылку. В подобные кружки в кабаке “Влажная Устрица” разливали напитки. Изготавливались они из плотной, тяжёлой древесины и металлических стяжек. Именно таким “снарядом” в тот вечер прилетело Джанку по затылку, от чего тот, упав ничком, потерял сознание.
Тьма... Холодная и грубая, но такая знакомая, как для Джанка. Тот падал в алконаркотическую *отключку* не один десяток раз, равно как и не в первые терял сознание во время драки. Где-то вдалеке, словно бы извне, ушибленный мозг звереся улавливал мужские разговоры, ржание лошади, ощупывание собственных карманов... Дело дрянь. Однако проснуться в данный момент он не мог. Будь то судьба лично Святого Флорэнда, или воля древнего рептильного мозга звереся — тело его оставалось обмяклым, а глаза никак не хотели открываться. Что-ж... Остаётся лишь пытаться вникать в происходящее. Хотя после удара звересь едва мог что-то сообразить по поводу даже совсем недавних событий. Кем был тот амбал? За что он напал на звереся? Гул в бессознательной голове Джанка стих, а “во тьму” ныне не проникало ни единого постороннего звука. Отличное время, чтоб покопаться в собственных мозгах и включить свою примитивную дедукцию.
Вопрос первый: Что Джанк забыл во “Влажной Устрице”? Ответ на этот вопрос был вынесен подсознанием почти мгновенно, ибо все центры удовольствий совместно с эмоциональной памятью вопили о том, что лишь во “Влажной Устрице” можно ТАК крепко унюхаться, укуриться и напиться за ТАКИЕ смешные деньги.
Вопрос второй, что вытек с ответа на первый: Откуда у бездомного отброса, питающегося мусором, деньги как таковые? Джанк! КЕМ ты работаешь? Иначе: ЧЕМ зарабатываешь на выпивку и наркоту? Подпольные бои давно и активно прикрываются местными кровожадными жандармами, а посему не проводятся даже в самых грязных мордобойных ямах. Думай, кошак! Представь перед собой кошель монет, что ты будешь с ним делать? Потянешься лапой? Естественно! Естественно, в *том мире* ты был вором! Воспоминания проносились перед Джанком, словно жизнь перед смертью. Рождённый в семье наркоманов и пьяниц, таких же, коим он сам ныне являлся, зверолюд был вынужден учиться воровать так же скоро, как и держать вещи в лапах. То-то и оно. Сперва — воровство хлеба и молока, на кое закрывали глаза сочувствующие местные жители, после — табачок и алкоголь... Пропусти ещё пару десяток *успешных дел*, и вот — неделю назад, ограбление дома №14 на той же улице, на коей расположился кабак “Влажная Устрица”. Уж это ограбление тяжело забыть, а? Редко когда обстоятельства складываются настолько удачно. Джанк чётко помнил, как под покровом ночи вынес из абсолютно пустого дома пару серебряников и ОЧЕНЬ вычурные украшения. Кажется, они были жемчужными? Как бы то ни было, напялив их на лапу, звересь успешно смылся, открыв окно. Напитки и наркотики он оплачивал за счёт награбленного.
Собственно, третий вопрос: За что именно Джанка пытались убить в этот раз? Вся *дедукция* не шибко умного звереся буквально кипела, а мозг был готов вот-вот проснуться. Думай, Джанки! Устрица-Ограбление-Украшения-Проблемы. О-о-о, ты, кажется, пришёл к ответу? Нет же, ко всем ответам сразу!
Ситуация выстроилась перед потухшим сознанием, словно написанная на холсте картина. Джанк, дурья башка, носил краденные украшения на себе же. Моряк, что пытался его убить — хозяин ограбленного дома. А вычурные украшения, привезённые, кажется, с Юга, наверняка предназначались его жене. О-о, теперь-то всё стало ясно. Добрая-душа-Джанк украл чужие деньги и украшения дабы пропить и пронюхать те, а после — жестоко избил хозяина украденного, собиравшегося устроить заслуженный самосуд. Браво! С мыслями о собственной ублюдочности котовидный открыл глаза.
Вокруг него, как ни странно, были вовсе не стены темницы, и даже не почва в грязной канаве. Словно залпы из балист, болью в его трещащей башке раздавалось птичье пение. Под шерстяной задницей определённо был мох... Или мягкая трава. Над головой - чистое, голубое небо. Что-то осознав, ушибленный звересь нетипично резво вскочил на лапы, оглядываясь. “Пение птиц” было вовсе не похоже на крики чаек — крылатых крыс, что населяли гнёзда его родного Вальмина! Раз *здесь* не было чаек, значит и океан был не близко.
Следующие полчаса, Джанк, словно раненная в жопу дичь, волочился вдоль местных, незнакомых ему дорог. До тех пор, пока не вышел к указателю на распутье. Сощурив глаза — он читал. Читал... Читал... Читал он жутко долго — этому его никто не учил, приловчился к грамоте он как мог ещё в юности, хотя и речь тогда шла о флорском языке. Надпись на амани же давалась котолюду с жутким трудом, а каждая запинка в чтении прокатывалась трещащей головной болью. Наконец, надписи на указателе стали ему ясны. Слева: Хайнград. Справа: Барновец.
“Я что, в Хакмарри?!” — ударом злосчастной молнии пронеслась мысль в голове звереся, однако пасть его, вместо артистичного возгласа, выдала лишь болезненный стон. Отчаяние. Порядка пятнадцати минут звересь думал, как в ближайшие несколько недель ему не сдохнуть от голода... Думать быстрее его заставил внезапно начавшийся ливень. Хлюпая босыми лапами по лужам, Джанк направился в Барновец — если ему не изменяла память, там проживал один его старый товарищ.
Last edited:
