ООС информация:
Имя: Амэтус фон Аларион, Амори (псевдоним), Маска (псевдоним)
ООС ник: Ametus
Внешний вид: Юноша двадцати лет, с постриженными под каре тёмно-каштановыми волосами и карими глазами. Невысок ростом, 1,77, обладает довольно физически развитым телом. Черты лица аристократичны и аккуратны, кожа бледна, но зачастую покрыта неуспевающими зажить ранами.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Характер:
В силу возраста и открытости, Амэтус заносчив. Он любит играть с людьми, часто в общении притворяясь невинной овечкой или искренне заботливым добряком. Ему не составляет труда изобразить подходящую к ситуации эмоцию, чем он с восторгом пользуется. Посмеяться внутри над кем-нибудь – его главное удовольствие.
При этом в ситуациях, связанными со службой, юноша никогда не проявит вольность и заставит себя быть крайне собранным. Эйнар Лантар – единственный, с кем Амэтус готов вести себя безукоризненно уважительно, лишь иногда позволяя себе безобидные шуточки.
В юноше борется два начала: эгоистичность нарциссического творческого человека и безвольность “инструмента”
Сильные стороны:
- Артистичность – актёрские способности Амэтуса проснулись в нём с раннего детства, что невероятно полезно при выполнении тайных поручений.
- Беззаветная преданность – верность Амэтуса дому Лантаров, Консулу Эйнару и Кальдору граничит с фанатизмом.
- Секретные знания – информация о Проклятых, полученная от наставника Каориина, делает из Амэтуса способного выполнять свою работу Охотнка.
Слабые стороны:
- Безнадёжный задира – наглость юноши не ведает границ: вкупе с самовлюбленностью, она становится частой причиной потасовок, в которых Амэтус – главный герой, напрочь забывающий о правилах этикета.
- Сердце поэта – то немногое, что способно отвлечь рыцаря от исполнения своего долга – это чувства, легко воспламеняющиеся в нём.
- Любовь к театральности – насколько бы миссия Амэтус ни была секретна, юноша не упустит момента, чтобы преподнести себя как можно более красочным способом, даже если от этого может зависеть успех операции.
Привычки:
- Амэтус часто во время разговоров наклоняет голову набок, что может говорить и о замешательстве, и заинтересованности, и дружелюбности, и сострадании.
- Если служба не зовёт его, а голову переполняет вдохновение, Амэтус находит себе отдалённые, тихие уголки, дабы излить впечатления на бумагу.
- Как настоящий любящий братишка, Амэтус зачастую называет своих старших братьев в уменьшительно-ласкательной форме.
Цели и задачи:
- Служение Эйнару Лантару, сохранение его власти и защита его интересов
- Разузнать о судьбе возлюбленной Анэстии
- Найти убийцу своего отца и наказать виновника
Мечты и желания:
- Мечты “тела в броне” полностью подчинены воле Эйнара
- В самой глубине души – вновь вернуть те дни, когда его семья была в сборе, а в родовом поместье царили радость и любовь.
Языки:
- Амани
- Кальдорский – являясь уроженцем Кальдора, Амэтус в совершенстве знает данный язык
- Дракканар – будучи представителем дворянства и специальным агентом Канцлера Кальдора, Амэтус был обучен “драконьему” языку.
ООС связь: ВК - https://vk.com/ametuse
Discord - _ametus_
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Тихая, летняя ночь доставила на крыльях лёгкого, но прохладного восточного ветра в родовое поместье Аэлиона фон Алариона, что раскинулось в 50 милях от столицы Кальдора, величественного Динасддрайга, суету и суматоху. Не громкую, беспорядочную толкотню, а собранную, сосредоточенную торопливость.
- У милорда и миледи родился сын! – слышались радостные шептания служанок, перекликающиеся с благодарственными молитвами Властителю Азуру, - А какие глазки… Прекрасный ребёнок… Несомненно, в мать уродился!
Множество свечей, язычки пламени которых колебались под властью дуновения воздуха, освещало светлую спальню, вместившую в себе толпу людей, только половине из которой здесь надлежало находиться – впрочем, остальная же её часть была не менее уверена в своей надобности присутствовать тут и сейчас. Никому из обитателей поместья не хотелось пропустить момент рождения пятого, но от этого не менее долгожданного, господского дитя.
Амэтус – таким именем назвали его – гордо, но ласково и певуче; нежно, но мужественно и твёрдо.
Природа молчала: она не смела вторгаться своим звучанием в ту ночь, терпеливо ожидая решительного мгновения. И когда первый трепетный, робкий, звонкий крик младенца вознёсся в звёздные просторы, холодные небеса не приняли его. Ветер скрыл сеть дальних мерцающих огоньков латами из чёрных тух, надвигающихся с востока; лишь неясный свет месяца пробивался сквозь ту тьму, рассеиваясь в собственном бессилии. Первая капля упала на остывшую землю. Вторая вторила сестре. И дождь обрушился на погружённую в мрак землю, внезапно озарённую стремительным ударом рассекающей молнии.
Где-то, под окнами поместья, безмятежно пела ночная птица.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Детство Амэтуса, как это принято называть, было счастливым. Семейная идиллия, обеспеченность отца и капелька власти позволили мальчику провести первые двенадцать лет своей жизни свободно и беззаботно. Окружённый любовью, он рос, как цветок, щедро согреваемый солнечными лучами - ребёнка обожали все: начиная от родителей и старших братьев, заканчивая кухарками и няньками. Обладающему живым умом и умеющему найти творческий подход к самым сложным дилеммам мальчику все сулили роль видного политика, имя которого, без сомнения, войдёт в историю, как минимум, Кальдорского княжества.
А Амэтус стремился на свет. Он мечтал быть услышанным, увиденным, замеченным и признанным. Природа одарила мальчика незаурядными актёрскими способностями, и он был намерен не загубить великий талант, а явить его миру. Первой сценой начинающего артиста стал фамильный сад - уютная и старинная роща, на уход за которой господа не жалели средств. Раскидистые дубы скрывали гостей сада от палящего солнца, кусты самшитов извивались в причудливых формах, символично изображающих Дракона, а благоухающие розы пьянили зрителей домашних спектаклей, что ставились на центральной площади сада, где по приказу Аэлиона возвели небольшую деревянную сцену. Нередко на представлениях присутствовали столь важные лица, захаживающие в поместье по политическим делам или приглашенные на балы, кульминацией которых обязательно становились театральные постановки, что возможность посетить домашний театр фон Аларионов стала считаться великой честью. Но воля Азура неслышно молвит смертным их предназначение, и Амэтусу не было суждено стать всеизвестным любимцем народных масс, как бы юный аристократ не желал того…
Несменным сценаристом, режиссером и постановщиком пьес единолично выступал Амэтус. Он же обязательно исполнял и главные роли. Личины остальных персонажей примеряли на себя все члены семейства - независимо, по их воле или нет. Так, неумолимым и самым активным помощником драматурга всегда оказывался старший из братьев - фантазер, озорник и гений Карл, больше остальных любивший мальчика. Не гнушался принимать участие и средний, искренне пытавшийся прочувствовать выданную ему роль, Дорон. А вот Вальтер, будучи старше Амэтуса всего лишь на год, сдавался лишь после долгих уговоров, всегда приводящих к тому, что директор театра сжимал кулачки и яростно топал ножкой, а его губы начинали опасно подрагивать. Но, так или иначе, кого бы не играли другие артисты, всех затмевал Амэтус, способный воплотить в жизнь образы и бесстрашного рыцаря и лирического барда, и злого колдуна и доблестного князя; умеющий настолько чувственно декларировать стихотворения как и всем известных творцов Кальдора, так и собственного сочинения, что не только спутницы гостей, но и сами джентльмены не сдерживали слёз восхищения.
Глава семейства всячески поощрял увлечение своего сына, охотно соглашаясь участвовать в его выдумках, а также приглашая в поместье творческих наставников – бардов, артистов, художников со всего княжества. Но Аэлион не позволял себе забывать, что его младший сын – в первую очередь, фон Аларион, дворянин Кальдора и от рождения верный слуга Князя и Двора, а не какой-то раб вдохновения или уличный менестрель. Потому значительное внимание уделялось домашнему образованию, которое, в общем-то, мало отзывалось в душе мальчика. Сопротивление со стороны ученика заставляло преподавателей только сильнее пытаться вбить в неразумную голову тома истории, тонкости письма, правила арифметики и законы языков. Отчаянные потуги порождали бóльшие приступы лени, так что любое обучение рано или поздно заходило в тупик. Намного интереснее Амэтусу представлялись уроки боевых искусств и верховой езды. Нет, не из-за склонности ребёнка к войне. Но, обнажая саблю со звонким металлическим звоном, натягивая стрелу на тетиву и галопируя на резвом коне, он представлял себя героем своих любимых историй – одним словом, это позволяло ему тешить своё самолюбие.
Однажды за тренировкой юного Алариона тайно наблюдал один из высокопоставленных рыцарей Тероса Лантара – Канцлера Кальдора.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Важное место в воспитании Амэтуса занимала религия. Тем более мальчик, на удивление, с охотой познавал священные догматы, обряды и религиозные тексты. Личность Азура вызывала в нем неподдельное уважение, перекрещенное со страхом подчинения. Но совершенно другие чувства пробуждала в нём богиня Ирида. В его мыслях она представлялась доброй покровительницей, оберегающей бабушкой, одинаково любящей всех живых существ.
8 остфирэля, в светлый праздник Иелара, двенадцатилетний Амэтус вместе с матушкой отправились в храм Азура на утреннее богослужение. На улицах поселения, близлежащего около поместья, царила атмосфера всенародного веселья - люди поздравляли друг друга, желали всего подряд, насколько им позволяла их фантазия, презентовали щедрые подарки, ходили друг к другу в гости и соперничали с соседями в умении как можно красочнее и изящнее украсить свои жилища. На всех площадях городка собирались музыканты и певцы, а проходивший мимо народ не мог удержаться и пускался в пляс. Так, встретив первое гуляние на пути, мать уже потеряла сынишку из вида и обнаружила его безудержно танцующим, смеющимся и поющим в толпе хоровода. Те воспоминания навеки сохранились в памяти Амэтуса - воспоминания, как он, разумом, телом и душой, составлял единое целое со всеми людьми, в общей радости и любви к жизни.
Это ощущение только усилилось, когда подросток вошёл под высокие своды холодного и тихого храма. Ничто так не сближает верующих, как общая молитва, и Амэтус имел возможность прочувствовать это на собственном опыте. Он пел святые тексты, и невольно улыбался всем, с кем встречался взглядом, а те отвечали ему взаимностью. Во время молитвы-благодарения мальчик мысленно возносил славу Азуру за то, что он стоит на этой службе, за то, что его ноги способны танцевать в круговороте праздника, а руки сжимать ладони других людей, за то, что ему дарована милость видеть Иелар и слышать его чарующую музыку, за то, что Бог ведёт его по уготованному ему, только ему, и оттого прекрасному, пути.
Решили ли в тот день небеса сыграть с Амэтусом злую шутку или то была жертва Балансу, чей порядок нерушим – за белой полосой вить чёрную ленту?
Праздничный день заканчивался семейным ужином. По традиции, за столом собирались все обитатели поместья, а пир длился до глубокой ночи. Слуги и сыновья играли на музыкальных инструментах, супруги кружились в танце, а Амэтус зачитывал свои новые стихотворения. Когда застолье подходило к концу и на своих местах остались только фон Аларионы, нить разговора, бесконечно тянущуюся до этого момента, внезапно, с холодным хлопком, порвалась. В зале повисла тишина.
Родители что-то скрывали. Это заметили все братья, кроме Амэтуса, погружённого в написание нового произведения, в котором он собирался запечатлеть все бурные впечатления уходящего дня. Аэлион прочистил горло и взволнованно произнёс:
- Амэтус, у меня есть новости для тебя. – Мальчик удивлённо поднял глаза. Первый раз за день уголки его губ медленно сползли.
- Да, папа?
- Мы решили, где ты продолжишь образование. Пару дней назад рыцарь достопочтенного господина Лантара наблюдал за твоими умениями обращаться с оружием и остался весьма и весьма доволен. Вчера я получил письмо, в котором меня уведомили, что всемилостивый господин Канцлер желает, чтобы ты поступил к нему сначала на обучение, а затем на военную службу. Он берётся обеспечить тебя кровом, наставниками и блестящей карьерой, - мужчина замолчал. Он упёрся взглядом в деревянный стол и на протяжении всей речи то перебирал серебряные приборы, то бессмысленно расправлял и заправлял манжеты на рукавах, то ломал пальцы на руках. Он надеялся, что хоть кто-то нарушит давящее со всех сторон безмолвие. Но никто не смел произнести и слова – ему предстояло произнести последнюю реплику:
- Твои вещи уже собраны. Завтра вечером ты отправишься в замок господина Лантара.
В комнате прошелестел едва слышный шорох. Что-то мягко, скользя по толщам воздуха, цепляясь за скатерть, опустилось на ковёр. Руки Амэтуса обессиленно повисли и выронили листок с новым незаконченным стихотворением. Он отвёл невидящий взгляд, и тот упал на догорающую свечку, вот-вот готовую умереть. Её яркое пламя билось в агонии, цепляясь за последние секунды своей жизни, светя ярче остальных свеч, перебивая их равномерное и чинное свечение. Фитиля уже не осталось, тьма подступала к одинокому, еще недавно горящему ярче всех, огоньку, пока последние язычки пламени, напоследок не щёлкнув в пространстве, навек не потухли, слившись с серой массой.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Чем руководствовался Аэлион, когда отсылал своего сына вдаль от родного поместья на добровольное заточение в стены политических интриг и войн? Думал ли он о своей выгоде, осознавая, что пожелание Канцлера - закон, нарушение которого низвергнет его на самое дно общества? Отчасти. Отец также и понимал, что роль пешки Лантаров - довольно престижное положение, способное дать Амэтусу титул и умения, сделать из него настоящего мужчину. Отец сумел убедить самого себя, что для юноши нет судьбы прекраснее, чем возмужать под руководством талантливейших мастеров Кальдора. В этом ему удалось заверить и супругу.
Поспешность приготовлений и отъезда обуславливалась тем, что Аэлион, во-первых, боялся промедлением заставить Канцлера усомниться в верности фон Аларионов Двору, а, во-вторых, ещё сильнее, страшился дать волю чувствам, передумать и определить сына в более гуманное учреждение. Итак, после долгих прощаний, длившихся весь день, вечером, на закате, экипаж с Амэтусом оставил позади родные покои, заветный сад и близких людей и устремился в сторону Динасддрайга.
Что думал мальчик о том, что с этого момента его жизнь кардинально менялась, делая резкий поворот? Первой его эмоцией была шокированность. Словно ожог о пламя свечи, кольнула его мысль о неизбежности расстаться со своим беззаботным детством, навеки попрощаться с прошлым и вступить в будущее, словно в воды ледяного озера. Но постепенно Амэтус приходил в себя, и новые перспективы перестали казаться ему столь устрашающими. Ему стало интересно. Он почувствовал, что новая роль обещает быть захватывающей, обладающей чарующими возможностями. Бесспорно, ему было известно о могуществе Тероса Лантара – второго лица в государстве после Князя, и от этого вызов казался еще более замечательным и забавным. С такими размышлениями он наблюдал, как лучи закатного солнца скрываются за высокими верхушками гор Кальдора, а на горизонте вырастают огни столицы.
Родовое поместье Лантаров приняло Амэтуса со всевозможным радушием. Ему выделили отдельную комнату, поволновались, не нуждается ли в чем-либо юноша и перед уходом уведомили, что завтра рано утром наставник Каориин ожидает его у себя для составления учебного плана. Мальчик поблагодарил слуг за заботу и тут же улёгся в кровать. Он уставился в белый потолок, думая одновременно и обо всем подряд, и ни о чем. Его голова закружилась из-за стремительности событий прошедшего дня и от осознания того, в какую игру он ввязался. На утро его ждала интерлюдия, в котором ему предстояло познакомиться со своим новым наставником.
Каориин был потрёпанным во множестве сражений ветераном, фанатичным слугой Канцлера Тероса, уже ни на что негодным на поле боя, но представляющим определённую пользу в качестве ментора. Его ходы уже подходили к концу, но рыцарь намеревался доиграть свою партию достойно – так, как следует беззаветно преданному солдату. Служанки предупредили Амэтуса, что с ним шутки плохо, так что юноша не посмел проявить свою заносчивость в первый же день и покорно явился к назначенному времени.
Он оказался в вычищенных до тошнотворного блеска покоях. В кабинете не содержалось ничего лишнего, казалось, расположение всех предметов было высчитано вплоть до пылинки. Стены были обставлены книжными шкафами, книги в которых расставили согласно их цвету и размеру; на столе лежала огромная карта Кальдора, а за столом сидел сам наставник. Это был древний, если не дряхлый, худощавый старик с прищуренными глазами, источавшими пронзающее равнодушие с нагло оценивающим взглядом. Силы уже покинули сухие руки, но в жестах Каориина по-прежнему чувствовалась властность, а сложенные домиком тонкие, белые пальцы словно были готовы в любой момент молниеносно вцепиться в горло и безжалостно задушить оппонента. Он долго осматривал юношу, прежде чем начать говорить, задерживаясь на каждой части тела, особое внимание уделив глазам. Из глубины его груди послышалось тяжёлое, долго не прерывающееся кашлянье. Наконец, справившись с недугом, он приказал принести доспехи и меч.
- Я не буду спрашивать, как прошла дорога и удобно ли ты расположился. Нас, мальчик, не должно волновать, набито ли наше брюхо и не поросли ли ноги плесенью, - за спиной Амэтуса послышался металлический звон. Это принесли латы, - “Верность и долг” – запомни эти слова, произноси их мысленно как молитву: перед едой, перед сном, падая в ноги своему господину, помня, что всем ты обязан хозяевам.
Каориин рассмеялся. Смех издавали только губы, глаза же безэмоционально наблюдали, как мальчика облачают в броню. Нельзя было сказать, что он симпатизировал юноше или наоборот радовался его судьбе раба. Старику было всё равно. Его не волновали эмоции, мысли и мечты. Он научился заглушить их голос в своём сердце, и потому считал законным правом требовать того же и от своих подопечных. Железо, украшенное гербом Лантаров, сковало тело Амэтуса, в его руки вложили клинок.
- Отныне ты – инструмент. Туша, не имеющая ни жизни, ни смерти. Только долг. Твоё желание – служить, твоя эйфория – преданность. Скоро ты поймешь это. Свыкнешься с тем, что ты – не более, чем тело в броне.
Амэтус склонил голову. Любой, кто наблюдал бы за ним в этот момент, поверил бы, что подросток полностью согласен с наставником. На деле же великий актёр лишь изобразил покорность, уверенный, что ничто не сломит его. Так он думал.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
С того дня вся жизнь Амэтуса оказалась подчинена воле Каориина. Наставник контролировал все аспекты его существования; лишь он мог вносить коррективы в расписание дня; никакие поощрения или наказания не могли вступать в силу без утверждения со стороны старика; он полностью изолировал Амэтуса от мира и былых дней, в том числе и запретил любые связи с семьёй и знакомыми. Ментор был из тех людей, которые за свою жизнь в совершенстве овладели мастерством кнута и пряника. Из Амэтуса готовили не просто рыцаря. Канцлеру был необходим особый воин, которому можно поручить те задания, что связаны не просто с безопасностью целого Княжества, но и проявлениями неестественного. Половину занятий ученика составляли боевые искусства, а остальную часть – теоретические изыскания. Ему преподавали философию, историю и политику, но особое внимание уделялось изучению Проклятых. В руках мальчика оказалась вся информация, связанная с вампирами и оборотнями, которая была доступна Каориину, и у Амэтуса не было иного выбора, кроме как впитывать в себя знания.
Наставник корректировал не только боевую стойку юноши или пробелы в его умениях – главной его задачей стало изменить природу подопечного. До сих пор годы обучения кажутся Амэтусом экспериментом над самой душой человека. В юноше подавлялись любые проявления чувств, а жестокие наказания вскоре стали привычным делом. Ученик оказался взят на короткий поводок, заперт в клетку, связан собственными мыслями. Он сам не заметил, как стал “телом в броне”. Ему казалось, что он – по-прежнему тот же наглый и заносчивый мальчишка, способный бороться с любым проявлениям насилия в его сторону. О, это было так. Но Амэтус не отдавал себе отчета в том, что в его мировоззрение незримо для него самого внедрили установку о беззаветной преданности, мечту о “верности и долге”.
Что-то сломалось внутри Амэтуса. Что-то, что ранее не позволяло ему часами сидеть над книгами или заучивать бесчисленные научные материалы. Более того, он стал считать, что “единственный смысл его жизни – подчинить всего себя благу Кальдора”. Потому юноша проводил бессонные ночи, корпя над имеющимися трудами о Проклятых, делая заметки и досконально заучивая целые книги, создавая собственные собрания информации. Благодаря замечаниям наставника он вывел и новую теорию того, почему вся нечисть должна быть уничтожена:
- Ментор Каориион, ведь Проклятые – это нарушение естества, а поломать привычный порядок вещей есть нарушение Баланса. Я прав?
- Верно, мальчик. Самому Азуру угодно избавиться от них, ведь иначе бы он не вселил в твой разум подобные рассуждения.
Каориин был доволен своим учеником. Всё чаще в его руках оказывался “пряник”, и это побуждало Амэтуса только усерднее трудиться, добровольно вгонять себя в новые рамки подчинения. Безумный опыт был завершен. Ментор вывел новую породу человека, готовую к первому бою за пределами поместья.
Однажды Амэтуса вызвали к Каориину посреди ночи. Впрочем, в этом жесте не было ничего сверхъестественного, так как наставник периодически практиковал ночные экзамены. Имело важность, как быстро юноша среагирует спросонья и доберется до кабинета, где затем начинался допрос об изученных материалах и степени их освоения. Так что требование нисколько не удивило рыцаря, стремительно и бесшумно скользящего по каменным коридорам.
В его голове зародились подозрения, когда он обнаружил в комнате совершенно непривычную картину. Мало того, что в ней, помимо наставника, находились и другие рыцари, так ещё и на столе старика впервые на памяти Амэтуса был бардак, состоящий из беспорядочно разбросанных отчётов и донесений.
- Ах, мальчик, проходи, - Каориин немного помолчал, дожидаясь, пока присутствующие рассмотрят друг друга. - Господа, перед вами - Амэтус, мой ученик и человек, способный решить нашу проблемы.
Послышалось недовольное, выражающее сомнение бормотание. Некоторые из мужчин одновременно всерьез подумали о развитии у ментора старческого слабоумия. В любом случае, авторитет Каориина не подвергался сомнению, потому никто и не посмел выступить открыто.
- На улицах Динасддрайга неспокойно, мальчик. Странные убийства будоражат умы граждан, и я считаю, что это задание подходит именно для тебя, - он протянул юноше аккуратный отчёт. - Поручаю этого театрального демона тебе.
Амэтус взял лист и прошел с ним к камину, представляющему единственный источник света в кабинете. Другие рыцари были значительно выше юноши; они не сводили с него неодобрительных взглядов, не имевших влияния на Амэтуса, как и прежде шедшего с гордым видом.
"За последние две недели в здании театра “Эсведиль” с особой жестокостью произошло 3 убийства. Все жертвы не имели высокого социального положения, являлись зрителями, пришедшими на постановки. Несмотря на направление дополнительной стражи после совершения второго преступления, убийца не был пойман. На телах, изрезанных многочисленными ранами, особо выделяются следы от клыков среднего человеческого размера" - гласила сводка. Амэтус глубоко задумался. Без сомнения, Проклятые. Зверь, что обвёл отряд стражей Кальдора вокруг пальца - а, возможно, не один, - совершивший (или совершившие) уже три убийства - и разобраться с этим отправляли его одного.
Амэтус, радуясь, что в полутьме ни видно дрожи в руках, повернулся лицом к наставнику и, поклонившись, произнес:
- Как вам угодно, наставник.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Под плащом Амэтуса лежали серебряный клинок и болт с серебряным наконечником, в карманах хранились увесистый кошель и удостоверение, скреплённое печатью самого Канцлера.
За ночь рыцарь много думал и пришёл к некоторым выводам. Он подозревал, что монстр скрывается либо именно в труппе, либо является постоянным ценителем драмы. В любом случае, Амэтус рассчитывал внедриться в актёрский состав, чтобы иметь возможность контролировать всю ситуацию изнутри. Разумеется, он не собирался отсылать солдат, беспрестанно патрулирующих здание и составляющих хотя бы какую-никакую поддержку.
Спустя время блуждания по Динасддрайгу, Амэтус вышел к театру “Эсведиль”. Это было монументальное здание, возведённое из мрамора, украшенное барельефами Дракона. Величественные колонны поддерживали возносящиеся своды, нависающие над городом. Внутреннее строение театра состояло из лабиринта десятков коридоров, неизменно приводящих к центру вселенной искусства – к актовому залу, исполинскому, освещенному миллионом свечей, обитому бахромой и инкрустированному позолотой. Театр славился своими постановками, гремящими славой на весь Кальдор. Ныне же “Эсведиль” словно погрузился в траур. В его тоннелях бесконечно слышался звон металла, лица работников посерели, даже свечи перестали столь ярко и весело мерцать, как раньше.
На входе Амэтус заявил, что он странник и вольный артист, желающий попробоваться на роль во всеизвестном театре. Его довольно учтиво попросили подождать, пока хозяйка Эсведиля освободится и примет его. Девушка не заставила себя долго ждать и пригласила юношу в свой кабинет.
Увидев её, рыцарь сразу же оценил привлекательность молодой леди. Хрупкие плечи, бледные и длинные пальцы очаровали пылкого юношу. Он, не отрываясь, смотрел в карие, глубокие и умные глаза, восторгался её золотистыми локонами. На миг забыв о своём задании, Амэтус бесцеремонно пожирал взглядом несколько смутившуюся, однако снисходительно улыбавшуюся девушку.
- Присаживайтесь, - хозяйка легко взмахнула рукой, нежно и несколько напыщенно жестом указывая на весьма уютный диван. – Моё имя – Анэстия, я директор театра “Эсведиль”. Мне доложили, что вы пообещали обладать выдающимися актёрскими способностями. Вы не будете против продемонстрировать их?
Анэстия протянула Амэтусу листок с монологом, очевидно, принадлежащим без ума влюбленному юнцу, признававшемуся в чувствах своей избраннице. Рыцарь слегка сконфузился: он не выступал уже достаточное количество времени, но, сделав глубокий вдох, принялся читать. Девушка слушала его, сложив свои аккуратные ладошки друг на друга и непрерывно оглядывала юношу своими живыми глазками. Её грудь вздымалась, она невольно перебирала пальцами. Несмотря на перерыв в творческой деятельности, Амэтус не потерял навыков, исполняя роль, пылая сердцем. Произнося последние слова речи, он встретился взглядом с Анэстией. Дослушав, та решительно поднялась со своего места и взяла юношу за руку. Она стояла столь близко, что Амэтус смог почувствовать лёгкий запах розы, исходящий от девушки.
- Вы безупречный актёр… Вы знаете это? Я не вправе отказать вам. Более того, я должна просить вас присоединиться к нам. Редко на сцене загорается столь яркая звезда.
- А я не вправе заставлять вас просить о чём-либо, - свободной рукой рыцарь коснулся волос Анэстии, убирая кудри с вспыхнувших румянцем щёк.
Внезапно за дверью послышались шаги. Не постучавшись, на пороге появилась девушка с чёрными волосами, острыми чертами лица и белоснежной кожей. Молодые люди, находящиеся на расстояние полушага друг от друга, немедленно отстранились, смущённо опустив глаза.
- Проходи, Таврия. Ты что-то хотела?
- Лишь уточнить насчёт коррективов сюжета, - лицо девушки было прекрасно, но безукоризненно хладно. В её глазах не читалось ни мягкости, ни ласки, лишь сталь и жестокий блеск. Она не взглянула на Амэтуса и протянула Анэстии несколько скреплённых между собой листов со сценарием. Директор не сразу приняла рукопись, она, помедлив, прикоснулась к кисти девушки и заботливо спросила:
- Что с твоей рукой? Обожглась?
- Не управилась на кухне, - Таврия улыбнулась, но той презрительной, выдавленной улыбкой, больше похожей на одолжение и смахивающей на оскал.
Амэтус краем глаза взглянул на руку девушки. Волдыри и ожоги.
- Спасибо за работу. И береги себя! - Анэстия попыталась приобнять подчинённую, но та резко отстранилась и молча вышла из кабинета. Директор постояла в нерешительности и оправдывающе пробормотала:
- Немного грубовата и замкнута, но великая артистка!
На протяжении двух недель проходили репетиции, труппа готовилась к постановке новой пьесы. "История любви! История о ревности и истинных чувствах! - восторженно щебетала Анэстия, - Два молодых человека, что заблудились на сердечном перекрёстке, не справились с волнами душевных порывов, нанесли друг другу столько боли, но в финале наконец-то слились в поцелуе!" Главные роли исполняли Амэтус и Анэстиус. Что примечательно, девушка любым способ не давала доигрывать последнюю сцену до конца, находя всё больше и больше отговорок. Она желала исполнить её лишь один раз, на премьере.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Всё это время Амэтус наблюдал. Следил за всеми работниками театра, выяснял про их жизни и судьбы. Два человека не выходили из его головы – Таврия, кажущаяся мужчине исключительно подозрительной и… чудесная Анэстия. Первая, таинственная брюнетка, жила прямо в театре, никогда не покидая его. Последним опытом должно было стать серебро. На одну из репетиций Амэтус надел серебряное кольцо, и, словно невзначай, подгадав момент сумятицы, тронул им кожу Таврии. Её реакция сказала рыцарю всё, что требовалось – монстр болезненно отдёрнул руку. Юноша сделал вид, что ничего не видел. Ему оставалось лишь использовать арбалет, что он раздобыл благодаря капитану стражи театра, или дать приказ солдатам, или самолично обезглавить зверя, или… Не позволить премьере сорваться из-за пропажи одного из ключевого персонажа, расстроив Анэстию. Амэтус решил действовать в день выступления.
В его голове сложился план, и он придерживался его. Оставшееся время актер исполнял, будто бы он влюбился в Таврию, по-юношески наивно увлёкся её, стараясь ухаживать за ней. Незадолго до премьеры он тайно передал ей записку с просьбой увидеться наедине за пределами театра сразу после постановки. На сцену юноша вышел вооруженный серебром; арбалет был спрятан за кулисами.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Зал был переполнен. Труппа находилась на взводе. Под оглушительные аплодисменты премьера началась.
Амэтус блуждал словно в тумане. Его голова кружилась, в глазах всё плыло – он видел лишь Анэстию. Девушку, по воле сценария которую он должен был отвергать на протяжении всей пьесы, вновь держать её за руку, снова отталкивать и вновь прижимать к груди. Давнее чувство, когда взгляды всех зрителей были прикованы к нему одного, пьянили юношу и заставляли играть ещё пыльче, ещё чувственнее. В нём вновь проснулась любовь к миру и людям.
“Вот он! Финал!” – пронеслась мысль в голове Амэтуса, признававшегося Анэстии, просящего прощения на коленях перед девушкой. Они подходили всё ближе к друг другу, пока расстояние не было сокращено до минимума, пока он не почувствовал её дыхание на своих щеках. Он закрыл глаза, приготовившись к столь долгожданному моменту. Внезапно послышался пронзительный женский крик.
Откуда-то из зала доносились полные ужаса слова:
- Убийство! Там убили стражника!
Рыцарь ошарашенно сначала замер на месте, потом бесцельно подался в сторону зрителей, отшатнулся и снова замер, пока не сообразил осмотреть кулисы. Таврии нигде не было. Он подхватил арбалет и незаметно для всех покинул театр.
Холодная, безлунная ночь царила за пределами здания. Вдалеке слышался говор толпы; свидание было назначено за театром, в безлюдном переулке. Амэтус драл на себе волосы. Его самонадеянность, глупость привели к очередной жертве. Но теперь у него нет выбора – он должен был остановить зверя. Для засады не найти лучше места: в конце переулка, в тупике, располагалась ветхая лестница, под которой можно было надежно спрятаться, наблюдая за происходящим через щели в ступеньках. Амэтус зарядил арбалет серебряным болтом.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Юноша потерял счёт времени. Ему казалось, что прошло несколько часов, пока в переулке не послышался едва уловимый шорох и в темноте не почудилось какое-то движение. Амэтус нащупал под плащом серебряный кинжал.
Таврия, не переодеваясь из костюма, показалась на горизонте. Шаг. Ещё один шаг. Рыцарь уже мог разглядеть блеск её глаз, отражающих свет окон. Вдруг девушка, уже будучи достаточно близко, неестественно дёрнулась. Нельзя было ждать. Амэтус выпрыгнул из своего укрытия и сделал выстрел. Болт попал в сердце. Скинув на ходу с себя плащ, юноша стремительно подбежал к остолбеневшей вампирше и нанёс удар кинжалом в горло монстра. Тело девушки безжизненно упало. Из её спина торчала ещё одна стрела; на другом конце улицы показалась Анэстия, чьи руки были защищены толстыми кожаными перчатками.
Обессилевшая девушка подбежала к Амэтуса бросилась ему на шею, стиснув в объятиях.
- Анэстия…? Я не понимаю!
- Вчера я узнала, кто она на самом деле. Эта тварь видела, что происходит между нами с тобой, и из пустого наслаждения… обратила меня в себе подобную, дабы навсегда лишить любых чувств.
- О чём ты говоришь?!
- Я знаю, всё знаю. Ты – Охотник. Я видела серебряное оружие у тебя в гардеробе, а Таврия, видимо, специально, чтобы разбить меня, оставила на своём столике в костюмерной твою записку так, чтобы я увидела её. Потому я узнала, где вас искать.
- Но откуда ты знаешь про вампиров…?
- Мой батюшка был Охотником на службе Князя. Он много рассказывал мне про Проклятых и то, чем их можно одолеть. Эта стрела и этот лук – прощальный подарок от него.
Амэтус и Анэстия по-прежнему стояли, грея друг друга в руках и уткнувшись в плечи. Сердца обоих бешено бились, дыхания влюблённых сбивчиво разрывались. Девушка подняла в голову и отошла назад.
- Амэтус, отныне я – вампир… Я знаю, что твой долг – остановить меня. Пока я не превратилась в монстра. Голод уже овладевает мной.
Рыцарь медленно отрицательно покачал головой. Анэстия сняла перчатки и тронула ладонь юноши, держащую смертоносный кинжал.
- Такого естество этого мира. Проклятым не следует осквернять его своим присутствием.
Серебро упало на каменную брусчатку с громким звоном. Амэтус рванулся вперёд; его губы слились с губами Анэстии в сладком поцелуе. Вся его жизнь казалась залогом этого страстного, нежного порыва. Рыцарь не хотел, не мог отпустить вампиршу из объятий. Он шептал ей, вновь целовал и снова просил уйти, спасаться.
- Никто, ты слышишь? Никто не посмеет тронуть тебя. Я не посмею. Беги, уплывай из Кальдора как можно раньше, спасайся!
Амэтус почувствовал, как силуэт Анэстии ускользает из его рук. Мягкая ткань одеяний любимой вытекала из его пальцев, пока в них не остался один ветер. Он постоял какое-то время с закрытыми глазами, чтобы затем открыть их и обнаружить пустой переулок.
“Будь же проклята судьба, что уготовила нам столь трагичный сюжет”.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
На следующее утро никто нигде не смог найти Анэстию – директор театра “Эсведиль” бесследно пропала. Амэтус рассказал страже о местоположении тела вампира и немедля отправился в поместье Лантаров. Потрепавший его по голове и впервые, сколько его знал рыцарь, искреннее рассмеявшийся Каориин, невероятно радовался за своего воспитанника, прошедшего экзамен. На протяжении следующего года юноша исполнял особенно щекотливые поручения, занимаясь шпионажем, разведкой и сбором информации о Проклятых. Однажды ближе к ночи ему сообщили, что Канцлер лично желает видеть своего Охотника.
Терос Лантар собственной персоной сидел перед Амэтусом. На его столе стояла шахматная доска. Что-то в этом человеке заставляло юношу бояться и желать как можно быстрее покинуть кабинет. В комнате находилась ещё одна персона – сын Канцлера, Эйнар.
- Амэтус, я долго размышлял, кто подойдет на эту роль, и считаю, что нуждаюсь в твоих услугах. Ты отправишься в составе экспедиции моего сына, что держит путь в Заокеанье, и исполнишь обязанности его личного телохранителя.
Юноши посмотрели друг на друга: слуга – с вызовом в глазах, господин – безэмоционально. Рыцарь поклонился Канцлеру.
- Ах, и да. Считаю, в Пределе тебя может заинтересовать и иная цель. Известно ли тебе, что твой батюшка, к великому моему прискорбию, был убит? – Терос остановился, дабы дать Амэтусу осознать только что произнесённое. – Твои братья считают, что убийца – паранормальное существо, и уже отправились по его следу, уводящему в Заокеанье.
Рыцарь невидящим взглядом смотрел сквозь Канцлера. Воспоминания об Анэстии, сбежавшей из Кальдора, пронзили его сердце.
Где-то, под окнами поместья, тревожно пела ночная птица.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Имя: Амэтус фон Аларион, Амори (псевдоним), Маска (псевдоним)
ООС ник: Ametus
Внешний вид: Юноша двадцати лет, с постриженными под каре тёмно-каштановыми волосами и карими глазами. Невысок ростом, 1,77, обладает довольно физически развитым телом. Черты лица аристократичны и аккуратны, кожа бледна, но зачастую покрыта неуспевающими зажить ранами.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Характер:
В силу возраста и открытости, Амэтус заносчив. Он любит играть с людьми, часто в общении притворяясь невинной овечкой или искренне заботливым добряком. Ему не составляет труда изобразить подходящую к ситуации эмоцию, чем он с восторгом пользуется. Посмеяться внутри над кем-нибудь – его главное удовольствие.
При этом в ситуациях, связанными со службой, юноша никогда не проявит вольность и заставит себя быть крайне собранным. Эйнар Лантар – единственный, с кем Амэтус готов вести себя безукоризненно уважительно, лишь иногда позволяя себе безобидные шуточки.
В юноше борется два начала: эгоистичность нарциссического творческого человека и безвольность “инструмента”
Сильные стороны:
- Артистичность – актёрские способности Амэтуса проснулись в нём с раннего детства, что невероятно полезно при выполнении тайных поручений.
- Беззаветная преданность – верность Амэтуса дому Лантаров, Консулу Эйнару и Кальдору граничит с фанатизмом.
- Секретные знания – информация о Проклятых, полученная от наставника Каориина, делает из Амэтуса способного выполнять свою работу Охотнка.
Слабые стороны:
- Безнадёжный задира – наглость юноши не ведает границ: вкупе с самовлюбленностью, она становится частой причиной потасовок, в которых Амэтус – главный герой, напрочь забывающий о правилах этикета.
- Сердце поэта – то немногое, что способно отвлечь рыцаря от исполнения своего долга – это чувства, легко воспламеняющиеся в нём.
- Любовь к театральности – насколько бы миссия Амэтус ни была секретна, юноша не упустит момента, чтобы преподнести себя как можно более красочным способом, даже если от этого может зависеть успех операции.
Привычки:
- Амэтус часто во время разговоров наклоняет голову набок, что может говорить и о замешательстве, и заинтересованности, и дружелюбности, и сострадании.
- Если служба не зовёт его, а голову переполняет вдохновение, Амэтус находит себе отдалённые, тихие уголки, дабы излить впечатления на бумагу.
- Как настоящий любящий братишка, Амэтус зачастую называет своих старших братьев в уменьшительно-ласкательной форме.
Цели и задачи:
- Служение Эйнару Лантару, сохранение его власти и защита его интересов
- Разузнать о судьбе возлюбленной Анэстии
- Найти убийцу своего отца и наказать виновника
Мечты и желания:
- Мечты “тела в броне” полностью подчинены воле Эйнара
- В самой глубине души – вновь вернуть те дни, когда его семья была в сборе, а в родовом поместье царили радость и любовь.
Языки:
- Амани
- Кальдорский – являясь уроженцем Кальдора, Амэтус в совершенстве знает данный язык
- Дракканар – будучи представителем дворянства и специальным агентом Канцлера Кальдора, Амэтус был обучен “драконьему” языку.
ООС связь: ВК - https://vk.com/ametuse
Discord - _ametus_
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Биография
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Пролог: Отвергнутый небесами
Тихая, летняя ночь доставила на крыльях лёгкого, но прохладного восточного ветра в родовое поместье Аэлиона фон Алариона, что раскинулось в 50 милях от столицы Кальдора, величественного Динасддрайга, суету и суматоху. Не громкую, беспорядочную толкотню, а собранную, сосредоточенную торопливость.
- У милорда и миледи родился сын! – слышались радостные шептания служанок, перекликающиеся с благодарственными молитвами Властителю Азуру, - А какие глазки… Прекрасный ребёнок… Несомненно, в мать уродился!
Множество свечей, язычки пламени которых колебались под властью дуновения воздуха, освещало светлую спальню, вместившую в себе толпу людей, только половине из которой здесь надлежало находиться – впрочем, остальная же её часть была не менее уверена в своей надобности присутствовать тут и сейчас. Никому из обитателей поместья не хотелось пропустить момент рождения пятого, но от этого не менее долгожданного, господского дитя.
Амэтус – таким именем назвали его – гордо, но ласково и певуче; нежно, но мужественно и твёрдо.
Природа молчала: она не смела вторгаться своим звучанием в ту ночь, терпеливо ожидая решительного мгновения. И когда первый трепетный, робкий, звонкий крик младенца вознёсся в звёздные просторы, холодные небеса не приняли его. Ветер скрыл сеть дальних мерцающих огоньков латами из чёрных тух, надвигающихся с востока; лишь неясный свет месяца пробивался сквозь ту тьму, рассеиваясь в собственном бессилии. Первая капля упала на остывшую землю. Вторая вторила сестре. И дождь обрушился на погружённую в мрак землю, внезапно озарённую стремительным ударом рассекающей молнии.
Где-то, под окнами поместья, безмятежно пела ночная птица.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Действие 1: Тепло семейного уюта
Детство Амэтуса, как это принято называть, было счастливым. Семейная идиллия, обеспеченность отца и капелька власти позволили мальчику провести первые двенадцать лет своей жизни свободно и беззаботно. Окружённый любовью, он рос, как цветок, щедро согреваемый солнечными лучами - ребёнка обожали все: начиная от родителей и старших братьев, заканчивая кухарками и няньками. Обладающему живым умом и умеющему найти творческий подход к самым сложным дилеммам мальчику все сулили роль видного политика, имя которого, без сомнения, войдёт в историю, как минимум, Кальдорского княжества.
А Амэтус стремился на свет. Он мечтал быть услышанным, увиденным, замеченным и признанным. Природа одарила мальчика незаурядными актёрскими способностями, и он был намерен не загубить великий талант, а явить его миру. Первой сценой начинающего артиста стал фамильный сад - уютная и старинная роща, на уход за которой господа не жалели средств. Раскидистые дубы скрывали гостей сада от палящего солнца, кусты самшитов извивались в причудливых формах, символично изображающих Дракона, а благоухающие розы пьянили зрителей домашних спектаклей, что ставились на центральной площади сада, где по приказу Аэлиона возвели небольшую деревянную сцену. Нередко на представлениях присутствовали столь важные лица, захаживающие в поместье по политическим делам или приглашенные на балы, кульминацией которых обязательно становились театральные постановки, что возможность посетить домашний театр фон Аларионов стала считаться великой честью. Но воля Азура неслышно молвит смертным их предназначение, и Амэтусу не было суждено стать всеизвестным любимцем народных масс, как бы юный аристократ не желал того…
Несменным сценаристом, режиссером и постановщиком пьес единолично выступал Амэтус. Он же обязательно исполнял и главные роли. Личины остальных персонажей примеряли на себя все члены семейства - независимо, по их воле или нет. Так, неумолимым и самым активным помощником драматурга всегда оказывался старший из братьев - фантазер, озорник и гений Карл, больше остальных любивший мальчика. Не гнушался принимать участие и средний, искренне пытавшийся прочувствовать выданную ему роль, Дорон. А вот Вальтер, будучи старше Амэтуса всего лишь на год, сдавался лишь после долгих уговоров, всегда приводящих к тому, что директор театра сжимал кулачки и яростно топал ножкой, а его губы начинали опасно подрагивать. Но, так или иначе, кого бы не играли другие артисты, всех затмевал Амэтус, способный воплотить в жизнь образы и бесстрашного рыцаря и лирического барда, и злого колдуна и доблестного князя; умеющий настолько чувственно декларировать стихотворения как и всем известных творцов Кальдора, так и собственного сочинения, что не только спутницы гостей, но и сами джентльмены не сдерживали слёз восхищения.
Глава семейства всячески поощрял увлечение своего сына, охотно соглашаясь участвовать в его выдумках, а также приглашая в поместье творческих наставников – бардов, артистов, художников со всего княжества. Но Аэлион не позволял себе забывать, что его младший сын – в первую очередь, фон Аларион, дворянин Кальдора и от рождения верный слуга Князя и Двора, а не какой-то раб вдохновения или уличный менестрель. Потому значительное внимание уделялось домашнему образованию, которое, в общем-то, мало отзывалось в душе мальчика. Сопротивление со стороны ученика заставляло преподавателей только сильнее пытаться вбить в неразумную голову тома истории, тонкости письма, правила арифметики и законы языков. Отчаянные потуги порождали бóльшие приступы лени, так что любое обучение рано или поздно заходило в тупик. Намного интереснее Амэтусу представлялись уроки боевых искусств и верховой езды. Нет, не из-за склонности ребёнка к войне. Но, обнажая саблю со звонким металлическим звоном, натягивая стрелу на тетиву и галопируя на резвом коне, он представлял себя героем своих любимых историй – одним словом, это позволяло ему тешить своё самолюбие.
Однажды за тренировкой юного Алариона тайно наблюдал один из высокопоставленных рыцарей Тероса Лантара – Канцлера Кальдора.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Действие 2: Потухшая свеча
Важное место в воспитании Амэтуса занимала религия. Тем более мальчик, на удивление, с охотой познавал священные догматы, обряды и религиозные тексты. Личность Азура вызывала в нем неподдельное уважение, перекрещенное со страхом подчинения. Но совершенно другие чувства пробуждала в нём богиня Ирида. В его мыслях она представлялась доброй покровительницей, оберегающей бабушкой, одинаково любящей всех живых существ.
8 остфирэля, в светлый праздник Иелара, двенадцатилетний Амэтус вместе с матушкой отправились в храм Азура на утреннее богослужение. На улицах поселения, близлежащего около поместья, царила атмосфера всенародного веселья - люди поздравляли друг друга, желали всего подряд, насколько им позволяла их фантазия, презентовали щедрые подарки, ходили друг к другу в гости и соперничали с соседями в умении как можно красочнее и изящнее украсить свои жилища. На всех площадях городка собирались музыканты и певцы, а проходивший мимо народ не мог удержаться и пускался в пляс. Так, встретив первое гуляние на пути, мать уже потеряла сынишку из вида и обнаружила его безудержно танцующим, смеющимся и поющим в толпе хоровода. Те воспоминания навеки сохранились в памяти Амэтуса - воспоминания, как он, разумом, телом и душой, составлял единое целое со всеми людьми, в общей радости и любви к жизни.
Это ощущение только усилилось, когда подросток вошёл под высокие своды холодного и тихого храма. Ничто так не сближает верующих, как общая молитва, и Амэтус имел возможность прочувствовать это на собственном опыте. Он пел святые тексты, и невольно улыбался всем, с кем встречался взглядом, а те отвечали ему взаимностью. Во время молитвы-благодарения мальчик мысленно возносил славу Азуру за то, что он стоит на этой службе, за то, что его ноги способны танцевать в круговороте праздника, а руки сжимать ладони других людей, за то, что ему дарована милость видеть Иелар и слышать его чарующую музыку, за то, что Бог ведёт его по уготованному ему, только ему, и оттого прекрасному, пути.
Решили ли в тот день небеса сыграть с Амэтусом злую шутку или то была жертва Балансу, чей порядок нерушим – за белой полосой вить чёрную ленту?
Праздничный день заканчивался семейным ужином. По традиции, за столом собирались все обитатели поместья, а пир длился до глубокой ночи. Слуги и сыновья играли на музыкальных инструментах, супруги кружились в танце, а Амэтус зачитывал свои новые стихотворения. Когда застолье подходило к концу и на своих местах остались только фон Аларионы, нить разговора, бесконечно тянущуюся до этого момента, внезапно, с холодным хлопком, порвалась. В зале повисла тишина.
Родители что-то скрывали. Это заметили все братья, кроме Амэтуса, погружённого в написание нового произведения, в котором он собирался запечатлеть все бурные впечатления уходящего дня. Аэлион прочистил горло и взволнованно произнёс:
- Амэтус, у меня есть новости для тебя. – Мальчик удивлённо поднял глаза. Первый раз за день уголки его губ медленно сползли.
- Да, папа?
- Мы решили, где ты продолжишь образование. Пару дней назад рыцарь достопочтенного господина Лантара наблюдал за твоими умениями обращаться с оружием и остался весьма и весьма доволен. Вчера я получил письмо, в котором меня уведомили, что всемилостивый господин Канцлер желает, чтобы ты поступил к нему сначала на обучение, а затем на военную службу. Он берётся обеспечить тебя кровом, наставниками и блестящей карьерой, - мужчина замолчал. Он упёрся взглядом в деревянный стол и на протяжении всей речи то перебирал серебряные приборы, то бессмысленно расправлял и заправлял манжеты на рукавах, то ломал пальцы на руках. Он надеялся, что хоть кто-то нарушит давящее со всех сторон безмолвие. Но никто не смел произнести и слова – ему предстояло произнести последнюю реплику:
- Твои вещи уже собраны. Завтра вечером ты отправишься в замок господина Лантара.
В комнате прошелестел едва слышный шорох. Что-то мягко, скользя по толщам воздуха, цепляясь за скатерть, опустилось на ковёр. Руки Амэтуса обессиленно повисли и выронили листок с новым незаконченным стихотворением. Он отвёл невидящий взгляд, и тот упал на догорающую свечку, вот-вот готовую умереть. Её яркое пламя билось в агонии, цепляясь за последние секунды своей жизни, светя ярче остальных свеч, перебивая их равномерное и чинное свечение. Фитиля уже не осталось, тьма подступала к одинокому, еще недавно горящему ярче всех, огоньку, пока последние язычки пламени, напоследок не щёлкнув в пространстве, навек не потухли, слившись с серой массой.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Действие 3: Тело в броне
Чем руководствовался Аэлион, когда отсылал своего сына вдаль от родного поместья на добровольное заточение в стены политических интриг и войн? Думал ли он о своей выгоде, осознавая, что пожелание Канцлера - закон, нарушение которого низвергнет его на самое дно общества? Отчасти. Отец также и понимал, что роль пешки Лантаров - довольно престижное положение, способное дать Амэтусу титул и умения, сделать из него настоящего мужчину. Отец сумел убедить самого себя, что для юноши нет судьбы прекраснее, чем возмужать под руководством талантливейших мастеров Кальдора. В этом ему удалось заверить и супругу.
Поспешность приготовлений и отъезда обуславливалась тем, что Аэлион, во-первых, боялся промедлением заставить Канцлера усомниться в верности фон Аларионов Двору, а, во-вторых, ещё сильнее, страшился дать волю чувствам, передумать и определить сына в более гуманное учреждение. Итак, после долгих прощаний, длившихся весь день, вечером, на закате, экипаж с Амэтусом оставил позади родные покои, заветный сад и близких людей и устремился в сторону Динасддрайга.
Что думал мальчик о том, что с этого момента его жизнь кардинально менялась, делая резкий поворот? Первой его эмоцией была шокированность. Словно ожог о пламя свечи, кольнула его мысль о неизбежности расстаться со своим беззаботным детством, навеки попрощаться с прошлым и вступить в будущее, словно в воды ледяного озера. Но постепенно Амэтус приходил в себя, и новые перспективы перестали казаться ему столь устрашающими. Ему стало интересно. Он почувствовал, что новая роль обещает быть захватывающей, обладающей чарующими возможностями. Бесспорно, ему было известно о могуществе Тероса Лантара – второго лица в государстве после Князя, и от этого вызов казался еще более замечательным и забавным. С такими размышлениями он наблюдал, как лучи закатного солнца скрываются за высокими верхушками гор Кальдора, а на горизонте вырастают огни столицы.
Родовое поместье Лантаров приняло Амэтуса со всевозможным радушием. Ему выделили отдельную комнату, поволновались, не нуждается ли в чем-либо юноша и перед уходом уведомили, что завтра рано утром наставник Каориин ожидает его у себя для составления учебного плана. Мальчик поблагодарил слуг за заботу и тут же улёгся в кровать. Он уставился в белый потолок, думая одновременно и обо всем подряд, и ни о чем. Его голова закружилась из-за стремительности событий прошедшего дня и от осознания того, в какую игру он ввязался. На утро его ждала интерлюдия, в котором ему предстояло познакомиться со своим новым наставником.
Каориин был потрёпанным во множестве сражений ветераном, фанатичным слугой Канцлера Тероса, уже ни на что негодным на поле боя, но представляющим определённую пользу в качестве ментора. Его ходы уже подходили к концу, но рыцарь намеревался доиграть свою партию достойно – так, как следует беззаветно преданному солдату. Служанки предупредили Амэтуса, что с ним шутки плохо, так что юноша не посмел проявить свою заносчивость в первый же день и покорно явился к назначенному времени.
Он оказался в вычищенных до тошнотворного блеска покоях. В кабинете не содержалось ничего лишнего, казалось, расположение всех предметов было высчитано вплоть до пылинки. Стены были обставлены книжными шкафами, книги в которых расставили согласно их цвету и размеру; на столе лежала огромная карта Кальдора, а за столом сидел сам наставник. Это был древний, если не дряхлый, худощавый старик с прищуренными глазами, источавшими пронзающее равнодушие с нагло оценивающим взглядом. Силы уже покинули сухие руки, но в жестах Каориина по-прежнему чувствовалась властность, а сложенные домиком тонкие, белые пальцы словно были готовы в любой момент молниеносно вцепиться в горло и безжалостно задушить оппонента. Он долго осматривал юношу, прежде чем начать говорить, задерживаясь на каждой части тела, особое внимание уделив глазам. Из глубины его груди послышалось тяжёлое, долго не прерывающееся кашлянье. Наконец, справившись с недугом, он приказал принести доспехи и меч.
- Я не буду спрашивать, как прошла дорога и удобно ли ты расположился. Нас, мальчик, не должно волновать, набито ли наше брюхо и не поросли ли ноги плесенью, - за спиной Амэтуса послышался металлический звон. Это принесли латы, - “Верность и долг” – запомни эти слова, произноси их мысленно как молитву: перед едой, перед сном, падая в ноги своему господину, помня, что всем ты обязан хозяевам.
Каориин рассмеялся. Смех издавали только губы, глаза же безэмоционально наблюдали, как мальчика облачают в броню. Нельзя было сказать, что он симпатизировал юноше или наоборот радовался его судьбе раба. Старику было всё равно. Его не волновали эмоции, мысли и мечты. Он научился заглушить их голос в своём сердце, и потому считал законным правом требовать того же и от своих подопечных. Железо, украшенное гербом Лантаров, сковало тело Амэтуса, в его руки вложили клинок.
- Отныне ты – инструмент. Туша, не имеющая ни жизни, ни смерти. Только долг. Твоё желание – служить, твоя эйфория – преданность. Скоро ты поймешь это. Свыкнешься с тем, что ты – не более, чем тело в броне.
Амэтус склонил голову. Любой, кто наблюдал бы за ним в этот момент, поверил бы, что подросток полностью согласен с наставником. На деле же великий актёр лишь изобразил покорность, уверенный, что ничто не сломит его. Так он думал.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Действие 4: Сломать душу
С того дня вся жизнь Амэтуса оказалась подчинена воле Каориина. Наставник контролировал все аспекты его существования; лишь он мог вносить коррективы в расписание дня; никакие поощрения или наказания не могли вступать в силу без утверждения со стороны старика; он полностью изолировал Амэтуса от мира и былых дней, в том числе и запретил любые связи с семьёй и знакомыми. Ментор был из тех людей, которые за свою жизнь в совершенстве овладели мастерством кнута и пряника. Из Амэтуса готовили не просто рыцаря. Канцлеру был необходим особый воин, которому можно поручить те задания, что связаны не просто с безопасностью целого Княжества, но и проявлениями неестественного. Половину занятий ученика составляли боевые искусства, а остальную часть – теоретические изыскания. Ему преподавали философию, историю и политику, но особое внимание уделялось изучению Проклятых. В руках мальчика оказалась вся информация, связанная с вампирами и оборотнями, которая была доступна Каориину, и у Амэтуса не было иного выбора, кроме как впитывать в себя знания.
Наставник корректировал не только боевую стойку юноши или пробелы в его умениях – главной его задачей стало изменить природу подопечного. До сих пор годы обучения кажутся Амэтусом экспериментом над самой душой человека. В юноше подавлялись любые проявления чувств, а жестокие наказания вскоре стали привычным делом. Ученик оказался взят на короткий поводок, заперт в клетку, связан собственными мыслями. Он сам не заметил, как стал “телом в броне”. Ему казалось, что он – по-прежнему тот же наглый и заносчивый мальчишка, способный бороться с любым проявлениям насилия в его сторону. О, это было так. Но Амэтус не отдавал себе отчета в том, что в его мировоззрение незримо для него самого внедрили установку о беззаветной преданности, мечту о “верности и долге”.
Что-то сломалось внутри Амэтуса. Что-то, что ранее не позволяло ему часами сидеть над книгами или заучивать бесчисленные научные материалы. Более того, он стал считать, что “единственный смысл его жизни – подчинить всего себя благу Кальдора”. Потому юноша проводил бессонные ночи, корпя над имеющимися трудами о Проклятых, делая заметки и досконально заучивая целые книги, создавая собственные собрания информации. Благодаря замечаниям наставника он вывел и новую теорию того, почему вся нечисть должна быть уничтожена:
- Ментор Каориион, ведь Проклятые – это нарушение естества, а поломать привычный порядок вещей есть нарушение Баланса. Я прав?
- Верно, мальчик. Самому Азуру угодно избавиться от них, ведь иначе бы он не вселил в твой разум подобные рассуждения.
Каориин был доволен своим учеником. Всё чаще в его руках оказывался “пряник”, и это побуждало Амэтуса только усерднее трудиться, добровольно вгонять себя в новые рамки подчинения. Безумный опыт был завершен. Ментор вывел новую породу человека, готовую к первому бою за пределами поместья.
Однажды Амэтуса вызвали к Каориину посреди ночи. Впрочем, в этом жесте не было ничего сверхъестественного, так как наставник периодически практиковал ночные экзамены. Имело важность, как быстро юноша среагирует спросонья и доберется до кабинета, где затем начинался допрос об изученных материалах и степени их освоения. Так что требование нисколько не удивило рыцаря, стремительно и бесшумно скользящего по каменным коридорам.
В его голове зародились подозрения, когда он обнаружил в комнате совершенно непривычную картину. Мало того, что в ней, помимо наставника, находились и другие рыцари, так ещё и на столе старика впервые на памяти Амэтуса был бардак, состоящий из беспорядочно разбросанных отчётов и донесений.
- Ах, мальчик, проходи, - Каориин немного помолчал, дожидаясь, пока присутствующие рассмотрят друг друга. - Господа, перед вами - Амэтус, мой ученик и человек, способный решить нашу проблемы.
Послышалось недовольное, выражающее сомнение бормотание. Некоторые из мужчин одновременно всерьез подумали о развитии у ментора старческого слабоумия. В любом случае, авторитет Каориина не подвергался сомнению, потому никто и не посмел выступить открыто.
- На улицах Динасддрайга неспокойно, мальчик. Странные убийства будоражат умы граждан, и я считаю, что это задание подходит именно для тебя, - он протянул юноше аккуратный отчёт. - Поручаю этого театрального демона тебе.
Амэтус взял лист и прошел с ним к камину, представляющему единственный источник света в кабинете. Другие рыцари были значительно выше юноши; они не сводили с него неодобрительных взглядов, не имевших влияния на Амэтуса, как и прежде шедшего с гордым видом.
"За последние две недели в здании театра “Эсведиль” с особой жестокостью произошло 3 убийства. Все жертвы не имели высокого социального положения, являлись зрителями, пришедшими на постановки. Несмотря на направление дополнительной стражи после совершения второго преступления, убийца не был пойман. На телах, изрезанных многочисленными ранами, особо выделяются следы от клыков среднего человеческого размера" - гласила сводка. Амэтус глубоко задумался. Без сомнения, Проклятые. Зверь, что обвёл отряд стражей Кальдора вокруг пальца - а, возможно, не один, - совершивший (или совершившие) уже три убийства - и разобраться с этим отправляли его одного.
Амэтус, радуясь, что в полутьме ни видно дрожи в руках, повернулся лицом к наставнику и, поклонившись, произнес:
- Как вам угодно, наставник.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Действие 5: Двое на одной сцене
Под плащом Амэтуса лежали серебряный клинок и болт с серебряным наконечником, в карманах хранились увесистый кошель и удостоверение, скреплённое печатью самого Канцлера.
За ночь рыцарь много думал и пришёл к некоторым выводам. Он подозревал, что монстр скрывается либо именно в труппе, либо является постоянным ценителем драмы. В любом случае, Амэтус рассчитывал внедриться в актёрский состав, чтобы иметь возможность контролировать всю ситуацию изнутри. Разумеется, он не собирался отсылать солдат, беспрестанно патрулирующих здание и составляющих хотя бы какую-никакую поддержку.
Спустя время блуждания по Динасддрайгу, Амэтус вышел к театру “Эсведиль”. Это было монументальное здание, возведённое из мрамора, украшенное барельефами Дракона. Величественные колонны поддерживали возносящиеся своды, нависающие над городом. Внутреннее строение театра состояло из лабиринта десятков коридоров, неизменно приводящих к центру вселенной искусства – к актовому залу, исполинскому, освещенному миллионом свечей, обитому бахромой и инкрустированному позолотой. Театр славился своими постановками, гремящими славой на весь Кальдор. Ныне же “Эсведиль” словно погрузился в траур. В его тоннелях бесконечно слышался звон металла, лица работников посерели, даже свечи перестали столь ярко и весело мерцать, как раньше.
На входе Амэтус заявил, что он странник и вольный артист, желающий попробоваться на роль во всеизвестном театре. Его довольно учтиво попросили подождать, пока хозяйка Эсведиля освободится и примет его. Девушка не заставила себя долго ждать и пригласила юношу в свой кабинет.
Увидев её, рыцарь сразу же оценил привлекательность молодой леди. Хрупкие плечи, бледные и длинные пальцы очаровали пылкого юношу. Он, не отрываясь, смотрел в карие, глубокие и умные глаза, восторгался её золотистыми локонами. На миг забыв о своём задании, Амэтус бесцеремонно пожирал взглядом несколько смутившуюся, однако снисходительно улыбавшуюся девушку.
- Присаживайтесь, - хозяйка легко взмахнула рукой, нежно и несколько напыщенно жестом указывая на весьма уютный диван. – Моё имя – Анэстия, я директор театра “Эсведиль”. Мне доложили, что вы пообещали обладать выдающимися актёрскими способностями. Вы не будете против продемонстрировать их?
Анэстия протянула Амэтусу листок с монологом, очевидно, принадлежащим без ума влюбленному юнцу, признававшемуся в чувствах своей избраннице. Рыцарь слегка сконфузился: он не выступал уже достаточное количество времени, но, сделав глубокий вдох, принялся читать. Девушка слушала его, сложив свои аккуратные ладошки друг на друга и непрерывно оглядывала юношу своими живыми глазками. Её грудь вздымалась, она невольно перебирала пальцами. Несмотря на перерыв в творческой деятельности, Амэтус не потерял навыков, исполняя роль, пылая сердцем. Произнося последние слова речи, он встретился взглядом с Анэстией. Дослушав, та решительно поднялась со своего места и взяла юношу за руку. Она стояла столь близко, что Амэтус смог почувствовать лёгкий запах розы, исходящий от девушки.
- Вы безупречный актёр… Вы знаете это? Я не вправе отказать вам. Более того, я должна просить вас присоединиться к нам. Редко на сцене загорается столь яркая звезда.
- А я не вправе заставлять вас просить о чём-либо, - свободной рукой рыцарь коснулся волос Анэстии, убирая кудри с вспыхнувших румянцем щёк.
Внезапно за дверью послышались шаги. Не постучавшись, на пороге появилась девушка с чёрными волосами, острыми чертами лица и белоснежной кожей. Молодые люди, находящиеся на расстояние полушага друг от друга, немедленно отстранились, смущённо опустив глаза.
- Проходи, Таврия. Ты что-то хотела?
- Лишь уточнить насчёт коррективов сюжета, - лицо девушки было прекрасно, но безукоризненно хладно. В её глазах не читалось ни мягкости, ни ласки, лишь сталь и жестокий блеск. Она не взглянула на Амэтуса и протянула Анэстии несколько скреплённых между собой листов со сценарием. Директор не сразу приняла рукопись, она, помедлив, прикоснулась к кисти девушки и заботливо спросила:
- Что с твоей рукой? Обожглась?
- Не управилась на кухне, - Таврия улыбнулась, но той презрительной, выдавленной улыбкой, больше похожей на одолжение и смахивающей на оскал.
Амэтус краем глаза взглянул на руку девушки. Волдыри и ожоги.
- Спасибо за работу. И береги себя! - Анэстия попыталась приобнять подчинённую, но та резко отстранилась и молча вышла из кабинета. Директор постояла в нерешительности и оправдывающе пробормотала:
- Немного грубовата и замкнута, но великая артистка!
На протяжении двух недель проходили репетиции, труппа готовилась к постановке новой пьесы. "История любви! История о ревности и истинных чувствах! - восторженно щебетала Анэстия, - Два молодых человека, что заблудились на сердечном перекрёстке, не справились с волнами душевных порывов, нанесли друг другу столько боли, но в финале наконец-то слились в поцелуе!" Главные роли исполняли Амэтус и Анэстиус. Что примечательно, девушка любым способ не давала доигрывать последнюю сцену до конца, находя всё больше и больше отговорок. Она желала исполнить её лишь один раз, на премьере.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Всё это время Амэтус наблюдал. Следил за всеми работниками театра, выяснял про их жизни и судьбы. Два человека не выходили из его головы – Таврия, кажущаяся мужчине исключительно подозрительной и… чудесная Анэстия. Первая, таинственная брюнетка, жила прямо в театре, никогда не покидая его. Последним опытом должно было стать серебро. На одну из репетиций Амэтус надел серебряное кольцо, и, словно невзначай, подгадав момент сумятицы, тронул им кожу Таврии. Её реакция сказала рыцарю всё, что требовалось – монстр болезненно отдёрнул руку. Юноша сделал вид, что ничего не видел. Ему оставалось лишь использовать арбалет, что он раздобыл благодаря капитану стражи театра, или дать приказ солдатам, или самолично обезглавить зверя, или… Не позволить премьере сорваться из-за пропажи одного из ключевого персонажа, расстроив Анэстию. Амэтус решил действовать в день выступления.
В его голове сложился план, и он придерживался его. Оставшееся время актер исполнял, будто бы он влюбился в Таврию, по-юношески наивно увлёкся её, стараясь ухаживать за ней. Незадолго до премьеры он тайно передал ей записку с просьбой увидеться наедине за пределами театра сразу после постановки. На сцену юноша вышел вооруженный серебром; арбалет был спрятан за кулисами.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Действие 6: Занавес
Зал был переполнен. Труппа находилась на взводе. Под оглушительные аплодисменты премьера началась.
Амэтус блуждал словно в тумане. Его голова кружилась, в глазах всё плыло – он видел лишь Анэстию. Девушку, по воле сценария которую он должен был отвергать на протяжении всей пьесы, вновь держать её за руку, снова отталкивать и вновь прижимать к груди. Давнее чувство, когда взгляды всех зрителей были прикованы к нему одного, пьянили юношу и заставляли играть ещё пыльче, ещё чувственнее. В нём вновь проснулась любовь к миру и людям.
“Вот он! Финал!” – пронеслась мысль в голове Амэтуса, признававшегося Анэстии, просящего прощения на коленях перед девушкой. Они подходили всё ближе к друг другу, пока расстояние не было сокращено до минимума, пока он не почувствовал её дыхание на своих щеках. Он закрыл глаза, приготовившись к столь долгожданному моменту. Внезапно послышался пронзительный женский крик.
Откуда-то из зала доносились полные ужаса слова:
- Убийство! Там убили стражника!
Рыцарь ошарашенно сначала замер на месте, потом бесцельно подался в сторону зрителей, отшатнулся и снова замер, пока не сообразил осмотреть кулисы. Таврии нигде не было. Он подхватил арбалет и незаметно для всех покинул театр.
Холодная, безлунная ночь царила за пределами здания. Вдалеке слышался говор толпы; свидание было назначено за театром, в безлюдном переулке. Амэтус драл на себе волосы. Его самонадеянность, глупость привели к очередной жертве. Но теперь у него нет выбора – он должен был остановить зверя. Для засады не найти лучше места: в конце переулка, в тупике, располагалась ветхая лестница, под которой можно было надежно спрятаться, наблюдая за происходящим через щели в ступеньках. Амэтус зарядил арбалет серебряным болтом.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Юноша потерял счёт времени. Ему казалось, что прошло несколько часов, пока в переулке не послышался едва уловимый шорох и в темноте не почудилось какое-то движение. Амэтус нащупал под плащом серебряный кинжал.
Таврия, не переодеваясь из костюма, показалась на горизонте. Шаг. Ещё один шаг. Рыцарь уже мог разглядеть блеск её глаз, отражающих свет окон. Вдруг девушка, уже будучи достаточно близко, неестественно дёрнулась. Нельзя было ждать. Амэтус выпрыгнул из своего укрытия и сделал выстрел. Болт попал в сердце. Скинув на ходу с себя плащ, юноша стремительно подбежал к остолбеневшей вампирше и нанёс удар кинжалом в горло монстра. Тело девушки безжизненно упало. Из её спина торчала ещё одна стрела; на другом конце улицы показалась Анэстия, чьи руки были защищены толстыми кожаными перчатками.
Обессилевшая девушка подбежала к Амэтуса бросилась ему на шею, стиснув в объятиях.
- Анэстия…? Я не понимаю!
- Вчера я узнала, кто она на самом деле. Эта тварь видела, что происходит между нами с тобой, и из пустого наслаждения… обратила меня в себе подобную, дабы навсегда лишить любых чувств.
- О чём ты говоришь?!
- Я знаю, всё знаю. Ты – Охотник. Я видела серебряное оружие у тебя в гардеробе, а Таврия, видимо, специально, чтобы разбить меня, оставила на своём столике в костюмерной твою записку так, чтобы я увидела её. Потому я узнала, где вас искать.
- Но откуда ты знаешь про вампиров…?
- Мой батюшка был Охотником на службе Князя. Он много рассказывал мне про Проклятых и то, чем их можно одолеть. Эта стрела и этот лук – прощальный подарок от него.
Амэтус и Анэстия по-прежнему стояли, грея друг друга в руках и уткнувшись в плечи. Сердца обоих бешено бились, дыхания влюблённых сбивчиво разрывались. Девушка подняла в голову и отошла назад.
- Амэтус, отныне я – вампир… Я знаю, что твой долг – остановить меня. Пока я не превратилась в монстра. Голод уже овладевает мной.
Рыцарь медленно отрицательно покачал головой. Анэстия сняла перчатки и тронула ладонь юноши, держащую смертоносный кинжал.
- Такого естество этого мира. Проклятым не следует осквернять его своим присутствием.
Серебро упало на каменную брусчатку с громким звоном. Амэтус рванулся вперёд; его губы слились с губами Анэстии в сладком поцелуе. Вся его жизнь казалась залогом этого страстного, нежного порыва. Рыцарь не хотел, не мог отпустить вампиршу из объятий. Он шептал ей, вновь целовал и снова просил уйти, спасаться.
- Никто, ты слышишь? Никто не посмеет тронуть тебя. Я не посмею. Беги, уплывай из Кальдора как можно раньше, спасайся!
Амэтус почувствовал, как силуэт Анэстии ускользает из его рук. Мягкая ткань одеяний любимой вытекала из его пальцев, пока в них не остался один ветер. Он постоял какое-то время с закрытыми глазами, чтобы затем открыть их и обнаружить пустой переулок.
“Будь же проклята судьба, что уготовила нам столь трагичный сюжет”.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Эпилог: Новая роль
На следующее утро никто нигде не смог найти Анэстию – директор театра “Эсведиль” бесследно пропала. Амэтус рассказал страже о местоположении тела вампира и немедля отправился в поместье Лантаров. Потрепавший его по голове и впервые, сколько его знал рыцарь, искреннее рассмеявшийся Каориин, невероятно радовался за своего воспитанника, прошедшего экзамен. На протяжении следующего года юноша исполнял особенно щекотливые поручения, занимаясь шпионажем, разведкой и сбором информации о Проклятых. Однажды ближе к ночи ему сообщили, что Канцлер лично желает видеть своего Охотника.
Терос Лантар собственной персоной сидел перед Амэтусом. На его столе стояла шахматная доска. Что-то в этом человеке заставляло юношу бояться и желать как можно быстрее покинуть кабинет. В комнате находилась ещё одна персона – сын Канцлера, Эйнар.
- Амэтус, я долго размышлял, кто подойдет на эту роль, и считаю, что нуждаюсь в твоих услугах. Ты отправишься в составе экспедиции моего сына, что держит путь в Заокеанье, и исполнишь обязанности его личного телохранителя.
Юноши посмотрели друг на друга: слуга – с вызовом в глазах, господин – безэмоционально. Рыцарь поклонился Канцлеру.
- Ах, и да. Считаю, в Пределе тебя может заинтересовать и иная цель. Известно ли тебе, что твой батюшка, к великому моему прискорбию, был убит? – Терос остановился, дабы дать Амэтусу осознать только что произнесённое. – Твои братья считают, что убийца – паранормальное существо, и уже отправились по его следу, уводящему в Заокеанье.
Рыцарь невидящим взглядом смотрел сквозь Канцлера. Воспоминания об Анэстии, сбежавшей из Кальдора, пронзили его сердце.
Где-то, под окнами поместья, тревожно пела ночная птица.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Последнее редактирование:
