1. Биография:
Холмистая местность, элегантно переходящая к цветастой поляне, с разящими глаз своим разнообразием полевых цветов и множеством запахов. Лишь выше глазу становится виден большой город с возвышающимися башнями, размытыми в серых туманах горизонта. Три вершины этих башен, казалось, будто пронзают небосвод. Эдакая «Триада». На улочках городка жизнь льется своим чередом: базары, небольшие лавки и магазинчики. Голоса скопом сливались в гулкий шум. Лишь прислушавшись можно понять, о чем говорил тот или иной индивид. Улочки обливались солнечным светом, отдавая блеском. Это и есть Брага, место, где начинается история Амадейи лос Мойя, длинной почти в два века.
Девочка родилась в семье, двух морфитов, посвятившую свою долгую жизнь изучению наукам, была средним ребёнком в семье.. Отец – Руфино, глава семейства, пыл потомственным алхимиком. Его семейная ветвь уходила далеко в корни, прямиком в азлушинов, откуда смогли выбраться и «цивилизоваться». Мать, Каталина, некогда была ученицей Руфино, а дальше всё закрутилось-завертелось, и так появился на свет старший брат – Хавьер. Он не разделял взгляды родителей на счет алхимии, посему избрал путь инженерии, с коей некогда начинала матерь семейства.Детство Амадейи поначалу было беззаботным, оно и не удивительно: любящие родители, обеспеченная семья. Старший брат, который по характеру любит «подурковать», развести какую-то потеху, после которой Ама бежала к отцу и жаловалась им. В общем, делами её не заваливали, что и начинало делать Амадейю весьма разбалованной и истеричной особой. Родители решили пресечь это на корню, ибо не могли допустить, чтобы их семья теряла лицо. В целом, они были сильно озабочены мнением окружающих, что отразилось на всей последующей жизнь лос Мойя. Решением стало ремесло обоих родителей – они усадили рыжую на стол и поставили перед фактом, либо она учит, либо лавры, которыми она пользуется, становятся закрытыми навсегда. В обоих случаях ей бы пришлось работать, только если в первом, её привилегии не урезались, то уже во втором – да. Дальше – больше. Чтобы не подводить не только предков, но и оставить любимые вещи, она, хоть и нехотя, она согласилась. Началом стала обыкновенная грамота, после уже простейшая арифметика. Немного времени понадобилось, чтобы изучить всё это. Амадейя преследовала свои детские, но уже корыстные цели. Со временем, принужденное изучение превратилось в охотное. Играла большая роль генетическая составляющая и эдакая «пропаганда» своего превосходства от родителей девочки. Домашнее обучение шло своим чередом, Руфино отдал некоторые заметки, которые в своё время готовил для её брата. Однако, тот не был таким резвым в поведении, посему его обучение планировалось в уже «взрослом» возрасте, но к тому моменту он избрал иной путь.И вот, на последующие несколько лет у Амайдеи нашлось стабильное занятие – чтиво. Чего бы то ни было: роман, что-то научное или религиозное. Её привлекала, сколько ни мысль, что пытался донести писатель, сколько то, как он её доносит. Все эти приемы, грамматика, рыжая прямо таяла при виде этого. Примерно к шестнадцати, Мойя начала экспериментально пробовать свои знания. Делала оно украдкой, почему-то считая, что отец такому рад не будет. Она пыталась прыгнуть на две головы выше, делая то, что делал отец. Конечно, успеха такая практика не сыскала. Получалось либо ничего либо откровенная бибилибирда, с непонятным эффектом. И да… Она часто испытывала свои изделия на себе. Выливалось это в побочные эффекты вроде вздутых вен или красных глаз и другие нелицеприятные эффекты. Такая «тайная» практика вскоре стала рассекреченной. Руфино был просто в ярости, рвал и метал, не выбирая слов, выливая тонны словесных отходов в сторону своей дочери. Причиной тому была не практика Амадейи, а то, что она испытывала все на себе, сильно рискуя. «От любви до ненависти один шаг» - говорил он, после того, как успокоился и сам успокаивал девушку. С того момента, любая практика стала только под присмотром. Теоретические знания уже были довольно хороши, посему волнений, касательно ошибок из-за незнания в создании базовых зелий у него не было.
Параллельно практике, она начала больше проводить времени с Хавьером. Он только недавно вернулся из Флорвенделя и рассказывал девушке истории о житие тамошних жителей. А когда истории кончались, брата начало нести в сторону его ремесла – инженерии. Хавьер мог фанатично рассказывать о том, как она прекрасна. Он описывал некоторые изобретения, как будто самую привлекательную женщину и мог так часами… Рассказы об этом заинтересовали Амадейю. Каталина, услышав о том, что её дочь также решила постичь это ремесло – была в радости. Отец же улыбчиво хмыкнул и пожал плечами, другого он не ждал. Матушка с охотой поделилась писаниями, которые когда-то использовала она. На этом, Амадейя остановилась, ибо всё ещё отдавала предпочтении в алхимии.
Стоит рассказать, что отец девушки являлся довольно высокой шишкой в алхимическом обществе – во многом из-за потомственного происхождения, что и пригревало местечко кому-то из его наследников.
Став достаточно взрослой, Амадейя покидает родное гнездо для более глубокого изучения. Обучение с отцом это конечно хорошо, но всё же… Новые связи и знакомства, помимо того, что возможно Амадейя найдет своё призвание именно в учебных заведениях – велико. Дорога во Флорэвендель, смена не только климата, а в целом культуры и народа было тяжелым изменением для Амадейи. Ей были непонятны некоторые устои, например, почему к человеческой женщине такое отношение, почему тот господин носит такую плотную одежду, несмотря на то, что на улице лето. А акклиматизация – вообще отдельная тирада для неё, которую та переносила очень тяжело. Языковой барьер также стал тяжелым испытанием. Решением этого стали, кто бы мог подумать, - деньги. Её учителем стала такая же морфитка, что оставалась во Флорэвенделе для изучения языков и обучения ими Мойя, не без помощи связей отца, его родословной и, разумеется, деньгами, пристроили в академию, находящуюся на окраине Эирини. Относительно новое здание, оборудование. В общем, самое то, чтобы начать более глубокое изучение.
Некоторые месяцы изучения, Амадейя особо не проявляла интереса, по большей части, потому что всё изучаемое уже было ей обуздано, благодаря отцу. Преподаватели это понимали, исходя из результатов контрольных заданий. В целом, в это время Мойя отдавала себя флирту с мужской частью её группы. Порой раскрепощенное поведение порождало слухи, которые быстро стихали. В таких местах постоянно они возникали, что даже не удивляло никого. Из направлений, преподаваемых внутри академии, выбор был сделан закономерно в сторону Ятрохимии, что Амадейя находила наиболее рациональной. Она была движима благородной целью – помочь живому избегать неизлечимых болезней, как банально и мило. На тот момент, она и не думала, чтобы монетезировать свои умения в будущем. Да и к чему оно? Оба родителя были достаточно известными профессорами алхимии, к тому же, весьма обеспеченными.
Так минуло два года жизни Амадейи. Выпущенная бакалавром, она обладала отличным табелем оценок и неплохим багажом знакомств. Спешить рыжую не учили, да и та сама не хотела идти выше. Предпочтения пали на поступление в Коллегию, о чём она уведомила отца в письме. Ожидание ответа происходило красочно. Различные мероприятия, выставки со светским посылом, пьянки, оргии и многое-многое. Дочь богатого профессора тратила деньги отца неразумно, но при этом хорошо держалась от того, чтобы впасть в типичную, для такого образа жизни, нишу. При всём при этом, она оставалась умна и считала своё поведением, как отпуск перед тяжелой работой. После ответного письма отца, поступление не стало себя задерживать и уже следующий учебный год, Амадейя проводила в стенах Коллегии. Там она была уже куда серьезнее, нежели в академии. Новые преподаватели были куда суровее, чем раньше и куда требовательнее. Это-то и стало одним из препятствий для Мойя. Её вольный, пылкий характер вызывал множество споров меж ней и учителями. Ей казалось, что она делает всё правильно, а зазнавшийся старик попросту не может принять того, что молодая особа утирает ему нос. Конечно, такие выходки вызывали множества сомнений среди преподавательского состава. Они явно расчитывали на то, что перспективная наследница профессоров Катарины и Руфино лос Мойя будет куда благоразумнее. После такого её ставили под вопрос об отчислении, что быстро урегулировался благодаря отцу. Он такому, конечно же, рад не был и пояснил, что по приезду дочурки будет серьезный разговор. Амадейя знала, что с отцом спорить не стоит, посему хотя бы в стенах учебного заведения вела себя смирно. Свою пылкость она выбрасывала на мероприятиях, осуждаемых светским обществом. Иронично, что большинство в них принимали участие, притом не единожды…
Обучение шло полным ходом, в меру распущенности морфитка уясняла материал почти на лету. Недопонятое она обсуждала вместе с преподавателями или с однокурсниками. Среди них она заимела репутацию, как особа с экстравагантным поведением, немного девиантным, но при этом она оставалась довольно веселой и умной девушкой, способная вести небольшую группу за собой. Даже после выпуска из Коллегии она продолжит общение через письма с ними. Выпуск, после долгих пяти лет, сделал рыжую уже магистром алхимии. Её ждала последняя и тяжелейшая ступень в изучении – Универсиум. Табеля за прошлые годы обучения, вкупе со связями не оставляли иного варианта – Она была принята.
Её час пробил – она шла к этому долгие семь лет. Отложив свою разгульную натуру, она углубилась в изучение. Используя огромный багаж, приобретённый за годы, как в учебных заведениях, так и дома, Амадейя не испытывала как таковых трудностей. Даже её бойкость не стало для неё проблемой. Она взялась за голову руками и ногами, превращаясь в книжного червя. Ведь отец девушки некогда являлся членом преподавательского состава Универсиума, да и КАНИ держала свой взор на ней, что и давило и придавало ей гордости. В дни, когда заведение предоставляло день для обучения другим наукам, та вливалась в старое, но забытое – инженерию, скорее, как хобби и тоску по дому. В остальном, дальнейшие годы не являлись чем-то новым. Всё также, как и раньше. Новые знакомые, новые знания и флористика, к которой та сильно пристастилась.
Окончание Универсиума Амадейя решила оставить, как сюрприз для семьи. Она отправилась обратно домой в Брагу. И как оказалось, ей также приготовили сюрприз, если его та можно назвать. В семье Мойя появилось пополнение в лице Адониса. Рыжая буквально души не чаяла в своем младшем.
Она снова дома. Снова в родном кругу, но без занятия… Выход был прост – продолжать своё развитие, как алхимика. Первое, с чего она начала – переезд в другу часть Браги. Там рыжая принялась обустраивать всё так, как хотелось. Большую часть она отдала в мастерскую, находящуюся на втором этаже её дома с широким окном перед столом. Комната была обставлена шкафами, с различными реагентами, литературой и прочей мелочью для удобной работы. Стены поблизости стола были усеяны различными заметками, небрежно накиданными рукой морфитки. Сделаны они были скорее для вида, нежели для практического использования. Стол был аккуратно обставлен склянками. У правого края находилась стопка записных книг. Комната в целом была полу-пустой, и была предназначена строго для работы. Под стенами дома находилась лавка «Todos os tipos de coisas» - в переводе «Все виды вещей», с морфитского. Именно из-за неё Амадейя выбрала этот дом и никакой другой. Дело в том, что в этой лавке можно было найти ингредиенты для зелий, столь ценных для Амадейи, например, нарост, кварц, светокаменая и красная пыль, красители и прочие. В редкие моменты душевного состояния, она самостоятельно бродила по лугам, собирая различные травы и цветы. В последующем именно в этой лавке лос Мойя начнет продажу своих зелий, ибо отец стал реже финансировать её, поэтому её пришлось скрещивать исследования и создание новых изделий. Основным спросом пользовались именно боевые – сила, ярости. И то, наёмниками. Везло, когда в город прибывала целая делегация флорского барона, его гвардия, вернее, те, кто был более опытным, закупали целыми ящиками зелья. Одни из тех зелий, кто имел успел было зелье исцеления и силы - простое в производстве и с оправданно большой эффективностью. Cмешивание в котле незерского нароста, оненного порошка и конентрата красной пыли стали чуть-ли не автоматическими, Амадейя могла с закрытыми глазами, ориентируясь на ощупь и запах сварганить зельице. Процесс от зелья к зелью становился быстрее, так что скорость выполения заказов была всегда на высоте, за что лос Мойя пользовалась спросом.
Отходя от одинокой жизни, Амадейя нередко оставалась в родном доме, проводя время в кругу семьи. Всё шло по-старому: рассказы брата, гулянки с младшим братом. Параллельно этому, она обучалась ремеслу матери – инженерии. Этот вид в семье лос Мойя был относительно новым, лишь с этого поколения. Рыжая хотела, вернее, лелеяла в своих мечтах, что станет продолжателем этого ремесла, став эдаким звеном, через которое её дети, дети её детей будут мастерами инженерии. У неё был вариант поступить в Эиринскую Академию, но этого она не захотела, ибо испытывать очередной раз тоску по дому она не хотела. К тому же, появление Адониса само собой исключало то, что она могла уехать. Амадейя не могла представить это и пропустить взросление младшего.
Метод обучения матери был чем-то схож с университетским. Сначала строгие лекции, к коим морфитке не привыкать, которые длились несколько месяцев. По опыту с алхимией, Катарина понимала, что допускать девчонку до опытов – было опасно для неё же самой. Посему любое торопливое заявление о желании приступать к дальнейшей практике, строго пресекалось родителем. После лекционных дней, её ожидали контрольные занятия, в которых проверялось умение Амадейи оперировать теоретическими знаниями. Матушка приводила ситуации, которые девушка должна была разбирать и рассказывать свой вариант. Лишь по результату этих заданий, Катарина могла допускать свою дочь к практике, которая проходила в их же доме, в подвале. Амадейя решила, что отдаст предпочтения тому, что могло бы помогать в её алхическом деле, к прмеру часы. Практика, по началу, состояла из того, что ученица перебирала какое-либо устройство, созданное либо Матерью, либо старшим братом. После досконального изучения «внутренностей» она собирала обратно. Если что-то не получалось, она делала это заново и заново. Когда результат был достигнут, она не останавливалась, пытаясь упростить конструкцию, убирая некоторые детали. С чем-то получалось, с чем-то нет. В мастерской Амадейи скапливалось все больше и больше чертежей, как успешных образцов, так и не очень. Любимым её «испытуемым» была небольшая шкатулка, внутри котрой располагался часовой механизм. Как измывалась над ним, ох-ох… В конечном итоге, первым успешным испытанием стало то, что объем механизма был уменьшен в полтора раза! Правда, чтобы раздобыть шестерни нужного размера, различных рычажков и поршней, понадобилось немало времени и сил. Что-то Амадейе пришлось создавать и самостоятельно, а что-то заимствовала у матери.
Успех её изобретательской деятельности быстро обрело славу. Вкупе с её навыками в алхимии к ней всё чаще приходили письма о вступлении в то или иное учебное заведение, приглашения на службу к вельможным особам в качестве преподавателя для их отпрысков. Отчего лос Мойя закономерно отказывалась, справедливо считая, что со сроком её жизни, она сможет ещё обучить других. Сейчас она хотела больших навыков и знаний. Последнее, к слову, она невольно схватила от брата, что всё время рассказывал байки о других странах. Когда в детстве это казалось чем-то из разряда «Вау!», то к тридцати годам это лишь вызывало улыбку. Она решается самостоятельно повидать мир, выучить языки, в общем, насладиться жизнью.
Морфитские Острова.
Начинать надо с места, где она родилась, с её родины. Она отправляется в путешествие по городам. Что-то где-то да отличалось, в основном из-за того, что управление страной было разделено на четыре «клана». В процессии она приступала к изучению более древних наречий своего языка, а также стран-соседей. Имея ещё с детства необъяснимую тягу к чтиву и литературным приёмам, она охотно. Амадейя собирала различные заметки, слухи, сказы и прочие лингвистические лазейки на древних наречиях. Нередко платой за своё обучение она предоставляла свои знания в тех или иных областях. Бывало, что она останавливалась в городах на несколько месяцев, где зарабатывала на дальнейшую жизнь. Конечно, свою гуляющую натуру она никуда не откладывала, продолжая спускать деньги на алкоголь, балы и бесполезные вещички, которые чаще всего отправляла домой.
После того, как большая часть крупных городов Морфитских Островов была исследована, Амадейя отправляется в Остфар, наивно отмахиваясь от того, что дартадские фрегаты попросту минуют её корабль. Как бы и да… Но, всё же, нет. На второй месяц плавания, на горизонте объявился корабль, с огромным флагом Империи на мачте. Тут-то и морфитку переклинило. Паника брала верх, она истерически носилась по трюму, выкрикивая всё, что думала, каялась в своём нечестивом поведении. После первых залпов пушек, она стихла и забилась в углу, содрогаясь от каждого грохота. Переборов робость, она выбралась на верхнюю палубу, где видела, как имперский корабль находился в такой близости, что можно было разглядеть ехидные улыбки на рожах вражеских моряков, готовящие мечи для абордажа. Когда морские махины проплыли в метре от своих бортов, прочерчивая полосы на них, несколько морячков прыгнули на борт морфитского судна. Заворожённая Амадейя стояла и смотрела на битву, длящуюся, казалось, несколько часов. Борт, на котором она плыла, был торговым и вооружен довольно слабо, соответственно и экипаж был мало обучен и готов к такому. Кто знает, чем бы всё кончилось, если бы залп орудий раздался с другой стороны. Треск дерева сразу привел морфитку в чувства. Сине-белые паруса, с красивым гербом Флорэвенделя на мачте. Конвой слегка задержался, но не опоздал. Лишь при помощи политических союзников судно не оказалось в лапах дартадцев, а сама Амадейя в рабстве. Именно из-за них, последующее путешествие продлилось спокойно.
По прибытии в Остфар, началось очередное путешествие. Наученная жизнью, морфитка не совалась близко к приграничным губерниям с Дартадом. Её странствие в этой стране было долгим, в основном из-за того, что осфарский язык принадлежал другой языковой группе и был труден ля изучения. Что-ж, но даже это стало малозначимой преградой, уже через несколько месяцев во владениях рыжей был остфарский и даже его два наречия, вот, на сколько ей было интересно. После обучения, она отправляется постигать культуру страны. Понять её – дело довольно непростое, многое отличалось от её родного края, начиная от традиций, заканчивая самими людьми. Чем севернее – тем суровее, как будто бы климат влиял на чувства людей, замораживая их… При виде зимней природы, та могла смело описать её, как «Голые деревья, совращенные зимой». Она решает остаться в Остфаре еще на несколько месяцев, преподавая частным лицам алхимию, либо инженерию, а бывало и флорский язык. Лос Мойя учила и училась. В её владении вскоре был, дартадский. У неё возникало двоякое чувство к имперцам, если ранее она, после нападения, считала их ксенофобными тварями, то сейчас она поняла, что грести всех под одну гребенку, как минимум, не правильно. К сорока семи годам, она отправляется дальше, во Флодмунт.
Бедность страны элегантно затмевала красота её земель. Но увы, дольше, чем на три года, она там не осталась, отправляясь в Скральдсон, где по традиции изучила местный говор, а уже после – культуру и люд. Житие среди скральдов её не просто симпатизировало, оно вдохновляло её, что вышло в нательный рисунок на лопатке.
Тоска по дому не заставило долго ждать. Распрощавшись с новоприобретёнными друзьями, после долгой жизни среди северян, она отправляется в долгое плавание домой. По прошествии нескольких лет, она прежде всего навещает старшего брата. За это время, Амадейя уже стала тетёй. Старший стал членом гильдии «КАНИ», и активно участвовал в новых исследованиях. Младший брат отбыл во Флорвэндель для обучения, а мать с отцом отошли от научной деятельности и проживали свои года тихо и мирно.
Рыжая начала заниматься тем, что и до её долгого пушествия: Мастерская, Лавка, исследования. Она принимала участиве в разработке раздвижного моста в Браге, предоставляя чертежи. Процесс этот был не быстрым, несколько лет для реализации и хорошая награда в виде нескольких десятков Гросс. И после этого, Амадейя вновь отправляется в путь – Мэр-Васс, где пробыла несколько лет, после путешествие во Флорвэндель, где навестила Адониса. Там же, она разузнала о Хакмарии. Отец не раз говорил, что его предки были родом оттуда, посему Амадейя могла считать себя хакмарркой-полукровкой, но прежде, чем отправится в край, где она собиралась исследовать культуру народностей, красоту природы, она конечно же изучила язык - лишь после, она отправилась в край без мечт, край кровавый…
Девочка родилась в семье, двух морфитов, посвятившую свою долгую жизнь изучению наукам, была средним ребёнком в семье.. Отец – Руфино, глава семейства, пыл потомственным алхимиком. Его семейная ветвь уходила далеко в корни, прямиком в азлушинов, откуда смогли выбраться и «цивилизоваться». Мать, Каталина, некогда была ученицей Руфино, а дальше всё закрутилось-завертелось, и так появился на свет старший брат – Хавьер. Он не разделял взгляды родителей на счет алхимии, посему избрал путь инженерии, с коей некогда начинала матерь семейства.Детство Амадейи поначалу было беззаботным, оно и не удивительно: любящие родители, обеспеченная семья. Старший брат, который по характеру любит «подурковать», развести какую-то потеху, после которой Ама бежала к отцу и жаловалась им. В общем, делами её не заваливали, что и начинало делать Амадейю весьма разбалованной и истеричной особой. Родители решили пресечь это на корню, ибо не могли допустить, чтобы их семья теряла лицо. В целом, они были сильно озабочены мнением окружающих, что отразилось на всей последующей жизнь лос Мойя. Решением стало ремесло обоих родителей – они усадили рыжую на стол и поставили перед фактом, либо она учит, либо лавры, которыми она пользуется, становятся закрытыми навсегда. В обоих случаях ей бы пришлось работать, только если в первом, её привилегии не урезались, то уже во втором – да. Дальше – больше. Чтобы не подводить не только предков, но и оставить любимые вещи, она, хоть и нехотя, она согласилась. Началом стала обыкновенная грамота, после уже простейшая арифметика. Немного времени понадобилось, чтобы изучить всё это. Амадейя преследовала свои детские, но уже корыстные цели. Со временем, принужденное изучение превратилось в охотное. Играла большая роль генетическая составляющая и эдакая «пропаганда» своего превосходства от родителей девочки. Домашнее обучение шло своим чередом, Руфино отдал некоторые заметки, которые в своё время готовил для её брата. Однако, тот не был таким резвым в поведении, посему его обучение планировалось в уже «взрослом» возрасте, но к тому моменту он избрал иной путь.И вот, на последующие несколько лет у Амайдеи нашлось стабильное занятие – чтиво. Чего бы то ни было: роман, что-то научное или религиозное. Её привлекала, сколько ни мысль, что пытался донести писатель, сколько то, как он её доносит. Все эти приемы, грамматика, рыжая прямо таяла при виде этого. Примерно к шестнадцати, Мойя начала экспериментально пробовать свои знания. Делала оно украдкой, почему-то считая, что отец такому рад не будет. Она пыталась прыгнуть на две головы выше, делая то, что делал отец. Конечно, успеха такая практика не сыскала. Получалось либо ничего либо откровенная бибилибирда, с непонятным эффектом. И да… Она часто испытывала свои изделия на себе. Выливалось это в побочные эффекты вроде вздутых вен или красных глаз и другие нелицеприятные эффекты. Такая «тайная» практика вскоре стала рассекреченной. Руфино был просто в ярости, рвал и метал, не выбирая слов, выливая тонны словесных отходов в сторону своей дочери. Причиной тому была не практика Амадейи, а то, что она испытывала все на себе, сильно рискуя. «От любви до ненависти один шаг» - говорил он, после того, как успокоился и сам успокаивал девушку. С того момента, любая практика стала только под присмотром. Теоретические знания уже были довольно хороши, посему волнений, касательно ошибок из-за незнания в создании базовых зелий у него не было.
Параллельно практике, она начала больше проводить времени с Хавьером. Он только недавно вернулся из Флорвенделя и рассказывал девушке истории о житие тамошних жителей. А когда истории кончались, брата начало нести в сторону его ремесла – инженерии. Хавьер мог фанатично рассказывать о том, как она прекрасна. Он описывал некоторые изобретения, как будто самую привлекательную женщину и мог так часами… Рассказы об этом заинтересовали Амадейю. Каталина, услышав о том, что её дочь также решила постичь это ремесло – была в радости. Отец же улыбчиво хмыкнул и пожал плечами, другого он не ждал. Матушка с охотой поделилась писаниями, которые когда-то использовала она. На этом, Амадейя остановилась, ибо всё ещё отдавала предпочтении в алхимии.
Стоит рассказать, что отец девушки являлся довольно высокой шишкой в алхимическом обществе – во многом из-за потомственного происхождения, что и пригревало местечко кому-то из его наследников.
Став достаточно взрослой, Амадейя покидает родное гнездо для более глубокого изучения. Обучение с отцом это конечно хорошо, но всё же… Новые связи и знакомства, помимо того, что возможно Амадейя найдет своё призвание именно в учебных заведениях – велико. Дорога во Флорэвендель, смена не только климата, а в целом культуры и народа было тяжелым изменением для Амадейи. Ей были непонятны некоторые устои, например, почему к человеческой женщине такое отношение, почему тот господин носит такую плотную одежду, несмотря на то, что на улице лето. А акклиматизация – вообще отдельная тирада для неё, которую та переносила очень тяжело. Языковой барьер также стал тяжелым испытанием. Решением этого стали, кто бы мог подумать, - деньги. Её учителем стала такая же морфитка, что оставалась во Флорэвенделе для изучения языков и обучения ими Мойя, не без помощи связей отца, его родословной и, разумеется, деньгами, пристроили в академию, находящуюся на окраине Эирини. Относительно новое здание, оборудование. В общем, самое то, чтобы начать более глубокое изучение.
Некоторые месяцы изучения, Амадейя особо не проявляла интереса, по большей части, потому что всё изучаемое уже было ей обуздано, благодаря отцу. Преподаватели это понимали, исходя из результатов контрольных заданий. В целом, в это время Мойя отдавала себя флирту с мужской частью её группы. Порой раскрепощенное поведение порождало слухи, которые быстро стихали. В таких местах постоянно они возникали, что даже не удивляло никого. Из направлений, преподаваемых внутри академии, выбор был сделан закономерно в сторону Ятрохимии, что Амадейя находила наиболее рациональной. Она была движима благородной целью – помочь живому избегать неизлечимых болезней, как банально и мило. На тот момент, она и не думала, чтобы монетезировать свои умения в будущем. Да и к чему оно? Оба родителя были достаточно известными профессорами алхимии, к тому же, весьма обеспеченными.
Так минуло два года жизни Амадейи. Выпущенная бакалавром, она обладала отличным табелем оценок и неплохим багажом знакомств. Спешить рыжую не учили, да и та сама не хотела идти выше. Предпочтения пали на поступление в Коллегию, о чём она уведомила отца в письме. Ожидание ответа происходило красочно. Различные мероприятия, выставки со светским посылом, пьянки, оргии и многое-многое. Дочь богатого профессора тратила деньги отца неразумно, но при этом хорошо держалась от того, чтобы впасть в типичную, для такого образа жизни, нишу. При всём при этом, она оставалась умна и считала своё поведением, как отпуск перед тяжелой работой. После ответного письма отца, поступление не стало себя задерживать и уже следующий учебный год, Амадейя проводила в стенах Коллегии. Там она была уже куда серьезнее, нежели в академии. Новые преподаватели были куда суровее, чем раньше и куда требовательнее. Это-то и стало одним из препятствий для Мойя. Её вольный, пылкий характер вызывал множество споров меж ней и учителями. Ей казалось, что она делает всё правильно, а зазнавшийся старик попросту не может принять того, что молодая особа утирает ему нос. Конечно, такие выходки вызывали множества сомнений среди преподавательского состава. Они явно расчитывали на то, что перспективная наследница профессоров Катарины и Руфино лос Мойя будет куда благоразумнее. После такого её ставили под вопрос об отчислении, что быстро урегулировался благодаря отцу. Он такому, конечно же, рад не был и пояснил, что по приезду дочурки будет серьезный разговор. Амадейя знала, что с отцом спорить не стоит, посему хотя бы в стенах учебного заведения вела себя смирно. Свою пылкость она выбрасывала на мероприятиях, осуждаемых светским обществом. Иронично, что большинство в них принимали участие, притом не единожды…
Обучение шло полным ходом, в меру распущенности морфитка уясняла материал почти на лету. Недопонятое она обсуждала вместе с преподавателями или с однокурсниками. Среди них она заимела репутацию, как особа с экстравагантным поведением, немного девиантным, но при этом она оставалась довольно веселой и умной девушкой, способная вести небольшую группу за собой. Даже после выпуска из Коллегии она продолжит общение через письма с ними. Выпуск, после долгих пяти лет, сделал рыжую уже магистром алхимии. Её ждала последняя и тяжелейшая ступень в изучении – Универсиум. Табеля за прошлые годы обучения, вкупе со связями не оставляли иного варианта – Она была принята.
Её час пробил – она шла к этому долгие семь лет. Отложив свою разгульную натуру, она углубилась в изучение. Используя огромный багаж, приобретённый за годы, как в учебных заведениях, так и дома, Амадейя не испытывала как таковых трудностей. Даже её бойкость не стало для неё проблемой. Она взялась за голову руками и ногами, превращаясь в книжного червя. Ведь отец девушки некогда являлся членом преподавательского состава Универсиума, да и КАНИ держала свой взор на ней, что и давило и придавало ей гордости. В дни, когда заведение предоставляло день для обучения другим наукам, та вливалась в старое, но забытое – инженерию, скорее, как хобби и тоску по дому. В остальном, дальнейшие годы не являлись чем-то новым. Всё также, как и раньше. Новые знакомые, новые знания и флористика, к которой та сильно пристастилась.
Окончание Универсиума Амадейя решила оставить, как сюрприз для семьи. Она отправилась обратно домой в Брагу. И как оказалось, ей также приготовили сюрприз, если его та можно назвать. В семье Мойя появилось пополнение в лице Адониса. Рыжая буквально души не чаяла в своем младшем.
Она снова дома. Снова в родном кругу, но без занятия… Выход был прост – продолжать своё развитие, как алхимика. Первое, с чего она начала – переезд в другу часть Браги. Там рыжая принялась обустраивать всё так, как хотелось. Большую часть она отдала в мастерскую, находящуюся на втором этаже её дома с широким окном перед столом. Комната была обставлена шкафами, с различными реагентами, литературой и прочей мелочью для удобной работы. Стены поблизости стола были усеяны различными заметками, небрежно накиданными рукой морфитки. Сделаны они были скорее для вида, нежели для практического использования. Стол был аккуратно обставлен склянками. У правого края находилась стопка записных книг. Комната в целом была полу-пустой, и была предназначена строго для работы. Под стенами дома находилась лавка «Todos os tipos de coisas» - в переводе «Все виды вещей», с морфитского. Именно из-за неё Амадейя выбрала этот дом и никакой другой. Дело в том, что в этой лавке можно было найти ингредиенты для зелий, столь ценных для Амадейи, например, нарост, кварц, светокаменая и красная пыль, красители и прочие. В редкие моменты душевного состояния, она самостоятельно бродила по лугам, собирая различные травы и цветы. В последующем именно в этой лавке лос Мойя начнет продажу своих зелий, ибо отец стал реже финансировать её, поэтому её пришлось скрещивать исследования и создание новых изделий. Основным спросом пользовались именно боевые – сила, ярости. И то, наёмниками. Везло, когда в город прибывала целая делегация флорского барона, его гвардия, вернее, те, кто был более опытным, закупали целыми ящиками зелья. Одни из тех зелий, кто имел успел было зелье исцеления и силы - простое в производстве и с оправданно большой эффективностью. Cмешивание в котле незерского нароста, оненного порошка и конентрата красной пыли стали чуть-ли не автоматическими, Амадейя могла с закрытыми глазами, ориентируясь на ощупь и запах сварганить зельице. Процесс от зелья к зелью становился быстрее, так что скорость выполения заказов была всегда на высоте, за что лос Мойя пользовалась спросом.
Отходя от одинокой жизни, Амадейя нередко оставалась в родном доме, проводя время в кругу семьи. Всё шло по-старому: рассказы брата, гулянки с младшим братом. Параллельно этому, она обучалась ремеслу матери – инженерии. Этот вид в семье лос Мойя был относительно новым, лишь с этого поколения. Рыжая хотела, вернее, лелеяла в своих мечтах, что станет продолжателем этого ремесла, став эдаким звеном, через которое её дети, дети её детей будут мастерами инженерии. У неё был вариант поступить в Эиринскую Академию, но этого она не захотела, ибо испытывать очередной раз тоску по дому она не хотела. К тому же, появление Адониса само собой исключало то, что она могла уехать. Амадейя не могла представить это и пропустить взросление младшего.
Метод обучения матери был чем-то схож с университетским. Сначала строгие лекции, к коим морфитке не привыкать, которые длились несколько месяцев. По опыту с алхимией, Катарина понимала, что допускать девчонку до опытов – было опасно для неё же самой. Посему любое торопливое заявление о желании приступать к дальнейшей практике, строго пресекалось родителем. После лекционных дней, её ожидали контрольные занятия, в которых проверялось умение Амадейи оперировать теоретическими знаниями. Матушка приводила ситуации, которые девушка должна была разбирать и рассказывать свой вариант. Лишь по результату этих заданий, Катарина могла допускать свою дочь к практике, которая проходила в их же доме, в подвале. Амадейя решила, что отдаст предпочтения тому, что могло бы помогать в её алхическом деле, к прмеру часы. Практика, по началу, состояла из того, что ученица перебирала какое-либо устройство, созданное либо Матерью, либо старшим братом. После досконального изучения «внутренностей» она собирала обратно. Если что-то не получалось, она делала это заново и заново. Когда результат был достигнут, она не останавливалась, пытаясь упростить конструкцию, убирая некоторые детали. С чем-то получалось, с чем-то нет. В мастерской Амадейи скапливалось все больше и больше чертежей, как успешных образцов, так и не очень. Любимым её «испытуемым» была небольшая шкатулка, внутри котрой располагался часовой механизм. Как измывалась над ним, ох-ох… В конечном итоге, первым успешным испытанием стало то, что объем механизма был уменьшен в полтора раза! Правда, чтобы раздобыть шестерни нужного размера, различных рычажков и поршней, понадобилось немало времени и сил. Что-то Амадейе пришлось создавать и самостоятельно, а что-то заимствовала у матери.
Успех её изобретательской деятельности быстро обрело славу. Вкупе с её навыками в алхимии к ней всё чаще приходили письма о вступлении в то или иное учебное заведение, приглашения на службу к вельможным особам в качестве преподавателя для их отпрысков. Отчего лос Мойя закономерно отказывалась, справедливо считая, что со сроком её жизни, она сможет ещё обучить других. Сейчас она хотела больших навыков и знаний. Последнее, к слову, она невольно схватила от брата, что всё время рассказывал байки о других странах. Когда в детстве это казалось чем-то из разряда «Вау!», то к тридцати годам это лишь вызывало улыбку. Она решается самостоятельно повидать мир, выучить языки, в общем, насладиться жизнью.
Морфитские Острова.
Начинать надо с места, где она родилась, с её родины. Она отправляется в путешествие по городам. Что-то где-то да отличалось, в основном из-за того, что управление страной было разделено на четыре «клана». В процессии она приступала к изучению более древних наречий своего языка, а также стран-соседей. Имея ещё с детства необъяснимую тягу к чтиву и литературным приёмам, она охотно. Амадейя собирала различные заметки, слухи, сказы и прочие лингвистические лазейки на древних наречиях. Нередко платой за своё обучение она предоставляла свои знания в тех или иных областях. Бывало, что она останавливалась в городах на несколько месяцев, где зарабатывала на дальнейшую жизнь. Конечно, свою гуляющую натуру она никуда не откладывала, продолжая спускать деньги на алкоголь, балы и бесполезные вещички, которые чаще всего отправляла домой.
После того, как большая часть крупных городов Морфитских Островов была исследована, Амадейя отправляется в Остфар, наивно отмахиваясь от того, что дартадские фрегаты попросту минуют её корабль. Как бы и да… Но, всё же, нет. На второй месяц плавания, на горизонте объявился корабль, с огромным флагом Империи на мачте. Тут-то и морфитку переклинило. Паника брала верх, она истерически носилась по трюму, выкрикивая всё, что думала, каялась в своём нечестивом поведении. После первых залпов пушек, она стихла и забилась в углу, содрогаясь от каждого грохота. Переборов робость, она выбралась на верхнюю палубу, где видела, как имперский корабль находился в такой близости, что можно было разглядеть ехидные улыбки на рожах вражеских моряков, готовящие мечи для абордажа. Когда морские махины проплыли в метре от своих бортов, прочерчивая полосы на них, несколько морячков прыгнули на борт морфитского судна. Заворожённая Амадейя стояла и смотрела на битву, длящуюся, казалось, несколько часов. Борт, на котором она плыла, был торговым и вооружен довольно слабо, соответственно и экипаж был мало обучен и готов к такому. Кто знает, чем бы всё кончилось, если бы залп орудий раздался с другой стороны. Треск дерева сразу привел морфитку в чувства. Сине-белые паруса, с красивым гербом Флорэвенделя на мачте. Конвой слегка задержался, но не опоздал. Лишь при помощи политических союзников судно не оказалось в лапах дартадцев, а сама Амадейя в рабстве. Именно из-за них, последующее путешествие продлилось спокойно.
По прибытии в Остфар, началось очередное путешествие. Наученная жизнью, морфитка не совалась близко к приграничным губерниям с Дартадом. Её странствие в этой стране было долгим, в основном из-за того, что осфарский язык принадлежал другой языковой группе и был труден ля изучения. Что-ж, но даже это стало малозначимой преградой, уже через несколько месяцев во владениях рыжей был остфарский и даже его два наречия, вот, на сколько ей было интересно. После обучения, она отправляется постигать культуру страны. Понять её – дело довольно непростое, многое отличалось от её родного края, начиная от традиций, заканчивая самими людьми. Чем севернее – тем суровее, как будто бы климат влиял на чувства людей, замораживая их… При виде зимней природы, та могла смело описать её, как «Голые деревья, совращенные зимой». Она решает остаться в Остфаре еще на несколько месяцев, преподавая частным лицам алхимию, либо инженерию, а бывало и флорский язык. Лос Мойя учила и училась. В её владении вскоре был, дартадский. У неё возникало двоякое чувство к имперцам, если ранее она, после нападения, считала их ксенофобными тварями, то сейчас она поняла, что грести всех под одну гребенку, как минимум, не правильно. К сорока семи годам, она отправляется дальше, во Флодмунт.
Бедность страны элегантно затмевала красота её земель. Но увы, дольше, чем на три года, она там не осталась, отправляясь в Скральдсон, где по традиции изучила местный говор, а уже после – культуру и люд. Житие среди скральдов её не просто симпатизировало, оно вдохновляло её, что вышло в нательный рисунок на лопатке.
Тоска по дому не заставило долго ждать. Распрощавшись с новоприобретёнными друзьями, после долгой жизни среди северян, она отправляется в долгое плавание домой. По прошествии нескольких лет, она прежде всего навещает старшего брата. За это время, Амадейя уже стала тетёй. Старший стал членом гильдии «КАНИ», и активно участвовал в новых исследованиях. Младший брат отбыл во Флорвэндель для обучения, а мать с отцом отошли от научной деятельности и проживали свои года тихо и мирно.
Рыжая начала заниматься тем, что и до её долгого пушествия: Мастерская, Лавка, исследования. Она принимала участиве в разработке раздвижного моста в Браге, предоставляя чертежи. Процесс этот был не быстрым, несколько лет для реализации и хорошая награда в виде нескольких десятков Гросс. И после этого, Амадейя вновь отправляется в путь – Мэр-Васс, где пробыла несколько лет, после путешествие во Флорвэндель, где навестила Адониса. Там же, она разузнала о Хакмарии. Отец не раз говорил, что его предки были родом оттуда, посему Амадейя могла считать себя хакмарркой-полукровкой, но прежде, чем отправится в край, где она собиралась исследовать культуру народностей, красоту природы, она конечно же изучила язык - лишь после, она отправилась в край без мечт, край кровавый…
3. Раса персонажа: Морфит
4. Возраст: 194
5. Внешний вид: Морфитка среднего роста (~1.91) c изумрудным цветом глаз. Имеет около-споривное телосложение, светло-рыжий цвет волос. Обладает округлыми чертами лица, на ушах имеются засечки и мелкие царапины, на левой лопатке рунный знак.
6. Характер: В общественной жизни эта дамочка предстаёт, как скромная, обаятельная, немногим прагматичная особа. Со своим виденьем мира, в отдельности от религии. В разговорах она чаще всего тихая, без нужды не комментирует и не возникает. Эдакая тихая застенчивая особа скрывает под собой хитрую, вольную натуру. Она пуглива и расчетлива. Всё таки, ей мало чего стоит пойти по головам ради своего блага или блага своих близких. Она отлично понимает суть живого существа и порой ловко манипулирует фактами, чтобы выбить удобство себе.
7. Таланты, сильные стороны: Её познания в науках поистине заставляют удивляться. Не смотря на то, что она делала упор в машиностроение, после случая на море с нападением, она заинтересовалась кораблестроением и оружейным делом, посему может что-то сказать на эту тему. В Янтрохимии она делала широкие успехи, годы в учебных заведениях не остались безрезультатными.
8. Слабости, проблемы, уязвимости: Гордыня. Её до сих пор кидает в дрожь от громких звуков. Из-за чрезмерной пугливости, она страдает паническими атаками, от гроких звуков может впасть в ступор. Зрение - это отдельный вид беды, отчего она вынуждена носить очки.
9. Мечты, желания, цели: Освоиться в Хакмарри, открыть свою лабораторию, продолжить свои исследования в алхимии и инженерии, сделать огромный часовой механизм, внедрить в города-государства новые технологии, исследовать культуру народов, выйти на предков.
Last edited:
