Сколько алхимиков населяло Флоревендель, столько же и слухов ходило среди них о Гриморе. Некогда знатный род с каждым прошедшим годом утрачивал что репутацию среди «сливок общества», что надежду на его продолжение, но нынешний глава семейства и член КАНИ, Теорик Гриморе, словно не обращал на это никакого внимания, полностью погружённый в изучение своего ремесла. Пожалуй, никто не был одержим танатохимией сильнее, чем этот седовласый морфит… Пускай это мало-помалу и двигало прогресс алхимии как науки, комитет изредка высказывал свои опасения касаемо одного лишь «увлечения» что Теорика, что всех Гриморе: именно их род уже на протяжении десятилетий, если не столетий, активнее остальных спонсировал любые мероприятия, связанные с исследованием Эрмеризма. Большая часть знаний о «боге алхимии» и связанных с ним тайных обществ была получена именно благодаря этому семейству, и именно из-за этого у некоторых членов КАНИ возникали вопросы. Впрочем, вопросы эти заглушались двумя вещами – значительный вклад Теорика и его предков в развитие танатохимии и звон дарлингов, испокон веков решавший человеческие проблемы.
И всё же, долго так продолжаться не могло. Мария, супруга Теорика, была неслабо обеспокоена расползающимися слухами и риском оставить род без продолжения, а потому всё же упросила мужа сделать наследника. В этом им неслабо повезло – первое же дитя было рождено хоть и не самым выносливым, но нужного пола, а значит тратить время и силы на новых детей попросту не было… По крайней мере, так рассуждал Теорик.
= Глава 1 =
Как уже можно было догадаться, Сет рос единственным ребёнком в семье, а потому получал всё родительское внимание, но избалованным в то же время не был ничуть - понимая, что наследник обязан пойти по его стопам, Теорик отодвинул свои исследования на второй план и приступил к обучению мальчика. С малых лет знания полились в его голову, и одной алхимией они не ограничивались: грамота, языки, нормы этикета и даже основы арифметики… Не раз Сет спрашивал отца о том, зачем ему всё это, но каждый раз слышал один и тот же ответ.
- Вояки, которые нам прислуживают, своими упражнениями закаляют тело. Задача аристократа же – закалить разум. Ты хочешь стать безмозглым воякой или надеждой своего рода?
- Надеждой своего рода, отец. – с томным вздохом проговаривал мальчишка, продолжая зубрить содержимое всевозможных учебников. Пускай обучение давалось ему с лёгкостью, это не отменяло тот факт, что душа Сета лежала совсем к другому – музыка. Каждый фестиваль, каждого бродячего музыканта мальчишка воспринимал как что-то неземное… Мария часто улыбалась и говорила, что это ему досталось явно от неё, но Теорика подобное увлечение лишь злило, ибо отвлекало от первостепенной цели – алхимии. Это же треклятое мировоззрение губило не только детство Сета в привычном его понимании, но и какую-либо социализацию: ребёнок рос затворником, и пускай Мария то и дело пыталась донести до Теорика мысль о том, что всё должно быть в меру, тот даже не желал её слушать. Мир за стенами поместья удавалось увидеть либо из окна, либо во время крайне редких мероприятий и съездов, на которых Сет выставлялся больше как результат отцовской работы и повод для его гордости, нежели кто-то, кого Теорик мог назвать сыном.
В академию или любое другое учебное учреждение Сет поначалу не шёл – отец не хотел, чтобы «эти горе-алхимики забили его сыну голову всеми этими новомодными терминами и бреду, который к настоящей алхимии не относится». И теоретические, и практические знания в своём ремесле юный морфит получал путём постоянных лекций и семинаров лично от его отца. Что забавно, принцип проведения занятий был нагло «слизан» с образовательной системы Матриума, просто Теорик не хотел это признавать. Спустя годы обучения Сет имел неплохой багаж знаний, вполне сравнимый с окончанием какой-нибудь академии или даже коллегии… Впрочем, на деле этого всё равно было маловато. Намного большего хотелось что Теорику, что его сыну, у которого за время столь скрупулёзного обучения всё же проявился интерес к алхимии. Социальная натура Сета с годами брала своё, вызывая отчаянное желание пойти учиться вместе с остальными, повидать свет и людей в целом, в то время как глава семейства Гриморе всячески пытался отговорить своё чадо от этой затеи…
- Твой учитель – почётный член КАНИ, один из лучших танатохимиков, а ты хочешь променять это на кучку болванов-оборванцев за партами? Ты в своём уме?! – эхом раздавался зычный глас Теорика по поместью.
- Да, хочу! С самого своего рождения я почти не общался с остальным миром, ты даже на съездах говорил мне этого особо не делать! У меня даже друзей нет, хорошо хоть мама рассказала, что это такое! Разве алхимики не должны делиться знаниями, делиться своим прогрессом?!
- ДА КАКИЕ ЖЕ ИЗ НИХ АЛХ-…
Голос Теорика тут же затих, словно тот побоялся сболтнуть лишнего. На морщинистом лице появилась злорадная ухмылка, а в голове – способ преподать сыну урок и вернуться к излюбленным исследованиям.
- Хорошо. Да будет так. Коль хочешь учиться с другими, я дам тебе такую возможность. Ты отправляешься в гимнасию на окраине Эирини, спасибо скажешь потом.
= Глава 2 =
Пускай Сет и радовался решению отца в силу своего неведения, Мария в этот момент смотрела на своего мужа как на умалишённого. Молва о том, что сын самого члена КАНИ отправился учиться в какую-то, не побоится рассказчик этого слова, шарагу, разлетелся по светскому обществу стремительно быстро, забивая очередной гвоздь в крышку гроба рода Гриморе. Теорик на «бездумную молву за спиной» внимания особого не обращал, в то время как Мария чуть ли не грызла ногти от того, насколько всё выходит из под контроля. Юный алхимик тем временем начинал понимать смысл злорадной улыбки на лице своего отца: почти весь материал, преподаваемый в гимнасии, Сет уже не только знал, но и успел опробовать на практике. Учебное заведение будто специально было подобрано особенно плохим, попытки преподавательского состава научить своих абитуриентов успехом не венчались. И всё же, один плюс перевешивал все остальные неудобства – вокруг юноши наконец-то появились люди. С самых первых занятий что преподавателям, что группе становился понятен истинный уровень знаний Сета, а вторые этим охотно пользовались, то и дело уточняя у него вопросы по пройденным темам. Тогда у юного морфита и стали проявляться задатки преподавателя: Сет охотно объяснял однокурсникам материал и помогал со всем, с чем только можно, быстро заработав репутацию некоего «старосты» в своей группе. Трудно сказать, гордился ли этим Теорик…
- Отец, смотри! Мне предложили стажировку в одном из училищ параллельно с обучением в гимнасии! Преподаватели сказали мне, что в будущем из меня выйдет отличный алхимик-отравщик! Ты рад за ме-…
И всё же, делиться своими успехами с отцом Сету всегда было себе дороже. Слова, полные гордости за себя, прервал громкий, гневный стук по письменному столу.
- Отравщик… Тьху. Как же меня злит то, во что они превратили терминологию... Ты знаешь на порядок больше всей этой челяди и называешь себя каким-то отравщиком? Бессчётное количество раз я повторял тебе то, что ты изучаешь - танатохимия, сын. Это не просто всякие ядовитые, токсичные примочки, отнюдь. Танатохимик может создать алхимическую гранату и превратить лицо недруга в кровавое месиво, может создать наркотик и подсадить на них нужного человека, может создать паралитик такой силы, что бедолага не сможет двигаться всю оставшуюся жизнь. Отравщик властен над ядами, танатохимик - над самой смертью. Ты запомнил мои слова?
- Д-… Да, отец. Запомнил.
- Значит учить каких-то дурней вздумал, грф... Что ж, учти, занятие это неблагодарное. Из гоблина человека не сделаешь, а большая часть обучающихся в училище на алхимию на деле плевать хотела.
- Но это ведь всего лишь начало, отец. Потом буду преподавать в гимнасии, в академии, в Матр-…
- Сначала начни преподавать, а потом уже говори. До тех пор не тревожь меня.
Несмотря на невыносимый холод со стороны Теорика, Сет всё ещё безмерно любил его, хоть в его голову и прокрадывались мысли, что эта любовь может быть отнюдь не взаимной. Впрочем, желание получить отцовское признание было непоколебимо: юному алхимику потребовался всего год, чтобы сдать экзамены для поступления в академию и без всяких проблем (во многом благодаря рекомендательному письму от преподавательского состава училища) сделать это. К несчастью для Сета, предпочтение в этой академии отдавалось именно ятрохимии, а посему пришлось выпросить у отца доступ к «личным архивам» - на деле это была пара-тройка личных дневников Теорика ещё со времён его обучения, но даже они были для Сета бесценной кладезью знаний. Студенческая жизнь, наполненная пьянками да интрижками, обошла юного морфита стороной: ночь, проведённая с трактатами, доставляла ему куда больше удовольствия, нежели проведённая с любой из однокурсниц. Пожалуй, это тоже внесло свой вклад в результаты выпускных экзаменов, которые были сданы поистине безупречно. Казалось бы, юноше были открыты двери в коллегию, но-о-о…
= Глава 3 =
- Шлюха! О Флоренд, как ты вообще могла так поступить?! Сама столько твердила о чистоте нашего рода, а сама спишь на стороне?!
- Теорик, постой! Прошу, выслушай же меня!
Очередной слух, очередной гвоздь в крышку гроба семейства: Мария Гриморе изменила своему мужу и забеременела, а после пропала без вести. Сам Теорик, в свою очередь, комментариев на эту тему особо не давал, оправдываясь тем, что «его не интересуют судьбы блудниц». Как бы то ни было, подозрений накопилось достаточно, чтобы провести расследование. Тщательный обыск поместья Гриморе привёл к нахождению тайной комнаты, которая стала финальной частью пазла для тех самых скептиков из КАНИ: Теорик, как и его предки, не просто интересовались эрмеризмом… Они его практиковали. Содержимое под поместьем вполне тянуло на целый эрмерийский храм: архивы с запрещёнными письменами, следы оккультизма, был найден даже вариант компендиума «Искусство смерти», переписанный самим Теориком от руки с некоторыми личными дополнениями. В одной из дальних комнат находился также полуразложившийся труп Марии Гриморе, рядом с которым стояла куча различных склянок. Анализ веществ внутри них и записей дали полную картину: Теорик опробовал на своей супруге экспериментальное средство для аборта, что и привело Марию к смерти, а после попытался воскресить её. Успехом это, как можно догадаться, не увенчалось – глава семейства Гриморе был отправлен на виселицу за бесчеловечные опыты и убийство.
Сету, к счастью, посчастливилось не увидеть ни то, чем занимался Теорик, ни тело своей матери, ни момент повешения собственного отца. Бедняга в целом не мог поверить в то, что с ним происходило: в одночасье он остался последним из своего рода, с осквернённым поместьем и остатком «богатств» Гриморе. Ситуацию спасало лишь то, что КАНИ не поставил крест на его карьере алхимика, посчитав, что дети не должны расплачиваться за ошибки своих родителей. Некоторые книги из тайной комнаты Теорика были забраны как вещдоки, а в обмен на это комитет предоставил морфиту рекомендательное письмо прямиком в Универсиум с расчётом на то, что Сет «вернёт фамилии доброе имя». Никогда бы он не подумал, что мысль о новом месте обучения будет вызывать у него беспокойство и некую непризянь, но недолгие уговоры всё же привели к появлению нового студента в стенах Универсиума – Сета Гриморе.
Ввиду произошедшей трагедии нельзя сказать, что Сет относился к обучению действительно серьёзно, а потому с горем пополам совмещал его с преподаванием: опыт работы и рекомендации позволили морфиту учить алхимии на базе академий. За это, конечно, приходилось расплачиваться часами сна и редкими упрёками со стороны работников Универсиума, но Сета это не волновало ничуть – чего-чего, а одержимость своим ремеслом он явно подцепил от своего отца. В конце концов, по прошествию пяти лет, алхимик наконец стал достоин называться аспирантом… Омрачала его разум лишь мысль о том, что даже поделиться этим успехом не с кем. Какими бы великими ни были его достижения, в его жизни попросту не осталось живой души, которая могла бы их разделить.
И мысль эта разъедала само его существо. Вопрос «Ради чего?» с каждым днём казался Сету всё больше риторическим, ибо ответ так и не посещал его забитую знаниями об алхимии голову. Пожалуй, в те время лишь одна сила двигала морфита вперёд – необъяснимое и, скорее всего, нездоровое чувство вины перед Теориком. Вспоминая трудолюбие своего бесчеловечного, но всё же отца, Сет в какой-то мере вдохновлялся им, и так настало время для следующей цели – становление доктором, а затем и профессором алхимии.
= Глава 4 =
Именно здесь Сет отнёсся к делу поистине серьёзно, на время оставив свою работу преподавателя. Стажировка без преувеличения заставила попотеть: самым неприятным для морфита было то, что немалая часть работы относилась именно к ятрохимии, а потому нередко приходилось в экстренном режиме вспоминать клочки информации из нелюбимого раздела. Впрочем, без плюсов не обошлось: стажировка действительно помогла Сету набить руку в плане приготовления всевозможных зелий и снадобий, от замедления до отравления. Потребовалось не столь много времени, сколь усилий и нервов, чтобы получить почётное звание доктора наук. Как только первая часть цели была достигнута, морфитскую голову посетила навязчивая идея на время оставить Универсиум и получить квалификацию профессора на родине многих ядов и токсинов – Матриуме… Идея, которая по итогу взяла своё. Без лишних раздумий Сет продал фамильный дом, взяв с собой лишь золото и несколько важных для себя книг, отправившись в Мэр-Васс, прямиком в Монокле.
Преподавательский состав Матриума относился к роду Гриморе на порядок лучше, чем где бы то ни было, что было для морфита большой удачей. Причина предельно проста: Теорик и его предки развивали танатохимию как никто другой, а остальные «грешки» на таком ярком фоне могут при необходимости и померкнуть. Иными словами, Сета приняли с распростёртыми объятиями, а потому спустя некоторое время тот получил заслуженное звание профессора танатохимии. Сразу же после этого Матриум, обратив внимание на его преподавательский опыт, предложил остаться у себя чуть подольше в качестве учителя, но в тот момент у Сета были другие замашки – возвращение в Универсиум в качестве преподавателя. Лишь в этот момент Сет понял, что вот так вот брать и продавать поместье было решением довольно безрассудным, но что-то менять было уже поздно, да и на деле это не было большой проблемой.
Профессора танатохимии и своего выпускника, пускай и с таким неоднозначным прошлым, Универсиум принял к себе без особых проблем. Работу в нём Сет умудрялся совмещать с лекциями в коллегиях и академиях, по мере возможности также помогая с принятием выпускных экзаменов. Забавно было наблюдать за тем, как одного и того же студента обучаешь сначала в одном месте, а затем и другом. Пускай таких было немало, каждого морфит старался помнить и к каждому находил подход, а потому был на хорошем счету у тех, кого учил. Подобная репутация даже привела к тому, что у него закрутился роман с одной из учениц академии, а затем и Универсиума, но на этом пока нет смысла заострять особое внимание.
И так последний из рода Гриморе наконец нашёл себя, более-менее восстановил репутацию своей фамилии и прослыл одним из лучших преподавателей Эирини, если не всего Флоревенделя… Но, как известно, всё хорошее имеет свойство заканчиваться.
= Глава 5 =
Обычный день, не предвещавший беды, обычная практическая работа в Универсиуме. Задачей студента являлось рассчитать примерное количество концентрата светокаменной пыли для усиления уже имеющегося зелья слабости, а после применить расчёты на практике. Бедолага итак находился на грани отчисления, а потому остальные студенты не отказали себе в удовольствии взглянуть на его «судьбоносные результаты» поближе, чуть ли не выстроившись в ряд. Как итог – паренёк просто переволновался: пускай его расчёты и были верны, дрожащая рука подвела паренька и вылила концентрата на порядок больше, чем нужно. Вспоминая, чем чревата халатность при работе с концентратом, Гриморе тут же вскочил и закрыл студентов собой, раскрыв кожаный плащ в обе стороны, дабы хотя бы частично защитить их от осколков.
Опасения Сета, к несчастью, оказались верны. Склянка сдетонировала, одежда профессора оказалась испорчена, а кабинет стал медленно заполняться парами зелья. Тело было нашпиговано мелкими осколками стекла, впившихся в грудь, а один из таких, особенно большой, попал прямиком в его правый глаз. За невыносимой болью последовали крики студентов и шум какой-то возни, ноги Сета подкашивались, а последним, что он услышал перед потерей сознания, стало нервное, но буквально пропитанное упрёком...
«Вот теперь тебя точно отчислят, идиот, блядь!»
- Я-.. Я ослеп, полагаю?.. – неуверенно, слабо промолвил морфит, лёжа на койке с хорошо перебинтованной головой на уровне глаз.
- И да, и нет. Правый глаз был повреждён слишком сильно, в связи с чем его пришлось ампутировать, но левый в полном порядке. Считайте, что Вы везунчик – мало того, что выжили и инвалидом не остались, так ещё и все расходы за Ваше лечение Универсиум взял на себя.
- «Инвалидом не остались»… Ну, тут уж как посмотреть. Сколько мне ходить с этой повязкой?
- Ходить – нисколько. Вы ещё полежите у меня пару-тройку дней, пока вам делается стеклянный глаз, а там уж повязочку-то снимем и всё будет в порядке.
- Погодите, стеклянный глаз?
- Да, стеклянный глаз. Его создание также оплачивает Универсиум, дабы инцидент никак не повлиял на Ваш внешний вид. С осколками в груди я, конечно, сделал всё что мог, но следы от них ещё останутся, уж извиняйте.
И всё произошло так, как молвил врач. Ровно три дня Сет провёл в полной темноте, а после получил обещанный глаз и «был полностью готов продолжать обучение». Проблема только была в том, что с потерей глаза профессор стал всё больше погружаться в себя, задаваясь вопросом, что мучал его ещё с юношества: Чего же он на самом деле хочет? В мыслях то и дело мелькали нераскрытые тайны танатохимии и рода Гриморе – те самые тайны, за которые Теорик и был отправлен на плаху… И всё же, эта игра стоила свеч, раз предки Сета занимались этим столетиями. По крайней мере, он так считал. И всё же, просто взять и бросить всё с концами профессор не мог, хоть и изъявил сие желание руководству Универсиума: дабы не подводить студентов перед выпуском, был предложен неформальный договор, при котором Сет доучивает текущий поток и «получает свободу», а вместе с ней и целую команду ассистентов для проведения исследований… От второго, впрочем, тот отказался, понимая, что над такими вещами следует работать в одиночку.
Вскоре настал тот знаменательный день. Были приняты все выпускные экзамены, а профессор с лёгкой улыбкой на лице наблюдал за сияющими от радости лицами студентов на церемонии.
= Глава 6 =
На следующий день сообщество Универсиума было шокировано новостью, разлетевшейся по Эирини – почётный преподаватель танатохимии, Сет Гриморе, трагически погиб в результате пожара, предположительно вызванного разбитой масляной лампой. От скромной хижины, в которой проживал профессор, остались лишь обгоревшие руины, а от тела – кучка почерневших костей и череп. Многие попросту не могли поверить в то, что жизнь Сета могла оборваться так резко и так неожиданно: кто-то даже начинал строить теории заговора в духе «кто-то из «Учёных Дьявола» начал мстить алхимическому сообществу», но по итогу не оставалось ничего, кроме как смириться с суровой правдой жизни. Похоронный обряд прошёл на территории самого Универсиума. Кто-то даже предлагал поставить памятник, но не так уж сильно преподаватель был дорог, чтобы занимать воспоминаниями о нём площадь.
Никогда бы танатохимик не подумал, насколько странно будет наблюдать над собственными похоронами. В инсценировке смерти он видел прекрасную возможность стереть своё имя из памяти людей и если и не «начать всё с чистого листа», то хотя бы пожить без влияния текущей репутации. Дорога привела Сета во Флодмунд, край дождей и преступников – именно здесь профессор возжелал в кои-то веки воспользоваться своими знаниями не для чужих успехов, а для собственных. Стать поставщиком зелий было не такой уж и трудной задачей: кучка наёмников с не самыми чистыми намерениями как раз искала хорошего специалиста. Посредник между Сетом и наёмниками был всегда один – их мелкая сошка по прозвищу Прохвост. Заказы были мелкие, но довольно частые, словно каждый раз они закупали нужный реквизит под отдельную миссию: от разного рода ядов до алхимических гранат. Лечебные зелья, как и всё, что так или иначе относилось к ятрохимии, они брали по минимуму, что несказанно радовало Сета. То, для каких именно целей покупались те или иные зелья, профессор до их продажи не знал, но спустя день-другой всё итак становилось понятно: что-то где-то подожглось, кто-то где-то отравлен.
Такой образ продолжался около 37 лет, после чего дела тех наёмников стремительно пошли на спад. Прохвост за это время и сам успел обучиться основам алхимии, став наркоторговцем и зажив своей жизнью отдельно от них. На смену ему в качестве посредника пришёл какой-то неосторожный новобранец, действия которого в итоге засекли стражники. На первом же допросе бедолага выдал всех, включая самого Сета: личность профессора, к счастью, всё ещё была более-менее скрыта, но с полученной информацией блюстители закона также получили возможность наступать на пятки. Понимая, что либо он покидает Флодмунд сейчас, либо останется в тюремной камере до последнего своего вздоха, Гриморе берёт с собой часть вещей и отправляется к чёрту на кулички – в Хакмарри, где, по его мнению, его точно никто не будет искать. Да здравствует новая жизнь, да здравствуют новые цели.
"Отравщик властен над ядами, танатохимик - над самой смертью. Ты запомнил мои слова?" (c)- Теорик Гриморе
Внешность
Морфит ростом около 2,1 м. Волосы его некогда были ярко-светлыми, но те временем выцвели, став по цвету чем-то напоминать овёс. Лицо украшают не шибко густая бородка и проницательные глаза… Глаз, если точнее. Правый глаз Сета – лишь стеклянный протез, сделанный на заказ и призванный скрывать недуг учителя. Внешний вид его всегда в меру опрятен – помешанный на чистоте морфит на дух не переносит неряшливость. Под одеяниями кроется телосложение эктоморфа, хоть и Сета трудно назвать атлетом.
Характер
По правде говоря, Сет – зачастую трудная для общения личность. Пускай годы работы преподавателем и придали ему непоколебимое терпение, вряд ли этого самого терпения будет достаточно у окружающих его людей. Морфит – правдоруб в плохом смысле сего слова: практически каждая его мысль будет чуть ли не лететь собеседнику в лоб, без всяких любезностей и «сглаживаний углов». Эта черта неплохо сочетается с прагматизмом Сета, учитывая стремление того искать выгоду и/или смысл в каждом своём действии. Иными словами, вывести учителя на эмоции будет достаточно трудной задачей. Нельзя также не отметить искреннюю любовь морфита к сарказму, от чего определённо стоит готовиться к едкому словцу там, куда его будет уместно вставить. Впрочем, во время обучения Сет предстаёт перед людьми совсем другой личностью - более общительный, не такой дотошный. Во многом это для того, чтобы трудный нрав не создавал трудности при передаче знаний.
Таланты
Обширнейшие теоретические и практические знания в области алхимии: долгие годы обучения и преподавания явно не прошли даром. Танатохимия давалась морфиту на порядок легче ятрохимии, но и ту он преподавал без особых проблем. Достаточно быстро учится чему-то новому сам, ровно как и учит других. Способен найти подход к каждому ученику, при необходимости расположить к себе аудиторию.
Слабости
Отсутствие полной картины мира. Шутки шутками, а видеть только левым глазом – удовольствие не из приятных. Стоит ли говорить о том, что это создаёт немало проблем в повседневной жизни? Впрочем, лишь первые годы были настоящим мучением для Сета – в настоящее время он почти привык к своему недугу. От частого взаимодействия с не самыми полезными для здоровья веществами физическое здоровье учителя переживает не самые лучшие времена: от низкой выносливости до редких, но сильных приступов кашля. Добавьте к этому отсутствие всякой военной подготовки и поймёте, что Сет – человек не боевой от слова совсем. Отдельно стоит отметить несколько предвзятое, несколько отстранённое отношение к людям и семиморфитам: кто-то может счесть это за расизм, но на деле - банальная боязнь привязаться к тому, которого Сет явно переживёт.
Привычки
- Хрустеть пальцами, когда тот испытывает скуку иль тревогу.
- Время от времени доставать свой стеклянный глаз и смотреть на него со стороны. В основном это происходит в моменты, когда тот остаётся наедине с собой.
- Пристрастие к слабым психоактивным веществам, будь то алкоголь или сигареты. Второе ценится учителем на порядок больше, что ещё сильнее бьёт по его лёгким.
- Тяга к поддержанию чистоты и порядка на грани рипофобии, от чего частенько ни с того ни с сего может затеять генеральную уборку.
- Время от времени доставать свой стеклянный глаз и смотреть на него со стороны. В основном это происходит в моменты, когда тот остаётся наедине с собой.
- Пристрастие к слабым психоактивным веществам, будь то алкоголь или сигареты. Второе ценится учителем на порядок больше, что ещё сильнее бьёт по его лёгким.
- Тяга к поддержанию чистоты и порядка на грани рипофобии, от чего частенько ни с того ни с сего может затеять генеральную уборку.
Мечты, желания, цели
Главная цель Сета и смысл его существования один – знания. Именно их получение и распространение среди живых существ даёт учителю смысл каждый день вставать с постели, продолжая упорную работу. В планах морфита основание собственной академии на манер Матриума, где тот мог бы свободно нести искусство алхимии в массы.
Говоря об алхимии, ещё одной целью Сета является достижение прорыва в танатохимии и исследования эрмеризма с теоретической точки его зрения. Если точнее, то морфит желает по кусочкам собрать все имеющиеся знания о "Боге алхимии" воедино: семейство Ромер, «Учёные Дьявола», иные тайные общества… Для кого-то это лишь слова, а для него – бесценная кладезь информации об изучаемой дисциплине.
Говоря об алхимии, ещё одной целью Сета является достижение прорыва в танатохимии и исследования эрмеризма с теоретической точки его зрения. Если точнее, то морфит желает по кусочкам собрать все имеющиеся знания о "Боге алхимии" воедино: семейство Ромер, «Учёные Дьявола», иные тайные общества… Для кого-то это лишь слова, а для него – бесценная кладезь информации об изучаемой дисциплине.
Последнее редактирование:
