1. Имена, прозвища и прочее:
Илхард Креймор
Глухарь
2. OOC Ник:
Meremi
3. Раса персонажа:
Морфит, Азшилунец
4. Возраст:
37
5. Внешний вид (здесь можно прикрепить арт):
Морфит ростом около 176 см. Кожа его загорелая и грубая, а тело хорошо сложено. Имеет выразительные острые черты лица, а взгляд его суровый, но в то же время кажется спокойным. Волосы его темные, смоляного цвета, хорошо уложены назад.
6. Характер:
Скрытный и тихий, но импульсивный. Может полезть в драку без весомых причин. Часто называется вымышленным именем, дабы много слухов не расползлось о нем.
Скверно относится к знати и подобным.
7. Таланты, сильные стороны: Илхард хорошо развит физически, а также обладает хорошими навыками в бою, и владеет многими видами оружия.
8. Слабости, проблемы, уязвимости: Слишком недоверчив к людями называется чужим именем, а также импульсивен.
9. Привычки: Называться вымышленным именем при новой встрече.
10. Мечты, желания, цели:
Найти место, где он сможет осесть, а не просто выживать, как было раньше.
Илхард Креймор
Глухарь
2. OOC Ник:
Meremi
3. Раса персонажа:
Морфит, Азшилунец
4. Возраст:
37
5. Внешний вид (здесь можно прикрепить арт):
Морфит ростом около 176 см. Кожа его загорелая и грубая, а тело хорошо сложено. Имеет выразительные острые черты лица, а взгляд его суровый, но в то же время кажется спокойным. Волосы его темные, смоляного цвета, хорошо уложены назад.
6. Характер:
Скрытный и тихий, но импульсивный. Может полезть в драку без весомых причин. Часто называется вымышленным именем, дабы много слухов не расползлось о нем.
Скверно относится к знати и подобным.
7. Таланты, сильные стороны: Илхард хорошо развит физически, а также обладает хорошими навыками в бою, и владеет многими видами оружия.
8. Слабости, проблемы, уязвимости: Слишком недоверчив к людями называется чужим именем, а также импульсивен.
9. Привычки: Называться вымышленным именем при новой встрече.
10. Мечты, желания, цели:
Найти место, где он сможет осесть, а не просто выживать, как было раньше.
Их звали Драхвел и Сэрена. Потомки народа морфитов, рожденные в зарослях деревьев Азшилуны, населенный бестиями, где богам приносили кровавые дары. Но Азшилун постепенно умирал для Драхвела. Кланы грызлись между собой, и однажды Драхвел, закаленный воин, ослушался старейшину своего клана, отказавшись участвовать в очередной резне. Культ охотника он не принимал как веру. После он решил уйти от всего этого, перебравшись в пляжные деревни, и забрав с собой Сэрену. С десяток лет они жили мирно, спокойно, изучая чужеземные языки, на которых говорили мореплаватели, часто приплывавшие на эти земли. Но один из шаманов их бывшего клана, пришел в пляжную деревню в качестве посла, но увидев среди жителей Драхвела и Сэрену, с улыбкой посмотрел на них и ушел даже, не запросив встречу с вождем. Драхвел понял, что это не к добру. Он решился уплыть со своей возлюбленной на торговом судне, отдав последнее золото и пару трофеев за место в трюме. Вскоре опасения морфита подтвердились… Когда корабль отплывал на “пляжных” из леса выбежали вооруженные факелами и топорами силуэты…
Путь через штормовые моря длился недели. Они не знали, что их ожидает, но выбора не было. Через некоторое время, как сказали объяснили торговцы: они прибыли на портовый город территорий Мэрвасса. Чужой материк, с иными законами, и теплым приемом от него не веяло. Пара осматривала город, а после искали работу, но безуспешно. Дикарский вид морфитов не внушал никому доверия. Но Драхвел всё же нашёл работу, уже за стенами города в небольшой деревушке. В кузнице у старого мастера, который ценил силу и трудолюбие, а не происхождение и внешность. А Сэрена собирала травы и продавала их. Они старались быть полезными, но оставались чужими.
Некоторое время их настораживала неизвестная вера в Флоренда. Они решили прогуляться до местного монастыря недалеко от деревни где каждый день были слышны речи о святом Флоренде. Настоятель монастыря увидевший диковатую внешность морфитов, все же не гнал их, а наоборот, предлагал помощь. Он говорил с ними, не пытаясь обратить силой в веру Флоренда. Он предлагал, а не требовал.
Частенько пара ходила в монастырь послушать проповеди. В них не было кровавых ритуалов, как в культе охотника. Не требование крови — а надежда. Постепенно с каждым визитом, пара углублялась в Флорендство. Однако дикарей, говорящих на ломаном языке, не все приняли.
Однажды вечером, когда Драхвел возвращался с работы, его остановили двое пьяных бандитов. Один из них плюнул ему под ноги и сказал:
— Смотри, зверь прикинулся человеком.
Драхвел молчал. Но когда один из них толкнул его — он атаковал. Сломал челюсть, выбив зубы, коих и так почти не было. Пока первый корчился от боли, второй в это время взялся за нож и пырнул морфита в бок и сбежал, а второй вместе с ним, прямо как хвостик. Драхвел, корчась от боли пошел домой. Когда его увидела Сэрена, она побежала в дом, взяв бинты и отвары, а вернувшись морфит бездыханно лежал на земле…
Через несколько дней, в монастыре, когда сердце её было наполнено горечью...
Во время утренней молитвы в монастырском зале, она внезапно схватилась за живот и застонала от боли. Голос её вскриков пронзил тишину священного места, заставив монахов замереть. Но затем, выйдя из ступора, они бросились звать лекарей. Женщина родила прямо на каменном полу, среди запаха благовоний и свечей. Её лицо застыло, а затем она замолчала. Ребёнок же, закутанный в рясу одного из монахов, громко плакал, словно заявляя миру о своём рождении. Его мать умерла, не назвав даже имени. Младенца решили оставить и воспитать в монастыре, дав ему имя Илхард, а фамилию унаследовал от настоятеля – Креймор.Он рос среди священных писаний и церковных молитв, учась читать, писать и другим вещам. Монастырь был местом, где всё шло по расписанию, и каждый день казался отражением предыдущего. Илхард воспринимал свою жизнь как данность: скромную, тихую, но полную смысла.
С юности он замечал, что в монастырь часто приезжала знать. Пышно одетые, надменные, с тяжёлыми кошельками. Они оставляли пожертвования, получали благословение и уезжали, оставляя за собой след из шепота, поклонов и лицемерных улыбок. Священники встречали их с показной учтивостью, всяко избегая любых тем, способных вызвать неудобства. Илхард наблюдал за этим и чувствовал разочарование.
Часто он выходил за пределы монастыря и гулял по близлежащим деревням и трущобам. Там он видел совсем другую сторону жизни: нищих, детей, грязных и босых, что простирали руки к проезжающим повозкам в надежде на медяк или кроху хлеба. Но чаще всего в ответ они получали плевки, оскорбления, а иногда и удары кнутом от раздражённых дворян. Бывали случаи, когда кто-то из знати выходил из повозки лишь для того, чтобы дать пощёчину особенно настойчивому попрошайке. Илхард, стоя в тени, чувствовал, как сжимается его кулак. Монахи же, бывшие рядом, делали вид, что ничего не видят.
Когда Илхарду было около шестнадцати, он стал всё чаще и чаще задумываться: насколько же чиста вера, если её служители боятся потерять золото больше, чем достоинство? Ответ пришёл однажды во время прогулки. Он увидел, как благородный издевается над ребёнком, отбирая у него хлеб и пихая его в грязь. Илхард не сдержался.
— Эй! — крикнул он, подбегая. — Хватит!
— А ты кто такой? –Надменно произнес дворянин.
Илхард не ответил и ударил первым.
Его кулак врезался в челюсть аристократа, тот пошатнулся и упал в грязь. Но радость длилась недолго — дворянин вскочил, вытащил рапиру и провёл короткий, но точный выпад. Илхард почувствовал, острую боль разрезающую кожу на боку. В тот момент к месту прибежал настоятель. Увидев происходящее, он поспешил прекратить бой, приказывая остановиться.
Позже, лёжа в келье у лекарей, Илхард корчился от боли. Шрамы остались не только на теле, но и в душе. Когда он спросил, что будет с тем дворянином, ему лишь бросили:
— Ничего. Ты же знаешь, кто он. А ты... ты должен быть выше насилия. Нельзя подымать руку на знать. Эти слова стали решающими в его вере в монахов.
Спустя четыре года, в двадцать, Илхард всё ещё оставался в монастыре, но с меньшим уважением к монастырю. В один из дней в обитель прибыли двое рыцарей. Они были необычны: говорили с нищими, раздавали хлеб, даже играли с деревенскими детьми. Это вызвало у Илхарда искру надежды. Может, не вся знать одинаковая?
Но надежда сгорела в тот же год. На монастырь напали разбойники. Они были быстры, жестоки и организованы. Когда началась бойня, трое рыцарей не стали защищать ни монахов, ни бедняков — они сели на коней и в панике умчались, бросив всё.
Разбойники, разграбив монастырь, предложили выжившим выбор: либо смерть, либо присоединение. Илхард стоял перед выбором: умереть среди пепла или попытаться выжить. Он выбрал второе, как и еще двое парней. Так началась его новая жизнь.
Он был слабым, неумелым, и это раздражало. Он ел объедки, спал в грязи... Некоторые бандиты даже били и унижали его. Он начал тренироваться. Он следил за каждым движением опытных бойцов, подражал, пробовал, ошибался и бил себя за ошибки. Постепенно движения стали чётче. Он научился ставить блоки, уворачиваться, драться грязно и без пощады. Скоро к нему подошел один из отряда, кидая ему топор. –Собирайся. Он начал участвовать в налётах, а в первых боях бился, как загнанный зверь. Сломанные носы, разрубленные руки, крики умирающих — всё это стало для него новым бытом. Постепенно с годами, его начали уважать. Илхард даже не думал, что станет на столько сильнее, и будет убивать людей. А однажды, во время засады, им попались те самые двое рыцарей. Трусливо бежавших рыцарей, оставивших простой люд, на произвол судьбы. Разбойники подстрелили их лошадей с арбалетов, чтобы те уже не сбежали вновь и окружили. Илхард вышел вперёд. Илхард и с глухим рёвом разрубил его доспех топором. А второй даже не сопротивлялся, и лишь молил бандитов о пощаде, но бесполезно.
Шли годы. С каждым днем Илхарда уважали все больше, а он стал одним из лучших воинов в банде. Он был безжалостен к знати. Но однажды всё пошло не по плану.
Караван торговцев, на который должна была быть очередная засада… казался беззащитным. Они выскочили из леса, ожидая криков и паники, но вместо этого из телег выглянули силуэты, снаряженные арбалетами. Болты свистнули в воздухе. Илхард, не раздумывая, прикрылся товарищем, которого после пробил болт, чуть не попавший в Илхарда. Он пустился в бег, а сердце колотилось в груди, как барабан. Он знал: если остановится — умрёт. Но ему повезло сбежать, и даже в целости и сохранности.
Илхард стал одним из немногих выживших, а то и единственным. Ему оставалось придумать как теперь жить дальше и пошел в ближайший портовый город. К счастью его никто не знал. Сыграло в пользу то, что он всегда скрывал лицо и имя. Никто не знал, как он выглядит. Это позволяло ему смешаться с толпой. По прибытию в город он начал искать работу, и устроился охранником на торговый корабль. Два года он бороздил моря, охраняя грузы, в экспедициях и иногда снова вступая в бой…
Однажды корабль приплыл к неизведанному берегу. Илхард, выйдя на сушу, почувствовал странное спокойствие. Он решил прогуляться по местным лесам, равнинам… но когда решил вернуться, то корабля уже не было. Илхард долго стоял, глядя на горизонт. А потом усмехнулся. Может это был знак самого Флоренда?...
Путь через штормовые моря длился недели. Они не знали, что их ожидает, но выбора не было. Через некоторое время, как сказали объяснили торговцы: они прибыли на портовый город территорий Мэрвасса. Чужой материк, с иными законами, и теплым приемом от него не веяло. Пара осматривала город, а после искали работу, но безуспешно. Дикарский вид морфитов не внушал никому доверия. Но Драхвел всё же нашёл работу, уже за стенами города в небольшой деревушке. В кузнице у старого мастера, который ценил силу и трудолюбие, а не происхождение и внешность. А Сэрена собирала травы и продавала их. Они старались быть полезными, но оставались чужими.
Некоторое время их настораживала неизвестная вера в Флоренда. Они решили прогуляться до местного монастыря недалеко от деревни где каждый день были слышны речи о святом Флоренде. Настоятель монастыря увидевший диковатую внешность морфитов, все же не гнал их, а наоборот, предлагал помощь. Он говорил с ними, не пытаясь обратить силой в веру Флоренда. Он предлагал, а не требовал.
Частенько пара ходила в монастырь послушать проповеди. В них не было кровавых ритуалов, как в культе охотника. Не требование крови — а надежда. Постепенно с каждым визитом, пара углублялась в Флорендство. Однако дикарей, говорящих на ломаном языке, не все приняли.
Однажды вечером, когда Драхвел возвращался с работы, его остановили двое пьяных бандитов. Один из них плюнул ему под ноги и сказал:
— Смотри, зверь прикинулся человеком.
Драхвел молчал. Но когда один из них толкнул его — он атаковал. Сломал челюсть, выбив зубы, коих и так почти не было. Пока первый корчился от боли, второй в это время взялся за нож и пырнул морфита в бок и сбежал, а второй вместе с ним, прямо как хвостик. Драхвел, корчась от боли пошел домой. Когда его увидела Сэрена, она побежала в дом, взяв бинты и отвары, а вернувшись морфит бездыханно лежал на земле…
Через несколько дней, в монастыре, когда сердце её было наполнено горечью...
Во время утренней молитвы в монастырском зале, она внезапно схватилась за живот и застонала от боли. Голос её вскриков пронзил тишину священного места, заставив монахов замереть. Но затем, выйдя из ступора, они бросились звать лекарей. Женщина родила прямо на каменном полу, среди запаха благовоний и свечей. Её лицо застыло, а затем она замолчала. Ребёнок же, закутанный в рясу одного из монахов, громко плакал, словно заявляя миру о своём рождении. Его мать умерла, не назвав даже имени. Младенца решили оставить и воспитать в монастыре, дав ему имя Илхард, а фамилию унаследовал от настоятеля – Креймор.Он рос среди священных писаний и церковных молитв, учась читать, писать и другим вещам. Монастырь был местом, где всё шло по расписанию, и каждый день казался отражением предыдущего. Илхард воспринимал свою жизнь как данность: скромную, тихую, но полную смысла.
С юности он замечал, что в монастырь часто приезжала знать. Пышно одетые, надменные, с тяжёлыми кошельками. Они оставляли пожертвования, получали благословение и уезжали, оставляя за собой след из шепота, поклонов и лицемерных улыбок. Священники встречали их с показной учтивостью, всяко избегая любых тем, способных вызвать неудобства. Илхард наблюдал за этим и чувствовал разочарование.
Часто он выходил за пределы монастыря и гулял по близлежащим деревням и трущобам. Там он видел совсем другую сторону жизни: нищих, детей, грязных и босых, что простирали руки к проезжающим повозкам в надежде на медяк или кроху хлеба. Но чаще всего в ответ они получали плевки, оскорбления, а иногда и удары кнутом от раздражённых дворян. Бывали случаи, когда кто-то из знати выходил из повозки лишь для того, чтобы дать пощёчину особенно настойчивому попрошайке. Илхард, стоя в тени, чувствовал, как сжимается его кулак. Монахи же, бывшие рядом, делали вид, что ничего не видят.
Когда Илхарду было около шестнадцати, он стал всё чаще и чаще задумываться: насколько же чиста вера, если её служители боятся потерять золото больше, чем достоинство? Ответ пришёл однажды во время прогулки. Он увидел, как благородный издевается над ребёнком, отбирая у него хлеб и пихая его в грязь. Илхард не сдержался.
— Эй! — крикнул он, подбегая. — Хватит!
— А ты кто такой? –Надменно произнес дворянин.
Илхард не ответил и ударил первым.
Его кулак врезался в челюсть аристократа, тот пошатнулся и упал в грязь. Но радость длилась недолго — дворянин вскочил, вытащил рапиру и провёл короткий, но точный выпад. Илхард почувствовал, острую боль разрезающую кожу на боку. В тот момент к месту прибежал настоятель. Увидев происходящее, он поспешил прекратить бой, приказывая остановиться.
Позже, лёжа в келье у лекарей, Илхард корчился от боли. Шрамы остались не только на теле, но и в душе. Когда он спросил, что будет с тем дворянином, ему лишь бросили:
— Ничего. Ты же знаешь, кто он. А ты... ты должен быть выше насилия. Нельзя подымать руку на знать. Эти слова стали решающими в его вере в монахов.
Спустя четыре года, в двадцать, Илхард всё ещё оставался в монастыре, но с меньшим уважением к монастырю. В один из дней в обитель прибыли двое рыцарей. Они были необычны: говорили с нищими, раздавали хлеб, даже играли с деревенскими детьми. Это вызвало у Илхарда искру надежды. Может, не вся знать одинаковая?
Но надежда сгорела в тот же год. На монастырь напали разбойники. Они были быстры, жестоки и организованы. Когда началась бойня, трое рыцарей не стали защищать ни монахов, ни бедняков — они сели на коней и в панике умчались, бросив всё.
Разбойники, разграбив монастырь, предложили выжившим выбор: либо смерть, либо присоединение. Илхард стоял перед выбором: умереть среди пепла или попытаться выжить. Он выбрал второе, как и еще двое парней. Так началась его новая жизнь.
Он был слабым, неумелым, и это раздражало. Он ел объедки, спал в грязи... Некоторые бандиты даже били и унижали его. Он начал тренироваться. Он следил за каждым движением опытных бойцов, подражал, пробовал, ошибался и бил себя за ошибки. Постепенно движения стали чётче. Он научился ставить блоки, уворачиваться, драться грязно и без пощады. Скоро к нему подошел один из отряда, кидая ему топор. –Собирайся. Он начал участвовать в налётах, а в первых боях бился, как загнанный зверь. Сломанные носы, разрубленные руки, крики умирающих — всё это стало для него новым бытом. Постепенно с годами, его начали уважать. Илхард даже не думал, что станет на столько сильнее, и будет убивать людей. А однажды, во время засады, им попались те самые двое рыцарей. Трусливо бежавших рыцарей, оставивших простой люд, на произвол судьбы. Разбойники подстрелили их лошадей с арбалетов, чтобы те уже не сбежали вновь и окружили. Илхард вышел вперёд. Илхард и с глухим рёвом разрубил его доспех топором. А второй даже не сопротивлялся, и лишь молил бандитов о пощаде, но бесполезно.
Шли годы. С каждым днем Илхарда уважали все больше, а он стал одним из лучших воинов в банде. Он был безжалостен к знати. Но однажды всё пошло не по плану.
Караван торговцев, на который должна была быть очередная засада… казался беззащитным. Они выскочили из леса, ожидая криков и паники, но вместо этого из телег выглянули силуэты, снаряженные арбалетами. Болты свистнули в воздухе. Илхард, не раздумывая, прикрылся товарищем, которого после пробил болт, чуть не попавший в Илхарда. Он пустился в бег, а сердце колотилось в груди, как барабан. Он знал: если остановится — умрёт. Но ему повезло сбежать, и даже в целости и сохранности.
Илхард стал одним из немногих выживших, а то и единственным. Ему оставалось придумать как теперь жить дальше и пошел в ближайший портовый город. К счастью его никто не знал. Сыграло в пользу то, что он всегда скрывал лицо и имя. Никто не знал, как он выглядит. Это позволяло ему смешаться с толпой. По прибытию в город он начал искать работу, и устроился охранником на торговый корабль. Два года он бороздил моря, охраняя грузы, в экспедициях и иногда снова вступая в бой…
Однажды корабль приплыл к неизведанному берегу. Илхард, выйдя на сушу, почувствовал странное спокойствие. Он решил прогуляться по местным лесам, равнинам… но когда решил вернуться, то корабля уже не было. Илхард долго стоял, глядя на горизонт. А потом усмехнулся. Может это был знак самого Флоренда?...
Последнее редактирование:
