Информация о персонаже
Имя, прозвища, прочее: Бенедикта Эль'Рагнаил. "Бене", "Бен", но они не склоняются.
ООС ник: HeartOfMetal
Раса персонажа: Морфит
Возраст: 61 год
Внешний вид: Бенедикта - остроухая девушка ростом два метра пятнадцать сантиметров с крайне развитой мускулатурой. У нее блондинистые волосы, заплетённые в косу, достигающую копчика, ясные ярко-голубые глаза и светлая кожа. Одета она по-ремесленному.
Характер: В ее характере есть твердость и непреклонность, нежелание терпеть какие-то сильно мешающие жить неудобства. Она добросердечная и сострадательная с теми, кого считает близкими к себе. Из-за продолжительной череды огромной скуки и определенных происшествий, у нее есть проблемы с тем, чтобы выказывать свои эмоции. У нее есть обоснованная неприязнь к людям из-за различий менталитета, которые она смогла прочувствовать в полной мере, когда жила во Флоревенделе.
Таланты, сильные стороны: Она хороша в кузнечестве и обращении с оружием, в игре на гитаре и флейте, умеет шить на уровне "заштопать рубаху", вырезать из дерева небольшие изделия, знает язык цветов. В целом, довольно рукастая, многое может починить или сколотить, опираясь на то, что она почти сорок лет притворялась мужчиной.
Слабости, проблемы, уязвимости: Ей совершенно не дается обращение с арбалетом и луком. Бывает агрессивна, если кто-то говорит ей о том, что она должна, а что не должна, опираясь на гендерную дифференциацию, или недооценивает ее на этой почве. Проще ее эмоции понять по языку тела, нежели чем по лицу.
Привычки: Активная жестикуляция, делать что-то руками во время разговора.
Мечты, желания, цели:
1. Выжить и найти место жилья и работы.
2. Найти кого-то, кто примет ее такой, какая она есть.
Способ связи. Дискорд: rolevic
Биография
Глава 1. Детство.
Темная ночь опустилась на земли. Тишина сумрака смешивается со сладкой негой сна, и на улицах большого города остались лишь идущие домой из кабаков и трактиров пьяницы и жители подпольного мира. Но в одном из домов, пристройкой к которому служила кузница, не было так спокойно. Тишину разорвал дикий женский крик боли. В этом доме, в столице Луанды, Белмонте, рождалась жизнь.
Повитуха суетилась вокруг морфитки, ее лицо было искажено страданиями, а с губ срывались проклятья. Рядом стоял морфит, что держал свою ненаглядную за руку, успокаивал и гладил, проповедовал о том, какая она молодец. Спустя мучительные четыре часа, в доме послышался детский плач. Маленькую девочку дали отцу в его мозолистые и мускулистые, натруженные ежедневной ковкой, руки. Морфит смотрел на это чудо природы, рожденное из его с женой стараний, представлял, как совсем скоро это юное дарование будет бегать по всему дому и кричать: “Папа!” Не было счастливей мужчины на всех Морфитских Островах.
Девочку назвали Бенедикта, Бенедикта Эль’Рагнаил. У нее был очаровательный светлый пушок на голове, ярко-голубые глаза и острые уши, что шевелились туда-сюда вместе с активной жестикуляцией сморщенных конечностей. Она росла активной и жизнерадостной, у матери она училась всем женским премудростям. Игра на флейте и гитаре, вышивание и шитье, язык цветов и подобное…
Ее небольшие умения в музыке находили отклик в соседских детях, поэтому она была довольно популярной. Известность ей добавляло и то, что Бенедикта была дочерью крайне умелого во всей Луанде кузнеца-оружейника, и часто с ней хотели общаться лишь из-за того, кем был ее дорогой отец. Тогда и был задан вопрос, ответ на который дал отправную точку.
– Неужели кузнец – это так популярно? – Вопрошает десятилетняя Бенедикта однажды, откладывая гитару.
– Конечно! Мы все любим наблюдать, как работает сеньор Даниэль, твой отец… Он кует-кует-кует, так бьет, а ручищи у него какие сильные! Ух! Поговаривают, он этими руками может горы переломить и этими горами моря осушить! А еще… – Мальчишка самозабвенно что-то лепетал и дальше, а Бенедикта, поправив платьице и продолжив наигрывать мелодию на гитаре, задумалась.
Сможет ли она стать такой же крутой и популярной, как ее папа? Мама всегда говорила о том, что девочка любит внимание и восхищение, и то было правдой. Такие детские мысли и послужили ей отправной точкой в изучении кузнечного дела.
С тех пор она все чаще и чаще после обучения у сердобольного дедушки приходила в папину мастерскую, чтобы посмотреть, как он работает. Она просто садилась где-то в уголочке, грелась от жара горна, открывала книгу, чтобы попрактиковаться, а с годами и просто почитать, и периодически поднимала глаза для наблюдения за отцом. Даниэль и не возражал, его одолевала отцовская гордость за то, что его нежное сокровище хочет проводить свое время рядом с ним.
Эти моменты наблюдения позволяли Бенедикте быть эдаким информатором, потому что Даниэль остальных детишек чаще всего гнал, а дочурке своей все позволял. Это позволяло морфитке распушать хвост все чаще и чаще, однако со взрослением, годам к пятнадцати, ребята начали больше времени уделять собственному трудоустройству и поиску места в жизни. Слава Святой Мелитэ, что у морфитов на этот период больше времени, чем у несовершенных людей, но все равно медлить с этим не стоит.
И тогда ее мысли вернулись к отцу и матери. А чем они вообще занимаются? Это было ближайшим способом трудоустроиться на первое время, а потом поискать новую работу, если родительские станут не по вкусу. Причем отцовскую профессию надо выбирать абсолютно осознанно, и Бенедикта решила начать с маминой.
Глава 2. Поиск себя
Мама Бенедикты, Лорэйн, владела довольно неплохим фармацевтическим магазином, в том числе и создавала косметику. Девица с неохотой пошла к матери с целью помощи ей, сразу сказала, что только ищет себя, и попросила не учить ее фармацевтике. Женщина лишь потрепала девочку по буйной головушке и кивнула.
Под руководством Лорэйн, Бенедикта выписала себе несколько листов с подсказками. Снадобья, их способ применения, их свойства и так далее, должны быть заучены хотя-бы для того, чтобы не заставлять клиента ждать. Подсматривать, конечно, можно, но быстро и технично. После нескольких дней, данных на то, чтобы систематизировать и запомнить эту информацию, она вышла на работу.
Натянутая улыбка, нервы, первый посетитель. Конечно, Лорэйн была рядом, но сильно и не вмешивалась, позволяя дочери понять, что ей нравится, а что нет. Кое-как, с горем пополам, первый день был отработан. Но у Бенедикты не появилось того самого ощущения удовлетворения, лишь скребущее непринятие ситуации. Мать подбадривала дочь словами о том, что все хорошо, первый день не обязан быть идеальным, и ничего страшного, если в конце концов ничего не получится, в конце концов, нет срочности ни у женщины, ни у девицы, для обеих век еще очень и очень долог, юная морфитка могла пробовать и пробовать.
Спустя пару недель Бенедикта окончательно убедилась в пагубности идеи помощи матери. Во-первых, выяснять, что болит у клиентов, было страсть как нудно, подбирать препарат, учитывая все тонкости, а самое главное нет простора, и внимательный взгляд незнакомцев все чаще и чаще сводил с ума.
За игрой на гитаре она задумалась. Если с маминой работой не задалось, по изначальному плану Бенедикты теперь идет в пробу отцовская… Но металлургия даже в столь равном социально государстве считается работой мужчины, поскольку тот, в среднем, сильнее женщины. Согласится ли на эту авантюру отец? Лучше бы в разговоре с ним зайти немного издалека…
– Папа, а тебе нравится то, что ты делаешь? – Спросила Бенедикта однажды за обедом, мама в этот момент колдовала на кухне.
– А? – Даниэль дернул ушами, моргнул пару раз, дожевал ту еду, что успел сунуть в рот, и хихикнул. – Философские вопросы задаешь, Бене. Да, нравится.
– А почему? Ну… что конкретно?
– Ох-х… – Мужчина хлебнул чая и откинулся на спинку стула. – Мне нравится сам процесс, а следом и результат. Знаешь, способ созидания через грубую силу… Ты бьешь и бьешь, буквально избиваешь бедный горячий донельзя металл, задаешь форму, затем подвергаешь термическим пыткам, затем стачиваешь этот металл… Несмотря на все эти грубые, жесткие и… похожие на дикарские действия, в них есть четкая система, а итог – изящное и хладнокровное изделие, являющееся продолжением владельца. И ни один меч не похож на другой.
– Но… они же одинаковые?
– Нисколько! Ударь меня молния, если я хотя-бы раз сделаю одинаковые мечи. Пойдем-ка.
Отец и дочь доели, встали из-за стола, поблагодарили матушку за вкусную еду, и двинули на рабочее место мужчины, в кузницу. Он выложил на стол два меча, сделанных по одному чертежу, которые еще не отдал заказчику.
– Папа, они одинаковые… – Скептически протягивает Бенедикта.
– Присмотрись внимательнее.
Морфитка дернула ушами и чуть ли не под лупой смотрела на клинки. Минут пять прошло прежде, чем она стала замечать!
– О! Папа! Эти… Ну, штуки между рукоятью и лезвием…
– Гарды.
– Да, гарды! Они чуть-чуть разные! И узор… вот тут немного разные углы.
– Да, верно. Ни одно мое изделие не повторяет прошлое, несмотря на то, сколь бы точны чертежи ни были. Каждый раз из серии ударов, закалки и заточки получается что-то новое. Я люблю медитативно осматривать свои уже готовые изделия, отмечать несовершенности и отличия от прошлого по чертежу, а потом с гордостью и улыбкой отдавать заказчику.
Для Бенедикты это было… освежающим. Отцовская вдохновленность, созидание путем разрушающих действий… Вдруг это то, что ей понравится? В конце концов, морфитка в любой момент может сказать “нет” и идти искать новое занятие.
– А можно… попробовать? – Аккуратно спросила девица, схватив Даниэля за руку.
– Попробовать что, махаон? – Он приподнимает бровь, назвав дочь привычным прозвищем.
– Ну… Возьми меня подмастерьем!..
– Ладно.
– …Я знаю, что металлургия это не женская работа, и ты за меня пере… Что?
– Ладно.
– Ты согласен?
– Да, – Даниэль просто улыбался, смотря за эмоциональными переменами дочурки.
– Эээ… И ты не будешь меня отговаривать? “Бене, ты же понимаешь, это тяжелая работа, а ты маленькая и слабенькая бабочка-махаон”? Не будет?
– Что ты себе уже напридумывала? Я буду рад, если ты мне поможешь в кузнице. К тому же, ты же в возрасте поиска занятия по душе, да? Я думаю, тебе будет полезно попробовать разное.
Глава 3. Куй железо, пока горячо.
Бенедикту переодели из красивого платья в удобную одежду из штанов и рубахи, сшитую на заказ, дали ей кожаный фартук и перчатки. С нервами и опущенными ушами, но с упрямым взглядом. Отец сказал, что надо выжить хотя-бы пару недель, и у морфитки есть прямое желание это сделать. Лорэйн выразила намерение приходить и давать еду дочери, но Даниэль твердо сказал:
– Querido, я не могу лишить дочь великого наслаждения поесть первый раз после беспрерывной работы весь день.
– Даниэль, она еще растет, и если не будет тщательно кушать, то не сможет перегнать меня, как ты и мечтаешь.
– М-м-м… Туше, – Уши Даниэля неуловимо опустились, он потрепал головушку Бенедикты. – Махаону нужно кушать… Ладно, что-ж, querido, приходи, корми.
С тех пор началась работа. Разумеется, подмастерья не допускались до ковки, особенно такие, как Бенедикта, что на птичьих правах. Она таскала для отца всякие материалы, чистила инструменты, наблюдала за работой куда внимательней, чем в прошлые разы.
И действительно, это занятие было довольно медитативным, пусть вблизи наблюдать было нельзя – очки еще готовы не были. Она всегда гадала, как же так получается, что металл, такой неприветливый и жесткий, обращается в восхитительные изделия. Тогда же она и узнала, как куются еще и инструменты, поскольку отец ее был не только оружейником.
У нее болели руки, болели ноги, болела душа, но каждый раз она упрямо вставала. Отец открылся ей с другой стороны, с более жесткой и непреклонной. Он был нежен, но тверд.
– Работа кузнецом – это задача, в которой нельзя себя жалеть. Как меч закаляют для прочности и твердости, так и дух нужно закалить. – И эти слова Даниэля, произнесенные вкрадчивым голосом, вдохновили деву.
Две недели прошли
Они прошли этот рубеж в пару недель молча. Они не говорили о том, что Бенедикта согласна или нет, она просто пришла, просто села. Даниэль тоже зашел, увидел дочурку, привычно потрепал ее по голове, и засел за работу.
Спустя время он потихоньку начал объяснять технику, как и куда бить, как закаливать, как затачивать… Он начал объяснять чертежи, потом и вовсе стал давать практику… В целом, он влил девицу в работу. Нестандартную для женщин, но ту, которая вдохновляла.
Глава 4. Переезд
Десять лет Бенедикта уже в этом ремесле, ей двадцать пять. Она стала жить отдельно, помогает отцу, работает в кузнице, выросла уже выше матери, но чуть ниже отца, некоторым выше двух метров. Мышечно она тоже выроста, молот и наковальня сделали свое.
– Кто же тебя замуж возьмет? Распугаешь всех женихов… – Сетовала Лорэйн.
– Ну… кого она захочет, тот ее и возьмет, – Сказал Даниэль, прыснув со смеху, а потом начав гнусно хихикать. – Не то, чтобы у ее избранника был выбор. Махаон, главное, покрепче его держи…
– Так-так-так… – Бенедикта подвинулась ближе к советующему шепоту отца, посмеиваясь.
– О Святая Мелитэ…
В целом, жизнь была хороша. Она уже брала самостоятельные заказы, подменяла отца, но… Что-то было не то. Не в том, что она делает, нет, тут все в порядке. Просто… Это было то, как она это делает. Одни и те же улыбающиеся лица шахтеров, одни и те же лица рыцарей и вояк, одни и те же ее фырчания на счет сломанных изделий… Как-то приелось.
Она поделилась своими переживаниями с друзьями, и они посоветовали сменить обстановку, но куда бы она не уехала в пределах Морфитских Островов, все еще приестся. Она знает морфитов, знает их характер, знает их… в целом. Но вот чтобы оно не приелось, может… Уехать и пожить среди людей?
– Мама, отец, я хочу уехать, – Бенедикта поставила родителей перед фактом в вечер, когда пришла к ним на ужин.
– Э-э… – Выдал Даниэль, поняв, что его ненаглядная передает инициативу ему. – Махаон, а куда? В какую провинцию?
– В Брегдеф, – Спокойно ответила она, откусывая хлеба.
– Это где? Я не знаю такое на Островах… – Выдала Лорэйн.
– Это во Флоревенделе, – Увидев квадратные глаза родителей, она поспешила объяснить. – Я… я капитально решила сменить обстановку. Понимаете, здесь мне уже все немного приелось, одно и то же каждый день… Уехав в другую провинцию островов, мне тоже приестся довольно быстро. Я живу в большом городе, и удивиться другим большим городом не смогу. А морфитов я знаю, и… в целом, на Островах нет глобальных отличий. А я хочу чего-то нового! И выбор мой пал на Флоревендель. В целом, менталитеты схожи, культура цветов, да и морфитский и флорский в одной языковой семье, судя по книгам… Я хочу познать другую расу, совершенно другой, но похожий на нас, биологический вид. И… это будет нескучно. Другая архитектура, другие традиции… – Вся ее заготовленная речь стала невнятной, странной перед лицом страха разочаровать родителей. Она смотрела в кружку, не смея поднять глаз.
– Ну, ошарашила… – В конце концов выдыхает Даниэль, выпивая из своей кружки ракии, наливая и дочери немного.
– И как ты прикажешь нам на это реагировать, Бенедикта? – Лорэйн садится на стул, вздыхая.
Разговор с этой минуты шел тяжело. И ракия, под шумок подлитая Даниэлем, никогда не была так кстати, как сейчас. Родители говорили о юношеской импульсивности, и это было правдой, но это желание Бенедикты было сильнее родительской рациональности. В итоге, переубедить ее не удалось, пришлось лишь принять и простить. Ее личико очень быстро стало таким радостным, что отец тут же растаял и заобнимал свою драгоценную дочь, а мать лишь обреченно вздохнула. Эта остроухая парочка совершенно непобедима.
Глава 5. Цветы и наковальня
Распрощавшись с родителями, Бенедикта отправилась вместе с торговым караваном. Через два месяца она оказалась в заветном Брегдефе. Члены каравана любезно обучили ее флорскому настолько, чтобы иметь возможность изъясняться, а она взамен ухаживала за их инструментами и оружием, помогала в охоте и разбитии лагеря.
Первым делом, на некоторое количество денег она сняла жилье в постоялом дворе, ходя с вечно опущенными красными ушами из-за своего ломаного флорского с диким морфитским акцентом. Следующим действием – работа. И несмотря на то, что все люди были такими низкими, такими странными в этих обтягивающих штанах и жестких рубахах, помпезных платьях и высоких воротниках, несмотря на то, что на Бенедикту смотрели, как на настоящее чудовище, все ей было крайне интересно. Не просто другая страна, совершенно другая раса!
Но с работой не задалось. Женщину попросту не воспринимали как кузнеца! Даже несмотря на ее одежду, мускулатуру и в целом фигуру, все лишь пренебрежительно фыркали! Но Бенедикта ведь правда кузнец, это же не шутка! Почему тогда… Ее гнали из всех кузниц примерно с одной и той же формулировкой, тогда она попробовала сменить место дислокации. Она поехала в Вествар, но там ситуация была идентичной! Тогда Бенедикта снова переехала, уже в Друнгар, но… снова мимо! Приехав в столицу Флории, Эирини, она поняла, что надо что-то менять.
Если женщину не воспринимают, воспримут ли мужчину? В целом, с ее-то физическими данными притвориться будет не сложно, а в глазах людей внешне морфиты почти андрогинны… Утянуть бинтами грудь, чтобы сделать фигуру более плоской, убрать все украшения, одеваться мешковато, огрубить голос, проманипулировав голосовыми связками… В купальни с остальными не ходить, а когда у нее окажутся знакомые, иногда проставляться в трактире… Так и было принято решение поступить.
Теперь ее взяли в кузницу. С помощью нее через год она смогла накопить на собственный дом с рабочим местом. У нее появились некоторые знакомые, которые знали ее не как Бенедикту, а как Бенедикта. Замечания о высоком голосе сначала напрягали, но потом морфитка привыкла, стала просто пожимать плечами и говорить: “Ну, вот видите, как получилось, я тут не властен.”
В конце концов, все с работой и жильем стало стабильно. Клиенты приходили, материалы закупались, инструменты ковались. В целом, все было очень даже неплохо, и жизнь была хороша. Теперь у нее было время на то, чтобы изучать. Бенедикта в свободное от работы время умудрялась разговориться с людьми, попрактиковаться во флорском, поделиться своей культурой и воспринять их. Флоры оказались романтичными, но… хитрыми и подленькими. Между строк всегда что-то читалось, а их слова нужно было отдельно как домашнее задание раскладывать на скрытые смыслы. И морфитка так и делала! Сидела и думала, что же имела ввиду флорка, когда высказывалась о смелости подобного красивого наряда, или флор, когда говорил об эксцентричности конкретной личности.
Но спустя десять лет и это наскучило. Но если переезжать снова, это новая морока, новый язык… Поэтому нужно как-то разнообразить досуг… А, может, обучиться бою? Хоть какое-то интересное действо, да и соответствует ее мужскому образу. Не изучать же язык цветов с шитьем, во-первых, она и так это все умеет, а во-вторых, это не “мужское дело”, хотя Бенедикта до сих пор не понимает, как дела могут делиться на определенно мужские и определенно женские.
Для этого пришлось немного потрудиться. Сначала, найти того, кто смог бы учить, а потом уболтать его… Нет, ну, что-ж, в таких делах на Островах всегда решала ракия, по словам отца, может, и тут поможет…
Он нашелся. Флор чуть старше среднего возраста, работающий в страже, довольно часто заходящий в кузницу Бенедикты за той или иной просьбой. Сначала мужчина фыркнул, проругался и отмахнулся, но как увидел цибарку, да еще и бутылку ракии, его глаза повеселели. “Неохотно” приняв подарки, учитель учить все-таки согласился.
Тяжело далось… прочувствовать меч. Нет, Бенедикта может чувствовать то, что в руке, но клинок ощущался совсем иначе, чем молот. И не то, чтобы она это не знала, в ее работе важно уметь держать клинок для установки правильного центра тяжести. Но держать клинок для центра тяжести и для того, чтобы наносить удар – совершенно разные вещи. Привыкать к другому способу тяжести, когда привык к одному, это крайне сложно.
– Ты не чувствуешь меч! – Фыркнул Сезар, тот самый учитель, снова атакуя, и Бенедикта неловко парировала. – Что толку с того, что ты его держишь мертвой хваткой, если удары такие же мертвые?! Меч тебе не молот, он должен двигаться свободно и легко, а не четко и упрямо!
– Кх… Мне нужно больше времени на это понимание! Вернее… Телесное понимание! Умом-то ясно, ты мне это говорил, но… – Говорит морфитка, атакуя уже учителя. Она превосходит его в грубой силе и контроле удара, но у него есть техника, боевой опыт и реакция. И ее удары не достигали целей, в отличие от нападок Сезара, которые она только-только начала парировать, но все равно это удается лишь раз в пять атак.
– Враг не будет ждать, когда придет это понимание! Ты не успеешь и пискнуть, как будешь насажен на пику! А, и кстати, труп!
– Да-... Да понимаю же я! Гх! – Она падает на землю из-за еще одной атаки Сезара, а потом поднимает голову, чтобы отвести ее от лезвия деревянного тренировочного меча. – Д-девять… Девять трупов…
– Ага. Даже если бы ты был котом, ты бы умер. Но проблема в том, что ты не кот, у тебя не девять жизней, а всего одна. Когда ты уже поймешь, что держать меч намертво – бессмысленное занятие? – Сезар расфырчался, сел рядом. – Его же надо спокойно держать, управлять им так же естественно, как и своей рукой, а ты… Тьху! Амплитуда нужна же!
– Прости, Сезар…
– Что ты передо мной-то извиняешься?! Перед собой извиняйся, что ловкость и обучаемость морфитскую про…ковал!
– Мне… Мне нужно время! Распорядок, четкое понятие…
– У тебя-то время есть. Раз в семь больше, чем у меня, если отсчитать мой остаток и твой. И я не могу тратить свое драгоценное время на того, кто не хочет торопиться! Мне вот уже умирать через десятка три годков, а ты будешь жить припеваюче!
Эти слова не могли не впечатлить Бенедикту, и она проникается к Сезару уважением. Среди всех людей, таких странных в своих привычках гендерной дифференциации занятий, таких непонятных в своих взглядах на межличностные отношения, этот конкретный воин вызывает у нее уважение, говоря колкие, меткие и очень правильные вещи.
Это дало ей стимул. Вечером, в особенно выделенные часы, она приходила на этот полигон, уже даже начав здороваться с другими вояками, что сюда ходили. И ей даже стали подсказывать. Мелкие упражнения на координацию меча, затем более целенаправленное вращение, и… удары стали более легкими. И после того, как Бенедикта начала понимать это, она стала полноценно концентрироваться на технике.
В итоге, через два года, она уже смогла драться почти на равных с Сезаром, на что этот усатый вояка лишь улыбался, и морщинки радости ложились на его лице. Постепенно, он стал подкидывать Бенедикте новые и новые оружия. Кинжалы, двуручные мечи. Луки и арбалеты ей не давались.
Таким образом, следующие два десятилетия проходили в режиме дня завтрак, кузница, обед, кузница, ужин, тренировочный полигон. И вновь, ей стало дико скучно…
Глава 6. Агапэ? Ну уж нет, все прощать никто не будет!
Бенедикте пятьдесят восемь, но все еще она выглядит просто потрясающе, морфитов почти не трогает возраст до третьего столетия. Уже больше тридцати лет она живет как мужчина, Бенедикт Эль’Рагнаил, в одном месте, в одной стране, в одной кузнице. Уж даже присказка появилась: “Что-то настолько же стабильно, как кузница Бенедикта.”
Она получила письмо от родителей, в котором говорилось о том, что некая Лорэйн Эль’Рагнаил ждет ребенка! Это значило, что у Бенедикты появится младший брат или сестра! Счастью ее не было предела, она уж хотела сорваться и поехать на родину, чтобы поздравить мать и отца, но в письме писалось обратное: приезжать не надо, морфитка слишком активная, а беременной нужен покой. Но, вот с рождением ребенка, приехать будет не просто можно, а нужно!
Ее радость затмилась скукой дня уже через три, но серые будни довольно хорошо скрашивал один конкретный человек. Венсан был довольно неплохим знакомым Бенедикты, к которому она даже прониклась симпатией, несмотря на то, что тот был человеком. Этот флор, шебутной щетинистый мореплаватель, всегда находил способ рассмешить всех вокруг своими выходками, анекдотами и умением смешно рассказать даже те истории, в которых веселье неуместно.
Венсан постоянно звал морфитку в трактиры, на прогулки, на вылазки за какими-то выходками. Не только ее, справедливости ради, он собрал вокруг себя довольно много “единомышленников”, и все они считали, что именно Бенедикта со своим ростом два метра пятнадцать сантиметров, широкими плечами, мускулистым телом и длинной косой светлых роскошных волос – венец всея веселой компании.
Вот только мужчине категорически не нравилось, что Бенедикта отказывалась идти в купальни с мужиками. “Дел у меня важнее нет, чем созерцать ваши голые гузна, ага,” – Говорилось Венсану несчетное количество раз. Закралось подозрение, что стереотип о том, что все морфиты – мужелюбы, был не стереотипом, но все-равно, молодая душа хотела напакостить и удовлетворить любопытство. Неужели этот стабильный Бен что-то прячет? Поэтому, флор решился на шалость.
Бенедикта всегда снимала индивидуальную купальню. По кошельку это не било, ей не нужно было много времени, двадцать минут – это максимум, что требовался. Но этого хватило Венсану. Посреди мероприятия по очищению тела Бенедикты, флор ворвался в купальню, несмотря на хозяина учреждения, и крикнул:
– Ага-а-а-а-а! О…. ой, – Он провел вверх вниз по фигуре подскачивший Бенедикты, и отметил, что она… слишком женская. Пазл сложился уже тогда, когда его отчитывала охрана. И как теперь об этом поговорить с морфиткой, чтобы не огрести молотом по лбу..?
Кое-как, с помощью Флоренда, Венсану удалось кое-как вымолить прощение, но с тех пор он постоянно приходил в кузницу морфитки, наблюдая и раздражая, притаскивал всяческие интересности и подарочки. Да, что-ж, усатый просто впечатлился до такой степени, что решил для себя: “Если я не заполучу эту великолепную женщину, то проиграю эту жизнь!”
И он ее получил. Во многом от скуки Бенедикты и настойчивости Венсана. Она согласилась перейти на новую ступень отношений, но, по понятным причинам, о свадьбе не могло быть и речи. Флор переехал к морфитке. Объяснению это не поддавалось, кузнец переводила стрелки на полувозлюбленного, говоря, мол, эта усатая сущность уболтала и божилась, что в хозяйстве полезна, даже несмотря на то, что постоянной работы нет. Так, в целом, первое время и было.
В один момент, через три месяца, все стало меняться. Сначала Венсан перестал убирать за собой посуду, сжирая все, что Бенедикта готовила на некоторый промежуток времени, а она сама ела немало, учитывая ее размеры. Так мало этого, еще и его к ней отношение стало меняться. Морфитка всегда была к нему терпима и внимательна, смеялась от его шуток и всякий раз сгибала спину, чтобы оставить на лохматой макушке поцелуй или получить его. Но нежность человека все сходила на нет, и чаще заходили разговоры о том, что он хочет жениться полноценно. Но для этого блондинке бы пришлось раскрыть то, что она женщина, получить неимоверную долю осуждения за ложь, порицание за то, что она полезла в мужское дело, и клиентуры бы во многом убавилось, что сделало бы сложным работу. Но Венсан упорно не хотел этого слышать.
Когда он в очередной раз пришел в ее кузницу, он вновь решил помешать работе, мол, брось ты это дело, ты же женщина, вы должны быть нежными и все такое. Когда мужчина положил руку на наковальню, терпение морфитки лопнуло. Она ударила молотом по наковальне со всей дури близко к руке флора, но так, чтобы не ранить его, а после с криками выгнала его из своего дома, собрала его манатки и выкинула за дверь. Так их отношения, рожденные из скуки морфитки и минутного впечатления человека, к сожалению или к счастью распались. Это и укрепило ее неприязнь к людям, и Бенедикта чуть на крови не поклялась, что людям больше ключ от сердца не даст.
А еще немного погодя, через еще три месяца, когда она потушила гнев к Венсану, ей пришло письмо с родины от хорошего друга. У матери, Лорэйн, случились преждевременные роды в результате нападения бандита, в результате которого и она, и дитя погибли, а отца следом забрало горе. В итоге, ей пришлось все-таки поехать на родину, но лишь для того, чтобы похоронить родителей и младшего, как оказалось, брата.
Она вновь вернулась во Флоревендель и стала ходить в трактир раза в три чаще. Конечно, она понимала, что на дне бутылки помощи не найдешь, но… Алкоголь помогал забыться, пропускать мимо внимания новоиспеченное одиночество.
Глава 7. Отплытие.
Шестьдесят лет. Прошедший юбилей был все так же одинок. Она прожила все свои эмоции, все так же занимаясь кузнечеством, притворяясь мужчиной, что теперь стало ее привычкой. Сон, ранее приятное и, порой, красочное мероприятие, теперь стал способом пропустить ночь и начать такой же бессмысленный день. Она практиковалась в вырезании по дереву, атлетике, писательстве (которое, кстати, у нее не вышло), лишь бы скрасить все это, на полках ее жилища появились самодельные деревянные фигурки разного качества, но… Нет. Все еще скука.
В один из таких дней в ее дверь постучался злополучный Венсан с тремя бутылками ее любимой ракии. Кое-как, но у него получилось получить дозволение на вход, они славно выпили, а после флор начал свой немудреный допрос.
– Ну… и как ты, Бене? – Говорит он, подливая ей алкоголя.
– Да как обычно, все в порядке.
– А если честно? Я же вижу, как ты невесела. Ну давай, в знак того, что мы когда-то разделяли, будь со мной откровенна.
– Да пошел ты, Венсан… – Выплюнула Бенедикта, закатив глаза на этот слабый аргумент. Но… все равно, она этому поддалась. Хотела поддаться. – Ты же знаешь. Паршиво. Скука смертная. Такая, что хоть вслед за родителями в гроб ложись.
– Женщины же любят стабильность, разве нет? – С губ флора сорвался невинный вопрос, но по языку тела и ожесточившемуся взгляду морфитки понял, что сделал ошибку. – Н-не пойми неправильно, mon ami, я не снова завожу это, просто…
– …Просто ты неисправим. Знаешь, когда почти сорок лет делаешь одно и тоже на одном и том же месте, это надоедает. Зато, оружие и доспехи от меня отлетают только так.
– И… ты не хотела сменить обстановку? Или… что-то новое попробовать?
– Я и так уже стала мастером на все руки, на полках моего дома видишь фигурки? Сама делала. Уехать хотела, но… А куда мне ехать? Хобсбург или Мэр-Васс? Ну, приеду я туда, там снова канитель с жильем и доходом, а потом снова затишье. Все известно ведь, Флорес в целом предсказуем. А если ехать на Трелив, то там мне спокойной жизни не видать, причем в самом дурном смысле. Пустыни и Дартад. В пустынях мало того, что цивилизации мало, совершенно другой менталитет, так еще и жарко до изнеможения, а в Дартаде… – Она показно подвигала острыми ушами, на что получила понятливый кивот от Венсана.
– Ну… А если не туда?
– А куда?
– Я приглашаю тебя в увлекательное турне к Заокеанью. Наш корабль как раз добирает команду ввиду того, что некоторые наши отказались плыть туда-не-знаю-куда, и капитан недвусмысленно намекнул, что я должен притащить Бенедикта.
– Это еще почему? – Она приподняла одну бровь, а следом за бровью и ухо.
– Ну, потому что я с тобой одно время жил, и мы с тобой, вроде бы, были близк…
– Нет, я не об этом тебя спрашиваю. Я тебя спрашиваю о том, с чего вдруг капитан решил позвать меня.
– А. Это. Ну, смотри, ты невероятно вынослива, прекрасно развита в качестве мускулатуры. Ты можешь прекрасно помогать с кораблем, с поднятием парусов, вязанием узлов, переносом вещей, да еще и за оружием нашим поухаживать сможешь.
– С чего ты решил, что я соглашусь?
– А у тебя есть что-то, что тебя здесь держит? Семья мертва, кузница уже стала почти ненавистной. Ты же сама сказала, что известные варианты тебе не подходят. Как насчет того, чтобы попробовать неизвестный вариант? Соглашайся, такой шанс выпадает не каждые десять лет!
Бенедикта закинула ногу на ногу, откинулась на спинку стула и хлебнула ракии из кружки. Она не могла найти причину отказаться. Ее действительно ничего не держало здесь, а если она умрет, то это будет всяко лучше, чем стухнуть над наковальней.
– А разве женщина на корабле не к беде? – Аккуратно спрашивает Бенедикта, и Венсан резко встает, понимая, что это последний шажочек к согласию.
– Да плевать, никто не поверит, что ты женщина, даже если ты об этом скажешь, а я об этом как и не говорил, так и не собираюсь говорить! Ну давай, соглашайся, иначе я организую твое похищение! Ты нам нужна, как воздух. Еще немного сомнений, и Бенедикта соглашается. Через неделю она уже отплыла на корабле в сторону Заокеанья. По слухам, туда уже отправилась экспедиция, говорящая на амани. Верить этому хотелось, да и скрасить досуг было надо. По счастливой случайности, один из мореплавателей знал амани, так как большую часть жизни прожил в Друнгаре, а потом переехал в Эирини.
Те месяцы, что они плыли, морфитка старательно учила амани, а после корабль пришвартовался к берегу Заокеанья. Во время плаванья ей исполнился шестьдесят один год. Бенедикта отделяется от команды, больше не собираясь притворяться мужчиной для поиска работы, и здесь начинается новая страница ее истории.
Последнее редактирование:
