Фланн из Стиирканда.
MotyaLican
23 Лет.
Раса - Ликантроп, Клиат.
Внешность; Светловолосый мужчина, лет 20. Одет в красивые одежды бардов Стиирканда.
Характер: Экстравагантный, вульгарный, болтливый.
Слабости; Трусость, Распущенный язык, Излишняя самоуверенность.
Сильные стороны; Умен, хорошо образован, эрудирован, любознателен и слышит и замечает гораздо больше, чем кажется.
Таланты в области искусства(музыкант, поэт).
Наблюдательность.
Привычек нет.
Мечты: Стать величайшим бардом среди Хобсбурга.
Племя: Фианн
Порода: Хомид
Архетип: Галлиард
Стая: -
Аспект: -
MotyaLican
23 Лет.
Раса - Ликантроп, Клиат.
Внешность; Светловолосый мужчина, лет 20. Одет в красивые одежды бардов Стиирканда.
Характер: Экстравагантный, вульгарный, болтливый.
Слабости; Трусость, Распущенный язык, Излишняя самоуверенность.
Сильные стороны; Умен, хорошо образован, эрудирован, любознателен и слышит и замечает гораздо больше, чем кажется.
Таланты в области искусства(музыкант, поэт).
Наблюдательность.
Привычек нет.
Мечты: Стать величайшим бардом среди Хобсбурга.
Племя: Фианн
Порода: Хомид
Архетип: Галлиард
Стая: -
Аспект: -
Они возвели его на самый высокий холм в округе. Человеческий младенец помещался в одной лишь лапе Говорящего с Духами и только недавно научился видеть чужие лица. Однако две дюжины сверкающих при свете Луны не пугали младенца. Говорящий с духами нанёс смесь из крови и пепла на лицо младенца, представив того Незримому Духу.
После благоговейного обряда ребёнка поместили в семью родичей, живший в хуторе лесорубов близ Столъда, столицы Стиирканда. Человеческая экспансия оставила неумолимый след на регионе, где схлестнулась цивилизация и воля дебрей. Тем не менее молодому Фланну было не до этого. Незапланированный ребёнок, последствие любвеобильности одного юнца. Первые годы ему оставалось что пить молоко, дабы переживать одну зиму за другой.
Речи о каком-то величии и не шло. Три деревянных хижины и лесопилка на водяном колесе, которое питала небольшая река, которую можно было пройти почти вброд. Его родителями также стал простой лесоруб и обычная ткачиха-домохозяйка, чья волчья кровь была волей случая чуть гуще чем у остальных людей. Приёмные мать и отец давали отроку столько, сколько могли. Отец часто приносил домой мясо, несмотря на обыденность своей работы - то были остатки от охот из ближайшего каэрна, о чём никто из окружающих, очевидно, не догадывался, подозревая семью в браконьерстве. Кости и потроха стали неплохим подспорьем для выживания Фланна, когда тот научился ходить и жевать твердую пищу. До самих городских стен была лишь полверсты, поэтому его детство прошло в компании городской шпаны, хотя некоторые из ребят его обходили и пренебрегали им по неведомой причине. Тем не менее это был лучший досуг помимо игры с разными фигурками. Они лазали по заброшенным домам, бегали в лес, дрались по любым мелочам, подворовывали с рыночной площади вещички — и всё это было ещё до отрочества.
Что же до дел дома, то Фланну часто снились непонятные кошмары, из-за которых он не спешил оставаться дома, каждый раз бросаясь поскорее ко двери. Загнать его можно было лишь едой или давлением на какое-то подобие совести у сорванца. Они крестьяне, пусть над ними и не верховодит какой-то лорд или помещик, но весь их быт идёт от рассвета до другого рассвета и каждый ленный день может привести к пропущенному обеду в будущем. У них был небольшой огород, за которым усердно следил юнец, но больше всего он пытался помогать отцу, учась орудовать топором. Со временем чурки начали разрубаться не с дюжины ударов, а с четырёх. Фланн рос сильным, широким и высоким, что отец всегда скидывал на помощь в работе, а мать на хорошую пищу. Конечно, они сохраняли тайну о волчьей крови, текущей внутри, а также частично завидовали, поскольку их Незримый Дух давно покинул тело, оставив их кирфолками.
В лес Фланн ходил часто, но не так далеко. В дебрях он не чувствовал себя как-то излишне хорошо, да и побаивался диких зверей или бандитов, поэтому стремился к городской жизни. В отрочестве уже бы по-хорошему и решать на какой труд будет заработан хлеб. И ответ, конечно, был очевиден для многих - лесоповал, процессия отца и отца его отца, и отца его отца его отца (как минимум именно так преподносили это дело его родители). Фланн считал это честным трудом, всё-таки он так или иначе бывал на службах и был воспитан в канонах световеры, пусть и не столь яркой вере он расцвёл, предаваясь чревоугодию и азарта в городских увеселениях. Как бы не был честен труд лесоруба, какая бы городская девка не была красива, но семейная идиллия была противна энергичному юноше - уж таковы все мальчишки.
Особенную отраду для себя Фланн нашёл в кулачных боях. Уличная детвора возмужала, все его друзья обратились в мужей. Не удивительно, что уличные драки переросли в целое хобби. Сперва он ходил со своими друзьями лишь посмотреть на бои, проходившие в различного рода тавернах с некоторой периодичностью. Потом тренировался в подворотне или каком-то подвале. В один из дней решил и сам поучаствовать, почуяв запах золота.
О технике не было и речи. Грязь, запах крови и пота. Чистая сила и ярость. Удар за ударом: вывихи, сломанные, ноющие мышцы. Молодая кровь кипела, вымещая свою энергичность. Он побеждал и самых матёрых бойцов. Удары были сильны, выносливость высока, а кожа толста, как у кабана. Конечно, без горечи поражения не было жизнь, но даже одна заставляла сердце пылать от эмоции. Фланн нашёл свою отдушину, в юношестве обращая это в зачаток некой профессии. После совершеннолетия было ещё лучше, Фланн становился известным лицом в локальном мире кулачных боёв в таверне “Седой боров” и некоторых других. Выигранные деньги он предпочитал тратить на выпивку, дев, цирюльников и добротную одежду. Хотя и принялся обучаться письму, что не было доступно его родителям - денег было в относительном изобилии, а городская жизнь располагала к этому. Доходило до того, что ему пророчили добротное будущее. Навык боёв кулачных развивался, что юноша перестал видеть это как сугубое «мочилово». В этом было что-то от некоего рода представления. Батальная сцена, включавшая в себя больше эмоций и движений, нежели сюжета, посему и социальный навык бойца возрастал. Чувствовал себя он в самом что ни на есть пике сил, на вершине высочайших гор Гран-Флерсера. Конечно, это было гиперболизированное представление о величии, но что уж не взбредёт пылающим страстью юношам.
Но костью в горле стали его родители. Они ограничивали его, запрягали, словно ишака, на мелкую работу лишь бы он меньше был в городе. Дитя не понимало причины, считало что с ним поступают ужасно, а сами же родители не имели силы духа рассказать о том, что на совершеннолетие приходится Первое Обращение. Они и сами мало знали о событии, ведь не проходили его самолично, выслушивая наказ старших в септе по поводу содержания одного из детей Гайи.
Фланн противился, сбегал, возводил всё в брань от слов до тумаков отцу. Но в один день, упоив его сон-травой, заперли в сарае. Иронично, но на те дни приходились важные бои, с крупными ставками. Фланн пребывал там довольно долго, зрея в голове план побега от отцовского надзора. Но, увы, побег с выбитой дверью оказался не без внимания, поэтому его мало того что заперли, но и связали, будто заложника.
На бои он не смог вырваться, и чем дольше он сидел там, тем большей обидой проникался. Конечно, родители не сказали ему об обращении. Как минимум поскольку это возвело бы в ужасающий ранг шока, а также они всё-таки надеялись, что он останется лишь родичем, как они. И жить они будут как и раньше, без изменений, навязанных Луной - мастерицей перевоплощения.
Фланн перестал считать дни своего пребывания в сарае, но родители были стойко убеждены, что лучше будет вовсе переждать этот этап, несмотря на недовольство отрока. Кормили и поили его исправно. Однако в один из дней, когда мать принесла рагу из кролика, Фланн не смог стерпеть пылающую ярость своей бурлящей крови.
Он со всей дури рявкнул на родную, как считал, мать, отчего миска с рагу от испуга была выронена на пол. В голосе было что-то утробное, аки он сходил с ума, будто бы человеческая ярость смешалась со звериным роком. Он рычал и рявкал. Не как сумасшедший, но как волк. В горле что-то зашевелилось, он чувствовал, будто бы может упиться и захлебнуться в нахлынувшей эмоции, словно само его естество и тело жаждет возмездия. Глаза отрока засияли, кости начали ломаться, причиндал начал теряться в увеличивающемся теле, юношеский пушок на лице начал обращаться в плотный мех. Момент, занимавший секунды. В нем он утонул, почувствовал незыблемый спектр чувств, но весь он тонул в величайшем из Даров - ярости. Такое трудно представить на своей шкуре, описать звуком, словом или символом на холсте. Такое нужно пережить. И для преобразившегося юноши этот момент длился достаточно долго, чтобы затуманить рассудок.
Дальнейшия действия были в тумане, лишь отчётливо был слышен женский крик и треск плоти.
Очнулся он тем же человеком, но в другом месте, с другим ощущением мира. Он очнулся в каэрне, месте силы, вокруг мирно сновали незнакомцы. Кто-то сидел у костра, кто-то строгал фигурки, но внимание привлёк муж, что играл на лире.
Неизвестный муж подозвал Фланна как только его разум стал чуть яснее после шока. Это был мастер воя, он медленно и вдумчиво стал объяснять новообращенному суть всего дела. Суть его рождения, ход его жизни, отчасти предрешенный сородичами. Он рассказал ему про народ Гару, успокаивая игрой на инструменте. Щенка терзали вопросы и сомнения, он не так ярко улавливал мысль, как мог, проходя стадии и отрицания, и гнева, в конце концов принятия.
Мастер воя рассказал ему о многих аспектах жизни, показал новый дом, каэрн, где он будет его учить, поскольку его судьба принять Дары Галлиарда, хранителя знаний, хотя исходя темперамента человека, ему было бы самое место в Арунах. На пару дней его направили в отцовский дом дабы он смог там отдохнуть и слегка прийти себя. В дом, где уже не было его матери - Фланн пришиб её в пылающей ярости, о чём щенок узнал только по прибытии. Горесть преследовала его довольно долго, но всему есть конец. Ровно как и конец его последним дням как человека.
Обучение началось с самых базовых понятий и моментов в жизни Гару. О стае, о каэрнах, о духах и прочем. Лишь когда старшие выдолбили в памяти самую важную информацию, они принялись приобщать юношу к делу всего его племени: устному творчеству, хранению и сбору легенд. От самого зарождения Гайи, до становления волков Гару. Во множествах вариациях различных племён, каждое из которых по содержанию могло конфликтовать. О всей Триаде, и о Пророчестве Феникса. Сей пласт легенд изучался медленно и вдумчиво. Мечтательный Фланн будто бы вернулся в детство, когда мать его рассказывала небылицы, слушая с немалым энтузиазмом, чуть ли не виляя хвостиком от радости. Но одно дело слушать, а другое чтить и запоминать. И с этим возникали очевидные проблемы, но в мире Гару нет излишнего место для изнеженности. Ему дали ясно понять, что терпением соплеменников не стоит злоупотреблять.
В моментах обучения Фланн проникался культурой племени, зрея деятельность каэрна. Воины-поэты, танцы и пляски, музыка и творчество - дух Фианна помогал обуздать Ярость новообращенного. Даже в форме человеческого он начал приобщаться к искусству - освоил лютню и худо-бедно научился рифмовать, покинул бойцовские ямы города и ради собственной радости играл как чутким на музыкальный слух сородичам, так и простым смертным.
Тем не менее шли дни, в конце концов собравшиеся старейшины оценили знания только обратившихся щенков. Их не интересовала зубрёжка, их интересовали мотив идеологический, идея, чувства, что воспитала 12 саг во Фланне. После же шли испытания физические, в дикой природе, с чем бывалому бойцу из ям было привычно. Наконец-то, племенной символ был вырисован на его шкуре в знак прохождения Обряда. А потом они пили и веселились.
Не без помощи теургов Каэрна, впоследствии, Фланн возвал к духам ради Даров Галлиарда. И они ответили.
Клиат познал радости первой охоты, радость кутежа Фианн (хотя и до этого юношу можно было назвать гулякой). Он был полон энергии, настолько, что нередко ослушался наказов старших, возомнив себя самым достойным и самым лучшим - уж таков был характер, шедший ещё с мирской жизни.
Пребывание у Фианн воздалось и не простыми страстями. Черта любвеобильности тоже приобрела вес, до такой ипостаси, что распространялась и на мужчин. Крепкий содомизм не радовал старейшин, особо желчные требовали наказаний, хотя младшие члены септа, порой, относились к этому с терпением. Роман же с Конаном (так звали его возлюбленного) кончился не то чтоб трагично, как во множествах баллад о тяжёлой любви, но хотя бы мирно.
Его громкость, неутолимая своенравность и энергичность, а также влечение к мужчинам которая вскоре сошла на нет, воздалось в решении старейшин выдворить его из септа, из стаи, под предлогом долгого путешествия на Север, дабы запечатлеть зреющий конфликт Серебряных Клыков и Теневых Владык в Хакмарри в очередном сказании. Конечно, это лишь попытка направить силы юнца с губами в молоке в нужное русло. Может быть в стычках между племенами, в землях девственных лесов Гайи и раздора Вирма он обретёт свой первый шрам.
Последнее редактирование:
.
ЧИСТО В ПРОКЛЯТЫХ ВОШЕЛ
АЙ ЛИКАН ГЛАВНОЕ ВОШЁЛ ТИХО И АККУРАТНЕНЬКО 
