freeprettyy
Ограниченный доступ
- Сообщения
- 762
- Реакции
- 1 493
***
Имена, прозвища и прочее:
Домаш, Хакмаррский гоель
Возраст:
25
Внешний вид (здесь можно прикрепить арт):
В обличии - Чудовище схоже на гуманоидного строения волка. Шерстяной покров серо-голубого цвета покрывает всё тело оборотня. Сам монстр достигает в своём росте до 4-х метров в высоту, и около 2-ух в ширину. При превращении не сохраняет никаких аспектов мужской человеческой анатомии, из-за чего понять пол обращённого будет проблемой. Хвост и лапы соответственны размеру оборотня и такие же огромные. Похожие на кинжалы резцы способны откусить даже самую грубую плоть. Издают ужасный рык, схожий на громкий раскат грома. Взгляд его свиреп и дик, в них видно животные позывы к питанию и убийствам, смотря в них впервые - можно впасть в ступор, хоть сами глаза и не очень то и большие. Высоко стоящие уши, которые помогают монстру слышать жертв на большом расстоянии.
Мечты, желания, цели:
-Истребление преступности; предотвращение разрушения судеб честных душ от рук разбойников и различных гадов.
ГЛАВА I. КЕШХИЛЫ
Кешхилы - в незапамятные времена мигрировавшие обитатели нынешнего Флорэвенделя. Известные на весь Кеменлад звероведы - благодаря традициям и потомственным учениям удивительным образом могут приручить любого зверя вплоть до ежика, используют питомцев в быту, охоте и боях. Имеет место кочевой образ жизни пастухов вместе со стадом для смены пастбищ. Живут на юге Хакмарри, как правило, у подножья гор Дарза, соседи аскалов. Одними из первыми вместе с соседями встретили вторжение королевской флорэвендельской армии, от чего многие погибли и остались, возможно, единицы выживших, способных передать звероведческие знания потомкам.
Немногочисленный народ кешхилов находится под угрозой вымирания из-за неудачного расположения; меж молотом и наковальней. Новые поселения организовывались с преобладанием женского пола, ведь все взрослые, и не совсем, мужчины отправлялись защищать свои поселения от наступающей королевской армии Флоревенделя. Очевидно, женщин оборонять поселения не пускали, посему сказки о «девах-воителях», которые обожают рассказывать у костра, ими и остаются. Ещё ни разу в истории кешхилов не упоминалось случая битвы в одном строю с «бабами». Если оценивать ситуацию в отдельно взятом классическом селении кешхилов, то на 100 женщин, приходилось около 23 мужчин. Поэтому родить мужчину для кешхильской женщины – было, каким-никаким, но достижением. В одной из такой деревушек был рождён Домаш, сын образцовой женщины - Велимиры, которая, и за скотом следить успевает, и за домашним очагом. Была она красавицей, да такой, что вся деревня завидовала её красоте внеземной, да завидовала завистью то не белой, а чёрной. Отцом Домаша был Чеслав, - красавец такой же, как и жёнушка его. Длинная борода и растительность по всему телу мужчины была нехарактерной для народности кешхилов, но его особенность придавала ему мужественности в глазах кешхилок. К внешнему своему виду, он пережил, и отец его пережили вторжение Флоревенделя. Прославились они средь народа своего, храбростью и силой духа. Многие в живую не видели этого, но слухам и сплетням кешхилы привыкли доверять, а особенно таким героическим. В общем, семья была примерной, да ровнялись все на неё. Муж – красавец с бородой то своей ухоженной, храбрец коих свет не видавал; жена – красавица и, к тому же, умелая домохозяйка. Всё предвещало для Домаша отличное воспитание, да жизнь в условиях хороших. Но когда малец появился на свет, все находящиеся на таком счастливом мероприятии ужаснулись. Тело новорождённого младенца было покрыто волосяным покровом, а зубы многие во рту его уже повылезали. Все присутствующие начали перешёптываться между собой, слухи распускать, но отец Чеслав, крикливо начал всех успокаивать тем, что такое может случиться, если ребёнок родится ровно в Винтерклюд, – день в середине зимы, когда ночь становится длиннее дня и сам день становится коротким – зимнее солнцестояние. В этот день духи зимы устраивают пляски ночи, засыпая всё снегом. Посему Леший и согревает новорождённого, подарив ему, в качестве благословления волосяной покров, словно звериный. Постыдил он присутствующих тем, что не знают они о культе леса так, как знает он. Да прогнал подальше из своего дому, оставшись наедине с Велимирой. Поверила она в рассказы Чеслава, но всё равно не нравилось ей это, хоть и была она глубоко верующей в местный культ поклонения живой природе. Отец новорождённого Домаша сразу понял, что его родовое проклятие передалось мальцу, но сказать он этого не мог никому, даже родной Велимирt, ведь как уже было сказано – она глубоко верующий человек, а всякие нарушения природного баланса следовало уничтожать. Даже если она решит пощадить своего сынишку, с таким «благословлением», то другие жители селения, которым она обязательно расскажет, решат, что гораздо лучше будет куда подальше сжечь ребёнка награждённого таким недугом. Если говорит кратко, то Чеслав был в глубоком смятении, не знал он что делать, а этим временем Домаш рос. С самого раннего детства он отличался своей активностью и подвижностью, когда его ровесники, в то же самое время были тихими, и прилежными детьми. Кешхилы сами по себе были народом тихим и спокойным, а чрезмерная гиперактивность не была характерна для них, но всё это списывали на возраст, и особую дату рождения. Но даже за проступки ругать его не могли, он был одарённый, а к тому же был один из немногих мальчиков в поселении, от чего за ним следили глаз да глаз, что ещё сильнее усугубляло ситуацию для Чеслава. Ведь он подумал, что лучшим решением будет скрыть дар Домаша, а когда сыну стукнет хоть сколько-то больше – тогда уже и будет разбираться, что же делать. Чеслав решил отложить свою проблему в долгий ящик, Домаш был как бомба замедленного действия, которая когда-то рванёт, да так рванёт, что от последствий будет не отмыться, как и ему, так и всей семейке, но он этого не осмыслял, наверное. Как бы то ни было, но Домаш уже достигает 9-ти летнего возраста, с каждым годом он становится всё страннее, и страннее. Его туловище покрывается всё более обильным покровом волос, а его поведение по мере становления меняется с натяжкой. Обучение Домаша проходит крайне медлительными, но уверенными шагами. Чрезмерная гиперактивность не даёт Домашу усидеть на одном месте: он вечно ёрзал, крутился и вертелся, что изрядно выводило из себя тех, кто его обучал. После своих учебных занятий Домаш также, словно угорелый, резвился с ребятами, чаще всего с девочками, по понятным причинам. Но всегда, когда его сверстники не могли с ним играть , по какой-то из причин – он увлекался природой. Это не было чем-то необыденным, каждый кешхил по своей натуре был близок с травой, деревьями и лесными обитателями. Вся жизнь кешхилов построена на изучении, совместной жизни посреди природы. Вся чрезмерная игривость Домаша пропала, когда он попал в самую чащу леса; кешхильские леса в летнюю пору наполнен жизнью. Необходимо только быть внимательным и приглядываться ко всему происходящему вокруг. Можно набрести на большой муравейник, понаблюдать, как бегают трудолюбивые муравьи. Если попасть на полянку с цветущими растениями, то можно заметить, как с одного цветка на другой перелетают бабочки, пчелы и шмели. Всё это завораживало мальчика, жизнь природы была для него родной, слишком родной. Пробыл мальчик в лесной чаще около 2-3 часов, находясь на природе он, казалось, совсем забыл про время. Когда он направился из лесу в деревню, он увидел, что вся она буквально стояла на ушах. Убредший мальчик всколыхнул всё поселение, некоторые даже начали подозревать проезжающих купцов в том, что они его выкрали. Но, мальчик просто без спроса ушёл на прогулку. Он был чересчур окружён лишним вниманием со стороны жителей деревни, всё это внимание давило на него, а отец Чеслав старался больше разговаривать с ним о том, что делать подобное без разрешение – плохая затея. Он не ругал его, не порол, как принято во всём селении, никакого физического насилия.Когда Домашу исполняется 14 лет, то наконец-то находится применение его сверхактивности. Отец Чеслав решается отдать своего, уже достаточно зрелого, сына под обучение местного ополчения. Это явно было хорошей идеей, малец вымещал свою энергию на тренировки и практические занятия, но вот на теории усидеть он не мог, чем нарушал дисциплину среди таких же учеников, как и он. Из-за этого изнеженного отцовскими подходами мальца – пороли, пороли сильно. Иногда по справедливости, иногда ради устрашения других, чтобы те даже не думали уподобиться примеру Домаша, и нарушать местные правила. Воспитанников ополчения кешхилов было немало, 17 женщин и 6 мальчиков, что являлось хорошей цифрой для столь малого и локального поселения. Отцу Домаша не нравился подход к своему ребёнку, но и что-то сказать касаемо этого он не мог, ведь если бы он заикнулся про то, что не стоит пороть ребёнка за проступки, и что это может ему навредить – Домаша сразу бы выпнули оттуда, из-за излишней изнеженности. Поэтому Домаш лишь вновь и вновь награждался поркой за свою активность.
ГЛАВА II. ЗЛОСЧАСТИЕ
К 18-летнему возрасту Домаша становится очевидно: поселение кешхилов приходит в упадок. Всё больше людей покидают родное гнёздышко, в поисках денег, славы и любви, а иногда и всего сразу. Селение постепенно пустеет, теперь здесь не резвятся дети по тропе, как это было 16 лет назад, а лишь изредка можно услышать какую-либо уличную активность. Это убивало Домаша, в таком зрелом для кешхилов возрасте он оставался таким же озорным мальчишкой, как и много лет назад. Он постоянно резвился и старался найти новых приятелей, знакомств, но все они грезили уехать с деревушки, а не оставаться в ней до конца. Чеслав и Велимира был в раздумьях, на одной чаше весов – родное место, где они выросли, взращивали семью, строили дом и получали уважение, а на другой – перспективность торговых городов, в которые съезжало всё больше и больше представителей столь малочисленного народца. Велимира была больше за то, чтобы уехать, и забыть об этом поселении, как о страшном сне, а Чеслав – наоборот. Он понимал, что его сын, не умеющий контролировать себя, может навредить, как и себе, так и другим. Переезд в относительно большой город мог бы обернуться катастрофой, если бы Чеслав не подготовил сына. Когда в очередной день Домаш вернулся домой, расстроенный и опечаленный тем, что с ним никто не собирается проказничать, встречает у самого прохода в дом нависшую тушу, это был его отец Чеслав. По нему было видно, что он был в смятении, и до последнего не хотел начинать столь важный в жизни обоих разговор, в таком относительно юном возрасте. Велимиры не было дома, она отъехала в большой град по каким-то важным делам, и оставила всё хозяйство на Чеслава, а это значит, что никто сторонний не мог помешать им. Дым от очага заполнял деревянную постройку сладковатым, терпким ароматом. Присев за стол, сын и отец около минуты молчаливо вглядывались в глаза друг друга, Чеслав явно не знал, как ему начать разговор, но потом – он заговорил. Тяжёлый разговор обрушился на Домаша. В своём длительном монологе Чеслав называл родовое проклятье, никак иначе как бременем. Бременем что застигло и его, и Домаша. Растерянный мальчик сидел на том же месте, заплакав от горя. Чеслав явно подбирал не те слова для юного разума, но других подобрать он не мог. Обняв своего сына, он сам постарался сдержаться, но на глазах его от света очага мимолётно мелькнули слёзы, которые он тут же смахнул. Мужская скупая слеза показывала то, что сам Чеслав был, мягко говоря, не в восторге. Он постарался донести, что жена, мать Домаша всеми силами постарается увести свою семью в большой город. Велимира была не в курсе всего, только Домаш и Чеслав из ныне живущих был в известности о проклятии. Единственное что требовалось от Домаша, так это меньше контактировать и сдерживать себя, не воровать и не питаться сырым мясом, когда он видит его на прилавке, а просто вести себя как обычный человек. Домаш взаимно любил своего отца, а поэтому постарался сделать всё так, как попросил Чеслав. Он чувствовал на себе груз тяжкой ответственности, только одна мысль что он – чудовище, бросала его в дрожь. Долгое время до отъезда он не спал, а размышлял. С момента рокового разговора, казалось, он даже не выходил на улице, что изрядно удивляло вернувшуюся в тот же вечер мать Велимиру, но в тоже время обрадовало, вероятно – наконец-то он повзрослел. Но причина была в ином.Собрались они все в путь под вечер, набрали вещей, да оставили родное жилище. Дорога им лежала долгая, но интересная. Повозку, запряжённую жеребцом Ос`ом вёл Чеслав. Конь Ос, казалось уже был частью семьи, вместе с семейкой кешхилов немалое он успел пережить за свою недолгую, лошадиную жизнь. Жеребец был красивый и статный, гнедая лошадь могла похвастаться развитыми физическими способностями. В общем, хороший был конь, побывавший многое. Звеня запряжкой, повозка поскакала, тропа до торгового города представляла собой сплошь опасность: вероятные лесные разбойники, которые будут не прочь разграбить незащищённую повозку, всякие злобные расы, вроде орков и троллей, а также лесные звери случайно, а может и случайно набредшие на тропу. Ко всему были готовы семья кешхилов, для спокойствия жены Чеслав даже взял в свои руки меч, а Домашу с Велимирой выдал что-то вроде небольшого кортика, который в чрезвычайной ситуации мог бы спасти обеим жизнь. Отправившись в путь, Домаш погрузился в собственные мысли и рассматривал лесные красоты, пока Чеслав с Велимирой сидели спереди, и обсуждали какие-то свои взрослые вопросы. Лесные виды зачаровывали молодого кешхила, и вечная тряска словно убаюкивала его, как мать своего младенца. Домаш уснул.
Как вдруг, Домаш просыпается от оглушительного визга кобылки, открыв свои глаза, юнец увидел пред собой ужасающую картину. Из головы Чеслава торчала стрела, она попала в его затылок, и, видимо, убила. Его жена – Велимира визжала от испуга и страха, чуть приподнявшись, он увидел – это разбойники остановили повозку прямо посреди тропы. Высунув свою голову из повозки, его сразу подметили преступники, и постарались вытащить его. Но всё обернулось плачевно: испуганный и кричащий от ужаса мальчик видел, что случилось с его отцом, и что собираются сделать с его родной матушкой. Эмоции переполняли Домаша, крики и угроза смерти заставила его. Через всего пару секунд, от веселья, лица разбойников окрасились тёмными выражениями лица. Перед ними стоял не 19-ти летний кешхил, а огромное, покрытое серой шерстью существо, внешнее схожее на огромного волка, но с гуманоидным строением. Его зубы были остры, как лезвие клинка, а глаза свирепые и одичалые. Монструозное строение нависло над бандитами, спрятав их в тень своим огромным телом. Глаза разбойников и матери Велимиры залились ужасом, они стояли как вкопанные, явно не зная, что делать, пока монстр не начал действовать сам. Трехметровый гуманоидный волк своими ногтями растерзывает разбойников одни за другим, его серебристый шерстяной покров обливается ярко-алой кровью своих жертв, а тела их замертво, со следами от огромных ногтей монстра, падают на тропу. Вместе с лиходеями, под разъярённый трепет оборотня попала и самая близкая женщина в жизни Домаша, его мать – Велимира. В её безжизненных глазах ещё, казалось бы, можно было разглядеть тот ужас и страх, который она испытала в последнюю минуту своей жизни. Она умерла от рук собственного сына, что превратился в монстра, но до самой смерти она об этом так и не была в курсе. Чеслав погиб вместе с ней, разбойники внезапно поразили голову кучера со спины, от чего он и скончался на месте. Никакое родовое проклятье не могло помочь Чеславу, пока он находится в человеческом обороте. Участок тропы на котором разбойники остановили повозку – окрасился в ярко алый, настоящая кровавая баня оставила после себя огромные следы, которые не под силу было кому-то скрыть. Десяток окровавленных, разбросанных по всей площади тел не могли остаться не замеченными. Не захоронные тела родителей Домаша так и остались стыть на тропе, а сам он быстрыми, размашистыми шагами бежал в лес, услыхав где-то вдалеке звон лат и свет от факелов. Долго бежал он с тропы, раздвигая деревья вставшие на пути своими сильными, звериными ручищами.
ГЛАВА III. ДРАПАК
Он дал положительный ответ
Ходоту, и в тот же день его судно отбыло с порта. Дорога в Западное Хакмарри была длительной, всю ночь он прибывал в своей кабине в рефлексии. Его разум был затуманен жуткими мыслями о том, как он растерзал мать собственными руками, хоть и находясь в обличии монстра. Всю поездку он винил и карал себя за то, что он сотворил, вероятно, научи Чеслав своего сына контролировать себя в обличии, то такой трагедии можно было бы избежать, и Велимиру можно было бы спасти, но отец посчитал иначе.Зазвенел колокол на мачте, что ознаменовало то, что корабль прибыл на назначенное место. Покинув кабину, сначала Домашу показалось, что никуда они и не уплывали. Порт был сильно схож на тот, с которого они и отбывали. Всюду ходили люди, ездили повозки и кричали о своих лучших товарах купцы. Отработал Домаш свою поездку Ходоту, да получил немалое жалование сверху, хоть большую часть времени он провёл в постели. Может, купец просто не следил так тщательно за его работой, а может и сжалился. Это было не столь важно, а важно то, что теперь Домаш был при хоть какой-то сумме для выживания. Поселился он к хакмаррцу в дом, за то, что он будет помогать ему с дровяным промыслом, а в ответ тот не станет прогонять Домаша из дому. Западное Хакмарри явно приняло кешхила, он достаточно хорошо устроился, конечно, в сравнении. Чтобы жить комфортно он помогал своему сожителю, а зарабатывал на рыболовстве поодаль от порта, где водится не распуганная огромными кораблями рыба. Жизнь его шла полным ходом, но ненависть за убитых родителей жила в нём. Он всё меньше считал себя, и свой недуг виноватым в смерти Чеслава и Велимиры, и всё больше винил в этом разбойников, что решили поживиться с небогатых кешхилов. Чувство правосудия росло в нём, он понимал, что ни он один, и даже не одна сотня людей пострадала с действий моральных уродов в поисках деньжат в свой карман. Он решает для себя, что дар подаренный ему лесом в самый северный день зимы – был отдан не просто так, его дар был отдан для того, чтобы защищать мир от злобных вредителей, что так и норовят оборвать жизни честных людей, которые добивались уровня своего жизни честным потом.
Последнее редактирование:
