1. Вермунд “Хмурый”.
2. FieldMarshal
3. Человек
4. 33
5. Мужчина с вечно хмурым выражением лица. Его сложно описать как-то иначе. Не самая густая растительность на лице, в которой выбивались, разве что, усы, за которыми мужчина особо не ухаживал. Густые, черные брови и такие же черные волосы, мутно-голубые глаза.
6. Вермонд, по сути, чудак и большой шутник, не смотря на свое вечно хмурое выражение лица. Обычные его шутки не понимали, да и не особо они у него выходили. Поэтому мужчина часто чудил своими странными поступками, ему нравилось видеть улыбки окружающих. Вскоре, из шутки это стало привычкой, а потом и образом мысли мужчины, от чего он уже и сам потерял тонкую грань между тем, где чудит на благо иронии, а где - совершенно серьезно. Тяжелое детство выработало в нем синдром патологического накопительства, особенно в том, что касалось чего-то съестного. Выходя в лес, мужчина обязательно приносил с собой полную сумку ягод, грибов, мяса с охоты и прочего, даже прекрасно зная, что этому суждено сгнить в хранилищах. Несмотря на странности, Вермунд - человек добрый и широкой души, он с радостью поделиться всем, что нужно с ближним и не очень разумным, или нравящимся ему животным. После позорного бегства от Тролля, зараженного “Свежевателем разума», мужчиа сжираемый чувством вины и стыда, поклялся себе никогда более не бежать из боя, каким бы провальным он ни был. Клятва это переросла в одержимость, отчего мужчина много раз был на грани смерти, спасаясь лишь чудом.
7. Крайне вынослив, в хорошей физической форме. Прекрасно владеет булавой и щитом, неплох в бое на двуручных мечах.
Специализируется на выживании и защите, а потому особенно внимание в своих тренировках уделяет отработке именно защитных приемов.
Способен выжить и найти еду в практически любом типе местности и при любом сезоне.
8. Плох в общении, привык изъясняться односложными фразами, не заканчивая их и не стремясь сделать их понятными для собеседника. Вечно хмурый вид лица и общая относительная непривлекательность часто отталкивает от него малознакомых людей и представителей иных видов. Не способен сбежать с любого, даже самого безнадежного боя. Мысль о бегстве для него допустима. Скорее умрет, чем отступит.
9. Привычки: постоянно хмурится, любит чесать подбородок и говорить “Вот как” в ответ на практически любые высказывания.
10. Не допустить гибели товарищей. Снова. Воплотить идеи Артория.
2. FieldMarshal
3. Человек
4. 33
5. Мужчина с вечно хмурым выражением лица. Его сложно описать как-то иначе. Не самая густая растительность на лице, в которой выбивались, разве что, усы, за которыми мужчина особо не ухаживал. Густые, черные брови и такие же черные волосы, мутно-голубые глаза.
6. Вермонд, по сути, чудак и большой шутник, не смотря на свое вечно хмурое выражение лица. Обычные его шутки не понимали, да и не особо они у него выходили. Поэтому мужчина часто чудил своими странными поступками, ему нравилось видеть улыбки окружающих. Вскоре, из шутки это стало привычкой, а потом и образом мысли мужчины, от чего он уже и сам потерял тонкую грань между тем, где чудит на благо иронии, а где - совершенно серьезно. Тяжелое детство выработало в нем синдром патологического накопительства, особенно в том, что касалось чего-то съестного. Выходя в лес, мужчина обязательно приносил с собой полную сумку ягод, грибов, мяса с охоты и прочего, даже прекрасно зная, что этому суждено сгнить в хранилищах. Несмотря на странности, Вермунд - человек добрый и широкой души, он с радостью поделиться всем, что нужно с ближним и не очень разумным, или нравящимся ему животным. После позорного бегства от Тролля, зараженного “Свежевателем разума», мужчиа сжираемый чувством вины и стыда, поклялся себе никогда более не бежать из боя, каким бы провальным он ни был. Клятва это переросла в одержимость, отчего мужчина много раз был на грани смерти, спасаясь лишь чудом.
7. Крайне вынослив, в хорошей физической форме. Прекрасно владеет булавой и щитом, неплох в бое на двуручных мечах.
Специализируется на выживании и защите, а потому особенно внимание в своих тренировках уделяет отработке именно защитных приемов.
Способен выжить и найти еду в практически любом типе местности и при любом сезоне.
8. Плох в общении, привык изъясняться односложными фразами, не заканчивая их и не стремясь сделать их понятными для собеседника. Вечно хмурый вид лица и общая относительная непривлекательность часто отталкивает от него малознакомых людей и представителей иных видов. Не способен сбежать с любого, даже самого безнадежного боя. Мысль о бегстве для него допустима. Скорее умрет, чем отступит.
9. Привычки: постоянно хмурится, любит чесать подбородок и говорить “Вот как” в ответ на практически любые высказывания.
10. Не допустить гибели товарищей. Снова. Воплотить идеи Артория.
Биография
Глава 1. Детство.
В небольшой деревеньке под названием «Гартиквуд» никогда не было богатого урожая. Возможно, а скорее даже наверняка, в этом была повинна плохая, лесистая почва. Полная крепких корней многовековых деревьев, что плохо выкорчевывались даже плугом запряженным крепкими быками.
Но, даже такого удовольствия уже давно в деревне не видывали. Три сотни лет утомительной войны не способствовали накоплению богатства, а потому у Гартиквуда была лишь небольшая пашня, расчищенная буквально века назад и расширяющаяся очень медленно. Поддерживалась пашня от истощения за счет севооборота, неведомо кто и когда научил этому селян, они просто делали так всегда.
Не помогала жить богато и Династия Мудримов, коей уплачивалась барщина в практически половину урожая, а потому в плохие года, кои бывали гораздо чаще, чем можно подумать, старшие мужья от каждой семьи собирались в доме старотсы и тянули жребий. Те, кому не удача не благоволила - оставались без пропитания на зиму, выживая как придется.
В иных землях подобное давно бы вызвало восстание, однако в этих землях царила мрачная атмосфера всеобщего смирения. Так было всегда, так поступали их деды, а до них - их деды, а до них… Так можно продолжать долго, однако до момента сопротивления добраться никак не удавалось. Страшная привычка голодать, но отдавать урожай на благо города и дружины Лорда слишком сильно укрепилась в умах жителей.
В таком неблагополучном месте и родился, а затем рос Вермунд. Во многом, его отцу часто везло, да и сам он был не обычным пахарем, а охотником. Однако и мяса семья практически не видела, никто не говорил, что глава семейства был хорошим охотником, а то немного, что им добывалось - делилось на всю деревню.
Практически каждую зиму кто-то умирал от голода, но маленький Вермунд не особо понимал, каково это и что это значит - умирать. Ему это казалось чем-то обычным, ведь наблюдал он это регулярно. Какому-то из хозяйств не везло и они начинали увядать на глазах, медленно, но неотвратимо. Вид истощенного мужчины, тяжело бредущего куда-то в лес, чтобы поискать каких-то корений или попытать удачи в охоте был привычен. Иногда никто не возвращался, но на поиски никто не отправлялся. Мальчик наивно полагал, что эти люди просто уходили куда-то, ища места где еды будет вдоволь. Возможно, так и происходило, но чаще всего выходящие весной в лес по грибы селяне находили истлевшие останки в знакомых, прохудившихся одеждах.
Ходил в лес и сам Вермунд, причем началось это довольно рано, впервые отец и мать стали брать его с собой на поиски дополнительно пропитания в лес еще в младенчестве, пеленая его к себе старыми тряпками. Когда малец научился ходить, он лишился такой привилегии, как носка на руках родителей, теперь ему нужно было поспевать за ними, перебирая по сложной лесной местности своими маленькими ножками. Принесло это и свои плоды, малец рано научился разбираться в различных травах, грибах и прочих растениях, ловко отбирая те, что ему нужны. Ему это даже нравилось, ведь было куда увлекательнее, чем заниматься домашним хозяйством.
Первый раз не повезло семейству мальца, когда тому стукнуло уже восемь зим. Зигфрид, глава семейства, вернулся с очередного собрания в доме старосты с тяжелым выражением лица. Он ничего не сказал, но Хельга, молодая мать Вермунда от тяжелой жизни рано начавшая стареть, все поняла. Она тихо осела на пол в углу избы и беззвучно заплакала. Ее плечи сильно тряслись, а не понимающий в чем дело малец подбежал к ней и начал успокаивать, обнимать и гладить, самостоятельно впадая в слезы, хоть он и не понимал почему.
Вскоре он понял, что такое настоящий голод. Когда еды не просто мало, а нет совсем. Когда по зимнему лесу бродишь не потому, что тебе это нравится, а потому что если не найти съестных корений или трав, то у вас на ужин будет лишь талый снег доведенный до состояния кипятка в котелке.
В ту же зиму малец впервые начал охотиться, конечно, не так, как его отец. С помощью небольшой рогатины, сделанной отцом, он подбил ворона и притащил тушку домой. Мяса в ней практически не было, однако вкус того бульона, где кроме костей и нескольких кусочков мяса была лишь нарезанная, одна единственная редька казался ему восхитительным. Он никогда не ел ничего вкуснее.
Тяжелая зима миновала и семья Вермунда сумела ее пережить. Во многом благодаря отцу, однако она основательно подкосила здоровье его матери. И без того хрупкая женщина стала лишь бледной тенью самой себя. Сгорбившаяся, постаревшая разом лет на двадцать, она с трудом делала то, что раньше не вызывало у нее сложностей. Все чаще она уходила на отдых после простой дневной рутины. Мальчишка как мог, жалел свою мать и помогал ей по хозяйству всем, чем был способен помочь. Это позволило Хельге прожить еще несколько лет, однако, хоть жребий больше и не касался их семьи, женщина, в конце-концов, увяла. Очередным зимним днем, на редкость солнечным, его мать ушла отдыхать после хлопот по хозяйству. Лишь к вечеру Вермунд понял, что его мать, по обыкновению возвращающаяся через пару часов отдыха, так и не поднялась с постели. Придя к ней, чтобы разбудить, уже проживший одиннадцать зим и начавший мужать парнишка обнаружил лишь хладный труп женщины, что слабо, но умиротворенно улыбалась.
В тот год парнишка познал, что такое смерть и насколько горько и одиноко от этого, казалось бы, ставшего для него обыденным события. Ему пришлось еще долго смиряться с тем, что он больше никогда не увидит лица своей мамы.
Но, даже такого удовольствия уже давно в деревне не видывали. Три сотни лет утомительной войны не способствовали накоплению богатства, а потому у Гартиквуда была лишь небольшая пашня, расчищенная буквально века назад и расширяющаяся очень медленно. Поддерживалась пашня от истощения за счет севооборота, неведомо кто и когда научил этому селян, они просто делали так всегда.
Не помогала жить богато и Династия Мудримов, коей уплачивалась барщина в практически половину урожая, а потому в плохие года, кои бывали гораздо чаще, чем можно подумать, старшие мужья от каждой семьи собирались в доме старотсы и тянули жребий. Те, кому не удача не благоволила - оставались без пропитания на зиму, выживая как придется.
В иных землях подобное давно бы вызвало восстание, однако в этих землях царила мрачная атмосфера всеобщего смирения. Так было всегда, так поступали их деды, а до них - их деды, а до них… Так можно продолжать долго, однако до момента сопротивления добраться никак не удавалось. Страшная привычка голодать, но отдавать урожай на благо города и дружины Лорда слишком сильно укрепилась в умах жителей.
В таком неблагополучном месте и родился, а затем рос Вермунд. Во многом, его отцу часто везло, да и сам он был не обычным пахарем, а охотником. Однако и мяса семья практически не видела, никто не говорил, что глава семейства был хорошим охотником, а то немного, что им добывалось - делилось на всю деревню.
Практически каждую зиму кто-то умирал от голода, но маленький Вермунд не особо понимал, каково это и что это значит - умирать. Ему это казалось чем-то обычным, ведь наблюдал он это регулярно. Какому-то из хозяйств не везло и они начинали увядать на глазах, медленно, но неотвратимо. Вид истощенного мужчины, тяжело бредущего куда-то в лес, чтобы поискать каких-то корений или попытать удачи в охоте был привычен. Иногда никто не возвращался, но на поиски никто не отправлялся. Мальчик наивно полагал, что эти люди просто уходили куда-то, ища места где еды будет вдоволь. Возможно, так и происходило, но чаще всего выходящие весной в лес по грибы селяне находили истлевшие останки в знакомых, прохудившихся одеждах. Ходил в лес и сам Вермунд, причем началось это довольно рано, впервые отец и мать стали брать его с собой на поиски дополнительно пропитания в лес еще в младенчестве, пеленая его к себе старыми тряпками. Когда малец научился ходить, он лишился такой привилегии, как носка на руках родителей, теперь ему нужно было поспевать за ними, перебирая по сложной лесной местности своими маленькими ножками. Принесло это и свои плоды, малец рано научился разбираться в различных травах, грибах и прочих растениях, ловко отбирая те, что ему нужны. Ему это даже нравилось, ведь было куда увлекательнее, чем заниматься домашним хозяйством.
Первый раз не повезло семейству мальца, когда тому стукнуло уже восемь зим. Зигфрид, глава семейства, вернулся с очередного собрания в доме старосты с тяжелым выражением лица. Он ничего не сказал, но Хельга, молодая мать Вермунда от тяжелой жизни рано начавшая стареть, все поняла. Она тихо осела на пол в углу избы и беззвучно заплакала. Ее плечи сильно тряслись, а не понимающий в чем дело малец подбежал к ней и начал успокаивать, обнимать и гладить, самостоятельно впадая в слезы, хоть он и не понимал почему.
Вскоре он понял, что такое настоящий голод. Когда еды не просто мало, а нет совсем. Когда по зимнему лесу бродишь не потому, что тебе это нравится, а потому что если не найти съестных корений или трав, то у вас на ужин будет лишь талый снег доведенный до состояния кипятка в котелке.
В ту же зиму малец впервые начал охотиться, конечно, не так, как его отец. С помощью небольшой рогатины, сделанной отцом, он подбил ворона и притащил тушку домой. Мяса в ней практически не было, однако вкус того бульона, где кроме костей и нескольких кусочков мяса была лишь нарезанная, одна единственная редька казался ему восхитительным. Он никогда не ел ничего вкуснее.
Тяжелая зима миновала и семья Вермунда сумела ее пережить. Во многом благодаря отцу, однако она основательно подкосила здоровье его матери. И без того хрупкая женщина стала лишь бледной тенью самой себя. Сгорбившаяся, постаревшая разом лет на двадцать, она с трудом делала то, что раньше не вызывало у нее сложностей. Все чаще она уходила на отдых после простой дневной рутины. Мальчишка как мог, жалел свою мать и помогал ей по хозяйству всем, чем был способен помочь. Это позволило Хельге прожить еще несколько лет, однако, хоть жребий больше и не касался их семьи, женщина, в конце-концов, увяла. Очередным зимним днем, на редкость солнечным, его мать ушла отдыхать после хлопот по хозяйству. Лишь к вечеру Вермунд понял, что его мать, по обыкновению возвращающаяся через пару часов отдыха, так и не поднялась с постели. Придя к ней, чтобы разбудить, уже проживший одиннадцать зим и начавший мужать парнишка обнаружил лишь хладный труп женщины, что слабо, но умиротворенно улыбалась.
В тот год парнишка познал, что такое смерть и насколько горько и одиноко от этого, казалось бы, ставшего для него обыденным события. Ему пришлось еще долго смиряться с тем, что он больше никогда не увидит лица своей мамы.
Глава 2. Конец детства?
Смерть матери повиляла на Вермунда. Он стал гораздо менее разговорчивым и сильнее сблизился с отцом. Практически каждый день он ходил с отцом на охоту, ведь достаточно подрос, чтобы не быть обузой.
День ото дня и год от года, навыки парня росли и к тринадцати он уже мог ходить на охоту самостоятельно. Зигфрид, и без того не будучи молодым, со смертью Хельги тоже сильно сдал. Практически перестал следить за растительностью на лице, начал седеть, от чего все больше и больше стал походить скорее на деда, чем на мужчину в расцвете сил, кем был еще пару лет назад. Замечая успехи сына, он всерьез занялся его обучением, передавая те немногие знания, что имел сам.
Накануне очередной зимы, Зигфрид вновь вернулся. Его и без того поникший силуэт, в этот раз, казался еще меньше. По виду мужчины, Вермунд, как и когда-то его мать, все понял. В этом году не повезло именно им. По телу будто прошла волна жара. Он был в ярости, почему они вновь должны проходить через это? Почему вообще кто-то должен так страдать!? Крепко сжимая кулаки, юноша решил, что в эту зиму никто не умрет. Он уже не был тем бесполезным мальчиком, которому оставалось лишь молча наблюдать. Сейчас он уже прожил пятнадцать зим, вырос и даже, несмотря на скудное питание, окреп. Среди всех детей его возраста в деревне, которых было, к слову, не так уж и много, он был самым рослым и крепким.
Он, как и отец, каждый день, а иногда и по несколько дней, пропадал в лесу, выслеживая дичь и собирая съестные припасы.
Зима была долгой. По крайней мере, Вермунду, считающему дни, она казалась именно такой, однако, весна неизменно вступила в свое право и в один из дней оттепели, вернувшись после долгой охоты юноша не обнаружил дома своего отца. Уже давно они охотились по отдельности, договорившись не задерживаться дольше, чем на три дня и оставляя дома специальные, только имя понятные пометки о том, что вернулись. Их Вермунд не обнаружил, однако решил не поднимать панику раньше времени и дожидаться отца еще один день. Однако он не вернулся. Поставив дома знак, что он успешно возвратился и вновь ушел в лес, юноша отправился на поиски отца. Все три дня он обыскивал окрестности, но так и не сумел найти даже следа своего отца. Он вернулся домой только для того, чтобы обнаружить что его там не было и вновь отправил на поиски. Так минула неделя, а за ней и другая. От отца ни весточки ни следа, он будто провалился сквозь землю.
С каждым днем, уже шестнадцатилетний юноша, заходил все дальше, в неизведанные для него части леса, уходя дальше на юг, незаметно для самого себя ступив на земли Штормов.
День ото дня и год от года, навыки парня росли и к тринадцати он уже мог ходить на охоту самостоятельно. Зигфрид, и без того не будучи молодым, со смертью Хельги тоже сильно сдал. Практически перестал следить за растительностью на лице, начал седеть, от чего все больше и больше стал походить скорее на деда, чем на мужчину в расцвете сил, кем был еще пару лет назад. Замечая успехи сына, он всерьез занялся его обучением, передавая те немногие знания, что имел сам.
Накануне очередной зимы, Зигфрид вновь вернулся. Его и без того поникший силуэт, в этот раз, казался еще меньше. По виду мужчины, Вермунд, как и когда-то его мать, все понял. В этом году не повезло именно им. По телу будто прошла волна жара. Он был в ярости, почему они вновь должны проходить через это? Почему вообще кто-то должен так страдать!? Крепко сжимая кулаки, юноша решил, что в эту зиму никто не умрет. Он уже не был тем бесполезным мальчиком, которому оставалось лишь молча наблюдать. Сейчас он уже прожил пятнадцать зим, вырос и даже, несмотря на скудное питание, окреп. Среди всех детей его возраста в деревне, которых было, к слову, не так уж и много, он был самым рослым и крепким. Он, как и отец, каждый день, а иногда и по несколько дней, пропадал в лесу, выслеживая дичь и собирая съестные припасы.
Зима была долгой. По крайней мере, Вермунду, считающему дни, она казалась именно такой, однако, весна неизменно вступила в свое право и в один из дней оттепели, вернувшись после долгой охоты юноша не обнаружил дома своего отца. Уже давно они охотились по отдельности, договорившись не задерживаться дольше, чем на три дня и оставляя дома специальные, только имя понятные пометки о том, что вернулись. Их Вермунд не обнаружил, однако решил не поднимать панику раньше времени и дожидаться отца еще один день. Однако он не вернулся. Поставив дома знак, что он успешно возвратился и вновь ушел в лес, юноша отправился на поиски отца. Все три дня он обыскивал окрестности, но так и не сумел найти даже следа своего отца. Он вернулся домой только для того, чтобы обнаружить что его там не было и вновь отправил на поиски. Так минула неделя, а за ней и другая. От отца ни весточки ни следа, он будто провалился сквозь землю.
С каждым днем, уже шестнадцатилетний юноша, заходил все дальше, в неизведанные для него части леса, уходя дальше на юг, незаметно для самого себя ступив на земли Штормов.
Глава 3. Первый визит в мертвые земли.
Лес стал другим. Живности в нем становилось все меньше и даже привычное птичье пение казалось, пропало еще несколько дней назад. Читая разрозненные следы, Вермунд, казалось, наконец нашел что-то среди весенней грязи. След уводил его дальше в лес, в неизведанные земли, пока, наконец, спустя несколько дней он не нашел явные следы людей. Они были странные, словно принадлежали явно босому человеку, который, однако, двигался словно зверь. Взяв его, юноша сначала почуял, а вскоре и заметил в небе едва-заметный столб дыма. Устремившись туда, спустя пару часов он наконец подошел к границе леса. В спешке он совсем не заметил, что лес окончательно изменился. Деревья стали странными, искривленными. Почва потемнела, словно была давно мертвой, а редкий зеленый кустарник в конце превратился в засохшие кусты.
На самой границе леса, наконец проснувшаяся интуиция подсказала Вермунду не торопиться и внимательнее изучить то, что он нашел. А нашел он сожженную деревню. Казалось, деревня была сожжена уже давно и дым поднимался вовсе не от руин, а от костра, что был разбит где-то среди сожженных хаток.
Вспомнив, что все таки в их регионе уже ни одно поколение идет война, парнишка покрепче сжал свой самодельный лук и нетропясь покрался к обгоревшим руинам, полностью обратившись в слух, пытаясь уловить каждый шорох. Медленно подойдя к одному из домов, он прижался к нему спиной, переводя дух. Наконец, собравшись с силами, он аккуратной, тихой поступью подошел к краю обгоревшей стены и аккуратно выглянул.
Не успел он что-то рассмотреть, как моментально мир вокруг него перевернулся и он ощутил сильную боль в спине. Оказавшись на земле, вырванный крепкой хваткой из-за своего укрытия, он обнаружил перед собой суровое, перепачканное сажей и землей лицо. Попытавшись дернуться, он почувствовал холод и боль у горла. К нему был приставлен кинжал неизвестного мужчины, а от попытки дернуться на нем появился легкий порез.
– Штормово отродье, не дергайся, если хочешь чтобы голова на плечах осталась. – Прорычал неизвестный. Взгляд наконец обрел фокус, а бегающие вокруг в панике глаза обнаружили еще несколько темных силуэтов, стоящих вокруг. Каждый из них был вооружен и лишь чудом взгляд парня зацепился за греб Мудримов, что красовался на стоящем у стене щите.
– Я… Я не из Штормов! Я из Гартиквуда! Мудримы! – В панике проговорил юноша и моментально ощутил жгучую боль в правой скуле. В глазах поплыло. Придавивший его солдат с силой саданул тому по челюсти.
– Попизди мне, отродье! - вновь прорычал мужчина. – Деревушка в двух неделях через лес отсюда!
Очередной удар практически лишил Вермунда создание, сквозь бьющую в ушах кровь он едва расслышал голос.
– Погоди, Овальд. Малец не похож на Штормов. Взгляд потерянный, но не безумный. Да и не одет он в их рванье. - Одна из теней подошла ближе, явив еще одного мужчину с суровым лицом, с таким же боевым раскрасом.
Дальнейший разговор Вермунд уже не слышал, очередной удар крепкого кулака в конец выбил его из чувств. Уже проснувшись спустя несколько часов, парнишка узнал, что попал на земли Штормов, а люди к которым он попал - отряд рейнджеров Мудримов. Они были в меньшей степени известны, чем рыцари на службе у Шарона. Но активно действовали на фронте против Штормов, созданные как те, кто сможет бороться со злобными сынами леса под “свеживателем разума”.
Долгих обсуждений не было. Выслушав юношу, командир отряда решил оставить его тут, дабы он своими силами добирался до ближайшей крепости под контролем Мудримов, а отряд должен отправиться дальше по своим делам, в которых, юношу, очевидно, не посвятили.
– Рунваль. Дикие ублюдки на подходе, шестеро. – сообщил подошедший мужчина. В нем юноша узнал того самого Овальда, который хорошо его замордовал.
Приказав мальчишке скрыться, отряд быстро вооружился и отправился по позициям, скрывшись из вида Вермунда. Только оклмеавшийся, он вновь с силой сжал свой лук и проверил висящий на поясе паршивенький кинжал. Забравшись в один из сгоревших домов, он скрылся среди развалин, взяв стрелку на изготовку.
Вскоре сквозь звенящую тишину он услышал тихий звук шагов за стенкой. Шаг был очень тихий и необычный, будто передвигался кто-то на четвереньках, но очень тихо. Буквально через секунду где-то вдали раздался короткий крик, срывающийся в рык и завязалась битва. Шаги, звучавшие за полуразваленный стенкой быстро засеменили куда-то прочь, неизвестная тварь с рыком устремилась в центр деревни. Внезапно, над стенкой раздался необычный звук. Подняв голову, Вермунд увидел странный человекоподобный силуэт. В тусклом освещении луны показался мех неизвестной твари, которая, к тому же, обладала рогами подобными оленьим. Сидя в неестественной позе, тварь держала в руке лук и прямо сейчас натягивала стрелу для выстрела.
Непослушными руками, стараясь издавать как меньше звуков, Вермунд натянул тетиву своего самодельного лука и прицелился в голову невиданного чудища. Выдохнув, он отпустил тетиву. Стрела со свистом ушла в сторону твари. Сказалось волнение, стрела попала по твари, но отнюдь не в голову. Она вошла туда, где у обычного человека находятся лопатки и наверняка пробило легкое. Тварь взвыла, издавая хрипящие и булькающие звуки, моментально развернулось и неверотяно ловкими движениями спрыгнуло вниз, оттолкнувшись от стенки рукой. Во тьме блеснули безумные глаза и перекошенное злобой и безумием женское лицо. Враг летел в сторону Вермунда, неведомо откуда прямо в полете достав кинжал. Вторая стрела легла на древко, тетива натянута и она отправилась в сторону приземлившийся твари. Извернувшись в неестественной позе, она увернулась от прицельного выстрела и рванула к юноше. Времени на еще один выстрел не было, а потому Вермунд кинул ставшим бесполезный лук в дикую и поспешил выхватить кинжал.
Вовремя, моментально ему прилетел удар кинжалом, нацеленный на его глотку. Кое как отбив этот удар, парень повалился задом на землю, вновь прыгнул в сторону, уворачиваясь от вертикального разреза. Распластавшись на земле, он моментально перевернулся на спину, тут же обнаружив что на него, подобно волку, прыгнула тварь. Согнув ноги, он с их помощью перекинул противника через себя, отправляя ту в полет к стене. Вскочив на ноги, он рванул к ошеломленной дикой и удерживая кинжал в руках, воткнул его ей в бок, повалившись вместе с ней на землю. Завязалась борьба, будто не чувствуя боли, тварь злобно рычала и отбивалась. Моментально Вермунд получил несколько сильных ударов по лицу, глаза начала заливать кровь, тварь ногтями рассекла ему лицо. Адреналин ударил в кровь, в ушах били барабаны, глаза будто застелила пелена. Вермунд издал крик, который был и стоном боли и боевым кличем, не глядя, он начал забивать лежачую тварь кулаками, не замечая получаемых в ответ ударов. Скорее случайно, чем осознанно, в борьбе он нащупал кинжал, торчащий из ребер ставшей дикой женщины. Схватившись за него, поглощенный яростью юноша вырвал кинжал и начал наотмашь колоть и резать мохнатую тварь. Он наносил удары, рыча и кряхтя, коля и режа противника лезвием и периодически нанося тупые удары рукояткой.
Вермунд не заметил, в какой момент тварь под ним перестала дергаться и сопротивляться, он лишь ожесточенно пытался убить ее, продолжая колоть и резать труп, превращая его в кровавое месиво. Наконец, устав, он осознал что происходит. Ярость уступила свое место шоку, выронив кинжал, Вермонд, весь в крови и саже, отполз от трупа. Лежащая на земле оказалась женщиной лет 30, практически вдвое меньшей чем Вермунд. Ее тело покрывали животные шкуры, а шлем с оленьими рогами и черепом слетел с головы.
Эта… дикая тварь… была человеком? Женщиной, что по габаритам не сильно больше его покойной матери? Это ошеломило парня, мысли в голове путались, он даже не заметил как в небольшое поле боя, в которое превратилась внутрянка развалившегося дома, вошел капитан отряда рейнджеров. Посмотрев на происходящее, он хмыкнул. – Завалить Погонщика в одиночку, в таком возрасте… Недурно, пацан. Она могла доставить нам проблем, пробралась прямо к нам за спины.
Вермунд повернул голову к капитану и вновь перевел взгляд на труп женщины. Рядом уже на корточках сидел член отряда, который ему не был знаком.
– Двадцать восемь ударов ножом. Ты действовал наверняка, да? Хах. - Со смешком произнес неизвестный мужчина.
На плечо юноши легла крепкая рука капитана отряда.
– Вермунд, верно? Пошли, промоем твои раны и поговорим.
Вермунд послушно кивнул, еще не до конца отойдя от шока и отправился следом за капитаном. Проходя мимо пораженных тел неизвестных тварей, он внимательно их разглядывал. Многие из них были закованы в цепи, на их шеях красовались железные ошейники, словно у гончих, тела иных были сильно деформированы. Внезапно, одно из лиц показалось ему знакомым. Комок подступил к горлу, тело прошиб холодный пот, не своим голосом парень произнес:
– Отец… - не веря в происходящее, он медленно подошел к телу. Он не верил, что его отец мог стать такой же ужасающей тварью, как и та женщина, с которой он бился несколько минут назад. Упав на колени рядом с телом отца, он зарыдал. Он не знал, как долго он лил слезы, никто из отряда рейнджеров не мешал ему и не беспокоил.
На самой границе леса, наконец проснувшаяся интуиция подсказала Вермунду не торопиться и внимательнее изучить то, что он нашел. А нашел он сожженную деревню. Казалось, деревня была сожжена уже давно и дым поднимался вовсе не от руин, а от костра, что был разбит где-то среди сожженных хаток.
Вспомнив, что все таки в их регионе уже ни одно поколение идет война, парнишка покрепче сжал свой самодельный лук и нетропясь покрался к обгоревшим руинам, полностью обратившись в слух, пытаясь уловить каждый шорох. Медленно подойдя к одному из домов, он прижался к нему спиной, переводя дух. Наконец, собравшись с силами, он аккуратной, тихой поступью подошел к краю обгоревшей стены и аккуратно выглянул.
Не успел он что-то рассмотреть, как моментально мир вокруг него перевернулся и он ощутил сильную боль в спине. Оказавшись на земле, вырванный крепкой хваткой из-за своего укрытия, он обнаружил перед собой суровое, перепачканное сажей и землей лицо. Попытавшись дернуться, он почувствовал холод и боль у горла. К нему был приставлен кинжал неизвестного мужчины, а от попытки дернуться на нем появился легкий порез.
– Штормово отродье, не дергайся, если хочешь чтобы голова на плечах осталась. – Прорычал неизвестный. Взгляд наконец обрел фокус, а бегающие вокруг в панике глаза обнаружили еще несколько темных силуэтов, стоящих вокруг. Каждый из них был вооружен и лишь чудом взгляд парня зацепился за греб Мудримов, что красовался на стоящем у стене щите.
– Я… Я не из Штормов! Я из Гартиквуда! Мудримы! – В панике проговорил юноша и моментально ощутил жгучую боль в правой скуле. В глазах поплыло. Придавивший его солдат с силой саданул тому по челюсти.
– Попизди мне, отродье! - вновь прорычал мужчина. – Деревушка в двух неделях через лес отсюда!
Очередной удар практически лишил Вермунда создание, сквозь бьющую в ушах кровь он едва расслышал голос.
– Погоди, Овальд. Малец не похож на Штормов. Взгляд потерянный, но не безумный. Да и не одет он в их рванье. - Одна из теней подошла ближе, явив еще одного мужчину с суровым лицом, с таким же боевым раскрасом.
Дальнейший разговор Вермунд уже не слышал, очередной удар крепкого кулака в конец выбил его из чувств. Уже проснувшись спустя несколько часов, парнишка узнал, что попал на земли Штормов, а люди к которым он попал - отряд рейнджеров Мудримов. Они были в меньшей степени известны, чем рыцари на службе у Шарона. Но активно действовали на фронте против Штормов, созданные как те, кто сможет бороться со злобными сынами леса под “свеживателем разума”.
Долгих обсуждений не было. Выслушав юношу, командир отряда решил оставить его тут, дабы он своими силами добирался до ближайшей крепости под контролем Мудримов, а отряд должен отправиться дальше по своим делам, в которых, юношу, очевидно, не посвятили.
– Рунваль. Дикие ублюдки на подходе, шестеро. – сообщил подошедший мужчина. В нем юноша узнал того самого Овальда, который хорошо его замордовал.
Приказав мальчишке скрыться, отряд быстро вооружился и отправился по позициям, скрывшись из вида Вермунда. Только оклмеавшийся, он вновь с силой сжал свой лук и проверил висящий на поясе паршивенький кинжал. Забравшись в один из сгоревших домов, он скрылся среди развалин, взяв стрелку на изготовку.
Вскоре сквозь звенящую тишину он услышал тихий звук шагов за стенкой. Шаг был очень тихий и необычный, будто передвигался кто-то на четвереньках, но очень тихо. Буквально через секунду где-то вдали раздался короткий крик, срывающийся в рык и завязалась битва. Шаги, звучавшие за полуразваленный стенкой быстро засеменили куда-то прочь, неизвестная тварь с рыком устремилась в центр деревни. Внезапно, над стенкой раздался необычный звук. Подняв голову, Вермунд увидел странный человекоподобный силуэт. В тусклом освещении луны показался мех неизвестной твари, которая, к тому же, обладала рогами подобными оленьим. Сидя в неестественной позе, тварь держала в руке лук и прямо сейчас натягивала стрелу для выстрела. Непослушными руками, стараясь издавать как меньше звуков, Вермунд натянул тетиву своего самодельного лука и прицелился в голову невиданного чудища. Выдохнув, он отпустил тетиву. Стрела со свистом ушла в сторону твари. Сказалось волнение, стрела попала по твари, но отнюдь не в голову. Она вошла туда, где у обычного человека находятся лопатки и наверняка пробило легкое. Тварь взвыла, издавая хрипящие и булькающие звуки, моментально развернулось и неверотяно ловкими движениями спрыгнуло вниз, оттолкнувшись от стенки рукой. Во тьме блеснули безумные глаза и перекошенное злобой и безумием женское лицо. Враг летел в сторону Вермунда, неведомо откуда прямо в полете достав кинжал. Вторая стрела легла на древко, тетива натянута и она отправилась в сторону приземлившийся твари. Извернувшись в неестественной позе, она увернулась от прицельного выстрела и рванула к юноше. Времени на еще один выстрел не было, а потому Вермунд кинул ставшим бесполезный лук в дикую и поспешил выхватить кинжал.
Вовремя, моментально ему прилетел удар кинжалом, нацеленный на его глотку. Кое как отбив этот удар, парень повалился задом на землю, вновь прыгнул в сторону, уворачиваясь от вертикального разреза. Распластавшись на земле, он моментально перевернулся на спину, тут же обнаружив что на него, подобно волку, прыгнула тварь. Согнув ноги, он с их помощью перекинул противника через себя, отправляя ту в полет к стене. Вскочив на ноги, он рванул к ошеломленной дикой и удерживая кинжал в руках, воткнул его ей в бок, повалившись вместе с ней на землю. Завязалась борьба, будто не чувствуя боли, тварь злобно рычала и отбивалась. Моментально Вермунд получил несколько сильных ударов по лицу, глаза начала заливать кровь, тварь ногтями рассекла ему лицо. Адреналин ударил в кровь, в ушах били барабаны, глаза будто застелила пелена. Вермунд издал крик, который был и стоном боли и боевым кличем, не глядя, он начал забивать лежачую тварь кулаками, не замечая получаемых в ответ ударов. Скорее случайно, чем осознанно, в борьбе он нащупал кинжал, торчащий из ребер ставшей дикой женщины. Схватившись за него, поглощенный яростью юноша вырвал кинжал и начал наотмашь колоть и резать мохнатую тварь. Он наносил удары, рыча и кряхтя, коля и режа противника лезвием и периодически нанося тупые удары рукояткой.
Вермунд не заметил, в какой момент тварь под ним перестала дергаться и сопротивляться, он лишь ожесточенно пытался убить ее, продолжая колоть и резать труп, превращая его в кровавое месиво. Наконец, устав, он осознал что происходит. Ярость уступила свое место шоку, выронив кинжал, Вермонд, весь в крови и саже, отполз от трупа. Лежащая на земле оказалась женщиной лет 30, практически вдвое меньшей чем Вермунд. Ее тело покрывали животные шкуры, а шлем с оленьими рогами и черепом слетел с головы.
Эта… дикая тварь… была человеком? Женщиной, что по габаритам не сильно больше его покойной матери? Это ошеломило парня, мысли в голове путались, он даже не заметил как в небольшое поле боя, в которое превратилась внутрянка развалившегося дома, вошел капитан отряда рейнджеров. Посмотрев на происходящее, он хмыкнул. – Завалить Погонщика в одиночку, в таком возрасте… Недурно, пацан. Она могла доставить нам проблем, пробралась прямо к нам за спины.
Вермунд повернул голову к капитану и вновь перевел взгляд на труп женщины. Рядом уже на корточках сидел член отряда, который ему не был знаком.
– Двадцать восемь ударов ножом. Ты действовал наверняка, да? Хах. - Со смешком произнес неизвестный мужчина.
На плечо юноши легла крепкая рука капитана отряда.
– Вермунд, верно? Пошли, промоем твои раны и поговорим.
Вермунд послушно кивнул, еще не до конца отойдя от шока и отправился следом за капитаном. Проходя мимо пораженных тел неизвестных тварей, он внимательно их разглядывал. Многие из них были закованы в цепи, на их шеях красовались железные ошейники, словно у гончих, тела иных были сильно деформированы. Внезапно, одно из лиц показалось ему знакомым. Комок подступил к горлу, тело прошиб холодный пот, не своим голосом парень произнес:
– Отец… - не веря в происходящее, он медленно подошел к телу. Он не верил, что его отец мог стать такой же ужасающей тварью, как и та женщина, с которой он бился несколько минут назад. Упав на колени рядом с телом отца, он зарыдал. Он не знал, как долго он лил слезы, никто из отряда рейнджеров не мешал ему и не беспокоил.
Глава 4. Тяжело в учении… в бою не легче.
По итогам разговора с капитаном отряда Рейнджеров, они приняли решение взять мальчишку на попечение и взяли с собой. Конечно, ничего особо важного ему не доверили и поручили пока заниматься бытовыми делами, то и дело делясь с ним военной и житейской мудростью. Задание разведчиков продлилось неделю, после чего они вернулись в Южную крепость Мудримов.
Там, парня с первым же караваном и рекомендательным письмом отправили в ближайший учебный лагерь. С этого дня начались долгие три года адской подготовки.
В общих чертах, подготовка у рыцарей и рейнджеров была схожа. В том смысле, что рейнджеры днем проходили обучение как и все воины, обучаясь владению мечом и проводя тренировки на выносливость и силу. А вечером, их отправляли на изматывающие пробежки по пересеченной местности.
Впрочем, та было только первый год. После, тех немногих, кого определили в рейнджеры, переводили на индивидуальные тренировки. Фехтование, конечно, оставалось в программе обучения, но большее внимание стали уделять стрельбе из лука, владению кинжалами, умению читать следы, заметать их, организовывать засады, проводить разведку и многое-многое другое.
Вермунда катали по земле как смуасшедшешго. Трижды он пытался сбежать, но… разве ты сможешь сбежать от мастера-рейнджера? Каждый раз его приволакивали обратно и в наказание увеличивали нагрузки и лупили словно дворовую собаку. Вообще, наказание не было строгим, потому что попытки бегства были достаточно распространенными среди тех, кто проходил подготовку у этого мастера. Шутили даже, что тот, кому удастся от него удрать - закончил обучение.
День сменялся неделей, неделя - месяцем, а месяц - сезоном. Понятно, что за сезоном следом шел год, так и протекало время обучения.
Мальчик стал мужчиной, его тело окрепло, стало больше силы. Некогда худой и долговязый, теперь он по телосложению напоминал скорее небольшого медведя, с соответствующей силой и даже вполне симпатичным лицом. Добродушный и веселый характер парня тоже раскрылся в полной мере. В те когда он был улыбчивый и вечно-веселый парнишка, который постоянно жаловался на тяжесть жизнь с нисходящей улыбкой.
Это сказалось и на его навыках, казалось он был гораздо более предрасположен для рыцарства и битвы с щитом, в чем он показывал наибольшие успехи. Однако, Вермунд упорствовал, он до последнего посвящал себя изучению фехтования двуручным мечом в классическом флодмундском стиле и развивал навыки следопыта-разведчика.
Наконец, долгое обучение было закончено. Попавший туда, когда ему едва исполнилось 17 лет, он провел долгих три года. Рекомендация отряда позволила ему сразу же попасть в состав основной дружины Шерона, конкретно в отряд рейнджеров.
Они действовали в основном на юге, в лесах граничащих с Мертвыми землями, ежедневно отслеживая передвижения Кровавого легиона, проводя разведку и устраивая засады на небольшие отряды, во главе которых стояли “погонщики”. Они также приходили на помощь различным отрядам, которые сталкивались с проблемами. В один из таких дней, 21 летний Вермунд спас Йохана, его будущего товарища по отряду. Однако, настоящими товарищами они стали лишь через десять лет.
Потери среди рейнджеров были высокими неспроста. Даже суровое обучение, которое проходил Вермунд, едва ли смогло подготовить к тому, что ему предстоит. Невозможно описать весь ужас, что он повидал в тех краях. Пока, наконец не произошло то, что его сломало.
Там, парня с первым же караваном и рекомендательным письмом отправили в ближайший учебный лагерь. С этого дня начались долгие три года адской подготовки.
В общих чертах, подготовка у рыцарей и рейнджеров была схожа. В том смысле, что рейнджеры днем проходили обучение как и все воины, обучаясь владению мечом и проводя тренировки на выносливость и силу. А вечером, их отправляли на изматывающие пробежки по пересеченной местности.
Впрочем, та было только первый год. После, тех немногих, кого определили в рейнджеры, переводили на индивидуальные тренировки. Фехтование, конечно, оставалось в программе обучения, но большее внимание стали уделять стрельбе из лука, владению кинжалами, умению читать следы, заметать их, организовывать засады, проводить разведку и многое-многое другое.
Вермунда катали по земле как смуасшедшешго. Трижды он пытался сбежать, но… разве ты сможешь сбежать от мастера-рейнджера? Каждый раз его приволакивали обратно и в наказание увеличивали нагрузки и лупили словно дворовую собаку. Вообще, наказание не было строгим, потому что попытки бегства были достаточно распространенными среди тех, кто проходил подготовку у этого мастера. Шутили даже, что тот, кому удастся от него удрать - закончил обучение. День сменялся неделей, неделя - месяцем, а месяц - сезоном. Понятно, что за сезоном следом шел год, так и протекало время обучения.
Мальчик стал мужчиной, его тело окрепло, стало больше силы. Некогда худой и долговязый, теперь он по телосложению напоминал скорее небольшого медведя, с соответствующей силой и даже вполне симпатичным лицом. Добродушный и веселый характер парня тоже раскрылся в полной мере. В те когда он был улыбчивый и вечно-веселый парнишка, который постоянно жаловался на тяжесть жизнь с нисходящей улыбкой.
Это сказалось и на его навыках, казалось он был гораздо более предрасположен для рыцарства и битвы с щитом, в чем он показывал наибольшие успехи. Однако, Вермунд упорствовал, он до последнего посвящал себя изучению фехтования двуручным мечом в классическом флодмундском стиле и развивал навыки следопыта-разведчика.
Наконец, долгое обучение было закончено. Попавший туда, когда ему едва исполнилось 17 лет, он провел долгих три года. Рекомендация отряда позволила ему сразу же попасть в состав основной дружины Шерона, конкретно в отряд рейнджеров.
Они действовали в основном на юге, в лесах граничащих с Мертвыми землями, ежедневно отслеживая передвижения Кровавого легиона, проводя разведку и устраивая засады на небольшие отряды, во главе которых стояли “погонщики”. Они также приходили на помощь различным отрядам, которые сталкивались с проблемами. В один из таких дней, 21 летний Вермунд спас Йохана, его будущего товарища по отряду. Однако, настоящими товарищами они стали лишь через десять лет.
Потери среди рейнджеров были высокими неспроста. Даже суровое обучение, которое проходил Вермунд, едва ли смогло подготовить к тому, что ему предстоит. Невозможно описать весь ужас, что он повидал в тех краях. Пока, наконец не произошло то, что его сломало.
Глава 5. Ужас.
Пятый год в составе отряда рейнджеров под предводительством Рунвальда. Его отряд до сих пор не понес ни одной потери, всегда за счет невероятной удачи и прекрасных навыков выходившие сухими из воды в самых жестких ситуациях. Самый результативный, самый прославленный отряд рейнджеров и Вермунд, по прозвищу “Весельчак” был его частью.
В тот день они, как и всегда были осторожны и собраны, никто не расслаблялся и не почивал на лаврах, но это им не помогло. Возможно, это была тщательно расставленная ловушка, или им просто не повезло оказаться не в том месте не в то время.
Как обычно, нужно было проверить очередную стоянку небольшого отряда Кровавого Легиона. По информации от их коллег, с ними было несколько “погонщиков”, что переводило задачу в категорию “Крайне сложных”. Стоянка выглядела заброшенной. Дикие в принципе не задерживаются где-то на долго, а на своих стоянках они не разбивают костров, или чего-то такого. Просто мастерят из подручных материалов себе подстилку и валяются в чуткой дреме несколько часов, поднимаясь и вновь двигаться выполнять полученные ими приказы.
Вермунду сразу бросилась в глаза пещера возле стоянки, казалось, самое его естество говорило, что в ней что-то есть. Однако, другие, более опытные коллеги, казалось, ничего не замечали и аккуратно выйдя из чащи леса на небольшую опушку пред пещерой, начали внимательно изучать следы, экскременты, оставшиеся кости и многое другое.
– Хм… Какой странный след… - Произнес Овальд, тот самый, что когда-то избил Вермунда, что еще был мальчишкой. С тех пор они хорошо поладили и тот воспринимал его как своего младшего брата, как и многие в отряде. – Такой большой, будто…
Из пещеры раздался оглушительный рев, который казалось, сковывал саму душу. Стремительно, что не очень характерно для представителей его вида, от туда вылетел Тролль. Не обычный, он был привычным образом скован цепями, на шее красовался огромный стальной ошейник. На руках также были наручи, от которых тянулись длинные цепи.
Одной из таких он и атаковал, взмахнув рукой и громоздкая цепь полетела в сторону Овальда, тому хватило навыков уклониться, уйдя в сторону. Едва вскочив на ноги и достав лук, он сразу получил стрелу в бедро из чащи леса. Коротко вскрикнув от боли, он закричал – Засада!
Остальные 6 членов отряда уже были заняты делом, со всех сторон на них выпрыгивали дикие, а из темной чащи то и дело прилетали стрелы.
Вермунд уже давно вооружился двуручным мечом, сражался с двумя мужчинами-дикими, закованными в цепи. Отражать их несистематизированные и грубые атаки были легко, они всегда метили в глаза или горло, достаточно было парировать эти удары и наносить контратаки. Сражаясь с ними, не было никакого смысла наносить несмертельные раны, пытаясь ослабить их, или вынудить свалиться без от полученных ран. Свежеватель разума не давал им чувствовать ни боль, ни страх. Ничего, кроме слепой ярости и жажды крови.
Парируя атаку за атакой, он дожидался подходящего момента и одним движением срубил голову первого своего противника. Пнув ногой, он отправил обезглавленное тело во второго дикого и не мешкая, стремительным выпадом пробил спину и ребра обезглавленного уродца. Меч, проходя сквозь его тело, дошел до второго противника и войдя в его плоть, пробил сердце уродца.
– Овальд! - раздался оглушительный крик за спиной. Повернув голову в сторону товарища, нет, старшего и мудрого брата по оружию, он увидел все так, словно время замерло.
Овальд, эффектно фехтующий эстоком, сражался против трех диких одновременно, уворачиваясь от их ударов и блокируя их с огромной легкостью. Мгновение и стремительное движение стальной цепи разрубает пополам сначала нескольких диких, а следом, буквально вбила мужчину в землю, раскраивая его череп и практически разрубая. Раздался характерный шлепок и чавкающий звук, следом шелест цепи, подтягиваемой троллем.
Моментально перед троллем появился Рунвальд, что двуручным длинным клином рубанул по животу тролля. Вывалив свои протухшие кишки, тролль даже не шелохнулся, а продолжил биться как ни в чем не бывало. Воин-ветеран и капитан отряда отчаянно и агрессивно бился с тварью, уворачиваясь от страшных ударов цепью. Вермунд, наконец опомнившись, попытался вытащить меч, но тот крепко встрял. Взвыв от гнева, он вытащил из-за спины свой легкий щит и снял с пояса небольшую булаву. Попавшимся у него на пути двум дикий он разбил череп моментально, практически не заметив их. Он спешил на помощь, за спиной послышался короткий вскрик и свистящий звук. Развернувшись, он едва успел прикрыться щитом от нескольких стрел. В пяти шагах перед ним стоял Клейн. Темноволосый парнишка, что пошел в охотники ради того, чтобы прокормить свою сестру Мелиссу. Совсем недавно он купил ей на предстоящее день рождения вязаную игрушку и собирался вручить во время недельного отпуска, что он взял в преддверии этого события.
Из глазниц, лица, горла и груди Клейна торчала добрая дюжина стрел. Медленно упав на колени, он завалился на на спину словно мешок с картошкой. Глаза Вермунда застилала пелена, окинув отряд взглядом, он увидел смерть каждого из ее членов. На Льюиса, пока он отбивался от погонщицы и двух диких, со спины запрыгнул еще один погонщик и зубами перегрыз ему глотку, начав жадно рвать ее и глотать хлещущую кровь. Дома его ждала жена-красавица и двое детишек.
Следующим был обычно молчаливый Олаф, единственный кто по телосложению был крупнее, чем Вермунд, но будучи еще более добродушным и скромным. У него еще не было жены, но он договорился с мельником из его деревни, что женится на его дочери по завершению службы через пару лет. Девка давно запала ему в душу, как и он ей. Здоровяку выкололи глаза и сейчас он, ослепший, яростно махал двуручной булавой, то и дело сокрушая тварь за тварью. Но он пропускал слишком много ударов, постоянно испытывая боль, он взвыл, пока кровавые слезы струились из его пустых глазниц. Его агонию закончил случайный удар цепью, который пришелся по его хребту, что разом проломился.
Последний член их отряда, на бегу пускал стрелы куда-то в густую чащу леса. Это был Рей, возможно самый меткий стрелок во всем Флодмунде, или по крайней мере, Вермунд так думал. Каждый раз когда тот выпустил свою стрелу не приходилось сомневаться, у врага прибавлялось по трупу. Стрелы в колчане подходили к концу, а потому он выхватил кинжал и приступил к битве с недобитками.
– Вермунд! Помоги Рею! Тролля я беру на себя! – Прокричал Рунвальд. Не долго думая, разъяренный рейнджер ринулся на помощь своему товарищу. Защищаясь от их ударов щитом, он без устали колотил их булавой. Мысли роились в голове. “Как?” размашистый удар раскроил череп дикому. “Почему они умерли?”, прикрылся щитом от выпада кинжалом от погонщицы и моментально проведя контратаку. “Я… тоже умру тут?” эта мысль пронеслась только на мгновение, но буквально парализовала его разум. Внезапно справа, едва на грани видимости, он увидел приближающийся тесак. Реагировать на него было уже поздно, Вермунд никак не успевал от него увернуться и через секунду лишился бы головы. Внезапный толчок в бок и он улетает в сторону, тесак пролетает над его головой и ударяется прямо в плечо Рея, рассекая его до самой кости. Тот взвыл от боли, но перебил кинжалом горло твари. Пока Вермунд поднимался, заметил что последняя тварь добила Рея, вспоров ему живот и тот, пытаясь рукой удержать его содержимое внутри, повалился на землю.
Ошарашенный Вермунд взмахом проломил ребра твари, повалив ее на землю и острым углом щита пробил ей череп в районе глазниц. Мир гудел, Вермунд тяжело дышал, с осознанием произошедшего на него накатила паника. Слезы лились из глаз, дыхание стало тяжелым, ему хотелось сбежать подальше от этого места.
– Вермунд! Помоги! Кх… – За спиной раздался крик Капитана. Медленно повернув голову, он увидел страшную сцену.
Тролль, весь порубленный и израненный покраснел от пролитой крови и собственных ран. Кишки отвратительно свисали по земле и сам же безумный зверь топтался по ним, не обращая на них внимание. Одной рукой он держал раненого Рунвальда за руки прямо перед собой, а второй взялся за его ноги. Нет… не может быть… Парень, залитый кровью врагов и своей собственной сделал шаг назад.
– Кхх! Скорее, руби эту тварь! Помоги мне, Вермунд! - Прокричал Рунвальд, извиваясь и дергаясь, а тролль, из глаза которого торчал длинный меч хищно улыбался, продолжая растягивать руки и ноги мужчины.
Он… давно должен был умереть, как… как победить такое чудовище… это невозможно…
— Невозможно… его… не убить… – Ошеломленно проговорил Вермунд, сделав еще несколько шагов назад.
Все поняв, Рунвальд проскрипел зубами и изменил свою команду.
– Беги! Просто беги, малец! УХОДИ И РАССКАЖИ ВСЕМ ОБ… ЭТОЙ ТВАРИ! - В конце капитан сорвался на натуральный ор, что перерос в вопли боли. Тролль стремительным движением рук оторвал тому руки и ноги, отделив их от туловища.
Вермунд выронил свое оружие и развернувшись, со всех ног побежал в чащу леса. Он спотыкался, падал, вставал снова и бежал, бежал, бежал. В голове били барабаны, из глаз без остановки шли слезы, а сам он едва разбирал дорогу. Остановился он, кажется, только через несколько часов.
В тот день они, как и всегда были осторожны и собраны, никто не расслаблялся и не почивал на лаврах, но это им не помогло. Возможно, это была тщательно расставленная ловушка, или им просто не повезло оказаться не в том месте не в то время.
Как обычно, нужно было проверить очередную стоянку небольшого отряда Кровавого Легиона. По информации от их коллег, с ними было несколько “погонщиков”, что переводило задачу в категорию “Крайне сложных”. Стоянка выглядела заброшенной. Дикие в принципе не задерживаются где-то на долго, а на своих стоянках они не разбивают костров, или чего-то такого. Просто мастерят из подручных материалов себе подстилку и валяются в чуткой дреме несколько часов, поднимаясь и вновь двигаться выполнять полученные ими приказы.
Вермунду сразу бросилась в глаза пещера возле стоянки, казалось, самое его естество говорило, что в ней что-то есть. Однако, другие, более опытные коллеги, казалось, ничего не замечали и аккуратно выйдя из чащи леса на небольшую опушку пред пещерой, начали внимательно изучать следы, экскременты, оставшиеся кости и многое другое.
– Хм… Какой странный след… - Произнес Овальд, тот самый, что когда-то избил Вермунда, что еще был мальчишкой. С тех пор они хорошо поладили и тот воспринимал его как своего младшего брата, как и многие в отряде. – Такой большой, будто…
Из пещеры раздался оглушительный рев, который казалось, сковывал саму душу. Стремительно, что не очень характерно для представителей его вида, от туда вылетел Тролль. Не обычный, он был привычным образом скован цепями, на шее красовался огромный стальной ошейник. На руках также были наручи, от которых тянулись длинные цепи.
Одной из таких он и атаковал, взмахнув рукой и громоздкая цепь полетела в сторону Овальда, тому хватило навыков уклониться, уйдя в сторону. Едва вскочив на ноги и достав лук, он сразу получил стрелу в бедро из чащи леса. Коротко вскрикнув от боли, он закричал – Засада!
Остальные 6 членов отряда уже были заняты делом, со всех сторон на них выпрыгивали дикие, а из темной чащи то и дело прилетали стрелы.
Вермунд уже давно вооружился двуручным мечом, сражался с двумя мужчинами-дикими, закованными в цепи. Отражать их несистематизированные и грубые атаки были легко, они всегда метили в глаза или горло, достаточно было парировать эти удары и наносить контратаки. Сражаясь с ними, не было никакого смысла наносить несмертельные раны, пытаясь ослабить их, или вынудить свалиться без от полученных ран. Свежеватель разума не давал им чувствовать ни боль, ни страх. Ничего, кроме слепой ярости и жажды крови.
Парируя атаку за атакой, он дожидался подходящего момента и одним движением срубил голову первого своего противника. Пнув ногой, он отправил обезглавленное тело во второго дикого и не мешкая, стремительным выпадом пробил спину и ребра обезглавленного уродца. Меч, проходя сквозь его тело, дошел до второго противника и войдя в его плоть, пробил сердце уродца.
– Овальд! - раздался оглушительный крик за спиной. Повернув голову в сторону товарища, нет, старшего и мудрого брата по оружию, он увидел все так, словно время замерло.
Овальд, эффектно фехтующий эстоком, сражался против трех диких одновременно, уворачиваясь от их ударов и блокируя их с огромной легкостью. Мгновение и стремительное движение стальной цепи разрубает пополам сначала нескольких диких, а следом, буквально вбила мужчину в землю, раскраивая его череп и практически разрубая. Раздался характерный шлепок и чавкающий звук, следом шелест цепи, подтягиваемой троллем.
Моментально перед троллем появился Рунвальд, что двуручным длинным клином рубанул по животу тролля. Вывалив свои протухшие кишки, тролль даже не шелохнулся, а продолжил биться как ни в чем не бывало. Воин-ветеран и капитан отряда отчаянно и агрессивно бился с тварью, уворачиваясь от страшных ударов цепью. Вермунд, наконец опомнившись, попытался вытащить меч, но тот крепко встрял. Взвыв от гнева, он вытащил из-за спины свой легкий щит и снял с пояса небольшую булаву. Попавшимся у него на пути двум дикий он разбил череп моментально, практически не заметив их. Он спешил на помощь, за спиной послышался короткий вскрик и свистящий звук. Развернувшись, он едва успел прикрыться щитом от нескольких стрел. В пяти шагах перед ним стоял Клейн. Темноволосый парнишка, что пошел в охотники ради того, чтобы прокормить свою сестру Мелиссу. Совсем недавно он купил ей на предстоящее день рождения вязаную игрушку и собирался вручить во время недельного отпуска, что он взял в преддверии этого события.
Из глазниц, лица, горла и груди Клейна торчала добрая дюжина стрел. Медленно упав на колени, он завалился на на спину словно мешок с картошкой. Глаза Вермунда застилала пелена, окинув отряд взглядом, он увидел смерть каждого из ее членов. На Льюиса, пока он отбивался от погонщицы и двух диких, со спины запрыгнул еще один погонщик и зубами перегрыз ему глотку, начав жадно рвать ее и глотать хлещущую кровь. Дома его ждала жена-красавица и двое детишек.
Следующим был обычно молчаливый Олаф, единственный кто по телосложению был крупнее, чем Вермунд, но будучи еще более добродушным и скромным. У него еще не было жены, но он договорился с мельником из его деревни, что женится на его дочери по завершению службы через пару лет. Девка давно запала ему в душу, как и он ей. Здоровяку выкололи глаза и сейчас он, ослепший, яростно махал двуручной булавой, то и дело сокрушая тварь за тварью. Но он пропускал слишком много ударов, постоянно испытывая боль, он взвыл, пока кровавые слезы струились из его пустых глазниц. Его агонию закончил случайный удар цепью, который пришелся по его хребту, что разом проломился.
Последний член их отряда, на бегу пускал стрелы куда-то в густую чащу леса. Это был Рей, возможно самый меткий стрелок во всем Флодмунде, или по крайней мере, Вермунд так думал. Каждый раз когда тот выпустил свою стрелу не приходилось сомневаться, у врага прибавлялось по трупу. Стрелы в колчане подходили к концу, а потому он выхватил кинжал и приступил к битве с недобитками.
– Вермунд! Помоги Рею! Тролля я беру на себя! – Прокричал Рунвальд. Не долго думая, разъяренный рейнджер ринулся на помощь своему товарищу. Защищаясь от их ударов щитом, он без устали колотил их булавой. Мысли роились в голове. “Как?” размашистый удар раскроил череп дикому. “Почему они умерли?”, прикрылся щитом от выпада кинжалом от погонщицы и моментально проведя контратаку. “Я… тоже умру тут?” эта мысль пронеслась только на мгновение, но буквально парализовала его разум. Внезапно справа, едва на грани видимости, он увидел приближающийся тесак. Реагировать на него было уже поздно, Вермунд никак не успевал от него увернуться и через секунду лишился бы головы. Внезапный толчок в бок и он улетает в сторону, тесак пролетает над его головой и ударяется прямо в плечо Рея, рассекая его до самой кости. Тот взвыл от боли, но перебил кинжалом горло твари. Пока Вермунд поднимался, заметил что последняя тварь добила Рея, вспоров ему живот и тот, пытаясь рукой удержать его содержимое внутри, повалился на землю.
Ошарашенный Вермунд взмахом проломил ребра твари, повалив ее на землю и острым углом щита пробил ей череп в районе глазниц. Мир гудел, Вермунд тяжело дышал, с осознанием произошедшего на него накатила паника. Слезы лились из глаз, дыхание стало тяжелым, ему хотелось сбежать подальше от этого места.
– Вермунд! Помоги! Кх… – За спиной раздался крик Капитана. Медленно повернув голову, он увидел страшную сцену.
Тролль, весь порубленный и израненный покраснел от пролитой крови и собственных ран. Кишки отвратительно свисали по земле и сам же безумный зверь топтался по ним, не обращая на них внимание. Одной рукой он держал раненого Рунвальда за руки прямо перед собой, а второй взялся за его ноги. Нет… не может быть… Парень, залитый кровью врагов и своей собственной сделал шаг назад.
– Кхх! Скорее, руби эту тварь! Помоги мне, Вермунд! - Прокричал Рунвальд, извиваясь и дергаясь, а тролль, из глаза которого торчал длинный меч хищно улыбался, продолжая растягивать руки и ноги мужчины.
Он… давно должен был умереть, как… как победить такое чудовище… это невозможно…
— Невозможно… его… не убить… – Ошеломленно проговорил Вермунд, сделав еще несколько шагов назад.
Все поняв, Рунвальд проскрипел зубами и изменил свою команду.
– Беги! Просто беги, малец! УХОДИ И РАССКАЖИ ВСЕМ ОБ… ЭТОЙ ТВАРИ! - В конце капитан сорвался на натуральный ор, что перерос в вопли боли. Тролль стремительным движением рук оторвал тому руки и ноги, отделив их от туловища.
Вермунд выронил свое оружие и развернувшись, со всех ног побежал в чащу леса. Он спотыкался, падал, вставал снова и бежал, бежал, бежал. В голове били барабаны, из глаз без остановки шли слезы, а сам он едва разбирал дорогу. Остановился он, кажется, только через несколько часов.
Глава 6. Возмездие.
Наконец, успокоившись и убедившись, что погони вовсе нет, Вермунд успокоился и пришел в себя, на это ушло еще несколько часов. Сейчас, его трясло от страха. Он не мог понять почему он сбежал, почему бросил своего командира? Почему он потерял бдительность и подставил под удар Рея? Нет, почему он вообще ничего не сказал про ту злополучную пещеру? Весь его отряд… погиб. И Вермунду некого было винить, кроме себя самого. Он сжал зубы до скрипа. Разгорающаяся ярость в нем прогнала остатки страха. Он был зол, чертовски зол на себя за трусость, ему хотелось прямо сейчас срубить самому себе голову… но, не сейчас. Его товарищи верили в него, а он их подвел. Струсил, в самый важный момент. Если он просто уйдет, всех их смерти станут напрасными, как и его жизнь… Он вновь потерял семью, вновь из-за ублюдков из династии Штормов. Вновь из-за этой проклятой войны. Он обязан положить конец этой жуткой твари, это был первый тролль, подверженный свеживателю-разума, с которым они столкнулись вообще за все время. Нельзя, чтобы безумные ублюдки поставили это на поток.
Ночь спустилась на и без того темный лес. Стоянка с недавним полем боя представляла из себя теперь место прошедшего пира для безумного тролля. Он сожрал все тела, до которых смог добраться, перемалывая даже их кости и хрипя своим отрубленным носом. Вермунд лежал под кустом в двухстах шагах от этого места и внимательно наблюдал. Скрипя зубами и сжимая кулаки, он смотрел как тварь доедала его товарищей и диких ублюдков. Тролль, даже под свеживателем разума, все еще тролль. Нажравшись до отвала он обязательно уснет, пускай и всего на пару часов. Нет, даже двадцати минут хватит. А этот был изрядно ранен, даже безумным он понимал, что ему нужно время на регенерацию.
И наконец, завалившись на бок, тот захрапел. Поднявшись, Вермунд медленно подкрался к его туше, передвигая ногами так ловко и тихо, что едва ли хоть кто-то смог бы его услышать. Подойдя ближе, он увидел как из раздавленных и порубленных кишок вываливается человеческое мясо, все в слизи и соке, там же виднелись пальцы, руки и даже фрагменты лиц… Тошнота подступила к горлу, а руки затряслись. Усилием воли, Вермунд взял себя в руки и проглотил подступивший ком рвоты. Он видел такое много раз, видел тех, кто сломался, кто не смог преодолеть себя и зачах за несколько лет. Тех, кто оставил свой разум на мертвых землях кровавого легиона. Он не хотел быть среди них.
Достав из сумки крепкую сеть, он перекинул ее через тушу монстра, затаив дыхание. Не проснулся. Натянув ее, он практически беззвучно, с помощью ножа, подставляя собственную руку для заглушения звука, сжав зубы забил колья, натягивая сетку. Эта была первой, в каждой сумке его товарища есть по одной такой. Следом пошла вторая, третья… Израненная тварь спала крепко, видимо восстанавливая полученные раны, а может свежеватель разума отключил ему все чувства. Не важно. Подготовка была закончена.
Взяв длинный меч, он подошел к морде тролля, из его глаза по прежнему торчал клинок Рунвальда. Обойдя ее вокруг, он подошел к его затылку. Занеся клинок, он стремительным движением вогнал его острие прямо в ухо троля. Лезвие прошло через ушной канал и вошло прямо в череп тролля. Тварь взвыла и попыталась вскочить. У нее не вышло, множественные сетки, прибитые с помощью десятков колышек удержали тварь. Запрыгнув на висок тролля, Вермунд со всей доступной ему силы надавил на клинок, вгоняя его еще глубже, пока тот не вошел на половину. Тогда, он удерживаясь за него на дергающейся голове тролля, наступил ногой на гарду клинка и вогнал его до самого основания. Клинок вышел с другого уха тролля, войдя в землю.
Троль ревел и извивался в предсмертной агонии, с такой травмой, каким бы ты ни был живучим, тебе не жить. Но Вермунд не собирался останавливаться. Взяв нож с зазубринами, он вернулся обратно на место у затылка тролля, что беспомощно бился головой о землю и жалобно хрипел и скулил. Взявшись за клинок, он рывком подвинул голову тролля, прижав ее и поднеся зазубренный нож, начал медленными, но сильными движениями перепиливать троллю глотку.
Спустя несколько минут трудов, мужчина уже практически полностью перерезал шею давно сдохшего тролля. Лишь кость никак не удавалось перебить, они были слишком крепкими и даже другой тролль едва ли мог их сломать. Однако, это не значит, что он не заберет с собой его голову. Воткнув нож в сочлинение костей, меж шейных позвонков тролля. Перерезав межпозвоночный диск, который тоже был крепким, но вполне себе перерубаемым, Вермунд наконец отделил мерзкую голову.
Закончив, он устало плюхнулся на землю и утер капающий пот. Он смог. Он отомстил. Но его трусость никуда не делась, она до сих пор с ним. Поднявшись, он окинул взглядом поле боя и отправился собирать оружие своих товарищей. Он не смог бы опознать их останки в этой куче костей и мяса, но мог хотя бы узнать их оружие. Собрав их всех до единого, он не забыл и вытащить клинок Рунвальда из глаза тролля. Смотря на их снаряжение и оружие, он рухнул перед ними на колени и снова горько заплакал, как ребенок. Также он рыдал в детстве возле остывшего трупа матери и также он рыдал возле изменившегося отца, что стал жертвой свежевателя разума. Он снова потерял свою семью, но в этот раз был виноват в этом лишь он сам и его трусость. Глотая слезы, Вермунд поклялся, поклялся что больше никогда не отступит, никогда не даст своим кому-либо умереть такой же страшной и бессмысленной смертью.
Проплакав до самого утра, истощенный двадцатипятилетний парень разом постарел на добрый десяток лет. Часть волос начала седеть, глаза стали впалыми, а выражение лица, сколько бы он ни пытался улыбнуться, оставалось хмурым. Проявились морщины.
Похоронив останки своих товарищей, он засунул голову тролля в сетку и перекинув ту через спину, он медленно побрел в крепость Мудримов, куда они должны были вернуться. Ему еще предстояло сделать доклад. Доклад о том, что 27-й отряд рейнджеров был уничтожен.
Ночь спустилась на и без того темный лес. Стоянка с недавним полем боя представляла из себя теперь место прошедшего пира для безумного тролля. Он сожрал все тела, до которых смог добраться, перемалывая даже их кости и хрипя своим отрубленным носом. Вермунд лежал под кустом в двухстах шагах от этого места и внимательно наблюдал. Скрипя зубами и сжимая кулаки, он смотрел как тварь доедала его товарищей и диких ублюдков. Тролль, даже под свеживателем разума, все еще тролль. Нажравшись до отвала он обязательно уснет, пускай и всего на пару часов. Нет, даже двадцати минут хватит. А этот был изрядно ранен, даже безумным он понимал, что ему нужно время на регенерацию.
И наконец, завалившись на бок, тот захрапел. Поднявшись, Вермунд медленно подкрался к его туше, передвигая ногами так ловко и тихо, что едва ли хоть кто-то смог бы его услышать. Подойдя ближе, он увидел как из раздавленных и порубленных кишок вываливается человеческое мясо, все в слизи и соке, там же виднелись пальцы, руки и даже фрагменты лиц… Тошнота подступила к горлу, а руки затряслись. Усилием воли, Вермунд взял себя в руки и проглотил подступивший ком рвоты. Он видел такое много раз, видел тех, кто сломался, кто не смог преодолеть себя и зачах за несколько лет. Тех, кто оставил свой разум на мертвых землях кровавого легиона. Он не хотел быть среди них.
Достав из сумки крепкую сеть, он перекинул ее через тушу монстра, затаив дыхание. Не проснулся. Натянув ее, он практически беззвучно, с помощью ножа, подставляя собственную руку для заглушения звука, сжав зубы забил колья, натягивая сетку. Эта была первой, в каждой сумке его товарища есть по одной такой. Следом пошла вторая, третья… Израненная тварь спала крепко, видимо восстанавливая полученные раны, а может свежеватель разума отключил ему все чувства. Не важно. Подготовка была закончена.
Взяв длинный меч, он подошел к морде тролля, из его глаза по прежнему торчал клинок Рунвальда. Обойдя ее вокруг, он подошел к его затылку. Занеся клинок, он стремительным движением вогнал его острие прямо в ухо троля. Лезвие прошло через ушной канал и вошло прямо в череп тролля. Тварь взвыла и попыталась вскочить. У нее не вышло, множественные сетки, прибитые с помощью десятков колышек удержали тварь. Запрыгнув на висок тролля, Вермунд со всей доступной ему силы надавил на клинок, вгоняя его еще глубже, пока тот не вошел на половину. Тогда, он удерживаясь за него на дергающейся голове тролля, наступил ногой на гарду клинка и вогнал его до самого основания. Клинок вышел с другого уха тролля, войдя в землю.
Троль ревел и извивался в предсмертной агонии, с такой травмой, каким бы ты ни был живучим, тебе не жить. Но Вермунд не собирался останавливаться. Взяв нож с зазубринами, он вернулся обратно на место у затылка тролля, что беспомощно бился головой о землю и жалобно хрипел и скулил. Взявшись за клинок, он рывком подвинул голову тролля, прижав ее и поднеся зазубренный нож, начал медленными, но сильными движениями перепиливать троллю глотку.
Спустя несколько минут трудов, мужчина уже практически полностью перерезал шею давно сдохшего тролля. Лишь кость никак не удавалось перебить, они были слишком крепкими и даже другой тролль едва ли мог их сломать. Однако, это не значит, что он не заберет с собой его голову. Воткнув нож в сочлинение костей, меж шейных позвонков тролля. Перерезав межпозвоночный диск, который тоже был крепким, но вполне себе перерубаемым, Вермунд наконец отделил мерзкую голову.
Закончив, он устало плюхнулся на землю и утер капающий пот. Он смог. Он отомстил. Но его трусость никуда не делась, она до сих пор с ним. Поднявшись, он окинул взглядом поле боя и отправился собирать оружие своих товарищей. Он не смог бы опознать их останки в этой куче костей и мяса, но мог хотя бы узнать их оружие. Собрав их всех до единого, он не забыл и вытащить клинок Рунвальда из глаза тролля. Смотря на их снаряжение и оружие, он рухнул перед ними на колени и снова горько заплакал, как ребенок. Также он рыдал в детстве возле остывшего трупа матери и также он рыдал возле изменившегося отца, что стал жертвой свежевателя разума. Он снова потерял свою семью, но в этот раз был виноват в этом лишь он сам и его трусость. Глотая слезы, Вермунд поклялся, поклялся что больше никогда не отступит, никогда не даст своим кому-либо умереть такой же страшной и бессмысленной смертью.
Проплакав до самого утра, истощенный двадцатипятилетний парень разом постарел на добрый десяток лет. Часть волос начала седеть, глаза стали впалыми, а выражение лица, сколько бы он ни пытался улыбнуться, оставалось хмурым. Проявились морщины.
Похоронив останки своих товарищей, он засунул голову тролля в сетку и перекинув ту через спину, он медленно побрел в крепость Мудримов, куда они должны были вернуться. Ему еще предстояло сделать доклад. Доклад о том, что 27-й отряд рейнджеров был уничтожен.
Глава 7. Новое начало?
Прошло несколько лет, Вермунда, что принес голову тролля не долго почивали как героя. На полях битвы бесконечной войны, что длится уже десяток поколений такие звезды как он вспыхивали и сгорали моментально. Героизм давно уже стал обыденностью. Вермунд подал прошение о переводе в рыцарский корпус. Он был вызван в столицу, где ему вручили неплохую награду за “подвиг”. Наградной было щедрое жалованье, еще были деньги, что его отряд скопил за пять лет. Деньги были отложены для того, чтобы помочь семьям тех членов отряда, кому это понадобится или оплатить какие-то расходы. Но, на самом деле, переговариваясь об этом шепотом, они копили деньги чтобы вместе с семьями наконец покинуть этот проклятый край. Полученные Вермундом деньги были примерно равны накоплениям отряда. Взяв эти деньги, он пошел по семьям своих товарищей, навестив каждого, кто был дорог его братьям по оружию. Он раздал эти деньги всем по потребностям, но тем не менее, суммы отличались не сильно.
Лишь у него и капитана никого не было. Вермунд никогда не говорил этого Рунвальду, но тот и сам ему стал словно бы отцом, пускай и своего родного он ни на день не забывал. Оставшись без копейки в кармане, Вермунда распределили на север, в некий форт “Северный Клинок”.
Там, он познакомился с молодым семи-морфитом Арторием, великаном, похожим на медведя куда больше, чем Вермунд, Асегиром, с командиром их отряда - Лиреном и многими другими. Сначала, он пытался дистанцироваться от них, но за прошедшие три года притерся к службе, привык к товарищам и даже начал им открываться. На удивление, он обнаружил что оставался все тем же чудаком и весельчаком, только… улыбаться теперь не получалось и чувство юмора немного… изменилось. Впрочем, сначала немного сторонясь, новые товарищи поняли и приняли его, а он - принял их. Теперь его меч служил им в поддержку и защиту, а сам он - положит жизнь во имя их защиты.
Таков его долг и такова его клятва. И куда она его заведет - ведомо только богам. Впрочем, земли из которых они родом - давно были богом оставлены, пускай на помощь его полагается кто-то слабее и менее обделенный его благодатью. Северный клинок возьмет все, что ему нужно самостоятельно, у богов поддержки не прося.
Лишь у него и капитана никого не было. Вермунд никогда не говорил этого Рунвальду, но тот и сам ему стал словно бы отцом, пускай и своего родного он ни на день не забывал. Оставшись без копейки в кармане, Вермунда распределили на север, в некий форт “Северный Клинок”.
Там, он познакомился с молодым семи-морфитом Арторием, великаном, похожим на медведя куда больше, чем Вермунд, Асегиром, с командиром их отряда - Лиреном и многими другими. Сначала, он пытался дистанцироваться от них, но за прошедшие три года притерся к службе, привык к товарищам и даже начал им открываться. На удивление, он обнаружил что оставался все тем же чудаком и весельчаком, только… улыбаться теперь не получалось и чувство юмора немного… изменилось. Впрочем, сначала немного сторонясь, новые товарищи поняли и приняли его, а он - принял их. Теперь его меч служил им в поддержку и защиту, а сам он - положит жизнь во имя их защиты.
Таков его долг и такова его клятва. И куда она его заведет - ведомо только богам. Впрочем, земли из которых они родом - давно были богом оставлены, пускай на помощь его полагается кто-то слабее и менее обделенный его благодатью. Северный клинок возьмет все, что ему нужно самостоятельно, у богов поддержки не прося.
