- Сообщения
- 4
- Реакции
- 29
|
Жизнь напоминает один бурный поток со множеством прилегающих к нему рек. По этому течению плывут миллионы маленьких кораблей; обычно мы называем их душами. Некоторые из этих кораблей умело справляются с потоком и кажется, будто повелевают своим путем, а другие бьются о пороги или попадают в тиски неистовых рек, что ведут их по опасным и неподконтрольным течениям в царство плача и ужаса, горя и забвения. Об одной из таких заблудших душ и пойдёт речь в этом рассказе.
У него не осталось имени, но только лишенный живости номер — Седьмой.
Рассказ начинается с полуслова. Вам — господа читатели — предстоит пройти извилистый путь рекой печали, Ахероном, дабы познать всё то горе, охватывающее сердце нашего героя с самого его рождения.
Место действия — окраина северных провинций Крига.
У подножья скал китом разлёгся порочный и неправедный город, коих было много на этой суровой и небогатой земле. Люди здесь угрюмы и бедны, от того с легкостью впадающие во грех пьянства и распутства. Живут они скверно. Стоит только сказать, что наутро каждого дня в протекающей посреди города реке находили мёртвые тела — от хвори или других бедствий.
|
В такой дыре жила одна молодая женщина, чье благородство противоположно уродливой серости окружающего мира. Её отец — старый пьянчуга, растративший всё своё имущество. Свою единственную дочь он оставил у разбитого корыта, посему та была вынуждена заниматься разной работой, выживая, как только могла.
Беззащитные женщины, подобные ей, даже в матриархальном Криге могли стать легкой мишенью для всякого рода ублюдков, часто встречающихся посреди грязи городских закутков. На одного из таких ей однажды и довелось попасться. Он следовал за ней каждой улицей, постепенно загоняя в тёмный закоулок. Что же было в том угле — трезвому осмыслению не поддается. Однако ясно как день: то событие оставило чудовищный шрам на душе этой бедной женщины, но вместе с ним и порочное дитя, чье ослабелое тельце было горестно выбрасывать в реку мертвецов.
Женщина выкормила его, продолжая усердно трудиться на пашнях и вскоре захворала; глубокая душевная рана извела её в постель, где она зачахла на глазах мальчонки. Он видел медленную и мучительную смерть своей матери: как бледнеет и худеет её тело, но что более пугало его — это безжизненные глаза. Бессильный мальчонка мог только рыдать и глядеть на её страдания, не имея возможности что-то изменить.
Беззащитные женщины, подобные ей, даже в матриархальном Криге могли стать легкой мишенью для всякого рода ублюдков, часто встречающихся посреди грязи городских закутков. На одного из таких ей однажды и довелось попасться. Он следовал за ней каждой улицей, постепенно загоняя в тёмный закоулок. Что же было в том угле — трезвому осмыслению не поддается. Однако ясно как день: то событие оставило чудовищный шрам на душе этой бедной женщины, но вместе с ним и порочное дитя, чье ослабелое тельце было горестно выбрасывать в реку мертвецов.
Женщина выкормила его, продолжая усердно трудиться на пашнях и вскоре захворала; глубокая душевная рана извела её в постель, где она зачахла на глазах мальчонки. Он видел медленную и мучительную смерть своей матери: как бледнеет и худеет её тело, но что более пугало его — это безжизненные глаза. Бессильный мальчонка мог только рыдать и глядеть на её страдания, не имея возможности что-то изменить.
И когда же последний огонёк в глазах его матери погас, он остался в тишине своего одиночества.
Теперь же поток бросает читателей по течению реки плача, Коцита. Героя нашего рассказа оставили одиноким волчонком на разбитых и мрачных улицах своего родного города. После смерти матери он был беззащитным и хрупким, брошенным на произвол судьбы. Недолгое время он прятался по тёмным закоулкам, движимый первобытными инстинктами выживания, питаясь объедками и искренним страхом перед жестокостью и бесчеловечностью этого места.
Ни один человек не протянул ему — грязному сироте, — руки милосердия. Одичалый, он влачился улицами до тех пор, пока на него, молящего о милостыне безмолвной хваткой слабых рук, не наткнулся один старый охотник из криговского цеха. Он увидел в заплаканных глазах отблеск своего прошлого. Ведь каждый охотник тоже некогда был оставленным на улице мальчонкой или девицей; и каждый из них в будущем стал профессиональным убийцей. Можно сказать, что он изобличил в нём некий потенциал, из которого впоследствии может вырасти отличный охотник. Но для волчонка это событие было сродни благоволению богов, ведь ему впервые кто-то протянул руку и помог встать.
После этой роковой встречи герой нашего рассказа покинул родной город; годами позже он узнал, что вскоре то место сгорело в пожаре и все его жители погибли.
Мальчонка оказался в охотничьем цехе Крига. Отныне его судьба прочной цепью связана именно с этой организацией.
Ни один человек не протянул ему — грязному сироте, — руки милосердия. Одичалый, он влачился улицами до тех пор, пока на него, молящего о милостыне безмолвной хваткой слабых рук, не наткнулся один старый охотник из криговского цеха. Он увидел в заплаканных глазах отблеск своего прошлого. Ведь каждый охотник тоже некогда был оставленным на улице мальчонкой или девицей; и каждый из них в будущем стал профессиональным убийцей. Можно сказать, что он изобличил в нём некий потенциал, из которого впоследствии может вырасти отличный охотник. Но для волчонка это событие было сродни благоволению богов, ведь ему впервые кто-то протянул руку и помог встать.
После этой роковой встречи герой нашего рассказа покинул родной город; годами позже он узнал, что вскоре то место сгорело в пожаре и все его жители погибли.
Мальчонка оказался в охотничьем цехе Крига. Отныне его судьба прочной цепью связана именно с этой организацией.
Однако перед продолжением нашей истории нужно сделать небольшое отступление.
 Твари и нечистые отродья — одна из главнейших язв Кеменлада, что на первый взгляд совершенно незаметна для большинства, поскольку люди и другие обладающие разумом и эмпатией сущности обычно озабочены известными им вещами и стремлениями, забывая о некоторых угрозах, скрывающихся в тени безвестности. Правители редко уделяли внимание борьбе с тварями, а иногда и вовсе не догадывались о их существовании. Но всё же были и те, кто оберегал покой живых ночами полной луны — их называют охотниками на бестий.
Между тем в одиночку охотники, как правило, не могли дать должного отпора монстрам, поэтому объединялись в группы — незначительные и большие — делились знаниями и опытом, полученными, порой, очень кровавой ценой. Наиболее крупные группы образовывали охотничьи цеха, где велась тщательная подготовка будущих охотников на нечисть из отобранной по разным принципам людей и других существ. Методы обучения варьируются у каждого цеха, но суть остается неизменной — это умерщвление нежити. Только методы некоторых организаций иногда выходят за грани человечности и моральных норм. Именно таким объединением и был Кригский цех охотников на чудовищ. В миру их прозвали смертниками за безрассудную отчаянность и жертвенность. Строй этого цеха пополнялся оборванцами и сиротами с улиц. Они лишались всего, что некогда связывало их с прошлой жизнью — в том числе и имён. Вместо них новоприбывшие получают номер, выданный по принципу месяца рождения. Главная идея этого цеха заключалась в том, что для ведения борьбы с нежитью вовсе не требуются охотники, что обучаются ремеслу десятилетиями и овладевают томами знаний в библиотеках, но лишенные страха солдаты, готовые стремглав броситься на врага. Их учение основывается на беспощадных физических тренировках, изучении религиозных трактатов о Великой матери и обучению тактике. Эти дисциплины нацелены на подавление чувств и внушение мысли, что во смерти — искупление, — умирая в сражении с нежитью, они освобождаются от греха и обретают покой; сутью жизни охотников в таком объективе становится вечная охота, в которой они и сгорают без остатка. Прошедшие через такие испытания люди становятся безжалостными убийцами чудовищ, лишенными всякой гуманности и движимые только охотой. Их больше ничто не беспокоит, кроме уничтожения нечестивых отродий. |
В цехе наш герой обзавёлся номером — теперь его называли Седьмой. Пусть и не имя, но согласитесь — господа читатели — это хоть что-то.
Седьмого, как и многих других подобных ему сирот, подвергали интенсивным и суровым истязаниям, тренируя тело и разум. Важной частью их подготовки было умение подавлять свои эмоции. Для этого юноши и девы проходили испытания, требующие жертвенности и безрассудной храбрости. Немногие были способны пережить нечто подобное, теряя рассудок и убивая себя, либо падая замертво от когтей цепных уродин в тренировочных боях, вопя в молебном крике о спасении. Но жертва слабых закаляла тех, кто выжил, лишая их эмпатии и привязанностей.
Теперь Седьмой больше не плакал и не просил милостыню. Некогда слабое тельце окрепло и подобно ростку молодого дуба обзавелось крепкой корой — мышцами. Извечно плачущее, залитое слезами бледное личико посуровело, обретая застывшую гримасу хладнокровия. А напуганные глаза будто сталь сделались холодными и острыми.
Перед вами, читатели, предстал смелый охотник, готовый к различным бедствиям на своем пути. Однако если на первый взгляд он обрёл идею своей жизни, то на деле стал пустым и черствым; в его сердце не было места ни состраданию, ни влечению, ни алчности. Он точно механизм, совершающий одно и то же действие с хронометрической выверенностью — убийство.
Седьмого, как и многих других подобных ему сирот, подвергали интенсивным и суровым истязаниям, тренируя тело и разум. Важной частью их подготовки было умение подавлять свои эмоции. Для этого юноши и девы проходили испытания, требующие жертвенности и безрассудной храбрости. Немногие были способны пережить нечто подобное, теряя рассудок и убивая себя, либо падая замертво от когтей цепных уродин в тренировочных боях, вопя в молебном крике о спасении. Но жертва слабых закаляла тех, кто выжил, лишая их эмпатии и привязанностей.
Теперь Седьмой больше не плакал и не просил милостыню. Некогда слабое тельце окрепло и подобно ростку молодого дуба обзавелось крепкой корой — мышцами. Извечно плачущее, залитое слезами бледное личико посуровело, обретая застывшую гримасу хладнокровия. А напуганные глаза будто сталь сделались холодными и острыми.
Перед вами, читатели, предстал смелый охотник, готовый к различным бедствиям на своем пути. Однако если на первый взгляд он обрёл идею своей жизни, то на деле стал пустым и черствым; в его сердце не было места ни состраданию, ни влечению, ни алчности. Он точно механизм, совершающий одно и то же действие с хронометрической выверенностью — убийство.
И вот, нашего героя посылают на задание — в далекий край Хакмарри, известный обилием различных чудовищ и уродов, чьи пасти и когти беспокоят мирных жителей. Главенство цеха считало необходимым ликвидировать эти угрозы, поэтому была собрана группа численностью в двенадцать человек, предварительно разделенная на отряды по шесть человек в каждом. Их погрузили на судно и отправили в плавание. Однако по прибытию охотники обнаружили, что попали они вовсе не в хакмаррские леса, но в самую бездну — Скверноземье.
|
Каждый отряд последовал своей дорогой. Первый, в котором и состоял наш герой, — самым опасным, но при этом и наиболее быстрым путём. Второй — долгим, но безопасным. Охотники были вынуждены пробираться пешком до назначенной точки по скалистой и поросшей земле, но и тут им предстояло столкнуться с разными сложностями перемещения: частые проливные дожди размывали тропы и препятствовали продвижению отряда; чем глубже отряд уходил в лес, тем более редко встречалась живность, из-за чего охотникам приходилось терпеть изнуряющий голод; глухие тёмные ночи даже самому зоркому глазу не давали и единого шанса увидеть хотя-бы что-то во тьме без факела. По дороге, однако, вместо армады тварей и уродин отряд столкнулся только разве что с лешим и парой-тройкой безвестных монстров.
С одной из таких бестий поквитался и Седьмой. Пока его отряд удалился вглубь леса, он заметил странное движение в кустах где-то в пяти метрах от себя. Внезапно из чащобы леса выскользнула паукообразная уродина, именуемая арахнидом. Алые глаза чудища глядели на Седьмого с животной яростью. Охотник оказался в невыгодном положении, поскольку вокруг него был тернистый лес, а это сулило малыми возможностями для маневров. Он тут же схлестнулся с тварью в рукопашном бою, пользуясь гибкостью своего тела и вонзая длинные кинжалы в тело уродины. Однако взмах лапы арахнида отбросил Седьмого назад и он, роняя кинжалы, укатился в чащу. Арахнид рассвирепел от боли, уже собираясь было накинуться и разорвать охотника в клочья, но точное попадание из арбалета пробило ему глаз навылет болтом и он, издав агонический хрип, рухнул замертво. Это был блестящий выстрел Седьмого, успевшего достать свой излюбленный арбалет — «Вздох Змея», — пока арахнид оправлялся от нанесенных кинжалами ран.
Между тем, к удивлению Седьмого, особую угрозу составили на его пути вовсе не твари, а люди — некая свора разбойников выслеживала отряд охотников до хакмаррского пограничья и вскоре навязала бой. В этой стычке наш герой был отрезан от своих товарищей. Он погнал часть нападавших за собой, а затем вывел их на открытую поляну и перебил из своего арбалета.
С одной из таких бестий поквитался и Седьмой. Пока его отряд удалился вглубь леса, он заметил странное движение в кустах где-то в пяти метрах от себя. Внезапно из чащобы леса выскользнула паукообразная уродина, именуемая арахнидом. Алые глаза чудища глядели на Седьмого с животной яростью. Охотник оказался в невыгодном положении, поскольку вокруг него был тернистый лес, а это сулило малыми возможностями для маневров. Он тут же схлестнулся с тварью в рукопашном бою, пользуясь гибкостью своего тела и вонзая длинные кинжалы в тело уродины. Однако взмах лапы арахнида отбросил Седьмого назад и он, роняя кинжалы, укатился в чащу. Арахнид рассвирепел от боли, уже собираясь было накинуться и разорвать охотника в клочья, но точное попадание из арбалета пробило ему глаз навылет болтом и он, издав агонический хрип, рухнул замертво. Это был блестящий выстрел Седьмого, успевшего достать свой излюбленный арбалет — «Вздох Змея», — пока арахнид оправлялся от нанесенных кинжалами ран.
Между тем, к удивлению Седьмого, особую угрозу составили на его пути вовсе не твари, а люди — некая свора разбойников выслеживала отряд охотников до хакмаррского пограничья и вскоре навязала бой. В этой стычке наш герой был отрезан от своих товарищей. Он погнал часть нападавших за собой, а затем вывел их на открытую поляну и перебил из своего арбалета.
Разбойники лежали в луже крови и грязи. И только один он стоял, сжигаемый отвесными лучами, упершись лицом в небо… 
…Седьмой направился на юг, пропадая в густых лесах Хакмарри. |
I. Имя: «Седьмой» [OOC: Septima]; II. Возраст: 22 года; III. Раса: человек; IV. Внешние черты: Когда вы смотрите в эти глаза, понимаете, что за ними нет никого, с кем можно говорить. Его лицо — холодное и острое, — подчеркнутое высокими скулами и тонкими губами; глаза были глубокими и узкими, словно две серые бездны, взгляд которых копьем пронизывал нутро как его товарищей, так и врагов. Непослушные черные волосы подстрижены по-солдатски грубо. Он невысокого (165 см) роста; стройный. Поджаристый стан указывает на выносливое тело, не омраченное распутством праздной жизни; способное переносить долгие походы и перемены климата. Охотник двигался с невидимой грацией и легкостью. Все его движения были эффективными и сбалансированными. Он не терпел излишества и горячности, считая их рудиментарными; в бою же был подобен хищному зверю, что выслеживает свою жертву и ждёт подходящего момента для атаки. У него хриплый и низкий по тембру голос. Он редко разговаривает, заменяя речь удобными и гораздо более точными жестами. Но если требовалось объяснить ситуацию, то Седьмой не брезговал беседой, однако тогда выявлялась очень неприятная для него черта — заикание и неумение выговаривать некоторые звуки. V. Характеристика личности: Он напоминал совершенную пустую комнату, из которой разом ушли все, кто там был. Сутью его жизни стала вечная охота — вечное сражение, не ради достижения какой-то высокой цели, но ради мгновений необъяснимого ему наслаждения, что проявляется в процессе борьбы; в сущности ничто, кроме совершенствования методов умерщвления своих врагов его не заботит. Для ведения охоты он обладал всеми необходимыми инструментами: холодная безжалостность и жестокость; отсутствие всякого сострадания. Вне зависимости от сложности своего положения и опасности, охотник оставался невозмутимым, подвергая тщательному анализу ситуацию, в которой оказался. Это позволяло ему принимать быстрые и точные решения в бою, но в то же время делало его совершенно нелюдимым: он склонен к одиночеству, избегая привязанности даже к соратникам (мог питать уважение, но никак не близость); его можно окрестить аскетичным, поскольку свое дело он предпочитает выполнять в одиночку; охоту он планирует долго и сосредоточенно, не брезгуя основательным изучением оппонента и как физической, так и умственной подготовкой к ней. Однако отсутствие морального компаса и нелюдимость придавали некоторым его решениям сомнительный окрас, ведь ради уничтожения своего врага Седьмой был готов пожертвовать невинными людьми. Такое отношение выделяет и другую его черту, а именно умение пользоваться любыми доступными средствами для выполнения задачи. В заключение следует сказать, что Седьмой является сложной и противоречивой личностью. Его характер сформирован в условиях строгого обучения и с точной целью сделать из него профессионального убийцу, но при этом совершенно заблудшего и безжалостного человека, что упивается только бессмысленной борьбой, в которой и сгорит дотла. |
ЦЕНИТ УВАЖАЕТ ВОСХИЩАЕТСЯ СИМПАТИЗИРУЕТ ЗНАЕТ БЕЗРАЗЛИЧИЕ ПОДОЗРЕВАЕТ «Двенадцатый» [СИМПАТИЗИРУЕТ]НЕНАВИДИТ УТЕРЯН МЁРТВ «Ибо если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его». «Девятый» [ЗНАЕТ] «Железо железо острит, и человек изощряет взгляд друга своего». «Шестой» [УВАЖАЕТ] «Общающийся с мудрыми будет мудр, а кто дружит с глупыми, развратится». «Отряд» [ЗНАЕТ] «И если станет преодолевать кто-либо одного, то двое устоят против него: и нитка, втрое скрученная, не скоро порвётся». «Нечестивые отродья» [НЕНАВИДИТ] «Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить». «Цех» [ЦЕНИТ] «Итак, братия мои возлюбленные, будьте тверды, непоколебимы, всегда преуспевайте в деле господнем». «Септима» (арбалет) [ЦЕНИТ]: «Любящий душу свою погубит её; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит её в жизнь вечную». |
Последнее редактирование:
