- Сообщения
- 1 169
- Реакции
- 4 233
I. Рождение, детство, отрочество
В далёкие времена, на стыке III и IV эпохи, в ультерре Сургус был рождён первый и последний ребёнок дартадского, некогда по легенде великого, рода Серра, однако всё, чем он мог прославиться на тот момент - захолустная, неплодородная земля посреди степи, парнокопытный скот и около десятка душ, а потому дитя, получившее имя Уго, росло практически в одиночестве. Проблема в том, что из-за своего положения Серры не могли похвастаться ни почтением от иных землевладельцев, ни уважением собственных крестьян, поскольку первые не признавали авторитет рода, а вторые были крайне не удовлетворены своей жизнью. Оно и не мудрено, ведь семья с трудом прокармливала саму себя, а о крестьянах речи даже не шло. Поэтому Уго рос достаточно нелюдимым, закрытым, ведь социальные навыки ему было оттачивать элементарно не с кем, кроме крестьянских детей, которые относились к единственному дворянскому отпрыску не столько с опаской, сколько со скрытым отвращением, презрением. Что до взаимоотношений в семье, всё было тоже непросто: отец Уго - Бертольд, представлял из себя мешок из плоти, содержащий в себе больше жира, чем всего остального. Таковым он стал после того, как на свет появился его единственный сын, не к утешению своей жены Марии, матери Уго. Эти земли словно были недостойны её, поскольку она была красива, умна и милосердна, и именно она не давала своему сыну завянуть, не раскрыв своего бутона и не явив миру цветка своего творения. Своими усилиями она собрала достаточно скромную библиотеку, которой оказалось достаточно, чтобы увлечь с головой ребёнка. Благо, Мария смогла научить сына чтению и тот самостоятельно погрузился в учебники о полевой и степной гербологии, отличающей своими дурманами. Так к 16 годам он даже собрал свой небольшой гербарий, однако ни перед кем, кроме матери, похвастаться им он не мог. Во многом из-за отсутствия отцовского воспитания парень вырос неуверенным, нерешительным, однако было в нём нечто вроде вызова всему и вся, стремления вырваться из степи и стать кем-то большим. Помимо гербологии Уго привлекали неорганические вещества. Он долгое время мог просто смотреть на янтарь, который являлся символом ультерра. Ему было мало той информации, которую люди могут получать о материи лишь благодаря органам чувств. Он хотел понять природу всего живого и неживого вплоть до мельчайших деталей, а потому на деньги, которые его мать откладывала чуть ли не с самого рождения Уго, юноша отправился на обучение алхимическому делу, что в те времена было крайне перспективным и бурно развивающимся, в столицу империи - Глориарбус. Так началась его самостоятельная жизнь.
II. Юность и карьера при жизни
19 год IV эпохи ознаменовался переездом в столицу империи. Помимо длинной и изнурительной дороги Уго столкнулся с тем, что никогда не бывал в таких больших и людных городах, однако это не остановило его перед стремлением познать азы, а затем и высоты алхимии, что ему давалось весьма легко - парень был не обделён умом и смог пробиться в научную академию, пусть и самым последним в списке из-за своего материального положения. Среди его сокурсников было немало перспективных алхимиков, а в последствии и учёных, и Серра не был исключением, однако при его феноменальной наглости, которая была обусловлена тем, что иначе он просто не имел выражать своё "я", ему не хватало стойкости, чтобы биться за свою идею, работу до конца. На этой почве произошёл его судьбоносный конфликт с одним из таких же молодых алхимиков, как он сам - Бонифацием Шмидтом, который был полной противоположностью скрытного и нелюдимого Уго: здоровенный, полноватый бугай с вечно блестящим от сала лицом, который обладал феноменальным умением забалтывать кому-то зубы и манипулировать, благодаря чему все его работы были написаны фактически не им самим, а теми, кто был самой удобной для него жертвой, которая взамен получала довольно сомнительного, честно говоря, но товарища с благородным происхождением. Удивительным образом дополняла сею картину одна крайне, казалось бы, неуместная для алхимика черта - набожность. Таким образом, Серра и Шмидт недолюбливали друг друга с самой первой встречи, однако разница в том, что первый открыто высказал Бонифацию всё, что о нём думал, а второй лишь затаил на Уго злобу, которую он выливал на него через остальных учащихся элементарно прибегая к шантажу и использованию своего статуса в обществе - у кого есть деньги, тот может купить и чужое мнение. Из-за своего положения и без того закрытая натура Серры стала проявляться ещё сильнее. Так он начал уделять повышенное внимание тем отраслям алхимии, которые в научном сообществе не котировались, но юноша видел в них огромный потенциал, в частности в возможной прибыли. Речь идёт о танатохимии - отрасли алхимии, которая специализировалась на ядовитых для организма веществах, их составе и получении. Ради усовершенствования своих знаний в этой отрасли алхимии он активно занялся биологией живых существ, что позволило ему самостоятельно поделить ядовитые вещества на классы:
Изучение данной отрасли алхимии вызывало о его коллег лишь недовольство и опасения, поскольку они придерживались мнения, что алхимия должна служить лишь для того чтобы лечить, но никак не наоборот. Сам же Уго не обращал на это внимания, поскольку их одобрения он и не ждал, но был попросту одержим признанием от самого императора и должностью при дворе, ведь никто не знает, как изготовить противоядие, лучше чем тот, кто сам создаёт ухищрённые яды, то есть главным объектом его изучения была человеческая смертность и возможность бессмертия. Постепенно багаж знаний науки полнился и к достаточно зрелому возрасту знания непосредственно алхимии и биологии дополнили и знания о различных минералах, породах и тяжёлых металлах, которые благодаря своим свойствам могут стать отличными компонентами для ядов и не только.
III. Экспедиция и погружение во тьму
32 год IV эпохи. В научной академии Глориарбуса была назначена экспедиция далеко за океан - в Мэр-Васс с целью изучения катакомб, которые по предположению академиков могли содержать труды или даже лабораторию самой Люиры Ромер - семиморфитки, которая согласно распространённой теории являлась основоположницей всей танатохимии. Серра просто не мог упустить такую возможность, пусть даже не получив никаких знаний оттуда, участие в таком серьёзном событии могло невероятно изменить всю карьеру Уго. Так он стал одним из её организаторов, однако к несчастию в неё ввязался и его главный недруг - тот самый Бонифаций Шмидт. Серра долго протестует против того чтобы брать его в экспедицию, однако финансирование, которую мог предоставить Шмидт за счёт состояния своей семьи, заставило его смириться с таким поворотом судьбы. Учёные столкнулись с трудностями уже при переходе морской границы, однако их они смогли преодолеть благодаря своей хитрости, теперь им осталось только начать раскопки совместно с группой археологов. Так был найден проход, ведущий в сеть катакомб, которая могла содержать в себе всё, что угодно, но это не остановило Уго и его группу, а лишь заставило их воспылать от энтузиазма. Спустившись в катакомбы, учёные разделились на группы, дабы начать их обход. По иронии судьбы Серра и Бонифаций оказались вместе, заходя во всё более таинственные глубины катакомб, пока ими не был обнаружен проход в огромную пещеру, в которой даже эхо от шёпота превращалось в оглушающий гул. Примечательно в этой пещере было то, что она явно не была сформирована случайно, а такая мощная акустика будто была достигнута экспериментами с формой отражающих звку поверхностей. Именно в момент, когда Шмидт и Уго оказались у самого обрыва в "бездну", Бонифаций решил совершить то, ради чего и помог заведомо провальной экспедиции с финансированием - убить Серру, что он совершил, вогнав отравленный клинок ему в брюхо, а затем убежать, оправдав пропажу учёного обыкновенным "заблудился", что у него без каких-либо трудностей получилось, но не тут-то было. Уго испытывал адскую боль от действия яда, что попал в его организм. Он сразу понял, что Шмидт воспользовался его же разработкой, дабы оборвать жизнь коллеги и присвоить его заслуги себе. Вместе с этим шарканье сапог, которое оставил за собой Бонифаций в ужасной пещере усиливалось с каждым своим отражением. Эхо как будто бы становилось не тише, а наоборот громче с каждым повторением, из-за чего у практически мёртвого Серры попросту разорвались ушные перепонки. Мало того, из-за действия яда ноги алхимика покосились, он потерял равновесие и провалился спиной прямо в бездну, а вместе с ним на дно летели бесчисленные сталактиты, которые сорвались с потолка из-за вибраций, создаваемых искусственным эхо. Падение казалось ему невероятно долгим и практически бесконечным. В его сознании ему казалось, будто эхо - его крик, полный ненависти, злобы и рвения отомстить. Крик настолько сильный, что он разрывал изнутри его самого. Это безумие продолжалось до тех пор, пока эхо не закончилось, а Уго не услышал голос "Хорошо, дитя. Я дам тебе то, чего ты жаждешь." Голос был глубоким, скорее всего женским. К алхимику обратилась сама тьма, что была заточена на дне этой бездны, в которую Серра провалился, сломав при приземлении на спину всё, что только можно было сломать, а затем его тело было разорвано на клочки тысячей сталактитов, которые словно спицы поражали его умирающее тело. Казалось, это конец и не может быть ничего хуже, однако вскоре на всю пещеру раздался рёв. Алхимик выбрался из под обломков в своём новом вампирском обличии. Этот рёв за счёт эхо был таким же смертоносным, но из-за силы, данной ему самой тьмой он больше не боялся его. Уго буквально вскарабкался к выходу, пробивая руками камень, и спустя продолжительное скитание по катакомбам он выбрался наружу. Теперь он не ощущал ничего, кроме жуткого голода и какой-то пустоты, которая образовалась у него внутри. Это была уже не-жизнь.
IV. Вкус первой крови. Искусство плоти
33 - 48 года IV эпохи. Уго выбирается из катакомб и практически моментально выпивает досуха путника, которому не посчастливилось наткнуться на новоиспечённого кровососа, однако этот случай позволил алхимику прийти в сознание и понять, кем он стал. Украв у мёртвого путника одежду и вещи, Серра отправился в ближайший град - Патому, столицу Врачоса, где вскоре он осел в местном лазарете, где позволил себе блеснуть некоторыми знаниями базовой алхимии, благодаря которым его приняли, как подмастерье, а более ему было и не нужно на тот момент, ведь это позволило ему стать учеником одного из местных врачей-хирургов. Так знание биологии и человеческой анатомии дополнилось новым навыком - оперировать скальпелем или даже простым ножом, что прекрасно у него получалось поскольку после обращения его тремор рук полностью исчез, а хватка стала крепкой, скорее мёртвой. Работая в ночную смену и оперируя полудохлых моряков и не только, Серра многое узнал о теле и том, что оно способно выдержать, однако покоя ему не давало то, что его кожа стала настолько прочной, что обычный скальпель не может пробить её, зато как только в руки ему попало серебро, она словно стала даже мягче человеческой. Уго производил немало попыток само-вскрытия, однако все они были тщетны и не давали ему никаких ответов. Подобное положение дел напоминало ему, что нельзя слишком долго задерживаться на земле морфитской. За 15 лет работы в лазарете он получил много опыта в оперировании самых разных существ: морфиты, люди, звереси, но что стало с ним понять он никак не мог. Тогда он собрал все свои сбережения и отправился на судне контрабандистов в Дартад - это был единственный способ миновать имперские патрули. На границе Уго Серра взял себе новое имя - Бенедикт Райвель, под которой он вернулся в столицу, где купил себе примитивную лабораторию, которой ему было достаточно, чтобы припомнить всё, что он изучал десяток лет назад и вскоре он вновь стал сотрудничать с академией.
V. Вендетта и пик карьеры
49 год IV эпохи. Райвель смог вернуться к алхимическому делу, начав принимать заказы на яды, среди которых были как довольно простые, так и более хитрые, параллельно выведывая положение дел среди академиков и вот он нашёл - Бонифаций Шмидт стал её директором, что вызвало у Серры невероятное отвращение и ещё больше ненависти, ведь рывок в своей карьере толстосум совершил именно после той злополучной экспедиции. Уго смог пробиться к нему в кабинет, выдумав целый заговор против Шмидта, который тот, сам будучи прирождённым заговорщиком, оставить без внимания не мог. Приём был поздно вечером, когда солнце уже зашло и в кабинете стоял полумрак. Из-за этого Бонифаций не сразу узнал в Райвеле того самого Серру, однако когда холодная рука впилась в его глотку, тот не поверил своим глазам.
- Как такое возможно?!.. Я убил тебя! Убил! Убил! - задыхаясь, пытался кричать Шмидт.Благодаря навыкам хирурга Бенедикт замаскировал следы укуса порезом на шее. Теперь всё выглядело так: кто-то проткнул Шмидту брюхо, отравив, а тот вскрыл себе горло, чтоб не мучиться от невероятной боли, которую приносил яд, некогда созданный Серрой и применённый на нём же. Да и на самом деле, покушение на Бонифация не стало ни для кого через чур удивительной новостью - политика, которую он пытался навязать академии было угодна далеко не всем, в том числе и императору, поскольку та уделяла излишнее внимание духовенству и всё меньшее государственным интересам. Так после смерти Шмидта пост занял куда более толковый алхимик, под руководством которого академия Глориарбуса вновь стала одной из передовых, а сам Райвель занял как никогда высокое положение благодаря тому, что после обращения его амбиции больше ничто не могло удержать.
- Всё верно. Я давно мёртв. А теперь я заберу тебя с собой. - холодно ответил ему вампир, испивая кровь Бонифация и пронзая его брюхо отравленным клинком.
50 - 100 года IV эпохи. С каждым годом во избежание возможных подозрений Бенедикт закрывался ото всех, посвящая всего себя работе. Вскоре о нём прознало местное общество вампиров и он был посвящён в клан Салюбри. К алхимику поступали всё более сложные, важные и высокооплачиваемые заказы, при этом ему хватало времени и на исследования, работая днём и ночью, ведь сон ему теперь нужен не был. Вторая половина первого века IV эпохи в алхимии отличилась успехом двух учёных, носящих одну фамилию - Альфред и Гектор Заундеры. Бакалавр стал одним из их первых ценителей на территории Дартада и, получив через контрабандистов один из подлинников работы Альфреда он лично перевёл его с флорского на дартадский и издал первый тираж копий, который затем пустил по рукам среди академиков анонимно. Сильнее всего он был заинтересован идеей объединить всю алхимию под одним словом "химия", но консерваторы его не поддержали. Зато когда он показал им периодическую таблицу Заундера младшего, те уже не могли закрыть на это глаза и сами восхитились этими трудами. Райвель был и остаётся настоящим фанатом Заундеров. Однако за половину века Бенедикту наскучил Дартад. Он выполнил свой последний государственный заказ, получив за него огромную сумму, позволившую ему собрать всё самое необходимое в саквояж и покинуть родину в поисках ответов на вопросы о своём происхождении.
VI. Скитания
101 - 152 года IV эпохи. Новое столетие Бакалавр начал со своего уезда. Его лаборатория была передана в академическую собственность, а все свои записи алхимик забрал с собой и отправился на север - в Остфар. Дорога сквозь степи навевала на него призрачные воспоминания о детстве, которые всё равно не смогли пробудить в нём что-то подобное чувствам, эмоциям. Разве что он был благодарен своей матери. Предположительно она погибла от болезни на руках у мужа, который рыдал в тот момент, как младенец, да и выглядел, как новорожденный размером с двух обыкновенных мужчин.
Представлялся Райвель не как алхимик, а как лекарь. Он порой оказывал первую помощь пострадавшим на пути, однако не разбрасывался своим трудом напрасно. Скорее он делал это, чтобы заработать что-то на подобие репутации, пока не дошёл до `Ёльхта - столичного града. Там он уже смог познакомиться с некоторыми представителями аристократского общества, которое безусловно произвело на него впечатление. В каждом из таких крупных и не очень феодалов он узнавал отца, хотя даже в них было больше культуры и задатков интеллекта. Перед ними он раскрыл свой алхимический талант и быстро получил определённое положение и статус, а главное - рабочее место, где он смог спокойно проводить время за алхимическими приборами и принимать заказы за собственные услуги, параллельно совершая попытки изучения собственной сущности. Тогда он понял, что это бесполезно и единственный способ найти какую-то ясность - искать записи и потаённые знания о подобных ему индивидах. Ещё несколько десятков лет он провёл в работе на крупных помещиков, излечивая различные болезни среди их людей, пока он не прознал про страну, некогда знаменитую, как оплот мировой науки и философии - Халф, благо попасть туда из Остфара - задача проще пареной репы за счёт прекрасных отношений между государствами.
152 - 232 года IV эпохи. Бакалавр прибывает на остров и кто бы мог подумать, что в столице северной провинции - Апире, он встретит своего сородича. Макиавелли был крайне колоритным низшим вампиром, который, судя по всему, топчет землю уже более семи сотен лет, и возможно именно поэтому он был похож на умалишённого из-за своей страсти к склепам и необыкновенным пахучим, дурманящим обыкновенного разумного маслам. Этим он и привлёк внимание Бенедикта. От низшего сородича он узнал, что такой он далеко не один, а вместе с этим Макиавелли рассказал Райвелю множество поверий и легенд о вампирском происхождении: от Кровавой Луны до Падения Солнца. Всё это было чуждо алхимику, а потому и интересно чисто из любопытства. На этом и состоялся конфликт двух вампиров, который ничем не закончился, помимо того, что Бенедикт стал с опаской относиться ко всех сородичам по определению, а его главным страхом стала потеря рассудка. Как только бакалавр посчитал, что его поиски в Астейле подошли к логическому завершению, он перебрался в центральную провинцию - Боэцас, которая вскружила ему голову и разбудила в нём минералога. Теперь он переключился на изучение неорганических веществ и ископаемых в стенах Тетраполиса, заняв пост придворного алхимика рода Арис, отпрыск которого в будущем возглавит вольный град, а на тот момент он мог похвастаться только своей превосходной репутацией и средним положением в обществе. Там же он встретил ещё одного сородича - лунного морфита Сириуса, высшего вампира, который был мастером по мрамору и невероятным эстетом. Он с радостью поделился с Райвелем своими знаниями о породах, минералах и полезных ископаемых, в том числе и о влиянии серебра на тело вампира.
232 - 283 года IV эпохи. Проведя в Халфе порядка 80 лет, бакалавр наконец покидает его и отправляется в Флорэвендель через южную провинцию Норкон. Приплыв в столичный град Эирини он почти сразу узнаёт о каждой из провинций, среди которых его привлекают только две: Друнгар - щит Флорэвенделя от горцев, в котором располагается так называемый "цех монстроубийц", и Флорция - край бесконечных интриг и заговорщиков, где по весьма очевидной причине спрос на услуги Бенедикта был колоссальным. Так он останавливается в столице Флоции - Вальмине, где изготавливал яды для тех аристократов, которые предлагали больше денег за хитрый инструмент для смещения иных аристократов, стараясь не вникать во всё происходящее в обществе смертных. Вместо этого он собирает информацию о Друнгарском цехе и даже сам знакомится с одним охотником на нечисть - Рузвельтом, который был настолько непохож на иных охотников, что скорее выполнял функции убийцы, потому он стал постоянным клиентом бакалавра. Через него он узнал многое о самих охотниках на нечисть и их методах ради собственной безопасности. И всё же суета Флорции ему наскучила, как и сам Флорэвендель, который под маской сладкого вина и ярко-жёлтых полей скрывал в себе всю ту грязь, с которой он столкнулся в Вельмине, вдобавок его исследования за время пребывания там так и не сдвинулись с места. И всё же, иметь дела с охотником на нечисть - стало его главной ошибкой. Рузвельт стал свидетелем того, что кожа Райвела была непробиваемой даже для скальпеля. Вампир предвидел, что если охотник явится ему вновь, то вместе с ним будут и его товарищи из цеха, а потому он сжёг свою лабораторию и бежал к хакмаррско-флорской границе, но к превеликому несчастью там он столкнулся с отрядами охотников. В схватке он всё-таки смог удрать, но ему пришлось бросить свой саквояж с записями, инструментами и всем прочим, что было необходимо ему для работы. Именно так бакалавр попал в Хакмарри, оставшись практически без ничего. Теперь ему предстоит вернуть все свои наработки, но главное, что знания из его головы никто так и не смог выкрасть. Так начинается новая глава в истории бессмертного и невероятно амбициозного учёного - Уго Серры, или же Бенедикта Райвеля.
Имя, прозвище:
Настоящее имя - Уго Серра
Вымышленное имя - Бенедикт Райвель
Прозвище - бакалавр
Настоящее имя - Уго Серра
Вымышленное имя - Бенедикт Райвель
Прозвище - бакалавр
ООС ник:
migeluss
migeluss
Раса персонажа:
Вампир (человек, дартадец)
Вампир (человек, дартадец)
Возраст:
Биологический - тридцать три года
Хронологический - двести восемьдесят три года
Биологический - тридцать три года
Хронологический - двести восемьдесят три года
Внешний вид:
Худощавый и жилистый мужчина среднего роста, обладающий довольно бледной кожей и тёмными волосами. Глаза имеют глубокий тёмно-зелёный цвет. Уста довольно тонкие, плохо очертаные, уголки рта же слегка возвышаются, потому на его лице будто бы застыла лёгкая настырная ухмылка. В выборе одежды стабилен и предпочитает плащи со вставками змеиной кожи, рубашки и жилеты, а также длинные брюки. Взгляд можно назвать острым, он выражает его скрупулёзность и дотошность, внимание к мелочам и деталям. Мимика крайне неактивная, при разговоре двигаются только его губы. Стоит упомянуть его ровный, спокойный баритональный голос. Сутул. Выглядит чисто и опрятно. По обыкновению гладко выбрит, но иногда щетина всё-таки проступает.
Худощавый и жилистый мужчина среднего роста, обладающий довольно бледной кожей и тёмными волосами. Глаза имеют глубокий тёмно-зелёный цвет. Уста довольно тонкие, плохо очертаные, уголки рта же слегка возвышаются, потому на его лице будто бы застыла лёгкая настырная ухмылка. В выборе одежды стабилен и предпочитает плащи со вставками змеиной кожи, рубашки и жилеты, а также длинные брюки. Взгляд можно назвать острым, он выражает его скрупулёзность и дотошность, внимание к мелочам и деталям. Мимика крайне неактивная, при разговоре двигаются только его губы. Стоит упомянуть его ровный, спокойный баритональный голос. Сутул. Выглядит чисто и опрятно. По обыкновению гладко выбрит, но иногда щетина всё-таки проступает.
Характер:
Из-за практически полного отсутствия общения со сверстниками в детстве является скрытным, закрытым человеком, который предпочитает действовать в одиночку. По той же причине ему тяжело понять, что выражают некоторые эмоциональные оценки разумных, а также что является в обществе порицаемым. Весь его эмоциональный интеллект держится исключительно на жизненном опыте, которого у него было достаточно, однако его и без того развитое высокомерие и эгоизм, которые он открыто практически не проявляет, усугубляются проклятьем и багажом знаний, объёмом которого тяжело не восхититься. Прекрасно оценивает перспективы различных начинаний и подмечает ошибки и противоречия в чужих делах и риторике. Может точно описать человека по первым впечатлениям и предсказать базовую реакцию. Бережен к деньгам, хоть на них и не зациклен, обладает скептицизмом, который не даёт ему браться за слишком сомнительные по его мнению дела. В работе отдаёт предпочтение старым наработкам и проверенной методике, вместо голого энтузиазма и авральных методов. Любит поспорить на совершенно любые темы. Если он лезет не в своё поле, то в дискуссии лишь наводит человека, чтобы выудить из него как можно больше информации, дабы ей потом воспользоваться или поймать на противоречии, если таковое принесёт ему выгоду. Горячась, может испортить настроение себе и окружающим, а внутри постоянно мечется от меланхолии до вспышек недовольства. Не любит, когда его выводят из спокойствия и умиротворения. Речь его настолько вольна, ровна, спокойна, растянута, что вместе с его интеллигентной манерой оказывает некий гипнотизирующий эффект, однако с некоторым собеседником может быть крайне краток и дерзок. При общении больше всего ему не нравятся бурные эмоции, спешка и сумбурность. Избегает религии в любых её проявлениях, является убеждённым атеистом. Испытывает скрытую неприязнь к нелюдям.
Из-за практически полного отсутствия общения со сверстниками в детстве является скрытным, закрытым человеком, который предпочитает действовать в одиночку. По той же причине ему тяжело понять, что выражают некоторые эмоциональные оценки разумных, а также что является в обществе порицаемым. Весь его эмоциональный интеллект держится исключительно на жизненном опыте, которого у него было достаточно, однако его и без того развитое высокомерие и эгоизм, которые он открыто практически не проявляет, усугубляются проклятьем и багажом знаний, объёмом которого тяжело не восхититься. Прекрасно оценивает перспективы различных начинаний и подмечает ошибки и противоречия в чужих делах и риторике. Может точно описать человека по первым впечатлениям и предсказать базовую реакцию. Бережен к деньгам, хоть на них и не зациклен, обладает скептицизмом, который не даёт ему браться за слишком сомнительные по его мнению дела. В работе отдаёт предпочтение старым наработкам и проверенной методике, вместо голого энтузиазма и авральных методов. Любит поспорить на совершенно любые темы. Если он лезет не в своё поле, то в дискуссии лишь наводит человека, чтобы выудить из него как можно больше информации, дабы ей потом воспользоваться или поймать на противоречии, если таковое принесёт ему выгоду. Горячась, может испортить настроение себе и окружающим, а внутри постоянно мечется от меланхолии до вспышек недовольства. Не любит, когда его выводят из спокойствия и умиротворения. Речь его настолько вольна, ровна, спокойна, растянута, что вместе с его интеллигентной манерой оказывает некий гипнотизирующий эффект, однако с некоторым собеседником может быть крайне краток и дерзок. При общении больше всего ему не нравятся бурные эмоции, спешка и сумбурность. Избегает религии в любых её проявлениях, является убеждённым атеистом. Испытывает скрытую неприязнь к нелюдям.
Таланты, сильные стороны:
Эрудиция, недоступная обычным существам из-за их продолжительности жизни, высокий интеллект, глубокие познания в алхимии, анатомии и навыки хирурга. Точность его рук и острота ощущений позволяют ему создавать настоящие шедевры искусства с невероятной простой, поэтому его он обесценивает, ставя превыше всего именно науку. Вместе с точностью проклятие даровало его коже невероятною прочность, телу устойчивость к ядам, силу подобную огру или троллю, а также нечеловеческую скорость и рефлексы. В связи с научной деятельностью и скитаниями владеет такими языками, как: дартадский, всеобщий, сакруманский, морфитский, остфарский, детрайский, флорский.
Эрудиция, недоступная обычным существам из-за их продолжительности жизни, высокий интеллект, глубокие познания в алхимии, анатомии и навыки хирурга. Точность его рук и острота ощущений позволяют ему создавать настоящие шедевры искусства с невероятной простой, поэтому его он обесценивает, ставя превыше всего именно науку. Вместе с точностью проклятие даровало его коже невероятною прочность, телу устойчивость к ядам, силу подобную огру или троллю, а также нечеловеческую скорость и рефлексы. В связи с научной деятельностью и скитаниями владеет такими языками, как: дартадский, всеобщий, сакруманский, морфитский, остфарский, детрайский, флорский.
Слабости, проблемы, уязвимости:
Его вполне оправданное высокомерие порой ставит его в проигрышную позицию во взаимоотношениях с разумными, а потому полагается он в первую очередь на то, что может предложить, стараясь избегать выяснения личных отношений. В связи с особенностями его проклятия особенно уязвим к серебру, солнце же его поражает также, как и иного среднестатистического вампира. Не обладает абсолютно никакими навыками владения оружием, за исключением ножа. Религиозные места, в основном, конечно, храмы, делают его значительно слабее, когда он в них находится.
Его вполне оправданное высокомерие порой ставит его в проигрышную позицию во взаимоотношениях с разумными, а потому полагается он в первую очередь на то, что может предложить, стараясь избегать выяснения личных отношений. В связи с особенностями его проклятия особенно уязвим к серебру, солнце же его поражает также, как и иного среднестатистического вампира. Не обладает абсолютно никакими навыками владения оружием, за исключением ножа. Религиозные места, в основном, конечно, храмы, делают его значительно слабее, когда он в них находится.
Привычки:
Не смотря на отсутствие какой-либо необходимости, постоянно моет руки, даже если они в перчатках. Часто курит, хоть табак и не оказывает на его организм какого-либо эффекта. Если что-то вызывает у него отвращение, это сразу выражается в его лице. Слыша какие-либо неприятные известия прикрывает лицо рукой.
Не смотря на отсутствие какой-либо необходимости, постоянно моет руки, даже если они в перчатках. Часто курит, хоть табак и не оказывает на его организм какого-либо эффекта. Если что-то вызывает у него отвращение, это сразу выражается в его лице. Слыша какие-либо неприятные известия прикрывает лицо рукой.
Мечты, желания, цели:
- Вернуть свои утерянные наработки в области изучения проклятия;
- Укрепить своё положение в научном сообществе Хакмарри;
Обустроить собственную лабораторию;- Наладить проведение опытов над проклятыми и разумными, подвергнутыми порче;
Найти сородичей на территории Хакмарри;- Продвинуться далее в своём поиске истинной сути и происхождения проклятия и тьмы в целом.
Основная дисциплина:
Стойкость
Стойкость
Дополнительная дисциплина:
Прорицание
Прорицание
Поколение:
Седьмое
Седьмое
Человечность:
Отчуждённый (6)
Отчуждённый (6)
Последнее редактирование:
.
