((Топик не советуется читать беременным женщинам и детям. Жестокая история жестокой жизни жестокого персонажа.
Архетип охотника: Боец.
Персонаж ориентирован в первую очередь на игру стареющего неотёсанного быдло-вояки, пытающегося использовать свои умения в Хакмарри ради лёгкой, или не совсем, наживы.))
1. Имена, прозвища и прочее:
Вильгельм Резник, «Чёрный Франц», «Браконьер», «Болтун», «Повар».
2. OOC Ник (посмотреть в личном кабинете):
P4DU_D4UCOB.
3. Раса персонажа:
Человек, Хакмаррец-Аскал.
4. Возраст:
39 зим с момента прибытия персонажа в игровую зону.
5. Внешний вид (здесь можно прикрепить арт):
Пожилой, но от этого не менее суровый мужик хакмаррской наружности. На морщинистом лице видна неухоженная борода и короткие растрёпанные волосы. На руках, теле и лице видны шрамы. Одет в простецкий и скромный плащ, коему примерно столько же лет, сколько и самому Вильгельму. Также носит простые, но плотные портки и громоздкие кожаные боты с подбитым носком. Под одеждой скрыты ножны и подсумки, на плече – вещмешок с туевой хучей заплаток. На кой-то ляд постоянно таскает с собой походную кастрюльку. Носит кинжал в ботинке.
6. Характер (из чего он следует, прошлое персонажа):
Прежде всего, Вильгельм - простой помощник охотника, вчерашний ополченец, навсегда оставшийся "по ту сторону баррикад", с трудом адаптирующийся к мирной жизни. А уже после, Вильгельм - обиженный на жизнь человек военной закалки. Прожил большую половину своей жизни по армейской догме, гласящей "на войне нет законов". Груб и угрюм в общении, богат на колкости. Имеет ряд психических отклонений - садизм, шизофрения, резкие перепады настроения и иррациональность. Время от времени ведёт себя лживо и хитро, преследуя корыстные цели. Жестокий и алчный "человек", готов пойти по головам ради наживы. Оправдывает свои ужасные деяния службой Лешему. Прожорлив, ест буквально всё подряд. Знает устный Хакмаррский и Флорский. Немного осведомлён об устном Амани. Навыки правописания на Хакмаррском - минимальные, на остальных языках и вовсе отсутствуют. Смерть уже дышит Вильгельму в затылок - всему виной его образ жизни и пережитые события. Боится умереть от старости, или, что ещё хуже, боится провести свои последние дни в теле бессильного и дряхлого пердуна, что даже не в силах держать кинжал. Испытывает ненависть ко всему "сверхъестественному" - будь то нелюдь, аль скрывающаяся бестия. Если ситуация позволяет - первым делом обыскивает своих жертв и жутко уродует.
7. Таланты, сильные стороны:
"Лучше бы мне нос заложило, святцы, ну и вонь! " - Вильгельм во время охоты.
Опытный следопыт. Обладает знаниями помощника охотника на бестий.
"Я надеру тебе culo, mab i butain porthladd!" - Вильгельм в ходе пьяной перепалки.
Крепко сложен и имеет опыт обращения с большинством оружия. Знает много нецензурной лексики на самых разных языках.
8. Слабости, проблемы, уязвимости:
"Говори по-Хакмарски, бестия!" - Вильгельм в разговоре со случайным прохожим.
Груб и сквернословен, плохо знает Амани.
"Ты красивее моей кобылы. Отдашься за седло от неё?" - Попытка Вильгельма подкатить к дочери трактирщика.
Плох в общении, особенно с женщинами.
"Бутылки мои, бутылочки-и..." - Вильгельм после затяжного запоя.
Зависим от алкоголя, зелий и псилоцебиновых грибов. С помощью последних "общается" с Лешим.
"Я засуну тебе этот мешок... о, он с медяками?" - Вильгельм в попытке докопаться до нелюдя.
Ксенофоб. Бесчестен. Готов "переобуться" при удобном случае.
"Леший, о Леший! Кого же мне пырнуть сегодня?" - Утренняя молитва Вильгельма.
Отбитый на голову садист. Фанатик Лешего.
9. Привычки:
"Гы-гы" - Улыбаться по поводу и без.
"Блядь, ещё один в щепки?!" - Зачастую приводит луки в негодность в пылу битвы. Посему предпочитает арбалеты.
10. Мечты, желания, цели:
Пережить своего отца. Показать себя, заработать как можно больше. Дожить оставшиеся годы на родной земле, неся смерть и хаос, как и полагает вояке с "запалом". Узнать побольше о слабостях "сверхъестественных тварей".
Архетип охотника: Боец.
Персонаж ориентирован в первую очередь на игру стареющего неотёсанного быдло-вояки, пытающегося использовать свои умения в Хакмарри ради лёгкой, или не совсем, наживы.))
1. Имена, прозвища и прочее:
Вильгельм Резник, «Чёрный Франц», «Браконьер», «Болтун», «Повар».
2. OOC Ник (посмотреть в личном кабинете):
P4DU_D4UCOB.
3. Раса персонажа:
Человек, Хакмаррец-Аскал.
4. Возраст:
39 зим с момента прибытия персонажа в игровую зону.
5. Внешний вид (здесь можно прикрепить арт):
Пожилой, но от этого не менее суровый мужик хакмаррской наружности. На морщинистом лице видна неухоженная борода и короткие растрёпанные волосы. На руках, теле и лице видны шрамы. Одет в простецкий и скромный плащ, коему примерно столько же лет, сколько и самому Вильгельму. Также носит простые, но плотные портки и громоздкие кожаные боты с подбитым носком. Под одеждой скрыты ножны и подсумки, на плече – вещмешок с туевой хучей заплаток. На кой-то ляд постоянно таскает с собой походную кастрюльку. Носит кинжал в ботинке.
6. Характер (из чего он следует, прошлое персонажа):
Прежде всего, Вильгельм - простой помощник охотника, вчерашний ополченец, навсегда оставшийся "по ту сторону баррикад", с трудом адаптирующийся к мирной жизни. А уже после, Вильгельм - обиженный на жизнь человек военной закалки. Прожил большую половину своей жизни по армейской догме, гласящей "на войне нет законов". Груб и угрюм в общении, богат на колкости. Имеет ряд психических отклонений - садизм, шизофрения, резкие перепады настроения и иррациональность. Время от времени ведёт себя лживо и хитро, преследуя корыстные цели. Жестокий и алчный "человек", готов пойти по головам ради наживы. Оправдывает свои ужасные деяния службой Лешему. Прожорлив, ест буквально всё подряд. Знает устный Хакмаррский и Флорский. Немного осведомлён об устном Амани. Навыки правописания на Хакмаррском - минимальные, на остальных языках и вовсе отсутствуют. Смерть уже дышит Вильгельму в затылок - всему виной его образ жизни и пережитые события. Боится умереть от старости, или, что ещё хуже, боится провести свои последние дни в теле бессильного и дряхлого пердуна, что даже не в силах держать кинжал. Испытывает ненависть ко всему "сверхъестественному" - будь то нелюдь, аль скрывающаяся бестия. Если ситуация позволяет - первым делом обыскивает своих жертв и жутко уродует.
7. Таланты, сильные стороны:
"Лучше бы мне нос заложило, святцы, ну и вонь! " - Вильгельм во время охоты.
Опытный следопыт. Обладает знаниями помощника охотника на бестий.
"Я надеру тебе culo, mab i butain porthladd!" - Вильгельм в ходе пьяной перепалки.
Крепко сложен и имеет опыт обращения с большинством оружия. Знает много нецензурной лексики на самых разных языках.
8. Слабости, проблемы, уязвимости:
"Говори по-Хакмарски, бестия!" - Вильгельм в разговоре со случайным прохожим.
Груб и сквернословен, плохо знает Амани.
"Ты красивее моей кобылы. Отдашься за седло от неё?" - Попытка Вильгельма подкатить к дочери трактирщика.
Плох в общении, особенно с женщинами.
"Бутылки мои, бутылочки-и..." - Вильгельм после затяжного запоя.
Зависим от алкоголя, зелий и псилоцебиновых грибов. С помощью последних "общается" с Лешим.
"Я засуну тебе этот мешок... о, он с медяками?" - Вильгельм в попытке докопаться до нелюдя.
Ксенофоб. Бесчестен. Готов "переобуться" при удобном случае.
"Леший, о Леший! Кого же мне пырнуть сегодня?" - Утренняя молитва Вильгельма.
Отбитый на голову садист. Фанатик Лешего.
9. Привычки:
"Гы-гы" - Улыбаться по поводу и без.
"Блядь, ещё один в щепки?!" - Зачастую приводит луки в негодность в пылу битвы. Посему предпочитает арбалеты.
10. Мечты, желания, цели:
Пережить своего отца. Показать себя, заработать как можно больше. Дожить оставшиеся годы на родной земле, неся смерть и хаос, как и полагает вояке с "запалом". Узнать побольше о слабостях "сверхъестественных тварей".
БИОГРАФИЯ
"У каждой истории есть своё начало…
У каждой истории есть своё начало, пусть даже это история не про храброго рыцаря Леопольда, и не милую диву Мелиссу… Родился наш «герой» в небольшом селе на окраине Хакмарри, на землях Аскалов, в простой крестьянской семье. Матушка решила дать своему первенцу имя Вильгельм. К сожалению, или к счастью, на момент рождения сына, отец семейства, имя которому – Францишек., да тот находился на службе в ополчении далеко от дома. То была служба почти у самой Флорско-Хакмаррской границы.
Отец же за всё время до этого прославился как первый балаганщик и бедокур во всём селении, что корчму посещал чаще, чем лачугу свою. На самом же деле, отец ранее был самым обычным беглым священником, что веру во Флоренда продвигать какое-то время на землях приграничных пытался, однако спился в итоге, да на окраине Хакмарри осел.
Посему, забота о ребёнке в первую очередь легла на матушку, кою Раисою звали. Так и шло время, день за днём, год за годом… Дитя под материнским крылом росло спокойно и беззаботно. Настолько, насколько этого могла позволить себе самая обычная крестьянская семья. Однако мальчик рос не по годам, да по дням, не по дням, да по часам! Раиса то и дело отдавала своему дитю всё самое лучшее: пекла ему хлеб, варила суп из редьки, иногда даже покупала и варила ему мясо, кое получала в обмен на муку! Так прошло целых четыре безбедных года, как мальчик под крылом материнским рос. Пока неожиданно, одной тёмной ночью, со стороны двери хлипкой не послышался грохот да стук судорожный...
Отец вернулся!
Коли матушка дверь распахнула боязливо, то увидела она никого иного, как Францишека, судя по всему, со службы вернувшегося. Вид его больше на вид утопца походил: несколько пальцев на руках того отсутствовали, как и ухо левое, да одет тот был в изодранные и грязные лохмотья, на ступнях мозолистых да корявых лишь один лапоть кое-как сидел, да ножны на поясе того пустые болтались, еле-еле державшиеся на крупном теле мужика. Нельзя было сказать, что матушка рада была приходу мужика своего, однако та всё равно впустила Францишека в дом, ибо делать было нечего. Тот впервые и увидел чадо своё. Малыш зажался в углу комнаты, единственной на всю лачугу, да хныкал громко, ибо такое внезапное вторжение средь ночи разбудил мальца, из-за чего тот ни на шутку перепугался.
Пьяный отче первым же делом единственный свой лапоть в парнишку запустил, случайно аль нет, да после, как Вильгельм смолк, на солому ввалился с грохотом, да захрапел моментально. «Отец вернулся…» - промолвила боязливо матушка, да подбежала к чаду своему, что за новообразовавшуюся шишку на лбу держался, да убаюкала та дитятко своё, что тот так и задремало у неё на коленях… На следующее утро Францишек рассказал своей жёнушке басню о том, что тот героически сражался на поле боя, однако после победы у того всё, что при нём было, отобрали, да попросту обратно домой выпнули, словно пса дворнячего. На самом же дело, тот в первом же столкновении с флорами с поля брани сбежал, хвост поджав, пока до первого попавшегося поселения не дошёл, где принялся уже и грабежом промышлять, собрав возле себя таких же ренегатов да дезертиров.
Тот вёл своё шествие разбойничье по пути подальше от границы, да боевые травмы получил все свои при грабеже деревень, а не в бою с ворогом флорским, как жене наплёл. Однако же, несмотря на это, в семье прибавилось на одного обузу больше, так как Францишек не делал ничего другого, кроме как пил, гулял, а посля, по приходу домой, на жизнь жаловался, да дома беспредел учинял, коль под руку дитё попадалося, аль матушка-бедняжка. Но что поделаешь – бьёт, значит любит, издавна такое у народностей Хакмаррских было в норме.
Пополнение
Так прошёл ещё год и пару месяцев. Ребёнок рос бойким, во всём пытаясь отцу подражать, хоть при нём и вёл себя тише воды, ниже травы. У хранительницы семейного очага уже и пузо округлело – в семье скоро должно было произойти ещё одно пополнение. В связи с этим потребовалось ещё более еды, с одеждой же проблем почти не было – лишь бы было из чего её клепать, мать-швея в этом горазда. Мальчик же, коему уже пять зим отроду исполнилося, стал в поле работать вместе с матерью, да по дому ей помогать, пока отец ходил по кабакам, да в кости гулял на деньги. Попутно ввязываясь в драчки и стычки со шпаной сельской, да такими же людьми, что до хмеля не равнодушны. Время от времени Францишек даже в лес за дичью выходил, зачастую лишь на спор с забулдыгами разными.
Хоть и в семье, коль дичь какая поймана была, чуть ли не праздник настоящий закатывали, «пируя» мясом вареным с картошкой, да квасом. Спустя с полдюжины месяцев, на свет явилось ещё одно чадо, светловласое, да худенькое. Полная противоположность упитанному и черновласому Вильгельму. И назвали мальчика Луказом. Юный Вильгельм проявлял свою заботу к своему младшему брату без слов, ибо с детства не был силён в тех: он научился кое-как говорить лишь в шесть годков. Тогда же мальчик и научился надёжному способу заработка – воровству. То стащит свеклы с соседской грядки, то слямзит корку от хлеба со стола в корчме, то вытянет медяк из кармана у спящего подле дороги пьяницы. Спасали парнишу в этом деле ловкие маленькие ручки да быстрые маленькие ножки, с помощью которых тот улепётывал куда глаза глядят быстрее того момента, когда о внезапной пропаже догадывались. Так длилось до тех пор, как мальчику стукнуло двенадцать лет отроду. Вильгельм, практически ничем не выделяясь среди других мальцов, помимо того, что был на голову старше большинства из них в высоту и на фут в ширину. Тот даже сумел подружиться с несколькими из них, собрав вокруг себя небольшую шайку уличной шпаны.
Бойкий и пылкий характер Вилли они считали проявлением лидерства и силы, а посему тот был для них негласным «вожаком». Сельские дети нередко сбивались в подобные группы, а посему также нередки были стычки между ними. В связи с этим, в непродолжительные промежутки свободного времени после работы в поле и поиска пропитания, мальчишка то и дело влазил в сельские мордобои и вёл за собой таких же безголовых парниш из числа бедняков, в коем-то роде пытаясь подражать отцу своему-дебоширу, которого примером считал, как любое дитя своего отца идолом для подражания и по сей день считает… День ото дня мальчик получал новые увечья, будь то простая шишка, аль порез от пупка до плеча. Отец же приносил небольшой доход, якшаясь и занимаясь какими-то мутными делами с местным мельником, после чего все деньги пропивал. Иногда он также брал с собой Вилли и Луку, после чего спаивал тех спиртным себе на потеху. Так и рос наш «герой». Но больше всего он любил проводить время в окружение своей шайки беспризорников. Однажды целью конфликта двух детских свор стала простая туша индюшки, кою Вильгельм никак не мог поделить с бандой соседских мальчуганов, что были старше нашего «героя» и его «товарищей» примерно на два-три года. Дети дрались словно бы не на жизнь, а на смерть: в ход шло всё, что попадало под руку. В это число входили палки, камни, простецкие дубины, жерди, отломанные от чужих заборов… То было в представлении юного Вильгельма великим побоищем, из которого тот хотел если не выйти из этой битвы победителем, то как минимум прописать обидчикам за такое хорошую затрещину. Стенка одних дворовых ободранцев ринулась на другую, каждая состояла примерно из полдюжины ребят. Юный Вилли, насмотревшись и наслушавшись о выходках отца, уже знал, как постоять за себя. Он был одним из первых среди парней, кто налетел на первого попавшего из числа своих недругов, да пригвоздив того к земле, отлупил по морде по самый не балуй близлежащей гнилой подковой, что когда-то была снята со своего верного носителя, аль впопыхах была потеряна им же средь грязной узенькой улочки на окраине посёлка, прямо в грязи.
Отметелив первого мальчишку, Вильгельм вскочил с тела бедняги, да запустил ту подкову в следующего недруга, что был занят избиением, видимо, «своего», ибо в суматохе было тяжело отличить друг-друга. Все дети одевались приблизительно в одинаковые лохмотья, да все практически одинаково, спустя пару секунд, уже в грязи были перемазаны. И тут, откуда не возьмись, о затылок Вильгельма с глухим звоном ударилась бутылка, полетевшая с рук одного из мальчуганов. От такой неожиданной атаки мальчик пошатнулся, а после и вовсе
в грязь повалился. Осмотревшись по сторонам и прикинув расстановку сил,
тот ненароком взглядом окинул тот самый «трофей» победителю.
Вилли завидел страшное – один из перемазанных в грязи мальцов
решил стянуть пернатый трофей, спешно волоча тот по земле, пока остальные
были увлечены баталиями юношескими. Однако юного Вильгельма
это разозлило не на шутку. Тот встал с земли, схватив покрепче бутылку,
да запустил ту в воришку. Это позволило выиграть некоторое время, а посему
Вилли успел разогнаться и что есть мочи влететь в парнишку, наземь того повалив.
В пылу драки воришка пытался сопротивляться изо всех сил:
он даже чуть не откусил мальчику палец в пылу битвы за индюшку.
Воришка, ударив Вильгельма по лицу пару раз и чуть не откусив тому палец, чуть было решился удрать с «добычей», бросив Вилли с разбитым лицом в грязи, что чуть ли не кипела от злобы мальчика. Тот успел из последних сил ухватить воришку за ногу и потянуть на себя, из-за чего последний не устоял на своих двоих и обратно в грязь шлёпнулся. Вильгельм взобрался на тушу юноши в лохмотьях, что был примерно его ровесником, если не чуть старше. Уже шипя от злости Вилли ухватил парня за голову, да окунул того лицом в грязь, да продержал его так чуть больше минуты, пока тот брыкаться не перестал, сдавшись пред гневом мальчугана. Вильгельм в этот момент же почувствовал в своих руках невиданную силу и власть, что была выше всякой эйфории. Он почувствовал себя таким же сильным и могучим, похожим на отца своего, коего в пример для себя ставил.
Увидев эту сцену, другие мальчики, что ранее яростно дрались, словно петухи в клетке, в один миг затихли, устремив свой взгляд на бездыханное тело бедняка. Те медленно окружили тело, позабыв о недавних разногласиях на какое-то время. Вильгельм медленно встал на ноги, будучи с ног до головы грязью свежей измазан. Дети медленно разошлись. Получив новое незабываемое ощущение тот уже и позабыл о «трофее» пернатом, чья туша весьма быстро разлетелась по рукам шпаны сельской, кто сколько успел себе отщепить да с собой утянуть.
Поиск призвания
Вильгельм быстро стал изгоем. Люди сторонились мальчика, а смельчаки тыкали в него пальцем и называли «Czarny Franc», в качестве издёвки с отцом того сравнивая. «Чёрный Франц» же наоборот, своим прозвищем гордился. Он хотел походить на отца. Он хотел быть таким же сильным, чтобы его также все боялись и слушались. Однако так он стал лишь изгоем. Мать по началу попросту не поверила россказням и сплетням люда сельского о проделках сынишки её. Однако больший вес на разум мальца оказали слова Францишека. Тот сказал, что Вильгельм, якобы, всем показал, что может постоять за себя. Ему казалось, что отец впервые за двенадцать лет испытал гордость за сынишку своего. Про мальчика стали ходить самые разные сплетни. В основном люд говорил о том, что Вилли – бес во плоти. Мать пыталась вырастить сына соответствуя учениям Хакмаррским. Рассказывала о том, как Леший карает неугодных. Однако же… Вильгельм убил человека. Он долго мучился и боялся за свою жизнь – думал, что Леший вот-вот его покарает. Но ничего не происходило. Он стал одинок, но зато жив. Но всё же вскоре мальчик быстро нашёл себе новое занятие – то оказалось охотой. За пару недель мальчик познакомиться с ловчим. Это был пожилой мужчина за сорок лет. Он был также нелюдим и малословен, как и Вильгельм, а посему, на удивление, те весьма быстро нашли общий язык.
Тот принялся обучать мальчика стрельбе из лука, дабы после брать его с собой на охоту в качестве своего помощника. Он также ещё глубже посвятил мальца в верование Лешему, заставляя перед каждой тренировкой молиться тому вслух по дюжине раз. По началу навыки владения луком усваивались мальцом очень медленно и муторно: тот раньше не имел дела с подобным орудием, разве что с плугом только управляться умел, так как не было у семьи коняжки своей, понятное дело. Старец собственноручно смастерил Вильгельму лук, однако тот так часто ломал их, что со временем научился вытачивать и делать их сам, собственноручно. За три-четыре месяца мальчик кое-как, да обучился стрельбе из лука, хоть он всё равно не стоял даже наполовину вровень с навыками матёрого ловчего. Наконец, Чёрный Франц отправился на свою первую охоту вместе с ловчим. Он наконец испытал свои навыки на деле. Тихо выйдя на полянку, юноша аккуратно разложил приманку, да после вновь вернулся в место «засады», выжидая жертву. Спустя полчаса томного ожидания ловчий заметил на полянке движение, о чём после и сообщил Вильгельму с луком наперевес. Тот медленно вложил стрелу, а затем, дождавшись едва заметной отмашки, натянул тетиву и, заслышав едва слышимый хруст, спустил тетиву лука. Сразу после выстрела лук сложился пополам, однако стрела всё равно угодила в свою цель. Как оказалось, снаряд попал прямо в бедро зверьку – то оказался простой кролик. Но тот всё ещё трепетался, тщетно пытаясь убежать.
Юный ловчий взял кролика в руки, да триумфально поднял того, старшему показав. Он подозвал парня к себе, а после, взяв кролика в руки, резко шею тому свернул одним плавным движением. Вильгельм подметил для себя новый способ умерщвления. Так и шло время: малец всё также оставался изгоем для всех в деревне, так как со временем даже матери стали в голову приходить мысли недобрые насчёт мальца. И вот, Вильгельму стукнуло пятнадцать, а его младшему брату Луказу - десять. Всё это время Вильгельм проводил то помогая матери по дому, то воруя у сельских обидчиков провиант, то практикуясь в охоте вместе со старым ловчим. И уже тогда стало ясно, что младший братец является полной противоположностью старшему – тот был весьма худо сложен, мягок и раним характером, но при этом был чутким и добрым, особенно на фоне старшего брата. Настоящий маменькин сынок. Но и жилось ему тяжелее – тот забивался в угол, как только шаги отцовские слышал, да в стычках с местными прохиндеями сам постоять за себя не мог. Вместо этого, зачастую за него заступался именно Вильгельм, так как тот был крупнее Луки как минимум раза эдак в три. Он также всячески помогал и направлял мальца, дабы со временем тот смог сам постоять за себя, да и в целом за отчий дом, как сгинет отец. К слову об Францишке, Вильгельм вполне мог с ним потягаться в силе, учитывая то, что первый долгое время упорно трудился, а последний – пьянствовал, чесал пузо, да жену время от времени колотил. И колотить тот в последнее время Раису стал ещё более, чем раньше. Также под горячую руку попадал и Луказ. Участие в боевых столкновениях и долгий алкоголизм сыграли свою роль на психике отца, ибо до службы тот вёл себя куда добрее и правильнее. Вильгельма же такой расклад не устраивал. Тот устал жить такой жизнью, так как постепенно образ отца в роли героя резко провернулся на 180 градусов. Мальчик окреп, повзрослел. Аналогично повзрослел и его разум. И вот тогда он прозрел. Отец не был никаким не героем, что и осознал, наконец, Вильгельм.
Старый ловчий же совсем ослаб – его глаза одолела катаракта, а посему тот также не мог удержать парня подле себя. Тот охотился в одиночку, восполняю свою странную жажду убийством разного рода живности, кою мог найти в лесу. А что же насчёт женщин – с ними Вильгельму в селе также не везло. Тот попросту не умел разговаривать с ними, а те попросту боялись с ним заговорить, за собственную жизнь страшась. Всё это только пуще накаляло обстановку в голове Вильгельма. Ему скоро должно было стукнуть шестнадцать зим, тот твёрдо решил уйти на службу. Не важно куда, не важно к кому, лишь бы от села родного подальше, ибо в представлении юноши оно походило на семь кругов ада, где таким людям, как ему, не место. Почему именно в шестнадцать? Вильгельм твёрдо решил скопить до этого времени немного деньжат, дабы оставить их семье. Дни до шестнадцатилетия тянулись до-о-о-о-о-о-о-о-олго и мучительно. Вильгельм рассказал Луке о своих мыслях. Последний же каждый раз слёзно умолял брата не уезжать. С братом мальчику было спокойнее. Но терпеть такую жизнь было трудно и невыносимо. А смотреть на то, как родной отец избивает младшего брата и мать – ещё невыносимее. Нужно сбежать. Ситуация накалилась до предела. И вот, в один из поздних вечеров, когда отец вернулся с очередной попойки, тот, как и обычно, принялся досаждать. Досаждать Раисе и Луке, коих наш «герой» любил, как никого другого. Он решил заступиться. Он схватил отцовскую руку, что оттопырена была в попытке замахнуться. Отец тут же среагировал, прописав за такое своему сынишке мощный в челюсть. Геройствовать сразу же расхотелось.
В этот раз люлей за всех троих получил один Вильгельм. Можно ли было это считать за победу, пусть и маленькую? Трудно сказать. Вместо этого нужно было считать зубы, кои потерял юноша. Эту ночь юноша провёл, зализывая раны в маленьком сарае, где также и уснул с вилами наперевес, дабы защититься в случае нападок со стороны отца. Так и тянулись дни, недели, месяца. Периодически юноша пытался противостоять Францишеку, за что каждый раз получал в коллекцию пару новых ссадин, синяков, а также шрамов. И вот, наступил самый счастливый из дней Вилли. Ему стукнуло шестнадцать зим отроду. Никому не сказав, он решил покинуть чуждое ему селение. С собой тот взял лишь отцовские ножны, а матушке, не сказав ни слова, всучил увесистый мешок медяков, что накопил за год. А после – тот двинул прямиком по тракту. В деревушку побольше, где его зачислили в число ополчения.
Видел всякое
Прибыв в небольшой форт, что распростирался меж высоких и древних лесов, Вильгельм получил своё первое снаряжение. А именно – потрёпанную палицу и шлем-котелок, оба были преждевременно сняты с трупа на поле брани. Об этом свидетельствовали многочисленные вмятины и следы плохо оттёртой крови, что уже давно засохла и приобрела тускло-оранжевый окрас. В крепости парня обучили владению топором, мечом, палицей и древковым оружием. Всё обучение заняло порядка полугода и весьма быстро дало свои плоды. В одном из тренировочных спаррингов на мечах тот даже сумел одолеть матёрого ветерана. Вильгельма весьма быстро обезоружили, так как опытность в подобных баталиях явно не была его коньком. Однако, не смотря на этот факт, Вильгельм полагался не на опытность, а на смекалку: он резко сблизился с противником, после чего пнул того между ног, а затем, заломав ведущую руку фехтовальщика, попросту набил тому рожу свободной рукой. Вряд ли Вильгельм смог бы выиграть таким способом, если бы оппонент не был одноруким…
И вот, день за днём наш «герой» проводил на территории форта, лишь время от времени отправляясь за стены с целью разведки и охоты на дичь в лесу неподалёку. Первый настоящий бой с флорами у Вильгельма должен был вот-вот произойти... Каждый день он, вместе с ещё парой человек, направлялся на разведку в сторону ближайшего тракта, что проходил через лес. Там же Вильгельм иногда, да вылавливал пару-тройку зайцев, аль добротного оленя, коих потом он собственноручно и свежевал, за что позже получил прозвище «Браконьер», да после их шкуры в деревушке неподалёку продавал, там же и кабак украдкой посещая, да пойлом дешёвым брюхо набивая. В одну из ночей, когда отряд Вильгельма отправился на очередную разведку и решил разделиться, внимание нашего «героя» привлекли странные звуки… Он опустился на корточки и тихо проследовал к источнику звука… выглянув из-за кустов, «Браконьер» чуть ли не потерял дар речи, хотя буквально спустя долю секунд гримаса на лице того приобрела вид лукавой ухмылки. В буквально дюжине шагов от себя, подле кустов, тот наблюдал за соитием двух морфитов: девушке было на вид порядка шестнадцати-семнадцати, парень же – судя по обманчивому виду морфитов, её ровесником был. Широко улыбаясь, Вильгельм медленно потянул руку в колчан, да крепко зажав меж пальцев стрелу, натянул тетиву.
Так он и познакомился с расой морфитов – через самодельное прицельное окошко своего лука. Тот почувствовал в своих руках небывалую власть – власть над чужой жизнью. Некоторое время посмаковав это чувство на кончике своего языка, тот отпустил тетиву раньше, чем того могла ожидать якобы «уединившаяся» в лесу парочка. Стрела угодила прямо меж глаз парня. Девушка же по началу не поняла ничего. До тех пор, пока её не пригвоздило к земле нелёгкое тело морфита со спущенными портками. Вилли перезарядил лук буквально за секунду, почувствовав небывалый прилив сил. Он натянул тетиву, выцелил шею бедняги, но… уже как с десять секунд не смел спустить тетиву, дабы покончить с мучениями юной девчушки. Но он этого не делал. Нарочно. Он смотрел на неё сквозь окошко, широко ухмыляясь, да глядя прямо в глаза той. Эта немая сцена продолжалась порядка двадцати секунд. В его голове на долю секунды даже промелькнула мысль отпустить деву. Чтобы продолжить мучения той. Но, не успела та и закричать, дабы прервать паузу, как лук хрустнул. И также, с горьким всхлипом, сложился пополам, ненарочно выпустив снаряд в глаз морфитки, заставив ту умолкнуть раз и навсегда. Вильгельм отбросил сломанный лук в сторону, а затем обыскал тела влюблённой парочки. Он нашёл в кармане девушки мешочек медяков и какую-то записку, кою, по прибытию в лагерь, товарищам своим показал… «Они были трусливыми, cука, беглецами из Флоревенделя, что, походу, утекли на территорию подле границы нашей. Утырок бежал от призыва, поджав ушки, да прихватил под ручку свою пассию. Хо-хо-хо, ну и настрочила-а! Я… заберу этот клочок бумаги всего на одну ночь! Хорошо, Вилли?..» - Так ему пояснил один парниша из форта, что якобы читать умел, да из семьи зажиточной происходил, по его же словам. Аль просто придуривались и приукрашивали, дабы новобранцу голову не забивать перед боем. И вот, подошёл тот самый день.
Конница выступила вперёд, дабы занять выгодную позицию, по стопам за ними шла вся пехтура, а далее шли калеки, голодранцы, да и прочее отребье. Но впереди всех вышеперечисленных людей шёл Вильгельм вместе с маленьким отрядом разведчиков, что местность проверяли, дабы на засаду какую не нарваться. Они шли впереди всех – отборные смельчаки. Или же те, кого было не так жалко потерять в бою. Вилли шёл наперевес со своим шлемом-котелком и топориком. Лук же был брошен там, в лесу, в непригодном состоянии. Найдя удобную позицию на возвышенности, тот аккуратно изучил будущее поле битвы. Отряд закрепился на возвышенности, да засел в засаде, ожидая пока немногочисленные остатки флорской армии выйдут на выгодное для Хакмаррцев
местоположение. И вот, на дороге показался мужчина на коне.
Из-под едва держащегося бацинета виднелись блестящие глаза, полные страха. Из-за ухудшенного, в силу забрала, обзора, тот не заметил труп своего товарища, а посему, гремя латами, полетел наземь, неуклюже пытаясь удержать равновесие. То был такой же по возрасту мальчишка, как и наш «герой», возможно чуть старше того, да одет был в латы, кои были ему, видимо, не по размеру. Топорно размахивая руками в попытке не упасть на тела сослуживцев, парень в суматохе зацепил Вильгельма за рубаху, да что есть мочи дёрнул, повалив его рядом с собой. Флор неуклюже трепыхался в тщетных попытках встать или ухватиться за что-нибудь, или кого-нибудь. У Вилли же это вышло куда проворнее. Тот вскочил на ноги и первым делом выбил из рук флора полуторный меч-бастард, отпнув тот в сторону ударом ботинка. Хакмаррец придавил флора к земле своим телом, но столкнулся с ярым сопротивлением. Последний ухватил «героя» за шею и принялся душить, в ответ на что тот принялся душить латника в ответ, да шипя злобно, что слюни чуть ли сквозь бацинет на лицо флора капали. Он попытался скинуть с себя противника, в ответ на что, приложив немало усилий, Вилли сдёрнул с головы флора еле как держащийся шлем-бацинет. Он ткнул им флора в лицо, после чего схватил железяку в качестве орудия в две руки, да покрепче, да обрушил на череп недруга серию мощных ударов. Он бил его до тех пор, пока шлем окончательно не застрял в остатках головы. Ухватив тот двумя руками, да попытавшись вытянуть его изо всех сил, у Вилли ничего не вышло. Но его действия заметил другой флор, что наотмашь вмазал по парню цепом, попав тому в правое плечо, из-за чего последний рухнул наземь. Флор попытался задушить «героя» цепом, что впился в шею того. Вильгельм пытался дать отпор, шипя, словно дикая кошка, которой наступили на хвост и никак не хотят отпускать.
Лицо Вильгельма налилось покраснело, словно спелый помидор, налившись кровью, а затем стало синеть, словно угасающая звезда на фоне ночного неба. Вильгельм закрыл глаза. Казалось, будто бы он оказался наедине с Лешим, о коем ему то и дело талдычил старый ловчий и его родная матушка, хвала ей. Лешим предстал перед разумом Вилли величайшим существом, неподвластным описанию словами для таких простых людей. Они лишь молча смотрели друг на друга, ожидая неминуемого. Но Вилли видел лишь своё отражение. Своё красное, налитое кровью лицо, со временем наливающееся бордовой красной, затем переходя в синюшный, словно спеющая на глазах слива. Но вдруг, как по щелчку пальца, лик стал светлеть и вновь красной краской наливаться, после вернув свой цвет в норму. Жадно глотая ртом воздух, Вильгельм попытался подняться на ноги, но не тут-то было – он был придавлен телом флора в лёгких латах и с цепом, зажатым в руках. Как оказалось, дезорганизованные и истощённые остатки флорского отряда оказались слабыми противниками. Добрая половина солдат погибла на поле боя. А что касается другой половины – большая часть из них сбежала ещё глубже в лес, а другие, более разумные аль трусливые - решили попросту сдаться. Этим и закончилась первая настоящая битва «Браконьера», в ходе которой тот чуть не отправился к праотцам. Так и жил Вильгельм девять с лишним лет. Хоть большинству из его сверстников постоянная война доставляла лишь горечь и траур, Вильгельм же чувствовал себя там, на передовой, как влитой. В его задачи входила разведка приграничной территории на предмет беглых флоров, а также участие в их ликвидации. Простыми словами Вилли был самым простым партизаном. На рожон тот старался не лезть, а посему дожил до двадцати четырёх зим отроду практически без серьёзных травм. Но в одну из тёмных ночей на форт устроили облаву и сожгли тот, посему молодой Вилли был вынужден спасаться бегством.
На дно
Сбежав с руин форта, Вильгельм направился в сторону Отчего дома, выйдя на первый попавшийся тракт. Дорога обещала быть долгой – с дюжину дней длился путь Вильгельма. Каждую ночь тот останавливался в ближайшем селе. Там он украдкой спал в конюшне аль сарае, а по утру расспрашивал о пути местных, после чего уже и в путь отправлялся. Первые три дня Вилли шёл пешком, однако на четвёртый тот сумел украсть добротную лошадь, да за последующие девять дней тот успешно до села добрался. Тот первым делом хотел проведать свою мать и брата, после давней стычки с отцом пообещав себе отомстить тому. Дойдя до своего родного дома рано утром, тот встретил на пороге мать. Вилли сразу подметил, что помимо морщин на лице матери отсутствовал правый глаз… Замешкавшись, Раиса сказала, что потеряла тот в ходе несчастного случая при работе в поле. А затем - первым делом крепко обняла своё чадо, а после в дом пригласила, радушно накормило его мясным супом. Раиса стала осыпать сынишку вопросами, однако тому не давал покоя один вопрос… «Где Луказ?!» - громко спросил тот. Матушка не смогла сдержать слёз.
Как оказалось, в одну из ночей, не выдержав нападок отца, убежал в лес, где объелся грибов да ягод ядовитых, от чего и умер. Его бездыханное тело нашли местные охотники лишь спустя два дня. Узнав об этом, Вильгельм разозлился ни на шутку, также поспешные выводы сделал о том, по чьей вине его мать Раиса потеряла око своё. Скрипя зубами сын вышел на улицу вопреки всем попыткам матери остановить Вильгельма. Немудрено, где стоило искать отца в такое время – конечно же, в единственной на всё село корчме. Пока тот шёл по грязной улочке, люди стали узнавать Чёрного Франца. Но в этот раз те лишь молча таращил на крупного гладковыбритого мужчину, что хмуро и решительно
двигался на долгожданную встречу с отцом.
Отец принялся лупить своего сына ногами, а после даже попытался его порезать. Здоровяк явно выпил больше одной бутылки горилки. За это утро. Вильгельм успел выхватить оружие из отцовских рук и отбросить то в сторону, отделавшись лишь лёгким порезом на ладони. Превосходя своего пожилого отца-громилу в скорости и ловкости, тот сумел увернуться от здоровенного и толстого отцовского кулачины. Франц пнул своего отца между ног что есть мочи, а после, схватил ближайший стул. Тот уже спустя одно мгновенье с хрустом разлетелся, встретившись с головой Францишека. Тот камнем рухнул на землю, не в силах подняться. Тот лишь тихо бормотал что-то гневное, из последних сил своего сына старшего проклиная. Несмотря на слова Вильгельма, что грозился отцу, дабы тот больше не поднимался, отец же, шатаясь, встал на ноги, в очередной раз попытавшись налететь на нашего «героя». Тот успел зайти Францишеку за спину и толкнуть того в сторону дверей. Благодаря инерции отец кубарем вылетел из-за дверей и упал прямо лицом в грязь. Вильгельм же, схватив с полу брошенную ранее «розочку», тот подошёл к огромной туше Францишека. Взяв отца за волосы, Вильгельм решительно воткнул ему в глаз осколок бутылки. Впопыхах вернувшись домой, Вильгельм схватил свою мать за руку, да повёл за собой к лошади. Тот сказал Раисе, что он заберёт её с собой. В место подальше, где мать сможет найти лучшую для себя судьбу. Матушку же такое расклад не устраивал. По её словам, в жизни настоящего Хакмаррца свадьба бывает лишь один раз. Такова её судьба. Не смотря на все попытки Вильгельма, та осталась при своём мнении. Вилли уехал на лошади в одиночку. Также, как и приехал. Вильгельм провёл следующие три с лишним года, скитаясь по кабакам, да участвуя в уличных драках. Когда его выгоняли из одного селения, тот приезжал в другое, и так далее. И вот, после одной из пьяных драк к нему подошла девушка необычайной красоты. Вильгельму та приглянулась с первого взгляда. Настолько, что тот даже забоялся заговорить с ней первым. Но та оказалось знакома с лекарским делом и первой подошла к побитому мужчине, сгорбившемуся на лавочке. Её звали Хелия. Та обработала Вильгельму раны и дала койку на ночь.
Буквально спустя неделю мужчина признался деве в любви. На удивление, любовь оказалась взаимной. Они стали жить вместе, связав свои судьбы друг с другом. Несмотря на грубый и бойкий характер Вильгельма, при своей пассии тот вёл себя мягко и спокойно. Девушка пробуждал в нём лучшие его чувства, кои были спрятаны глубоко-глубоко внутри. Хелия же вела себя также спокойно, добро, и конечно же мило, как и подобает каждой паре в ожидании заветной женитьбы. Любовь-морковь, кхм, со всеми её вытекающими. Денег было мало. Вильгельм перебивался, выходя на охоту в лес за дичью. Либо же мордовал кого-то, да деньги с провиантом вымогал, после чего ещё раз мордовал. Любил он это дело, так как ничего другого делать-то толком и не умел. Однако всё равно пара была небогатой, а посему даже не могла провести полноценную свадьбу. Да что уж там до свадьбы, они еле сводили концы с концами. Выручало лишь то, что Вилли несколько раз на неделю отправлялся в лес охотиться. Но однажды такой поход за дичью обернулся ужасными последствиями, поставив крест на семейной жизни вояки. Вернувшись из леса в деревню рано утром, тот увидел пред собою ужасную картину. Селение было разграблено, некоторые соломенные крыши редких строений медленно дотлевали и с хрустом рушились прямо на глазах. Когда Вильгельм вышел на единственную улочку, усыпанную трупами, тот первым делом ринулся в сторону дома Хелии. Однако дома оказался пусто. Вилли впопыхах обыскивать другие домишки маленького селения. Все, как один, были пусты. Невооружённым взглядом было видно, что люди сбегали из своих домов впопыхах. Не найдя свою пассию, тот стремглав понёсся на улицы, тщательно осматривая каждое тело подле дороги.
Он осматривал их порядка получаса, некоторые несколько раз. Но тела были обезображены, а другие большие походили на уже давно разорванные и обглоданные остатки фарша и костей. Некоторые тела и вовсе были разорваны напополам. Это явно был не человек, на что указывали редкие клочки шерсти, оставленные на месте резни. Заслышав громкий рык вдалеке, Вильгельм решил дать дёру в лес на противоположной стороне деревушки. Он бежал со всех ног, успешно добравшись до зарослей. И бежал дальше до тех пор, пока не споткнулся о небольшое хрупкое тельце. Мужчина грохнулся на землю подле. Это-то и была его возлюбленная. Её хладное, отдававшее синевой бездыханное тело лежало на земле с разорванной шеей. Вильгельм оцепенел от ужаса. Почти минуту тот просто молча смотрел на окровавленное тело своей возлюбленной, в кое тот намертво вцепился, не желая отпускать. И, наверное, не отпустил бы никогда, если бы не услышал хруст веток неподалёку. До конца не ясно было, что такое напугало Вилли, но тот сразу вскочил на ноги и удрал, куда глаза глядят. Спустя пару дней скитаний он успешно добрался до ближайшей деревушки. Там он всё время проводил, утопая в хмеле, пьяных стычках и мародёрстве. Со временем Вильгельм окружил себя разного рода головорезами, решив выбрать в качестве своей стези для заработка тракты. Аморальность своих действий никак не мучала мужчину. Он с детства привык сам зарабатывать себе на пропитание любыми доступными способами.
Время от времени тот, вместе со своей шайкой, он также занимался отловом гоблином и троллей. Из их мозга Вильгельм научился варить похлёбку и суп, а суставную жидкость и жир тролля он использовал в качестве смазки для оружия и доспехов. Также он ел её в сухом виде, используя в качестве перекуса. Кости троллей же хорошо выступали в роли наконечников для стрел. Кожа троллей же также служила хорошей подкладкой под одежду. В общем и целом, Вильгельм чувствовал себя, как дома. И так длилось до тех пор, пока Вильгельму не стукнуло тридцать шесть лет отроду. Вильгельм убил много людей за свою жизнь, видел и делал всякое. Но почему Леший не забрал его на тот свет за такие злодеяния? Вильгельм считал себя посланником Лешего, пока остальные попросту считали его отбитым на голову.
Поиски
Но однажды в корчму забрёл гость, который по-настоящему смог привлечь внимание Вильгельма, и даже не в роли своей жертвы. Это был хромающий да шатающийся мужчина с грубо выбритым лицом и короткими волосами, лет тридцати-тридцати пять на вид. Телосложением тот явно не был обделён, а даже схож с самим Вилли. Он уселся за стойку возле нашего «героя», после чего заказал пять бурдюков с горилкой, нервно поглядывая на входную дверь. На просьбу оплатить такую внушительную покупку тот лишь рассмеялся, а затем, похлопав себя по карманам, попросил одну бутылку горилки. За пару часов «Браконьер» разговорился с пьяным мужчиной.
Тот был намного хмелее нашего «героя», так как последний уже израсходовал все свои деньги, посему из-за неимения средств не мог даже толком опохмелиться. Он внимательно изучал болтливого мужчину. Особое внимание Вильгельма привлекли сапоги мужчины. Пока тот пьяно болтал ногами, был слышен приглушённый лязг, а в мешочке на поясе алкоголика виднелись разноцветные бутылки, далеко не походившие на спиртное. Вильгельм понял, что это были зелья.
За пару дней Вильгельм успешно добрался до нужного места. Чтобы попасть на другой берег, в голове Вильгельма созрел план. Тот вступил в вольную роту. В боевых действиях Вильгельм, как и всегда, показал себя весьма неплохо, не следуя никаким моральным принципам, ставя эффективность превыше всего. И вот, спустя пару недель он дождался желаемого. Под покровом ночи отряд вольных мечей должен был переплыть реку, устроив внезапную атаку по приграничным частям Флоревендельской армии. Но в ночь отплытия погода разыгралась не на шутку. По дороге лодку бросало из стороны в сторону. Из-за этого часть провианта утонула, а вместе с ней на дно пошёл даже один из солдат. Но наконец, ранним утром, наёмничий отряд под руководством бывалого вояки за сорок, высадился у берегов Флоревенделя.
Одной ночью Вильгельм нарушил приказ и выступил в деревню отрядом из дюжины человек. Грабёж быстро набрал свои обороты – голодные вояки тащили с собой всё, что попадалось под руку. Недовольные селюки даже попытались дать отпор. Одному из солдат проткнули шею вилами, умер на месте. В отместку за это Вильгельм приказал убить всех в деревне. Кметы быстро поплатились. Уже спустя пару минут всё село было усеяно трупами тех бедолаг, что не дали дёру. Улов от мародёрство ослепил Вильгельма. У отряда теперь было достаточно провианта и алкоголя. Командир явно не был рад тому, что группа позволила раскрыть себя, однако ничего не мог с этим поделать. Отряд оказался оцеплён со всех сторон в ожидании поддержки со стороны Хакмарри, но она всё не приходила. Наёмнический отряд, состоявший, в основном, из простых кметов и головорезов, решил устроить своему командиру самосуд. Он был им не нужен. Уже на следующее утро на дереве подле близлежащего тракта болтался труп седого мужчины за сорок в одних брэ. Вильгельм задушил его ремнём, пока тот спал, а затем, при помощи остальных наёмников, вздёрнул тело мужчины на дереве. Отряд быстро разбежался кто куда, а «Браконьер» направился в сторону провинции Друнгара. По дороге он прикидывался простым флорским беженцом, собирая у людей милостыню. Путь до Друнгара был не близким.
Спуская всё нажитое на остановки в корчмах и попойках, «герой» переводил дух, а после продолжал путь. Уже попав в первую деревушку на окраине «Браконьер» понял, как же сильно здесь всё отличается от родного государства. Не меньше его удивили нелюди, находящиеся в социуме. Он ещё раз подтвердил свою теорию о том, что все нелюди и нечисть прибыли из Флоревенделя. Он постоянно параноил, фактически находясь на территории врага, посему даже спал в обнимку со своим старым мечом. Хотя за пару дней это чувство пропало, так как всем было всё равно на бедняка в лохмотьях с мечом наперевес.
Мы на месте!
Двигаясь вдоль тракта, Вильгельм сумел добраться до Друнгара за три дня, по дороге занимаясь конокрадством, дабы ускорить свой путь. И вот, наконец, спустя столько времени Вильгельм сумел добраться до провинции Друнгар, что располагалась близ Флоро-Хакмаррской границы. Спустя недолгое время поисков тот наткнулся на весьма большую каменную крепость, что располагалась где-то в районе Тваля или Оля. Он показал людям оттуда свой серебряный кинжал, а после попросил о такой важной для него вещи. Так Вильгельм и заступил на обучение в Друнгарский Цех Охотников на Бестий.
Уроки владения оружием давались тому относительно легко, если не брать в учёт уже немолодой возраст мужчины и его пристрастие к крепкой выпивке. За год тому поведали о большинстве слабостей низших бестий, ликантропов и вампиров. Ему показали, как лучше их выслеживать и противостоять. Вильгельм же отличался среди остальных учеников, помимо своего возраста, своим непомерным рвением к знаниям. И на то были личные мотивы. Также за год он весьма неплохо обучился стрельбе из арбалета, впредь предпочитая тот больше лука. Когда первый год обучения подошёл к концу, Вильгельм в числе небольшого отряда охотников, состоящего из шести человек. Отряд был отправлен на поиски предположительного логова оборотня и последующее его устранение, так как логово, судя по словам местных, находилось где-то в лесной местности. Зайдя в близлежащую деревушку и сориентировавшись на местности, те выступили в лесную чащу. Спустя полчаса блужданий по лесу Вильгельм заметил первый человеческий труп, что был жутко изодран, совсем недавно поддавшись процессу гниения. Скорее всего, тело было женским. Вилли также это понял. Мужик стал медленно терять самообладание.
Вильгельм молча пялился на изуродованный, предположительно, женский труп порядка полминуты, вытаращив глаза. Хрупкое изуродованное женское тельце предстало пред взором Вильгельма в виде Хелии. Но стоило остальным лишь окликнуть «Браконьера», как тот сразу пришёл в себя, вздрогнув, и отмахнув все иллюзии – то была простая сельская девчушка. Охотники выследили путь до логова по небрежным следам относительно быстро. На это ушло всего порядка получаса. Оказавшись у входа в логово ликантропа, самый старший из группы охотник повторил ранее составленный план и бегло пробежался по наставлениям для новобранцев.
Тварюга также было не из робкого десятка – лишь одним взмахом своей лапищи та запросто снесла голову одному из рекрутов, выступающему в качестве пушечного мяса, а также задела ещё одного, чудом чуть не оторвав тому руку. Буквально за полминуты на монстра был обрушен целый шквал ударов. Вильгельма чудом не зацепило. Во время одной из атак оборотня тот сумел срубить ему лапу по локоть, а затем ловким взмахом серебряного кинжала снять ему скальп от пупка до солнечного сплетения. С громким рёвом ликантропу выпустили кишки, а после тот с грохотом повалился наземь, трепыхаясь в агонии. Старший охотник ловким взмахом серебряного меча срубил голову огромного волка-переростка. Вильгельм обтёр свой полуторный меч-бастард о тушу мохнатой тварюги, после чего заправил свой потёртый меч в старые отцовские ножны, а под конец отряхнул подол потрёпанного жизнью плаща. Бой был окончен.
Потери у обоих сторон, на удивлении, составили всего один к одному. Разделав тушу оборотня и кровожадно оторвав той пару клыков на память, Вильгельм широко улыбнулся. Так и закончился первый бой «Браконьера» в числе охотников на бестий. За последующее время тот создал вокруг себя амплуа ярого охотника на нечисть, и что главное - не менее ярого охотника за бутылкой спиртного. Если он не пил – то был на охоте, если не был на охоте – то наверняка пил. Однако гнев его был настолько всеобъемлющ, что одной охотой на бестий Вильгельм насытиться не мог. Он уже имел должные навыки борьбы с разными видами нелюдей: помимо нападений на бестий, в рядах ополчения "Браконьер" не раз имел дело с заплутавшими гоблинами, орками, и даже троллями. Всё это переросло в слепую ненависть ко всему "сверхъестественному". Посему мужик использовал свой опыт, выслеживал зеленокожих. После - брал с собой несколько вооружённых человек, а затем жестоко расправлялся с "иноземными тварями" и развешивал их изуродованные тела вдоль ближайшего тракта, дабы другим неповадно было. С удовольствием Вильгельм также брался за разного рода охоту, когда из уст нанимателя звучало чарующее слово "плата", кою охотник после и пропивал. Так и тянулось время, день за днём.
Новые знакомства - новые начала
Вильгельм, как и всегда, просиживал портки в таверне. Единственное, чем он там занимался – беспробудно пил дешёвое пойло, да на дочурку тавернщика пялился со дня на день. Запои время от времени прерывались "охотой", да грабежами флоряк и кметов на трактах. Одним словом – карман и без этого вечно худ был. Но однажды к Вильгельму подошёл мужик в тёмном плаще и вежливо предложил выпить. Это был усатый, весьма опрятный тип, который, впрочем, сперва не вызывал доверия. Своим говором и плавностью движений тот вполне мог стать нарицательным от слова «спокойствие». Он предложил Браконьеру выпивки, от которой последний, понятное дело, не смог отказаться. Вильгельм довольно опустошил бутыль до дна, утерев бороду. Незнакомец представился Матеушем.
Он проснулся. Проснулся, сидящим на полу в луже собственной блевотины. За плечо его трясла та самая дочь трактирщика, работающая там же. «Хватит спать, алкаш!» - крикнуло ему в ухо она. Это ещё больше усугубило похмелье. «Таверна закрывается, ночь на дворе. Пшёл вон, забулдыга!». Следующую ночь Вильгельм провёл на лавочке. «Матеуш. Надо бы запомнить его имя.» - сказал мужик вслух. Так Вильгельм познакомился с Матеушем. Они оба оказались беглыми хакмаррцами. Браконьер часто стал пребывать в компании усатого хакмаррца. Тот помогал изучать ему флорский язык и делился своими амбициозными мечтами, время от времени употребляя вместе с Вильгельмом псилоцибиновые грибы. Они являлись своеобразным «проводником». Вскоре бородатый хакмаррец и сам заразился смелыми идеями молодого Матеуша. Тот весьма складно заливал ему о идее «свободного Хакмарри» и «всеобщего признания Лешего». Матеуш также познакомил Вильгельма с ещё одним участником «хакмаррского подполья» - Ратко.
Это был простой, невзрачный мужик с седыми, как пепел, длинными волосами. Взгляд его был томным и уставшим, ничего более не выражавшим. Однако его быстрый, чёткий и громкий говор явно не сходился с первым представлением об этом человеке. Он был старше Вильгельма всего на пару лет. Как оказалось, вся троица разделяла взгляды друг друга. Спустя несколько групповых «ритуалов» с участием псилоцибиновых грибов, естественно. Такую разношёрстную компанию сплотила утопичная реальность. Вильгельм также поддерживал идею «Чистого Хакмарри». По крайней мере, на словах всё звучало очень красиво и сладко для ушей. А что же ещё нужно для пожилого садиста? Убивать за красивую идею. Не только люд, но и нечисть. На деле же эта шальная троица представляла из себя скорее заурядную шайку нездоровых на голову охотников. Но волновало ли это их? Само собой, что нет. Однако насущным оставался один вопрос – как вернуться в Хакмарри? У рода занятий Вильгельма было две стороны медали. Чтобы убивать людей ему приходилось скрываться и опасаться за свою жизнь, но в то же время за убийство нечисти люди наоборот, одобряли действия Вильгельма. Хоть иногда адреналин и страх за свою жизнь и делал своё дело. Когда Вильгельм на короткий промежуток времени насыщался одобрением люда, доставалось и им самим.
...И у каждой истории есть своё продолжение"
Вилли, вместе со своей небольшой «шайкой» время от времени устраивал дебоши и разбои в разных деревнях, не стесняясь и грабить тех. Он также устраивал самосуды над «иноверцами» вместе с компанией всё тех же Хакмаррских товарищей. Они убивали бедолаг на трактах под покровом ночи, часто вывешивая их обезображенные трупы на столбы и деревья, на обозрение путникам. Никто не брезговал также и мародёрствовать, а посему мужики вскоре обзавелись неплохим снаряжением и более-менее неплохо набитыми кошелями. Так тянулись дни, недели, месяца. Пока Вильгельм не узнал о роковом событии. Событие, которое вскоре нарекут Пятой Флоро-Хакмаррской войной. Вильгельм проявлял особое рвение, пытаясь попасть в зону боевых действий. Однако долг обязывал того очищать близлежащие территории от нечисти. За пару месяцев продвижения Флорской армии фронт смещался явно не в пользу Хакмаррцев. И вот, тогда «герою» и его товарищам выдался шанс. Все трое не были столь опытны в ремесле охотника на нечисть, годясь лишь в помощники охотников. Друнгарский цех обязывался в скором времени выслать своих людей для очистки недавно захваченных земель Хакмарри.
Мертвецы восставали с полей брани, сбиваясь в группы, ставя под угрозу приграничные земли флоров. В числе отправленных на Хакмарри охотников числились также и Вильгельм, Ратко и Матеуш. Все трое на тот момент являлись заурядным охотниками на нечисть. Они не были так ценны, да и к тому же сами просились на фронт. Грубо говоря, те были расходниками. Уже спустя неделю отряд выступил на Хакмаррские земли. Путь лежал в десятках дней ходьбы. Отряд двигался преимущественно через лесную и лесистую местность, минуя тракты и возможные вражеские лагеря и укрепления. Со времен он был вынужден разделиться на небольшие группы приблизительно по дюжине человек, дабы не терять в эффективности. Охотники зачищали места после серьёзных битв, ликвидируя новообращённую нежить в лице павших солдат. Мародёрство также никак не пресекалось, а скорее даже поощрялось, так как у самих охотников вооружение было далеко не ахти. Группа выполняла свою задачу с переменной эффективностью: спустя пару дней почти половина отправилась на свет иной. Кто от ран, кто он заражения, а кому-то довелось попасться в лапы вражеского войска. В отряде остался лишь Вильгельм, Ратко и Матеуш, а также кучка неопытных и лишь один старший охотник.
Отряду приходилось двигаться вместе с нестабильной линией фронта, что весьма быстро истощило силы охотников. Со временем оставшиеся осели в прифронтовом лагере флоров, заручившись поддержкой солдат и ополчения. Те выступали в роли своеобразной поддержки. Но так продолжалось недолго. Вскоре Хакмаррцы сумели организовать достойный отпор и отодвинуть линию фронта. Под раздачу также попал и Вильгельм. Лагерь был быстро осаждён взводом ополченцев и в мгновение ока зачищен. Те, кто успел – сдались в плен или просто-напросто сбежали. Троица была не исключением.
«Пора» - решили мужики, желая увидеть исход войны своими глазами. «Пора им показать себя из выйти из лесной чащи, дабы нести на люд мирской правосудие Лешего!». Наконец-то их утопичные идеи насчёт свободного Хакмарри могли бы воплотиться в жизнь. Спустя два дня ходьбы пешком те добрались до селения, именуемого Вербицами. Но сможет ли шайка сошедших с ума хакмаррцев-мечтателей сделать из своего родного края утопию? Вопрос, не требующий ответа.
Последнее редактирование:
.
