«Рождение»
Полночь. Ночной туман покрывал прибрежье острова Сан-Чолло, и неомения над дальним горизонтом вздымалась к чёрным небесам. Можно было слышать только, как совы поют, да как поздний ветер пытается задуть зажжённые свечи. Среди тумана и темноты горели огни в городке на острове. В столь поздний час софелийцы либо выпивали текилу в ближайшей корчме, либо тихо дремали в кровати. Под покровом тумана, глухо прозвенел корабельный колокол, около “Жемчужины Софелийки”, кто-то из подвыпивших моряков пытался петь на спор старую забытую всеми песню, его голос доносился аж до Лазарета. Но в Лазарете и его окрестностях не сильно было слышно заветный фальш пьяного мореплавателя, сегодня там и так стоял гам.
На белых, пахнущих мылом, полевыми цветами и травами, льняных тканях, разбросанных по старому деревянному ложу, с раскинутыми по бокам ногами лежала рыжеволосая, измотанная продолжительными родами, полуголая женщина. Ее мысли метались из одной стороны в сторону, прерываясь на моменты значительной боли из-за схваток. В её ногах стояли две молодые повитухи, принимавшие у неё роды.
Сквозь громкие стоны можно было разобрать софелийский язык и даже диалог повитух с роженицей:
— ¡No puedo más…! — со стоном сказала уставшая роженица. Резкая, тянущая боль напрягла и окутала всё её обнажённое тело, от чего она обронила пару бранных слов:
— Per-r-rkele! Vittu, tää on vaikeeta! — выкрикнула она, сжимая руки в кулаки из последних сил, ещё сильнее начав тужиться.
— ¡Sí puedes! ¡Empuja, ahora! — вытирая пот со лба своей же одеждой, сказала одна из повитух.
В порту можно было услышать громкий стук мужских кавалерийских, плотных кожаных сапог с подбойкой на каблуках по деревянным портовым балкам. Пьяный моряк, заметив его, замолчал на секунду провожая вслед непонятным взглядом бегущего. Мужчина резко спрыгнул с корабля и, начав с быстрых шагов, вскоре разогнался до бега. Стук его сапог по каменной брусчатке отдавался в нескольких метрах вокруг. Видно было, что он куда-то спешил — по выражению его лица, по его действиям. Холодный пот капал с его лба, стекая по его лицу и впитываясь на густых чёрных бровях во время спешного бега.
Спустя мгновение, после последних мук и продолжительного стона, сорвавшегося с её мокрых губ, на свет появилась новая жизнь.
— ¡Está aquí… Bravo..! ¡Una niña! — сказала одна из повитух, в то время как вторая ловким движением взяла ножницы и одним щелчком перерезала пуповину. Первая повитуха приподняла девочку на руки.
В этот момент в лазарет вбежал взъерошенный, запыхавшийся отец.
— Любовь моя, mi esposa… — подбегая к своей жене, произнёс он.
— Я задержался в море, меня послали… Я не опоздал? — Спросил отец новорожденной девочки, — Дайте мне ее, - молвил он.
— Мигель… — вымолвила Леона.
— Тсс, любовь моя… Всё будет хорошо… — сказал мужчина своей жене.
Повитуха аккуратно передала девочку в руки отцу. Приподняв на руках свою дочь, он заговорил, глядя на её закрытые века:
— Niña mía, enséñame, enséñame tu primera voz, miembro de la familia Guevara…
После чего девочка заплакала, сделав свой первый вдох воздуха Новой Софелии.
— Вот же голос у девчушки! — воскликнул Мигель, поднимая дочь вверх.
Слегка отдышавшись, Леона посмотрела на девочку, которую держал её отец. Улыбнувшись и с волнением, она медленно, почти шёпотом, спросила у Мигеля:
— Как мы её назовём, милый?…
Без капли сомнения, улыбаясь, отец произнёс уверенно на весь лазарет:
— Selestina… Selestina Guevara de Nueva Sofelia!
«Первые года»
Первые три года жизни юная Селестина провела с матерью, которая стала для неё всем миром и смыслом её жизни, как и её старший на брат Эрнест. Девочка была очень сильно привязана к матери, с которой разговаривала практически с пелёнок на трёх языках: софелийском, амани и остфарском. Вместе с молоком она впитывала в себя её ценные знания, которые позже воплотились в поступках маленькой девицы. Характером и внешностью та и в правду была копией своей матери, в отличии от брата, который всем пошёл в отца.
Отец же нашей героини ушёл в море вскоре после рождения дочери по зову долга. Собрав вещи, он сел на свой корабль, взяв с собой попутчика — своего братца, дядю Селестины, Сэмуэля. Их путь лежал в Хакмарри, с важной целью — развеять прах покойного деда, который тихо умер в своей постели во сне, без боли и мучений от старости. Отец, конечно, сильно сожалел, что не сможет провести время со своими детьми, увидеть, как они растут и помочь Леоне с их воспитанием, но не выполнить завет любимого дедушки — значит проявить неуважение к воле покойника. К тому же в Хакмарри оставалось довольно много близких для Мигеля, откуда он и был родом. Друзья и знакомые с которыми пришлось быстро расстаться в виду плавания в Заокеание.
В свои десять месяцев Селестина совершала свои первые неуклюжие, маленькие, неуверенные шажки по сухой, каменной, протоптанной земле в кожаных тапочках, прямо у семейного дома семьи Гевара.
Однажды, подойдя к Леоне, вся перепачканная грязью после бурных игр с братцем, она произнесла своё первое слово, которое вырвалось из её уст вместе с лёгким вздохом — «Мама». Радости матери не было предела. Жаль этого не видел её родной отец…
Когда же Селестине стукнуло два года, она старалась «лепить» основы будущих слов, половинки слогов и различные звуки. Девчушка уже уверенно шагала по заветным просторам Новой Софелии, держась за руку матери, изучая окружающий её мир. Вскоре почти каждый уголок Сан-Чоло был исследован маленькой путешественницей со своим старшим братом. В это же время юная девочка начала перенимать языческие традиции Ил-Ланеик и корни своей матери. Впервые она приняла участие в ритуале «Обдирания мяса с костей», находясь с матерью в лесу. Пускай девочку пугал и отталкивал вид расчленённой туши оленя, но Селестина всё равно с интересном принимала участие в таинстве, по завершению оного торжественно укладывая череп рогатого на шест.
«Формирование»
Когда же Селестина достигла трёх лет, та научилась уверенно ходить и достаточно внятно говорить, заводя беседу чуть ли не с каждым встречным, улыбаясь абсолютно каждому, будто жителю общины или же гостю острова. Рисунки мелом красовались на камнях вокруг дома и на фундаментных плитах жилища Гевара — везде, куда могли дотянуться её шаловливые ручки. Те изображали мифических существ, о которых ей и брату рассказывали мама перед сном, брата, Леону, а так же и того, кого она могла только представлять - родного отца..
Пытливый ум девочки начал пробуждаться. Она засыпала мать вопросами. Самым частым, конечно, был: «Где папа?», но были и другие: «Почему небо голубое?» — и тому подобные. Не всегда мама могла ответить на все вопросы дочери, но всегда умела выйти из положения «сухой из воды».
В свои четыре года наследница рода Гевара продолжала с жадным интересом изучать всё, что её окружало. Неосознанно она начала путать слова из-за знания сразу трёх языков. В это же время Селестина уже осознанно отмечала софелийские праздники. Те довольно сильно контрастировали с обрядами её матерью праздностью и шумностью празднующий. Она глотнула пинту белого хереса на Лимперо, уже готовясь помогать матери с сбором луговых трав. На Насамендиос — пинту красного хереса за семейным застольем, но всё же та каждый год ожидала одного из главных гостей - отца, что так и не вернулся к этому времени... На Гамельварт сделала глоток вина из бокала какого-то добродушного, уже подвыпившего моряка, который только улыбнулся, когда она это сделала. Вино девочке понравилось, пускай она и не понимала кто такой Сан-Джуан и почему ему поклоняються..
На Ла-Альмудене она просто была рядом со своей матерью в трактире, пускай и не понимала о какой королеве Софелии шла речь.… Девочка взрослела не по годам, а по часам…
К пяти же годам, Леона посчитала, что детей можно отвести и на Лос Муэртос… Матерь постаралась объяснить концепт праздника, попыталась поведать о том, что в этот день мёртвые приходят в мир живых, проведать своих потомков. Та помянула своего дедушку, которого никогда и не видела, близких мамы, о которых та редко рассказывала… Для девочки в тот момент смерть как явление запечатлелось как что-то обыденное, чего не стоит бояться, но и не стоит её приблежать… К Сантэ-Муэрте стоит относиться с почтение и уважением, ведь она может посетить каждого.
К шести же годам Селестина обзавелась довольно бойким и дерзким характером, залезая в различные передряги и втягивая туда своего братца. В этот же момент жизни девочки Леона потеряла всякий покой, следя за проказницей, дабы та не натворила дел. Каждый раз приходилось её вытягивать из опастности. То вытянуть из глубокой дня её речушки, в которой она решила искупаться, наплевав на предупреждение матери, то оттянуть от пчелиного улья, в котором так маняще жужжали пчёлы.
Имя: Селестина
ООС ник: auruzq
Раса: Человек
Возраст: 6 лет
Характер: Любознательная бунтарка, достаточно умная для своего возраста, хотя остаётся наивной, как для ребёнка.
Мировоззрение: Экзистенциально-синкретичное (нейтрально-хаотичное).
Таланты, сильные стороны: Любознательность, Настойчивость. Полиглот.
Слабости, проблемы, уязвимости: Эмоциональная зависимость, стремление к одобрению (со стороны окружающих/близких), боязнь неконтролируемого — высоты, глубины и т. д., доверчивость.
Привычки: Разговаривает сама с собой, рисует мелом или палкой на земле, смотрит в глаза людям дольше, чем обычно.
Мечты/желания: Встретить отца.
Внешний вид: Миловидная шестилетняя девочка с рыжими волосами. Внешность опрятная, но иногда можно заметить пятна от грязи из-за игр с братом.
Религия: Неосознанный Ил-Ланеик
Языки: Софелийский, Амани и Остфарский.
Мать: https://forum.votiverp.com/threads/travnik-sobiratel-pivovar-traktirschik-leona.16826/
Отец: Мигель Гевара
Брат: Эрнест Гевара
Последнее редактирование:
Удачной игры на сервере. Напишите родителей в ООС информацию, а не отдельным сообщением.
