Имя
Мирослав Острожский
ООС ник
Hto_ya
Раса
Человек, хакмаррец-ротич
Возраст
Двадцать два года
Внешний вид
Юн и статен. Черны, яко смоль, волнистые волосы. Бородка мала, аки козлиная, с усами прилежными. Очи проницательны, взгляд строг и рассудителен.
Характер
Мирослав честен и благороден, но строг, суров и не склонен к праздным речам. Боярских обычаев держится, поступая, как должно. В правде ходит, ложь и лесть презирает. Однако заносчивость в нем живет, не терпит он обращения на «ты» от тех, кто ниже чином. Любит охоту, хортов гончих держит в великой почести.
Сильные стороны
Родовитость - не холоп он, но сын боярский, а потому горд и хорош собой. В грамоте искушен, манеры какие-никакие блюдет.
Ратное дело - с юности обучен воинскому ремеслу. В поединках искусен, с топором, копьем и луком дружен. Последним не часто пользуется, презирая лучников, как бесчестных крыс.
Справедливость - по совести и правде действует, взвешивая всякое решение по законам божьим и людским.
Слабые стороны
Доверчивость - в людях лучшего ищет, ибо сам правдив. Но сему немало пользуются льстецы и плуты.
Стремление к правде - порой более правду держит, нежели выгоду, отчего упускает лучшие случаи.
Привычки
Длань его чаще всего почивает на рукояти топора, что свисает на поясе.
Коли в раздумье вдастся, усы свои накручивает. Чину и субординации блюдет нерушимо, ибо порядок в державе – всему голова.
Цели
Прославится на новой земле, да заиметь земельный надел.
Мирослав Острожский
ООС ник
Hto_ya
Раса
Человек, хакмаррец-ротич
Возраст
Двадцать два года
Внешний вид
Юн и статен. Черны, яко смоль, волнистые волосы. Бородка мала, аки козлиная, с усами прилежными. Очи проницательны, взгляд строг и рассудителен.
Характер
Мирослав честен и благороден, но строг, суров и не склонен к праздным речам. Боярских обычаев держится, поступая, как должно. В правде ходит, ложь и лесть презирает. Однако заносчивость в нем живет, не терпит он обращения на «ты» от тех, кто ниже чином. Любит охоту, хортов гончих держит в великой почести.
Сильные стороны
Родовитость - не холоп он, но сын боярский, а потому горд и хорош собой. В грамоте искушен, манеры какие-никакие блюдет.
Ратное дело - с юности обучен воинскому ремеслу. В поединках искусен, с топором, копьем и луком дружен. Последним не часто пользуется, презирая лучников, как бесчестных крыс.
Справедливость - по совести и правде действует, взвешивая всякое решение по законам божьим и людским.
Слабые стороны
Доверчивость - в людях лучшего ищет, ибо сам правдив. Но сему немало пользуются льстецы и плуты.
Стремление к правде - порой более правду держит, нежели выгоду, отчего упускает лучшие случаи.
Привычки
Длань его чаще всего почивает на рукояти топора, что свисает на поясе.
Коли в раздумье вдастся, усы свои накручивает. Чину и субординации блюдет нерушимо, ибо порядок в державе – всему голова.
Цели
Прославится на новой земле, да заиметь земельный надел.
Род Острожских - род боярский, хоть и не столь древний и знатный. Восходит он к веку минувшему, лет сто двадцать тому.
В те поры, когда зима хакмаррская была лютой пуще прежнего, неспокойство обуяло одну деревушку, что к северо-востоку от стольного града лежит. Люд удельному князю поговаривал:
«Охотники, княже, все чаще в чаще лесной пропадают! Кто назад выходит — страшными ранами изуродован! А кто не выходит — тех лишь кости остаются. Пусть Яробог милует!»
Князь же, дабы страх людской унять, призвал к себе дружинника верного, воина испытанного — Велимира. Не раз тот в походах против люфтерати ратную доблесть являл. Взял он с собой три сулицы, копье да топор боевой, и двинул в лес, правду сыскать.
Долго ли, коротко ли, шел витязь следами кровавыми, покуда не привели они его к страшному видению: среди снегов багряных лежал мех черный, яко ночь, медвежий.
«Медведь? В зиму? Быть такого не может!» — промелькнуло в мыслях Велимира, да только поздно было размышлять. Сулицу схватил он и метнул в зверя, прямо в спину попадая. Тут же раздался рев жуткий, что сам лес сотряс. Чудище встало на дыбы, поворачиваясь к воину, и злобой нездешней пылало.
Но не робкого десятка был дружинник. Выхватил он вторую сулицу и вновь метнул, в глаз зверю попадая. Разъярился шатун пуще прежнего, на витязя бросился, лапами сугробы разворочивая. Велимир же копье свое схватил, отгоняя зверя, пока тот не встал вновь, слюной пенясь да рыком пугая. Тогда воин вонзил копье прямо в сердце чудища!
Бурый пал. Велимир отсек голову поверженного зверя, да ко двору княжескому принес, трофей к ногам владыки бросая.
Князь, внимая доблести сей, пожаловал воину землю — тот самый острог, что зверем терзалился. С той поры род боярский, что там осел, стал Острожскими зваться, а в гербе своем навеки запечатлел битву пращура своего с чудищем косолапым.
В те поры, когда зима хакмаррская была лютой пуще прежнего, неспокойство обуяло одну деревушку, что к северо-востоку от стольного града лежит. Люд удельному князю поговаривал:
«Охотники, княже, все чаще в чаще лесной пропадают! Кто назад выходит — страшными ранами изуродован! А кто не выходит — тех лишь кости остаются. Пусть Яробог милует!»
Князь же, дабы страх людской унять, призвал к себе дружинника верного, воина испытанного — Велимира. Не раз тот в походах против люфтерати ратную доблесть являл. Взял он с собой три сулицы, копье да топор боевой, и двинул в лес, правду сыскать.
Долго ли, коротко ли, шел витязь следами кровавыми, покуда не привели они его к страшному видению: среди снегов багряных лежал мех черный, яко ночь, медвежий.
«Медведь? В зиму? Быть такого не может!» — промелькнуло в мыслях Велимира, да только поздно было размышлять. Сулицу схватил он и метнул в зверя, прямо в спину попадая. Тут же раздался рев жуткий, что сам лес сотряс. Чудище встало на дыбы, поворачиваясь к воину, и злобой нездешней пылало.
Но не робкого десятка был дружинник. Выхватил он вторую сулицу и вновь метнул, в глаз зверю попадая. Разъярился шатун пуще прежнего, на витязя бросился, лапами сугробы разворочивая. Велимир же копье свое схватил, отгоняя зверя, пока тот не встал вновь, слюной пенясь да рыком пугая. Тогда воин вонзил копье прямо в сердце чудища!
Бурый пал. Велимир отсек голову поверженного зверя, да ко двору княжескому принес, трофей к ногам владыки бросая.
Князь, внимая доблести сей, пожаловал воину землю — тот самый острог, что зверем терзалился. С той поры род боярский, что там осел, стал Острожскими зваться, а в гербе своем навеки запечатлел битву пращура своего с чудищем косолапым.
Герб Острожских
На гербе увековечено сражение Велимира с чудищем косолапым. Сраженный медведь, во груди копьем пронзенный. Алый фон знаменует снег, что медвежьей кровью окроплен.
На гербе увековечено сражение Велимира с чудищем косолапым. Сраженный медведь, во груди копьем пронзенный. Алый фон знаменует снег, что медвежьей кровью окроплен.
Зимою студеною, в Остроге, что от града стольного недалече стоит, праздник великий был. Услада, супруга Радослава, боярина тамошнего, дитя вторака рожала, то бишь второго ребенка. Долго роды шли, с ночи самой, лишь под утро завершились. Окружали роженицу повитухи искусные, молитвы Яробогу шептали.. И вот, наконец, младенец на свет явился - мальчик.
Мирославом отец его прозвал. Был он в семье вторым сыном, старшего же звали Болеславом, и было тому всего три года. Род их не слыл богатым по боярским меркам, но и бедным не был. Холопы их жили от земли да леса - продавали древесину, меха да дичь соседям.
Первые месяцы младенец малый лишь материнское молоко сосал, да в люльке почивал, на птиц деревянных, над головою висящих, глядел. Что еще младенцу надлежит?
К семи месяцам начал на ножки вставать, шажки неуклюжие делать. Радослав с Усладой не могли нарадоваться, глядя, как сын их младший осваивает ходьбу. А как ноги окрепли - то уж и вовсе началось!
Мирослав был резвым и любознательным, как и все дети. Ползал, всю избу изучая: то ножку кровати грызть примется - зубки резались, то в оконце чуть не вывалился, кое закрыть забыли. Мир познавал, одним словом.
Годы шли, мальчишка рос. С братом старшим, Болеславом, теплые отношения имел, дружны они были. Хотя разница между ними в три года была, но во всех шалостях вместе ходили - холопским курам и гусям покоя не давали.
Но был Мирослав сыном боярским, а потому, помимо забав, и уму-разуму его учили. Грамота, счет, науки положенные. Лет с семи ратному делу начал обучаться - верхом ездить, копье да топор держать.
Однако, отец его, Радослав, занятый был Болеславом, наследником своим, а потому на младшего сына времени не оставалось.
Мальца следовало к дядьям отправить, благо, таковые имелись.
Бранимир гулякой да пьяницей был, что в чарке больше ведал, нежели в ратном деле.
А вот Велимир напротив, дружинником княжеским, да воякой матерым.
Тут и думать не нужно - и так ясно, к кому Мирослава на воспитание отправили.
Мирославом отец его прозвал. Был он в семье вторым сыном, старшего же звали Болеславом, и было тому всего три года. Род их не слыл богатым по боярским меркам, но и бедным не был. Холопы их жили от земли да леса - продавали древесину, меха да дичь соседям.
Первые месяцы младенец малый лишь материнское молоко сосал, да в люльке почивал, на птиц деревянных, над головою висящих, глядел. Что еще младенцу надлежит?
К семи месяцам начал на ножки вставать, шажки неуклюжие делать. Радослав с Усладой не могли нарадоваться, глядя, как сын их младший осваивает ходьбу. А как ноги окрепли - то уж и вовсе началось!
Мирослав был резвым и любознательным, как и все дети. Ползал, всю избу изучая: то ножку кровати грызть примется - зубки резались, то в оконце чуть не вывалился, кое закрыть забыли. Мир познавал, одним словом.
Годы шли, мальчишка рос. С братом старшим, Болеславом, теплые отношения имел, дружны они были. Хотя разница между ними в три года была, но во всех шалостях вместе ходили - холопским курам и гусям покоя не давали.
Но был Мирослав сыном боярским, а потому, помимо забав, и уму-разуму его учили. Грамота, счет, науки положенные. Лет с семи ратному делу начал обучаться - верхом ездить, копье да топор держать.
Однако, отец его, Радослав, занятый был Болеславом, наследником своим, а потому на младшего сына времени не оставалось.
Мальца следовало к дядьям отправить, благо, таковые имелись.
Бранимир гулякой да пьяницей был, что в чарке больше ведал, нежели в ратном деле.
А вот Велимир напротив, дружинником княжеским, да воякой матерым.
Тут и думать не нужно - и так ясно, к кому Мирослава на воспитание отправили.
Велимир Острожский, названный в честь предка своего, был человеком чести. Строг, но справедлив, в верности клятве тверд, как булат. Дисциплина, честность и ратное дело - сие три добродетели были ему не чужды.
Служил он в княжеской дружине, воином был опытным, битв повидавшим немало.
Когда Мирослав прибыл в Кручень-на-Каяле, где дядька его обитал, был поражен видом дружинника. Лицо в шрамах, взгляд суровый, осанка прямая, шаг твердый. Еще не ведал отрок, но в тот самый миг решил - быть ему таким же, как Велимир.
Но не с ласки началась его новая жизнь. С первых дней встретил его дядя жесткой муштрой, не жалея отрока. В правде сказать, не сильно дружинник желал себе воспитанника - да делать было нечего.
Мирослав оказался способным к воинскому делу.
Коня оседлал быстро, к топору и копью приноровился. Щит научился держать твердо, да вот с сулицами не сложилось - не его это было оружие. Однако с каждым годом росла его ратная сноровка, а с ней и разум крепчал.
Но наставлял его дядька не только в бою, но и в жизни. Велимир прививал Мирославу честность, справедливость да понятие о чести. Отрок впитывал слова дядьки, как губка воду, перенимая не только его наставления, но и повадки.
Для Мирослава Велимир стал не просто учителем, но и примером, другом, второй отцовской рукой.
С двенадцати лет начал Мирослав сопровождать дружинников на охоту. Пока лишь наблюдал, но глаза его горели при виде гончих псов, загонявших дичь.
Бывало, по вечерам, дружина пировала. Но отрок не был к тому охоч. Дядька еще в десять лет дал ему медовухи отведать - с тех пор Мирослав терпеть не мог хмельного, и даже в четырнадцать не притрагивался к кубку.
Но мирные времена не вечны.
Когда Мирославу шел четырнадцатый год, пришли вести: люфтерати вновь творят разбой на границах. Деревни разоряются, люди гибнут.
Князь не стерпел. Дружину собрал, в поход велел выступить.
Велимир был среди тех, кто шел войной. Взрослым считался Мирослав или нет - то уже не важно стало. В поход его взяли, как прочего отрока, что меча уже держать мог.
До границы добравшись, дружина наткнулась на врагов, что хутор грабили.
Завязалась битва.
Очи Мирослава метались. Он видел вещи, о которых прежде не помышлял:
Море крови..
Топоры, что разрывают плоть..
Руки, ноги, головы, летящие с плеч..
Горящие избы..
Детский плач над телами убитых..
И тут - перед ним оказался враг.
Дикарь чертов, занес топор...
Мирослав замер.
Секунда - и лезвие вошло бы в его череп.
Но вдруг...
Прямо изо рта супостата вылезло острие копья.
Тот рухнул замертво, за ним стоял Велимир.
Дядька не сказал ни слова. Лишь выхватил с пояса Мирослава топор да грубо вложил ему в ладонь.
Скоро сражение стихло. Враги бежали.
Но взгляд Мирослава все еще был пуст. Вокруг него - мертвые холопы, горящие дома, детские крики.
Дружина двинулась дальше.
Вскоре они наткнулись на вражеское селение.
Огонь, грабеж, реки крови.
Мирослав смотрел, но за топор не брался..
Когда все закончилось, он подошел к дядьке и спросил:
«Зачем?»
Велимир тяжело вздохнул:
«Понимаешь... Иногда приходится принимать трудные решения, на первый взгляд неправильные.
Вспомни, что стало с тем хутором.. Око за око.
Возможно, это жестоко, но справедливо.»
Поход был удачным, дружина вернулась с победой в град стольный.
Но отрок, что в поход ушел, уже был не тем мальчишкой.
Служил он в княжеской дружине, воином был опытным, битв повидавшим немало.
Когда Мирослав прибыл в Кручень-на-Каяле, где дядька его обитал, был поражен видом дружинника. Лицо в шрамах, взгляд суровый, осанка прямая, шаг твердый. Еще не ведал отрок, но в тот самый миг решил - быть ему таким же, как Велимир.
Но не с ласки началась его новая жизнь. С первых дней встретил его дядя жесткой муштрой, не жалея отрока. В правде сказать, не сильно дружинник желал себе воспитанника - да делать было нечего.
Мирослав оказался способным к воинскому делу.
Коня оседлал быстро, к топору и копью приноровился. Щит научился держать твердо, да вот с сулицами не сложилось - не его это было оружие. Однако с каждым годом росла его ратная сноровка, а с ней и разум крепчал.
Но наставлял его дядька не только в бою, но и в жизни. Велимир прививал Мирославу честность, справедливость да понятие о чести. Отрок впитывал слова дядьки, как губка воду, перенимая не только его наставления, но и повадки.
Для Мирослава Велимир стал не просто учителем, но и примером, другом, второй отцовской рукой.
С двенадцати лет начал Мирослав сопровождать дружинников на охоту. Пока лишь наблюдал, но глаза его горели при виде гончих псов, загонявших дичь.
Бывало, по вечерам, дружина пировала. Но отрок не был к тому охоч. Дядька еще в десять лет дал ему медовухи отведать - с тех пор Мирослав терпеть не мог хмельного, и даже в четырнадцать не притрагивался к кубку.
Но мирные времена не вечны.
Когда Мирославу шел четырнадцатый год, пришли вести: люфтерати вновь творят разбой на границах. Деревни разоряются, люди гибнут.
Князь не стерпел. Дружину собрал, в поход велел выступить.
Велимир был среди тех, кто шел войной. Взрослым считался Мирослав или нет - то уже не важно стало. В поход его взяли, как прочего отрока, что меча уже держать мог.
До границы добравшись, дружина наткнулась на врагов, что хутор грабили.
Завязалась битва.
Очи Мирослава метались. Он видел вещи, о которых прежде не помышлял:
Море крови..
Топоры, что разрывают плоть..
Руки, ноги, головы, летящие с плеч..
Горящие избы..
Детский плач над телами убитых..
И тут - перед ним оказался враг.
Дикарь чертов, занес топор...
Мирослав замер.
Секунда - и лезвие вошло бы в его череп.
Но вдруг...
Прямо изо рта супостата вылезло острие копья.
Тот рухнул замертво, за ним стоял Велимир.
Дядька не сказал ни слова. Лишь выхватил с пояса Мирослава топор да грубо вложил ему в ладонь.
Скоро сражение стихло. Враги бежали.
Но взгляд Мирослава все еще был пуст. Вокруг него - мертвые холопы, горящие дома, детские крики.
Дружина двинулась дальше.
Вскоре они наткнулись на вражеское селение.
Огонь, грабеж, реки крови.
Мирослав смотрел, но за топор не брался..
Когда все закончилось, он подошел к дядьке и спросил:
«Зачем?»
Велимир тяжело вздохнул:
«Понимаешь... Иногда приходится принимать трудные решения, на первый взгляд неправильные.
Вспомни, что стало с тем хутором.. Око за око.
Возможно, это жестоко, но справедливо.»
Поход был удачным, дружина вернулась с победой в град стольный.
Но отрок, что в поход ушел, уже был не тем мальчишкой.
Время шло. Годы миновали быстро, и не заметил Мирослав, как ему стукнуло двадцать.
Жизнь текла размеренно: охоты, пиры, редкие походы. Юноша уже не раз участвовал в ратных вылазках, но все еще ни разу не убил врага. Однако, сему предстояло измениться...
Опять поднялись люфтерати, вновь подло жгли деревни на границе.
Князь собрал войско. Дружина выступила в поход.
Встретили супостаты дружину в чистом поле. Разоренный хутор уже догорал вдалеке, когда разгорелась битва.
Мирослав держался рядом с Велимиром, как всегда. Видел, как дядька его вонзал копье во вражье нутро. Видел, как тот рубил врагов, будто буря осенние листья.
Скоро сам Мирослав вступил в бой. Щитом выбил пару зубов у черта, что подкрался слишком близко.
Велимир добил врага, срубая топорищем голову.
Но вдруг... Перед глазами Мирослава предстала картина страшная.
Стрела. Она влетела прямо в горло Велимира.
Дружинник славный захрипел, кровью захлебываясь. Юноша пал на колени, схватил дядьку за грудки, глядя, как уходит жизнь из глаз родича.
Но слез не было. Только ярость.
Мирослав метнул взгляд в сторону, откуда летела стрела.
Враг. Гнилозубый дикарь с усмешкой на устах.
Юноша не колебался. Размах. Топор летит.
Враг рухнул, оружие вонзилось ему в ногу.
Мирослав бросился на него, кулаками молотя лицо того, пока от морды не осталось кровавое месиво.
Подняв свой топор, юноша огляделся. Битва продолжалась.
Глаза его метались. Сердце стучало в висках. Кровь в жилах бурлила, как кипяток. Он двинулся в гущу боя. В тот день он убил впервые.
Победа была за княжеским войском, но её не праздновали. Дружина двинулась вглубь вражьих земель, разоряя всё, что встречала на пути.
Тогда Мирослав не щадил никого. Жёг дома, рубил супостатов.
Поход завершился триумфом. Но радости в душе Мирослава не было.
За доблесть и свирепость его приняли в княжескую дружину. Но не того он желал.
Прошло два года. Охоты, пиры.
Но ничего уже не радовало.
Кручень - на - Каяле словно спецаильно напоминал об усопшем дядьке.
Изо дня в день юноша жил по накатанной.
Но все изменилось...
В княжестве разгорелся скандал. Поговаривали, мол братья Заречные, Остромира Княжевича головы лишили.
Мол, обрюхатил он сестру их, да опозорил.
Кто говорил что правда, кто что ложь, однако, факт оставался фактом - Заречные княжьего родича погубили.
Изгнал князь Заречных.
Мирослав же не видел ничего зазорного, в поступке их, и когда пришли вести о том, что братья далеко, за морем себе княжество устроили, решил.
Тут, на родине, толку от него мало. Наследство отцовское ему не положено, вечно быть дружинником он не хотел.
Сложил Мирослав с себя дружинника роль.
Прискакал в Острог родной, да попрощался с родней.
Взяв с собой лишь топор, да пригоршню монет, отправился юноша в Заокеанье, на поклон к Заречным.
Глядишь, заслужит и он себе у них место под солнцем.
Жизнь текла размеренно: охоты, пиры, редкие походы. Юноша уже не раз участвовал в ратных вылазках, но все еще ни разу не убил врага. Однако, сему предстояло измениться...
Опять поднялись люфтерати, вновь подло жгли деревни на границе.
Князь собрал войско. Дружина выступила в поход.
Встретили супостаты дружину в чистом поле. Разоренный хутор уже догорал вдалеке, когда разгорелась битва.
Мирослав держался рядом с Велимиром, как всегда. Видел, как дядька его вонзал копье во вражье нутро. Видел, как тот рубил врагов, будто буря осенние листья.
Скоро сам Мирослав вступил в бой. Щитом выбил пару зубов у черта, что подкрался слишком близко.
Велимир добил врага, срубая топорищем голову.
Но вдруг... Перед глазами Мирослава предстала картина страшная.
Стрела. Она влетела прямо в горло Велимира.
Дружинник славный захрипел, кровью захлебываясь. Юноша пал на колени, схватил дядьку за грудки, глядя, как уходит жизнь из глаз родича.
Но слез не было. Только ярость.
Мирослав метнул взгляд в сторону, откуда летела стрела.
Враг. Гнилозубый дикарь с усмешкой на устах.
Юноша не колебался. Размах. Топор летит.
Враг рухнул, оружие вонзилось ему в ногу.
Мирослав бросился на него, кулаками молотя лицо того, пока от морды не осталось кровавое месиво.
Подняв свой топор, юноша огляделся. Битва продолжалась.
Глаза его метались. Сердце стучало в висках. Кровь в жилах бурлила, как кипяток. Он двинулся в гущу боя. В тот день он убил впервые.
Победа была за княжеским войском, но её не праздновали. Дружина двинулась вглубь вражьих земель, разоряя всё, что встречала на пути.
Тогда Мирослав не щадил никого. Жёг дома, рубил супостатов.
Поход завершился триумфом. Но радости в душе Мирослава не было.
За доблесть и свирепость его приняли в княжескую дружину. Но не того он желал.
Прошло два года. Охоты, пиры.
Но ничего уже не радовало.
Кручень - на - Каяле словно спецаильно напоминал об усопшем дядьке.
Изо дня в день юноша жил по накатанной.
Но все изменилось...
В княжестве разгорелся скандал. Поговаривали, мол братья Заречные, Остромира Княжевича головы лишили.
Мол, обрюхатил он сестру их, да опозорил.
Кто говорил что правда, кто что ложь, однако, факт оставался фактом - Заречные княжьего родича погубили.
Изгнал князь Заречных.
Мирослав же не видел ничего зазорного, в поступке их, и когда пришли вести о том, что братья далеко, за морем себе княжество устроили, решил.
Тут, на родине, толку от него мало. Наследство отцовское ему не положено, вечно быть дружинником он не хотел.
Сложил Мирослав с себя дружинника роль.
Прискакал в Острог родной, да попрощался с родней.
Взяв с собой лишь топор, да пригоршню монет, отправился юноша в Заокеанье, на поклон к Заречным.
Глядишь, заслужит и он себе у них место под солнцем.
Персонаж сделан под фракцию Заречного Княжества
Последнее редактирование модератором:
