[*]Бёрнхад О’Бьёрн
[*]ClassicKhaan
[*]Человек, скральдсонец
[*]Возраст: 19
[*]Внешний вид: среднего роста юноша, с тёмными, вьющимися волосами, что уложены назад, на вид ему около второго десятка. На ладонях видны мозоли, он довольно частого труда, скорее всего воинского или охотничьего. С первого взгляда никакого впечатления не создаёт.
[*]ClassicKhaan
[*]Человек, скральдсонец
[*]Возраст: 19
[*]Внешний вид: среднего роста юноша, с тёмными, вьющимися волосами, что уложены назад, на вид ему около второго десятка. На ладонях видны мозоли, он довольно частого труда, скорее всего воинского или охотничьего. С первого взгляда никакого впечатления не создаёт.
[*]Характер: Трусливый, жадный, прожорливый в прошлом, Бёрнхад решил измениться, именно сейчас он решил, что хватит позорить своих предков, посему он старается устранить свои недостатки характера и упорно идти к цели. Но помимо всех его личностных недостатков, он довольно упорный, сострадающий и умеющий поддержать разговор человек.
[*]Таланты, сильные стороны: Несмотря на довольно неумелое обращение с мечом для воина, он владеет им не совсем ужасно, и вполне может дать отпор обидчику. Хоть на великих полководцев он далеко и не тянет, у него неплохие зачатки стратега, хотя ему учиться и учиться. Хороший льстец. За долгое время наживание на костях своих предков, Бёрнхад хорошо научился врать и льстить.
[*]Слабости: Трус. Неумение признавать свои недостатки. Неумение обращаться с какими-либо видами оружия, кроме одноручного полуторника и лука. Скряга.
[*]Привычки: Хрустит фалангами пальцев, слова паразиты
[*]Мечты: Главная мечта его это вернуть честь и доброе имя как своему роду, так и себе самому вместе с братцем. Но помимо этого одной из его мечт остаётся найти верную спутницу по жизни, хранительницу очага.
[*]Слабости: Трус. Неумение признавать свои недостатки. Неумение обращаться с какими-либо видами оружия, кроме одноручного полуторника и лука. Скряга.
[*]Привычки: Хрустит фалангами пальцев, слова паразиты
[*]Мечты: Главная мечта его это вернуть честь и доброе имя как своему роду, так и себе самому вместе с братцем. Но помимо этого одной из его мечт остаётся найти верную спутницу по жизни, хранительницу очага.
Род потомков Бьёрна по легендам берет свое начало за много-много веков до нынешних дней. По легендам родоначальник своими руками одной лишь секирой перерубил шею диковинного зверя с чешуёй как у рыбы, головой как у собаки, куриными лапами и крыльями ворона. Это существо было размером с две, а то и три избы. За свою храбрость и боевое мужество род получил сто десятин и освобождение от любых видов повинностей. Было ли это все правдой или частично сказкой не ясно, но жизнь этого рода была полна развлечений и пиршеств на костях своей былой славы. На бойни они заявлялись не так часто и в основном для разграбления. Любимой частью таких походов для Бёрнхада и для его брата Бёрнарда была попойка. Вот и теперь они пьяные и красные, в одних рубахах, выбегали на мороз с девицами под руку и радостно кружились в задорном танце. Вместе с другими бондами, в этот славный вечер, братья горланили песни и подгоняли корчмарей. Теперь ведь они праздновали победу.
И покуда его братец хотел отправиться в родные земли Фискбрьённрса, Бёрнхад остался пировать с оставшейся частью войска. Хоть победа и не была особо крупной, никто от этого не собирался лишать себя удовольствий. Бёрнхад был одним из таких, он всегда искал повод отпраздновать лишний раз, слишком он любил медовуху, да мясо, что подавалось к столу. В какой-то из моментов, когда Бёрнхад вроде уже подцепил бабу, к нему подскочил братец, отчего спугнул улов, недовольное, хмельное лицо исказилось гримасой вопроса и раздражённости одновременно, и когда Бёрнард уже начинал речь о том, что он поедет восвояси, как к братцам подошли три мужа, крепкого на вид телосложения. Начали они спрашивать про сестру, до которой якобы младший докопался. С каждым своим словом они предъявляли всё больше претензий, отчего вскоре разговор на повышенных тонах начал перерастать уже в физическую перепалку. Бёрнард, как более азартный первый полез махать кулаками, Бёрнхад же всегда готов был поддержать брата, отчего полез вслед за ним. Кулак в рожу, колено в живот, подсечки, простые пьяные толчки и в целом подобный паттерн действий продлился не более минуты, ну по крайней мере так это выглядело в глазах младшего, как братья покончили с той троицей. Наблюдая как мужи валяются в снегу, Бёрнхад лишь попрощался с братом, да пошёл далее пировать. Всю ночь он ещё горланил подобие боевых баллад, да поднимал различные тосты, покуда не вырубился от опустевших бочек медовухи.
Так дни сменялись днями, пиршество покидало всё больше солдат, покуда не осталось около полутора полка. Главы расходились, а Бёрнхад будто бы не собирался останавливать пьянку, в усмерть пьяный он проводил час за часом, пока через неделю к нему не прибежал доносчик, с его слов в сторону их крепости, что они лишь недавно заняли, выдвигается ответная сила противника, а гарнизон, что должен был занять эту крепость после захвата прибудет через три дня. А среди лидеров наёмников остался лишь он, потомок Великого Бьёрна, и командовать войсками предстояло ему. До предстоящей осады противником оставалось около суток, бросить крепость он не мог, так как войско было в усмерть нажрано и не смогло бы покинуть крепость так скоро. Да и как бы по репутации его, что только поддавщуюся осаде крепость он так быстро бросил. Хоть и стратегом он был никаким, да и воином тоже, фехтовал он просто ужасно, но решил, что твёрдо будет держать осаду, ибо считал себя Бёрнхад прекрасным воином. Скомандовал он приготовиться войску держать осаду, хоть и осталось в его распоряжении чуть боле семисот душ, он был уверен, что сможет сдержать вражескую орду около двух тысяч. На скорую руку обратно организованное войско составило один полк, под командованием Бёрнхада, тот быстро обозначил важные для обороны точки крепости, да скомандовал туда побольше служивых. Сам же Бёрнхад был убеждён, что продержит оборону сколько надо, и не потеряет почти ни одной души, до прибытия союзного гарнизона. Слишком он верил в стены, что камня видали совсем чутка, а в большинстве своём представляли промерзшие брёвна. К следующему утру войско противника уже стояло под самой крепостью, да приготовления вело к осаде, а смотря на небо, можно было сделать вывод, что вот-вот будет буря, и союзный гарнизон прибудет в лучшем исходе через дней семь. Это сильно нарушило планы Бёрнхада, он был убеждён, что сможет выдержать три дня, но вот неделю… Войско противника было больше примерно в четыре раза, конечно держать осаду легче, но не настолько. Тревожно тот сидел в крепости, продумывая, что он может сделать, провизия кончалась, а голодное, недовольное войско может взбунтовать против единственного капитана. К вечеру того же дня началась осада, но пока та сдерживалась успешно, командование местных полевых сержантов, и пару почти успешных приказов Бёрнхада давали свои плоды, крепость не пала от первой атаки.Снабжения, естественно, не предусматривалось, а за более чем недельное пиршество от запасов провианта не осталось почти ничего, на второй день осады был всего один приём пищи, так скомандовал командир Бёрнхад, дабы растянуть провизию как можно на более долгое время. Служивых это, конечно, не устроило, но кроме недовольств это ничего не вызвало. Соотношение потерь тоже был оптимистичным для великого стратега. Двадцать своих к вражеским тридцати четырём. На третий же день картина знатно испортилась. Недовольства стали всё сильнее, что уже перерастало в небольшие внутренние стычки, соотношение же потерь почти приблизилось к один к одному, что также заставляло солдат терять боевой дух. Бёрнхад же давал всё менее эффективные приказы, которые либо не имели положительного отклика, либо он был минимальным. Четвёртый день стал переломным в ходе осады. Провиант кончился, внутренние стычки стали учащаться, отчего осада врагам начала даваться легче, полевые сержанты не могли успокоить пехотинцев, отчего была сущая суматоха, потери стали перевешивать вражеские, от прежних чуть более семисот служивых убито было около двух сотен, тридцать из которых – полевые офицеры. На пятый день командование противника решило поджечь стены крепости, хоть крепость и была стратегически важной, они понимали, что если не займут её вскоре, то уже подоспевшая подмога для войска Бёрнхада и вовсе не даст им шанса на осаду. Утром шестого дня стены начали гореть, паника в войске Бёрнхада достигла пика, организация полка упала в свой возможный минимум. К вечеру стены уже тлели, а вражеское войско потихоньку приближалось к крепости. На тот момент Бёрнхад, переодевшись в женские крестьянские одеяния, позорно бросил в крепости своё войско, а его повозка скрылась под покровом бури от вражеских сил, отчего побег стал успешным. Однако как позже тот услыхал, союзный гарнизон, всё-же выбил оттуда противника, а его побег никто не засек, так что считалось, что Бёрнхад героически держал оборону до конца.
Они с братом так гордились своим предком, убийцей чудовища, считали себя великими воинами. Братья с такими искренними лицами рассказывали девкам про свои подвиги, а теперь Бёрнхад не может справиться с каким-то вражеским войском, и позорно бежит от боя, погубив своим никчёмным умом столько молодых парней. От своей никчемности и слабости его затошнило. Он припал к стогу сена в повозке и из его глаз выкатились слезы, которые словно обжигали щёки.
Прибыв в городок недалеко от родных имений, Бёрнхад пустился во все тяжкие. На разграбленное во время осады крепости деньги он снял себе комнату в постоялом дворе и беспросветно пил, да покупал куртизанок. Каждое его утро сопровождалось минимум одним стаканом медовухи, да не очень цельным завтраком. При этом настолько небольшое количество еды он растягивал надолго, ибо много времени он просто размышлял. Почему он струсил и сбежал, неужели он настолько слаб? Почему столько хороших парней и мужей полегло из-за его тупости и трусости? А мог ли он вообще сдержать оборону? Ни на один этот вопрос он сам ответить не мог, но каждый завтрак растягивал именно за ними. Ибо он и не мог дать себе ответа, но вспоминал своего братца – Бёрнарда, тот был воином и стратегом куда лучше, и Бёрнхад был уверен, что если бы на его месте был не он, а брат, крепость бы выстояла. После он гулял примерно до обеденного времени, после чего начинал искать себе подружку до ночи. В тот час же как он её находил он снимал её на час, иногда на два, нередко он не просто получал с ними физическое удовольствие, но и попросту болтал, ибо хотел кому-то излить душу. Одна ему особенно приглянулась. Это была высокая, кудрявая, чёрновласая девица, с довольно худым телом и острыми чертами фигуры, словно высеченная из камня. У неё было худое лицо, с довольно выраженными скулами, не очень крупные губы, но и не слишком маленькие, уголки их были приподняты вверх, взгляд её был апатичный, и нисколько от грусти, а из-за того, что кончики глаз смотрели вниз. Снимать её он любил особо, и в основном просто говорил с ней. Возвращался в постоялый двор он примерно к полуночи, минуя всяких пьяниц, что в это время суток обычно являлись на улицы.
Девушка, что ему нравилась была не местная, да, она хоть и была проституткой, но Бёрнхад стал испытывать к ней чувства, несмотря на всю низость её социального статуса. Звали её на дартадский или флорский лад, он несильно различал, но имя казалось ему благозвучным – Бланш. Да и внешностью она несильно была похожа на местных баб, ну или так казалось влюблённому дураку, особенно он любил её чёрные кудри, уж слишком притягательными они были его душе, вечер за вечером, он искал её, всегда она стояла где-то в укромных местах, в отличии от большинства своей профессии, там где ходило мало люда. Из-за чего поиски её были немного затруднительными, но юноша не сдавался. Были случи когда он конечно её не находил, при таком исходе он искал других, но иногда просто уходил спать до следующего утра или дальше пить медовуху в корчме. Один разговор с ней ему запомнился надолго, тогда она рассказала о том, что она с какого-то далекого острова, что-то созвучное с Кальдор, и там по поверьям, или в действительности, так Бёрнхад и не понял, есть некие существа, что по описанию Бланш очень напоминали тех тварей, что завалил далёкий предок Бёрнхада, но самое главное, она сказала, что этот остров где-то на западе отсюда.В один день, наполнившись чувств, он решил признаться ей, в то утро он не пил, сходил в баню, посетил цирюльника, купил какое-то колье в местной лавке, да весь готовый стал её искать. Но её попросту не было. Вообще нигде. Долгое время. Так, он проискал её где-то ещё с полнедели, покуда попросту не смирился, доселе он верил, что найдёт её, но в итоге совсем отчаялся. Чувство безграничной, бездонной, необъятной, и какие ещё можно было подобрать эпитеты, апатии заслонило его рассудок. Ещё неделю он беспросветно пил, он даже не задавал себе никаких вопросов, он просто пил, но когда кошель стал пустеть, он собрался домой, в родной Фискбрьённр. По прибытию туда, он резко осознал, весь его род, даже он сам, топчутся на костях славы своего предка, что возможно и сам никого не убивал, а лишь составил красивую балладу, в которую все поверили, в этот же момент, он увидел тренирующегося брата, его разум прошила, словно стрела, мысль – что даже сейчас его братец совершенствуется над собой, а сам Бёрнхад доселе лишь пил и пировал, да развлекался с красивыми женщинами, и не заслуживает он носить имя предка, пятная его честь. В это же мгновение он вспомнил про то, что на западе, названия этого места он уже не помнил, но верил, что именно там, он сможет вернуть честь своему роду и себе самому. Вечером того же дня он решил посоветоваться об этом с братом. В этих мыслях он и разыскал брата. Он уже пару дней был в родной деревне, но пока они толком не разговаривали. Все эти два дня Бёрнхад провёл в лесу. Он как в детстве с отцом ходил на охоту, только сейчас совершенно один. Он вспоминал все уроки этого ремесла, данные ему отцом. За эти два дня он подстрелил двух кабанов, чьи туши принёс домой ко столу. Пришел же он к нему с идеей. Он рассказал, что далеко-далеко на западе есть место, где существуют те существа, которых когда-то одолел их предок. Он говорил, что, одолев такое чудовище они наконец то станут героями, они совершат подвиги и будут достойны звания потомков Бьёрна. Бёрнард увидел в этом то самое утешение, он стал на миг счастлив и понял, что этот путь верен. Распрощавшись с семьей они с братом на следующий же день отправились в путь к порту. И вот они прибыли туда и сели на корабль, что вроде следует на запад, в далекие земли Заокеанья, как им сказали. Как сказал Бёрнхад, эти существа водятся именно там, но он сам он не был уверен, что Бланш рассказывала именно про Заокеанье, но отступать уже было некуда.
Последнее редактирование:
