|
Имя и Фамилия: Паскаль ла Рошмюр
Раса: человек
Пол: мужской
Возраст: 51
Национальность: флор
Религия: Западное флорендство
Внешнсоть: <представлено в арте слева>
Характер: Деньги, деньги, деньги, возможно честь. Сей сеньор привык служить господинам верой и правдой, взрощенный на типичных сказках о справедливости и честности дворян. Правда, честность и справедливость эта не касается денег. Кому помешает пара тройка лишних монет?
Сильные стороны:
* Глубокие познания в чеканке монет
* Опыт в боевых действиях
* Увлекается охотой
* Развитое чувство справедливости
Слабые стороны:
* СЛИШКОМ развитое чувство справедливости
* Достаточно легко вывести в прямую конфронтацию, не откажет никакой дуэли с дворянином.
* Страдает алкоголизмом
|
Жизнь — это не трагедия... это комедия
Паскаль, честь имел родиться в семье дворянина средней руки, владевшего всего-то тремя селами, одно из которых находилось рядом с его имением. Отец его, Жоран ла Рошмюр, человек, страдавший лишним весом настолько, что уже лет десять не влезал в свой старый доспех, прослыл добрым пьяницей и любителем сказок о старых добрых рыцарях. Хотя в нынешние времена рыцарем могли посвятить хоть на поле боя по очереди, Жоран был так уверен в своих идеалах, что проигрывал в спорах и пригожему коню, и сельской свинье, после чего поедал вторых (говорят, и первых) за своим панским столом. Мать его, женщина простодушная, непонятно каким героизмом в муках родила своему мужу трёх сыновей и неизвестное количество дочерей.
Жизнь его мало чем отличалась от жизни других панских сынов: делать было нечего, поэтому дел накидывал местный коренастый сотник, натаскавший свой гарнизон и зудевший во все их щели до такой степени, что местное бандитьё в ужасе разбегалось при одном их появлении. Жоран решил, что отличной идеей будет научить сына боевому искусству — мол, пусть пойдёт по стопам чести и славы, вина и куриного окорока. Посему сотник Бернольд не щадил Паскаля ни вином, ни медовухой. Да, они, конечно, тренировались в фехтовании — и посохом, и мечом, — но также пили в казармах, как последние свиньи, изредка наведываясь к местным бабам. Разбавляли эти приключения боевые вылазки: хотя бы раз в месяц они собирались отрядом и ходили выкуривать разбойничьи лагеря. Прямо на месте сотник учил Рошмюра стрелять из арбалета, целясь из кустов по какому-нибудь разбойнику. Иногда он попадал в котелок с похлёбкой. Иногда в развешанные панталоны. Но однажды болт угодил прямо в гузно одного бедолаги. Паскаль чуть не выскочил от радости, если бы не местные обыватели не пошли в штурм. И тогда помогли ему не навыки питья и не умение различать вина, а тренировки сотника: обычных вооружённых крестьян он раскидывал направо и налево. Ну, точнее, одного. Да и то еле-еле.
Так бы он и прожил весёлую жизнь, если бы крупный отряд хакмаррцев не пересёк Друнгарскую границу в таком количестве, что это стало настоящей катастрофой. Местный граф и сюзерен Рошмюров, Адель де Гондолн, человек честный и справедливый, слыл, по слухам, мужеложцем. Конечно, было принято изредка целовать равных себе мужчин в щёки, но никак не в губы! Около его замка, поодаль, стояли плавильни, что поставляли материал прямо на монетный двор, обильно воруя металл и продавая его где только можно. Говорили, что де Гондолн, узнав про бушующий отряд хакмаррцев, чуть не подавился долькой дорогого апельсина, и слугам пришлось выбивать кусок чем попало — один даже попытался ударить по спине подсвечником. Лорд этого не оценил, и на следующий день слуга был выпорот на улице… а у него ведь были дети. Возвращаясь к хакмаррцам, стоит сказать, что Адель был человеком неглупым, поэтому волновался не столько о сохранности жизней своих подданных, сколько о тайне сбыта средств.
Корона, узнав, что на граничных землях бушует вражеский отряд, наверняка отправила бы гарнизон в подмогу, а заодно проверила бы учётные книги. Цитата Аделя де Гондолна: «Таки зачем нам подмога, если эта подмога заглянет нам в карман?» Опасаясь обнаружения утечки металла (который порой вывозился открыто на возах), Адель решил отбиваться своими силами, созвав стяги своих вассалов. В том числе был приглашён и Жоран ла Рошмюр. Тот, в свою очередь, переложил ответственность на своего отрока Паскаля — с целью, конечно, набора опыта и защиты чести рода! Узнал об этой новости Паскаль в одних портках рано утром, героически удержавшись на ногах и не свалившись в ночной горшок.
Вскоре отряд из тридцати человек, в котором конных всадников было разве что десяток, прибыл к замку Груан-Корон, расположившись в лагере союзных сил. Там молодой Рошмюр познакомился со многими вассалами сеньора де Гондолна, нахватался умных цитат вроде: «Кутерье, подними голову! Масло — не дерьмо, не запятнает!», «Держи щит выше, а то яйца тебе отрубят, и будешь петь, как девка на сеновале!», «Не стой с открытым ртом, а то стрела в глотку залетит, и будешь срать перьями!», «Если ещё раз споткнёшься, засуну тебе меч в зад, чтоб хоть какая-то польза была!» — и прочих, которые Паскаль будет использовать всю оставшуюся жизнь.
Приходили вести, что разбойничий хакмаррский отряд нападёт прямиком на плавильни, обходя прилежащие замки. И правда, отчего они их обходили? Замки были сильны не стенами, а гарнизонами, что могли зайти врагу в тыл, срывать линии снабжения и просто заставлять тратить на себя время. Но тут сработала «гениальная» стратегия де Гондолна, который созвал всех вассалов в одну кучу. Приближалось время битвы: пехтура чистила копья, благородные паны готовили лошадей. Сотник Бернольд спорил с каким-то рыцарем о том, что с собой надо носить как минимум два молота, после чего они дрались. Но Рошмюру не было покоя — казалось, он один переживал за грядущую битву. Борьба с хакмаррцами — это не дерьмо месить и не стрелять в спины убегающим крестьянам. Это иной уровень боя. Может, стоило податься в раубриттеры?
Часть конницы потеряли быстро: несколько сиров, имевших честь напороться лошадьми на копья, полетели в грязь, а добрый хакмаррский хлопец с кинжалом проходился по ним, тыча любезностью в сочленения доспехов. Паскаль сбежал, как только конная атака заглохла. Сотник Бернольд, упав около строя, еле сумел дать дёру, наложив в портки от страха, что лишь придало ускорение его бегству. Де Гондолн, видя позорное отступление конницы — главной ударной силы флорского контингента, — выпил вина и долго орал на свой двор всевозможными ругательствами. Лучники - 30 человек, выстроенные в крупный ряд, пустили первый залп, который, конечно, попал мимо, задев лишь заднюю часть хакмаррского строя.
Паскаль спешился где-то сзади, поскользнулся и упал лицом в грязь, отчего та попала в забрало и чуть ли не в горло. Кряхтя «умираю…», кто-то да помог ему подняться. Паскаль сделал вид, что получил героическое ранение, снял со спины щит и вооружился топором, оставив коня где-то вдалеке.
Он видел их кривые рожи — казалось, некоторые могли бы занять призовое место в конкурсе самых уродливых морд Флоренда. Рошмюр, не желая погибать от таких вот сеньоров, укрывался щитом как мог, парируя отдельные тычки копий. Благо хоть какой-то доспех, пусть и не полный, помогал сдерживать удары. Готовый уже встречать Флоренда, он не ожидал, как откуда ни возьмись сбоку в строй хакмаррцев влетела родная Рошмюровская скромная кавалерия вместе со стягами иных вассалов де Гондолна. Бой, казалось, был предрешён. Строй посыпался, и алебардисты, протискиваясь меж копий и пик, потихоньку проникали в быстро редеющий строй хакмаррцев. Паскаль, издав победный боевой клич, попёр вперёд, отводя щитом летевшее в него копьё. Противник уже чуть ли не удавался в бегство. Флор замахнулся топором, зарядив им прямо по ключице ближайшего северянина — кровь хлынула ручьём. Он чувствовал себя главным героем всех эпопей, словно о нём напишут героические романы, а в его честь построят город. Как вдруг его ягодицы пронзила острая боль — какой-то недоумок выстрелил из лука, попав по своему же панычу! Он взвыл от боли, а вдобавок хакмаррец набросился на него, повалив на землю. Рошмюр еле вытащил стилет, кувыркаясь, словно в первую брачную ночь, в обнимку с северянином по земле. Парочка неловких грубых движений — и он вогнал кинжал прямо под рёбра. Вогнал бы ещё, но два пехотинца начали оттаскивать его с поля боя, пока он орал вслед всевозможные ругательства и оскорбления.
После боя де Гондолн раздавал рыцарские звания, словно пирожки. Манёвр Паскаля он оценил настолько, что не только одарил его своим знаменитым фирменным поцелуем, от которого любой счёл бы флоров грязными людьми, но и предложил тёплое местечко следить за работой его производства. Возможно, Аделю надоело, что прошлый управляющий воровал столько, что часть в карман самого графа не поступала, а может, причиной было то, что сей управляющий попросту умер, и ему нужно было найти замену. Зачем искать человека из своего двора, если можно поставить верного, глуповатого отрока своего вассала? Таким наверняка легче управлять.
Так, топором и щитом он пробил себе путь в карьеру, став следить за учётом и работой плавилен, попутно просвещаясь в деталях высшего света и устройстве производства монет. А было чего узнавать: как подделывать учёт корзин с рудой, маршруты поставок листов на монетный флорский двор, тонкости управления всем этим делом и, что главное, как не допустить бунта среди шахтёров и крестьян. Так он и жил бы оставшиеся годы спокойной жизнью человека, подворовывавшего у самой короны Флоревенделя (считалось, что шахтами владела именно она), если бы не кризис флорский кризис…
Деньги шли рекой. Хотел бы Адель, через каких-то десять лет он мог бы вырыть небольшое озеро, наполнить его монетами и вечерами нырять туда с пирса, словно в воду. И тут…
«Ревизор! Мы в полном дерьме!» — крикнул Паскаль, ворвавшись в комнату сеньора Аделя, который в тот момент спал. Вскочив, словно на пожар, тот схватил меч и приготовился к бою защищать своё достоинство. Рошмюр смекнул: «Дерьмо уже по шею». Его казнят, скормят собакам, четвертуют или просто заколют по дороге, хоть он и был дворянином. Адель наказал своему верному товарищу бежать из страны, пока обстановка не уляжется. Дал ему свои доспехи из Цнарда, денег впридачу, булаву, коня и вытолкал за дверь, мол: «Это не мой человек!»
Паскаль ла Рошмюр, понимая, что скрыться от флорского возмездия будет сложно, впал в панику. Впал в панику настолько, что решил перестраховаться и уехать не просто в соседний удел, графство или хотя бы страну, а сразу на другой континент — в такую глушь, в такую темень, где его в жизни не стали бы искать. И такое место было — Предел. Рошмюр запряг своего дарёного коня и направился в путь.
, чуть позже сделаю красиво
