- Сообщения
- 294
- Реакции
- 577
ООС ник : Lunar
Имя: Форирис Гоог’дан Кенес
дан – из
Форирис – род/община
Гоог – фамилия
возраст: 31 лет
раса: морфит (дхарши)
Внешний вид:
рост 158см крепкое телосложение и идеальная осанка, короткие не ухоженные волосы цвета угля и полуприкрытый взгляд глаз теплого зелёного оттенка. Острые черты лица. Ресницы и брови частично окрасились в красный от множественных нанесений ритуальных и воинских рисунков. Все тело покрыто шрамами от мала до велика, на левой лопатке виднеется клеймо изгнанника, а на правой руке рабское из-за чего предпочитает носить закрытые одежды.
Характер:
Хладнокровие, рассудительность и терпение. Обладает решимостью и готова пойти на крайние меры, чтобы достичь своих целей. Она не колеблется использовать насилие или жестокость, если это необходимо, но также может быть чуткой и заботливой к тем, кого считает близкими или своими товарищами коих не так много ведь войти в круг доверия дхарши задача не из простых. У неё есть сильное чувство долга и преданности по отношению к своей вере и убеждениям. В общении довольно сдержанная, от её практически невозможно услышать дурного слова за исключением тех моментов, когда все стремительно летит в тартарары.
Таланты, сильные стороны:
Умение обращаться с такими видами холодного оружия как кинжалы, меч. Копьё
Знание языков: Альферсткий, Сарихадунхъорский Монтивагус - все в устной форме.
Неприхотливость и крепкое здоровье.
Слабости, проблемы, уязвимости:
Плохая переносимость алкоголя, легко доходящая до отравления.
Сколько бы не бралась за стрелковое оружие оно ей не далось.
Так же косо она смотрит и на тяжелые доспехи, предпочитая практичность.
Привычки:
Часто упоминает богов Цха-слацки в особенности “сестер”, а также богини смерти, периодически её можно застать за молитвой.
Мечты, желания, цели:
Выживание в новом месте. Нахождение простого, но стабильного понятия дома и заработка.
Выучить Амани
Выучить Амани
Каждая религия оправдана свободой веры.
Твоё право - быть неверным, ты в ответе за себя.
Каждая религия диктует нам свои законы,
Но не жить по их канонам - каждый вправе для себя.
Каждая религия считает абсолютом Бога.
Каждому - своя дорога. Все внутри тебя.
Каждая религия основана на чувстве страха.
Бойся самого себя.
Твоё право - быть неверным, ты в ответе за себя.
Каждая религия диктует нам свои законы,
Но не жить по их канонам - каждый вправе для себя.
Каждая религия считает абсолютом Бога.
Каждому - своя дорога. Все внутри тебя.
Каждая религия основана на чувстве страха.
Бойся самого себя.
Форирис (отступники)Конец осени, остановка у оазиса, праздник водных ритмов. Ночь, когда все слишком заняты церемонией, дхарши остаются немного в стороне от общего духа веселья они не танцуют и не поют, предпочитая безмолвно поддерживать чужих богов. Но некоторые все же слишком настырны, один любвеобильный дурачек все никак не унимался в поисках женского внимания, но получая только отказы от соплеменниц решил попытать счастья и на “угольках” но и тут ему дали жесткий отказ, парень хоть и был красив лицом не блистал характером был вспыльчив и самолюбив, в порыве гнева от отказа сестер сокрушается в язвительных комментариях в конце добавив что все же добьется своего и хватает младшую за руку уводя подальше. Незамеченным это конечно не остается и Кенес следует за теми с острым желанием навалять бестолковому, все началось с взаимных словесных оскорблений, но по итогу переросло в драку с печальным исходом, выхваченный с пояса нож решил судьбу юноши оказавшись в его шее.
Община дхаршей что в свое время отказалась от дороги гротдорского кровопролития. По их мнению, этот путь ведет лишь к непосредственному исчезновению как общины, так и всего роду дхарши. Эмигрировав с Загорья в Сарихадунхъор, столкнулись с не особой приветливостью местного населения и определённого уровня пренебрежения введу своих религиозных убеждений. Так же люди видели в дхаршах их бледных изгнанных сородичей – лунных морфитов, хоть и довольно низких. Эти обстоятельства сподвигли общину продвигаться в глубь страны пока она не добралась до резервации в центральной пустыни, где неплохо сошлись с одним кайросом лунных морфитов начав с ними свою новую кочевую жизнь, а также испытывая удачу в наемничестве разного вида. Не смотря на все трудности новой жизни с годами Форирис остались верны своим обычаям хоть они и претерпели определенные изменения став менее кровожадными, частично перемешавшись с религией лунных морфитов - Цха-Слацкой. Форирис посвятили себя обереганию бледных собратьев в благодарность за дарованную возможность жить по-новому, потому пополнили ряды воинов и охотников, но без права голоса в выборе “командира“.
Рождение
Сарихадунхъор его внутренняя жаркая пустыня место сказочных историй прошлого, что можно услышать из уст в уста, место с которого началась это незамысловатая история. Лето сменяет осень, а за осенью приходит зима, в это же время, когда зима вот-вот подкрадётся, а ночь и звезды становятся длиннее и ярче весьма необычный кайрос бледных скитальцев останавливается на долгий привал у одного из немногочисленных оазисов ведь скоро для морфитов настанет особенная ночь – праздник зори небесного путешествия. А необычен он был тем, что помимо самих лунных морфитов среди членов кайроса можно было заметить и невысокие фигуры дхарши называвших себя Форирис что означало отступники. Подготовка к празднеству шла полным ходом в течение нескольких дней. Но в шатрах Форирис было не до этого, в молодой семье вот-вот должно было произойти пополнение что и происходит в ночь праздника. Родилась, к счастью большинства, здоровая девочка что нарекли Кенес, первенец семьи Гоог. отец занимал нишу воинов, а мать охотников. Родители были счастливы, появлению первенца ведь лекарь предостерегал о возможных осложнениях и проблемах что обошли семью стороной, только по редком задумчивым и порой печальным взглядам отца на ребенка, становились понятны его переживания. Кенес хоть и стала первой, но была не единственным ребёнком в семье буквально через три года появилась вторая девочка – Кайран еще позже появились и братья.
Взросление
Пока они были малышами границ познаний не существовало, можно было играть с кем вздумается ходить и делать что вздумается. Так и проходили первые годы жизни Кенес в сказочных рассказах и песнопениях о богах, играх с ровесниками, созерцанием бескрайнего ночного неба. Но как только девочка смогла крепко стоять на своих двоих как общая дорожка мировоззрений стала расходиться, а тяжести жизни пустынных кочевников тяжким грузом ложится на плечи. Большинство вещей обихода уже приходилось делать самостоятельно, отец стал поучать дисциплине пресекая любой ветреный порыв юной головы, которых было не мало, так же, как и вопросов о том почему они не похожи на “бледных“ почему идут одним путем едят одну еду, но смотрят друг на друга по-разному? Тогда отец начинал свои рассказы о том, как община ушла с родной земли, о гротах с которыми годами воевали и косых человеческих взглядах. Пока в какой-то момент не запинался, вспомнив что не рассказы пришёл рассказывать и гнал малявку дальше учиться уму разуму, порой она специально задавала такие вопросы что бы отвлечь отца. А учится приходилось многому, как держать правильно копье, как ухаживать за немногочисленным скотом, как правильно ставить шатер что бы потом не проснуться средь бела дня от палящих лучей солнца….
В двенадцать мать вручает ей “направляющих“ – серьга особой формы что укажет на родную кровь даже спустя годы разлуки с наставлением беречь во чтобы то не стало.
К 18 годам наставления и тренировки дали свои плоды девушка уже превосходно обращалась с копьем и мечом будто те были продолжением руки, принимала участие в обрядах уже не как ребенок которому в основном дозволено только созерцатель, а непосредственный участник показывая навыки в тонком деле создания причудливых орнаментов, вырисовывая их кистью на теле жреца, Форирис как и все дхарши не сильны в творческих начинаниях не видя в них как такового смысла. Но останавливать Кенес никто не стал, посчитав рисунки вполне допустимыми, можно сказать даже поддержали. Девушка изображала в орнаментах луну в знак почтения богинь сестёр вдохновляясь творчеством лунных морфитов. Кроме общих обязанностей приходилось так же смотреть и за своими младшими братьями с сестрой. Мальчишки были несносными, но хватало только нескольких строгих взглядов и рыканья для вида как те падали в ноги с обещаниями послушания, что конечно же никогда не исполнялись.
Уходи. Проваливай и никогда не возвращайся!
Можно простить многое, смягчить наказание за провинность и искупить вину усердным трудом, но что можно сделать в случае убийства? Не столь много, когда доказательств у тебя нет. Все происходит быстро: крик случайного увидевшего, подобие суда и вынесение вердикта, уговоры и мольбы одной стороны, и проклятия другой. Осознание происходящего проясняется лишь в момент, когда раскалённое железо оставляет болезненное напоминание на спине о том, что теперь ты тут никто, если ты вообще найдешь сюда дорогу.
Уход
Брошенная на произвол судьбы, не знающая, что делать дальше и как это делать. Изгнание в таком месте как пустыня, что может быть хуже? В большинстве это можно приравнивать к смертному приговору, который медленно, но верно приходил в исполнение с каждым новым шагом. Измученная и уже не способная продолжать идти те со всей покорностью готовились к кончине лежа в песке и устремив взгляд к небу, блуждая в своих мыслях. Кенес вопрошала и корила себя, что бы было будь она более сдержанной, если бы он не вытащил ножа, а младшая не выхватила бы его. Все могло бы закончится по-другому и тут бы валялся этот мерзкий урод моля всех богов о милости как сейчас это делает она. Может боги услышали, а может все это простая случайность, но помощь пришла от куда не ждали, рядом прошел караван, который и подобрал морфитку, сначала люди конечно подумали, что это уже два трупа, но найдя в себе силы старшая ухватилась за ногу одного из путников. Караван был торговым и направлялся в один из крупных городов Сарихадунхъора - Цедрон. Торговцы на первый взгляд по доброте душевной взяли с собой бедолаг, но только что бы на подходе к городу надеть на неё кандалы и продать в рабство по повышенной цене как диковинных чужеземцев.
Город, по мнению Кенес, выглядит отвратительно. Он гораздо больше ее родного кайроса – и гораздо грязнее. Улицы узкие, темные и неприглядные, Зловоние то и дело заползает в нос, заставляя морщится и мотать головой. Цедрон давит на нее – и высотой домов, и запахами. Как люди живут здесь? Как могут они обходиться без свежего ветра?
Отец всегда учил сначала приглядываться, а потом уже делать выводы. В ее положении иначе и не получится. Поэтому просто смотрит и запоминает.
Большинство горожан одеты богато: на них украшенные узорами чистые туники. Часть передвигается на повозках или же носилках, но основная масса идет пешком, а рядом семенят рабы, готовые защитить своих господ при надобности. То и дело мелькают разносчики всякой всячины. Кенес видит брадобрея, оказывающего услуги. Видит мальчишек, выторговывающих на стекляшки какие-то свертки. Справа звенит монетами меняла, слева зеваки собрались возле заклинателя змей и всячески выражают ему свое восхищение. Откуда-то отчетливо несет подтухшем мясом. Улицы гудят, стучат, шумят, и все эти звуки сливаются в единое целое, из которого все труднее вытащить что-то одно.
Прикрыв глаза морфитка вспоминает отца. Молча благодаря его за то, что он всегда считал ее равной себе и никогда не отмалчивался, когда она задавала неудобные вопросы. Именно он рассказал ей все, что знал про Сарихадунхъо. Благодаря ему она практически не ощущает страха от того, что происходящее все теснее сдавливает ее. Люди этих земель и их правила ей известны.
На рынке рабов девушка на долго не остаются её практически сражу же выкупает довольно состоятельный кацав, представившийся на ломаном альферстком как Авигдор. Кацавами - звались те, для кого покупка, перепродажа, а иногда и обучение рабов для сражений в потешных боях являлись профессией, средством заработать хлеб.
Авигдор был жестоким, но справедливым господином, в его доме можно было с облегчением вздохнуть, не чувствуя зловония улиц. Нет он относился к рабам ненамного лучше других кацавов хоть кормил сносно и давал мыться несколько раз в месяц расплачивается за такую доброту приходилось покорностью в противном случае мера наказания была сопоставима с проступком что ужесточалась в случае повторения ошибок. Морфитку распределяют к остальной прислуге и той приходится быстро учится и привыкать к новой жизни, и она учится, учится всему: чужому языку, господским привычкам и хотелкам кое нужно ежедневно исполнять и многому другому. Так пролетают 4 года за которые Кенес выучивается приличному знанию Сарихадунхъорского языка на разговорном уроне, так же, как и внутреннему устройству дома с его проблемами и интригами. В таком относительном спокойствие все могло продолжатся и дальше если бы не воля случая коей становится простая драка в столовой. Новенький раб, купленный для боев, возомнил себя выше других позволяя себе раскрепощенное поведение и опускание грязных словечек в сторону всех, кто ему не нравился, видимо он ещё мало понимал плачевность своего положения. Серокожий “коротышка” вызывали у того просто невероятной поток эмоций, от чего при каждом удобном случает пытался это подчеркнуть красноречивым словом или если никто особо не смотрел действием. И вот за "завтраком” при очередной попытке поставить на голову “серого карлика” миску с кашей тому нежданно она возвращается прямо в лицо, последующий удар по коленке выбил мужчину из равновесия, рухнув на пол тот предпринял жалкие попытки отбиться, но смог только немного прикрыть лицо, пока Кенес наносила удары уже чуть ли не вгрызлась бедолаге в глотку когда её оттащили.
Дальше все было как в тумане слова о наказание, прилюдные удары плетью для подержания порядка, закидывания уже не способную стоять дхарши в подвальное помещение за решётку подумать о своем поведении. Через пару дней решка открывается и к ногам девушки летит две повязки. Подняв глаза Кенес узнает так называемого “наставника” Иосифа. Он был бывшим солдатом. Авигдор познакомился с ним где-то на северо-западе. В своей последней войне Иосиф потерял ногу и медленно спивался, потому что ничем больше заниматься не умел. Авигдор предложил ему работу в своем доме это и спасло вояку.
“Наставник” кидает пару фраз, но девушка его толком и не слушает, различая только слова переодевайся и будешь должна. До тренировочной площадки они идут в тишине, по приходу одноногий вручает Кенес деревянный меч.
– Значит, вот с тобой мне и нужно работать, – бурчит он. Кенес стоит, не шевелясь, пока он обходит ее, и только чуть вздрагивает, когда жесткие мозолистые ладони касаются ее рук.
мужчина ощупывает морфитку как выставленный на продажу скот. – И я с тобой намучаюсь.
– Я умею сражаться, – тихо говорит она, понимая, что вряд ли производит впечатление бойца, способного на многое.
Иосиф издает короткий смешок.
– Я даже не сомневаюсь, – говорит он так, что становится понятно: очень сильно сомневается. Кенес злится и крепче сжимает рукоять деревянного меча. А потом, не задумываясь, проводит один из приемов, которому обучил ее отец: бросается вперед на Иосифа, применяя ложный замах, и в последний момент резко уводит меч вниз, отвлекая внимание, чтобы потом, крутанувшись вокруг себя на пятках, оказаться позади противника и приставить острие к его затылку. Она моргает, не опуская руку, и ждет, пока Иосиф медленно развернется к ней.
– Итак, ты правша, – невозмутимо говорит он, щурясь. – А я был не готов. Но не жди подобного от настоящего противника.
Кенес и не собирается. Коротко кивнув, она опускает меч.
Иосиф снова рассматривает ее, но уже не так скептически. Потирает ладонью щетинистый подбородок. И спрашивает:
– С щитом работаешь?
Кенес качает головой. Иосиф кивает.
– Это понятно, левая рука у тебя слабовата.
Кенес невольно напрягает мышцы. Слабовата? Никто не жаловался.
Иосиф снова умолкает, скрещивая руки на груди. Солнце припекает все сильнее, Кенес старается стоять неподвижно, но это трудно, когда тело уже почувствовало силу, когда сердце радостно забилось от удачного приема. Ей хочется двигаться, она засиделась, и рада даже этой игрушке в руке заместо настоящего меча.
Наконец Иосиф кивает каким-то своим мыслям.
– Думаю, выставим тебя димахером, – сообщает он. – Тебе все равно придется драться только с женщинами, там тяжеловесов нет.
Кенес не знает, кто такие димахеры, но Иосиф кажется довольным своим решением. Он велит Кенес показать известные ей приемы, отработав их на столбе.
– Представь, что он живой, – говорит он, наматывая круги рядом с потеющей Кенес, раз за разом вскидывающей меч. – Неважно, что он не отвечает. Он уже готовит удар. Сделай так, чтобы он не успел вскинуть оружие.
И Кенес делает, и делает, и делает. Она бросается на столб, танцует возле него, бьет его мечом и задевает ногами, и усталость, нарастающая в плечах и спине, дает понять, что она все делает правильно. В какой-то момент на её пересохших губах расцветает улыбка. Ей нравится сражаться. Она испытывает удовольствие от сложившегося приема, от того, как проносится мимо столба кончик меча, едва не задевая его. Она радуется, применяя знания на практике, и пока не воспринимает слова о том, что однажды ей придется выйти против настоящего соперника.
Тренировка продолжается. Иосиф выматывает Кенес, заставляя ее снова и снова нападать на столб, и в какой-то момент сам берет деревянный меч. Несмотря на отсутствие ноги, двигается он очень быстро и ловко, и морфитка понимает, что в тот раз, когда ей удалось провести прием, наставник действительно был не готов. Иосиф отражает все ее удары, предугадывает выпады и то и дело вынуждает валиться наземь, глотая поднятую ногами пыль. В ушах пульсирует кровь, и ритм ее забивает собой все остальные звуки.
Солнце проходит добрую половину неба прежде, чем Иосиф позволяет Кенес отдохнуть. Она садится прямо на землю, потому что ноги не держат. Слишком большая нагрузка, отец никогда не тренировал ее столько времени подряд. Перед глазами прыгают черные мушки, под веки забился песок, подошвы сбиты, а костяшки стерты. Дхарши тяжело дышит, ее грудь вздымается от напряжения, хочется лечь и не вставать какое-то время. Плечи и ноги сводит от напряжения.
Так проходят все последующие дни до первого боя с настоящим противником, меняется не лишь то, что теперь ей не нужно делать “грязную работу” и тот заносчивый идиот, которого она пыталась убить куда-то подевался, а в голове засела мысль что все не может быть так просто, может это не благословение господина, а кара? И на арене её просто убьют и все это договорняк а тренировки только для вида что она и правда воин? Кенес намеренно изматывает себя тренировками что бы не думать. Иосиф не нарадуется на нее и ворчливо подбадривает, а иногда даже участливо интересуется, не устала ли она. Но всякий раз морфитка, сдувая с лица упавшие на него пряди волос, мотает головой. В какой-то момент Иосиф выдает ей второй меч и ей действительно не удобно. Она привыкла сражаться с одним, а вторая рука всегда была свободна. У Кенес плохо получается, Иосиф злится и торопит – это понятно, скоро состоится первый бой. Девушка просит выпустить ее так, как есть, но Иосиф уже принял решение и не хочет его менять. Он говорит, что она привыкнет. Может, так оно и будет. Но не за пару дней, оставшихся до поединка. Остается только верить, что он и впрямь будет не до смерти.
– Что все-таки будет, если я проиграю? – в который раз задает Кенес вопрос, который мучает ее сильнее всего.
Иосиф пожимает плечами.
– Возможно, что ничего. А может быть, тебя отдадут обратно Старшей.
Кенес вздрагивает, когда понимает смысл сказанного. В подчинение старшей – сделают снова обычной рабыней, ведь будет понятно, что для арены она не годится.
Слова Иосифа заставляют тренироваться еще усерднее, и она больше не тратит время на праздные мысли и желание отдохнуть. Даже не молится богам.
Сон в ночь перед боем не идет, а утро застает врасплох.
Она одевается, думая, какой противник ей достанется. Ночные страхи пока что не напали со всей силой, и боязни проиграть нет. Кенес напрягает и расслабляет мускулы, которые перестали болеть от усердных тренировок, и радуется тому, как охотно двигается ее тело. Словно гармония поселилась внутри, и она приносит убеждение, что все пройдет хорошо. Кенес приседает пару раз, разминаясь, заводит руки за спину и сцепляет пальцы, вновь напрягая мышцы. Единственное что она знает это имя соперницы – Лилит.
А потом распрямляет плечи и идет вместе с сопровождением к арене. Попадающиеся навстречу “воины” желают ей успеха: кто-то – искренне, кто-то насмешливо. С кухни доносятся аппетитные запахи, но она знает, что никто не будет ее кормить перед боем, да она и сама бы не стала есть: на тяжелый желудок клонит в сон, но никак не в бой.
Перед ареной Кенес снимает обувь и оставляет ее в углу. У выхода ей передают мечи. К разочарованию и одновременному облегчению – деревянные. Привычно взвесив их в руке, она чувствует некую уверенность.
Сердце все же начинает стучать быстрее, когда Кенес выходит на песок. Она и сама не знает, чего ждать, но арена выглядит практически так же, как и во время ее тренировок. Вдали стоит Иосиф, скрестив руки на груди, всем своим видом выражает смертную скуку. На втором ярусе виднеются Авигдор с семьей.
Она встряхивается и отдает внимание арене. И женщине, которая появляется за левым плечом Иосифа.
Должно быть, это и есть Лилит. У нее темные волосы, собранные за спиной, тяжелое удлиненное лицо и чуть скошенный вправо рот. Но вовсе не это повергает в изумление, за которым тут же возникает страх.
Лилит в доспехах. В то время как Кенес вышла на арену в тонкой нагрудной повязке и более толстом и кожаном сублигакулюме, грудь ее соперницы плотно закрывают пластины, и непонятно, из чего они сделаны. На левом плече закреплен маленький щит с вдавленными внутрь краями, а второй – округлый и тоже небольшой – она держит в левой же руке. На ногах у нее – высокие сапоги, вместо сублигакулюма – юбка из полос кожи, не доходящая до колен, на талии – широкий пояс, надежно закрывающий живот. Запястья охвачены кожаными браслетами. Кенес на негнущихся ногах подходит ближе и с ужасом видит, что меч у Лилит настоящий. Его лезвие поблескивает на солнце, когда-то проглядывает из-за частых туч.
По спине сползает капля пота, но ведь совсем не жарко.
Лилит выглядит хмурой, когда кивает в приветствии. Они уже подошли друг к другу настолько, что Кенес видит ее глаза – голубые и усталые, очень опытные. И, сглатывая, думает, что же в таком случае выражает ее собственный взгляд.
Они становятся напротив друг друга, и Кенес крепче сжимает свои бесполезные мечи, пытаясь не дать рукам задрожать. В какой-то момент она смотрит на Иосифа, и тот кивает, мол, все в порядке. Страх охватывает с новой силой. Ничего не в порядке. Она вышла голой против хищника. И пусть хищник достаточно тяжеловесен и, возможно, неуклюж, но пробить его броню не получится ничем.
Кенес сильно сомневается, что ее вывели не на заклание. Она помнит, как ей говорили, что бой будет простым. Но все не так.
Она чувствует, как смотрит ей в спину Авигдор. Это должен быть его взгляд, и он пронзает не хуже меча. Но не для смерти же он все-таки кормил и одевал её!
– Начинайте! – рявкает Иосиф, голос его звучно разносится над ареной.
Кенесв вздрагивает и встает в стойку. Лилит, чуть помедлив, проделывает то же самое.
Над ареной воцаряется тишина.
Кенес ждет. Она помнит указания Иосифа, да и ситуация не та, в которой можно презреть наставления и ринуться вперед. Прощупать соперницу по-быстрому не удастся. И поэтому Кенес только покачивается из стороны в сторону на слегка согнутых ногах, не сводя взгляда с лица Лилит. Она знает, что готовность к удару прежде всего отразится в глазах. Но подлое солнце снова выходит из-за туч и на мгновение ослепляет. В тот же момент ей чудится, что Лилит сдвинулась, и поэтому бросается в атаку.
От первого удара Лилит легко уворачивается, чуть сместив корпус. Она все еще стоит на месте, ей достаточно было пропустить Кенес мимо себя, и та вынужденно пробегает несколько шагов прежде, чем остановиться. Резко разворачивается и, встряхнувшись, идет в атаку вновь. На этот раз Лилит подставляет ей под удар свой щит и пинает в живот правой ногой. Дыхание вырывается изо рта Кенес глухим вскриком, и она валится на песок, пытаясь отдышаться. На глазах выступают слезы.
– Поднимайся! – слышит она резкий и раздраженный голос Авигдора, и встает, мотая головой. Во время тренировок она никогда не пропускала удары в живот. Но во время тренировок она и не бывала так растеряна.
Лилит чуть улыбается. Ее глаза прищурены. Она ждет, наверняка прекрасно понимая, что все преимущества на ее стороне. Как бы Кенес ни сражалась, она легче и уязвимее. У нее деревянное оружие.
На этот раз она не пытается бить сходу. Нет, она кружит, пытаясь выяснить, есть ли слабые места в броне Лилит. Конечно, и Лилит не стоит на месте, поворачиваясь вокруг вместе с Кенес. Одно хорошо: она не нападает. Должно быть, ей дано указание защищаться. Что ж, Кенес это на руку. И, выждав момент, она неожиданно, как ей кажется, проводит ложный замах. Удар правого меча приходится на щит Лилит, а левый обязан достигнуть цели, и Кенес быстро замахивается и им, тут же опуская его вниз и устремляя к правому боку соперницы, но Лилит то ли готова, то ли ей везет. В момент, когда оружие должно добраться до чужого тела, Лилит поднимает свой меч. И сталь входит в деревяшку, раскалывая ее пополам. От меча Кенес остается половина.
Кенес тут же выбрасывает ненужный остаток и чувствует облегчение. Все-таки это не ее – работать с двух рук. Не давая Лилит опомниться, она переходит в наступление, уже окончательно убедившись в том, что против нее только обороняются. Что ж, она покажет все, на что способна.
Под напором ударов Лилит потихоньку отступает к краю арены. Она ловко орудует щитом и время от времени пытается подставить меч, но Дхарши готова и вовремя отскакивает, потому что не хочет терять второй клинок. Она кружит и вертится, понимая, что двигаться ей легче, и с радостью видит капли пота на лбу Лилит. Очередной удар деревяшки приходится в щит, и Кенес следом зачем-то бьет левым кулаком в грудь соперницы, совершенно не ожидая, что это подействует. Но пластины доспехов оказываются очень тонки, и Лилит, охнув, сгибается и отшатывается. Кенес на мгновение удивленно замирает, а потом принимается добивать.
Это ее шанс.
Удар! Удар! Еще удар!
Кенес колотит по щиту без остановки. Лилит, у которой, очевидно, сбилось дыхание из-за боли – а Кенес отлично знает, как больно пропустить такой удар, – обороняется более вяло и то и дело заносит меч. Но выкрики с галереи всякий раз останавливают ее. Кенес выигрывает и понимает это, а потому все ускоряется, работая на пределе своих возможностей.
Удар! Обманный удар! Удар!
Лилит запинается о камень и чуть не падает. У нее злое лицо, наверное, ей не очень радостно принимать участие в таком бою, но она ничего не может поделать. Кенес продолжает теснить ее, а потом происходит то, что сбивает ее с толку.
Краем глаза она случайно замечает знакомый силуэт возле Иосифа и... отвлекается.
Содеянного не исправишь. Дхарши обреченно сбивается с ритма и наносит последний удар медленнее, чем остальные, поэтому промахивается и теряет равновесие. Лилит охотно пользуется этой промашкой и бросается вперед, щитом изо всей силы ударяя в правое плечо. Резкая боль, белой вспышкой пронзившая тело, вырывает крик изо рта и меч из руки. Кенес чувствует, что плечо не на месте, и пытается пошевелить им, но это вызывает лишь еще большую боль, а Лилит снова бьет ее по тому же самому месту, и это так ужасно, что не получается даже закричать. Кенес только открывает рот и валится на колени на песок, потому что боль сбивает с ног и кружит голову. В какой-то момент слегка ослепшая Кенес видит свой меч и пытается дотянуться до него хотя бы левой рукой, но Лилит бьет ее в спину, отправляя лицом вниз, и ногой отшвыривает деревянное оружие подальше.
Кенес лежит и не шевелится, краем заслезившегося глаза видя, что Лилит подходит ближе и, чуть склонившись, снисходительно протягивает руку, чтобы помочь подняться.
Под сердцем бушует гневливая буря, разбавленная вернувшимся страхом за свою жизнь.
Она проиграла.
Проиграла.
ХакмарриНикто не спешит отругать ее или приказать бросить в подвалы. Странно, но облегчения это не приносит. Как позже выяснилось никто и не надеялся на победу лишь желая посмотреть стоит ли игра свеч, и господин убедился, что стоит, да ещё каких! Разумеется, нужно было ещё тренироваться, но выйти против хорошо обученного и вооруженного соперника и почти победить – настоящий успех.
Все-таки это было правдой: “бойцы” ценятся, к ним особое отношение. Не как к свободным гражданам, конечно, но лучше, чем к обычным рабам. Вот только еще не боец арены. Она знает, что иногда они получают свободу. Что если и ей повезет?
Это везение происходит только спустя ещё пять лет боев, победных взлетов и неудач, когда на пиру в честь праздника “Рубик” Авигдор изрядно подвыпил и толи на веселе от последних удачных сделок и побед на арене или ведомый традициями веры, которых придерживался в основном, когда самому было выгодно. Хотя, наверное, основную роль все же сыграло большое количество вина. Господин дарует свободу четырем бойцам в том числе и Кенес.
Оказавшись на улице с пониманием что теперь все зависит от своих собственных решений, это окрыляло и дарило просто какие-то невероятные эмоции, даже город уже не казался таким противным как почти десять лет назад. Но теперь нужно было самостоятельно себя кормить и одевать. Денег, заработанных на выплатах с боев на долго, не хватит . Хоть и будучи свободной она не являлась полноценны гражданином Сарихадунхъора что приводило к множеству неприятных инцидентов, а грошей с добропорядочной работы хватало только на то, чтобы не сдохнуть от голода. Так дорожка привела к грабежам что по началу шло туго, а страх быть пойманной останавливал, но буквально через пару месяцев и удачных дел как страх стал точным расчетом. В основном морфитка грабила ночных гуляк что заходили в темные переулки что бы облегчится, либо просто хватала их за руки затягивая в подворотни, предварительно выждав пока потенциальная жертва покинет таверну или трактир идя в “шатком” состоянии дабы, словив удар по затылку те даже особо не задумывались о произошедшем на утро или если оказывался больно стойким и глазастым оказывался с ножом в шее. Эти жертвы становились подношением для богов, в какой-то степени девушка вошла во вкус. Первые жертвы были случайными, как и тот паренек, из-за которого когда-то она покинула кайрос, но теперь они уже были целенаправленными, ведь так было проще замести следы. Слишком долго такая деятельность не могла оставаться не замеченной, привлекая внимание городской стражи. Благо накопленных за год монет было достаточно что бы немного отойти от грабежей и остановится на относительно не “пыльной” наемной работе, бороздя просторы Сарихадунхъора в качестве сопроводителей караванов.
Когда такая дорога приводит её в портовый город, а после появляется предложение подработать на корабле, долго ли она думали? Вероятно, недостаточно, но звонкая монета и знание что корабль принадлежит одной из торговых гильдий все же вселяли уверенность. Корабль же шел до Западного Хакмарри для закупки древесины, там она и осталась ведомая рассказами моряков о возможностях хорошо подзаработать.
Последнее редактирование:
