ReAlch
Активный кидала
- Messages
- 13
- Reaction score
- 20
Имя: Рената Альтиери / Ритва
Раса: Морфит
Возраст: 20
Внешний вид: Относительно своей расы низкая морфитка, рост которой составляет примерно 180 см. Черные, как смоль, волосы до плеч, что скрывают подрезанные морфитские уши. Вытянутое, немного бледноватое и худое лицо, с впалыми карими глазами, на левой щеке которого красуется небольшой ожог.
Характер: Озорная и довольно непредсказуемая веселая морфитка, в голову которой могут влезть множество идей, которые она в сию же минуту начнет исполнять, если конечно по исходу этой идеи девушке не прилетит раскаленной кочергой или того хуже. Беспечность и озорство закачивается в тот момент, когда над морфиткой нависает угроза целостности физиономии, всё это меняется на изворотливость, с которым дева пытается избежать худшей для себя участи. С серьезностью к работе или иному делу она подходит только если это принесет какую-нибудь прибыль, не важно материальную или нет, ну и конечно же если эта работа связана с наставницей.
Сильные стороны:
Выносливость - несмотря на возможное нытье и иные возмущения морфитки, девушка способно довольно долго находится в “экстремальных” условиях
Адаптивность - легко подстраивается под новые обстоятельства жизни и ситуации.
Знание Дартадского и Флорского языков.
Слабые стороны:
Страх огня - после полученного ожога девушка до паники боится раскаленных предметов, а также, чуть менее боязно, однако всё равно с сильным страхом к открытом, неконтролируемому огню.
Авантюризм - тяга к постоянному спонтанному “приключению” не приведет ни к чему хорошему.
Клептомания - противная черта, полученная от частого карманичества. Из-за чего в последние года, что с незнакомцами, что с Наставницей возникает целый ворох неприятных ситуаций.
Привычки, особенности:
В зимнее время с огромным нежеланием и только по острой необходимости покидает теплое обиталище, а вот летом наоборот, старается как можно больше времени проводить вне какого либо помещения, будь то дом, трактир, “лаборатория” или даже потонувший вардо.
Часто любит, обожает, выпить или покурить со своей наставницей в свободные минутки.
Цели: Не сдохнуть в Хакмарри.
Раса: Морфит
Возраст: 20
Внешний вид: Относительно своей расы низкая морфитка, рост которой составляет примерно 180 см. Черные, как смоль, волосы до плеч, что скрывают подрезанные морфитские уши. Вытянутое, немного бледноватое и худое лицо, с впалыми карими глазами, на левой щеке которого красуется небольшой ожог.
Характер: Озорная и довольно непредсказуемая веселая морфитка, в голову которой могут влезть множество идей, которые она в сию же минуту начнет исполнять, если конечно по исходу этой идеи девушке не прилетит раскаленной кочергой или того хуже. Беспечность и озорство закачивается в тот момент, когда над морфиткой нависает угроза целостности физиономии, всё это меняется на изворотливость, с которым дева пытается избежать худшей для себя участи. С серьезностью к работе или иному делу она подходит только если это принесет какую-нибудь прибыль, не важно материальную или нет, ну и конечно же если эта работа связана с наставницей.
Сильные стороны:
Выносливость - несмотря на возможное нытье и иные возмущения морфитки, девушка способно довольно долго находится в “экстремальных” условиях
Адаптивность - легко подстраивается под новые обстоятельства жизни и ситуации.
Знание Дартадского и Флорского языков.
Слабые стороны:
Страх огня - после полученного ожога девушка до паники боится раскаленных предметов, а также, чуть менее боязно, однако всё равно с сильным страхом к открытом, неконтролируемому огню.
Авантюризм - тяга к постоянному спонтанному “приключению” не приведет ни к чему хорошему.
Клептомания - противная черта, полученная от частого карманичества. Из-за чего в последние года, что с незнакомцами, что с Наставницей возникает целый ворох неприятных ситуаций.
Привычки, особенности:
В зимнее время с огромным нежеланием и только по острой необходимости покидает теплое обиталище, а вот летом наоборот, старается как можно больше времени проводить вне какого либо помещения, будь то дом, трактир, “лаборатория” или даже потонувший вардо.
Часто любит, обожает, выпить или покурить со своей наставницей в свободные минутки.
Цели: Не сдохнуть в Хакмарри.
Биография
Глава I: Рождение, детство и жизнь в деревне.
Глава I: Рождение, детство и жизнь в деревне.
Было ничем непримечательное раннее утро дариэля. По крышам домов деревни близ Эиринии отбивал свой тихий такт теплый летний дождик. Всю эту идиллию еще пока спящей деревеньки мог нарушить только крик
из одного дома. В это дождливое утро в морфитской семье произошло пополнение - родилась девочка. Рождение ребенка конечно было радостным событие, но родители, кои являлись переселенцами с Остфара, ждали мальчика, отчего планы на будущее пришлось сильно перестроить. Сама же семья состояла из Отца - земледельца Кейо, матери - местного травника Кетри и старшей дочери - Ирджи.
Первые свои безмятежные годы девочка провела в очень спокойной и обычной обстановке, постепенно познавая, через детское любопытство мир, обучаясь базовым, но важными навыками, такими как: самая обычная ходьба, членоразельная речь и тому подобное. Только к пяти годам морфитка первый раз услышала свое будущее имя от сестры - Ритва, что с Остфарского переводилось как веточка. Оно очень подходило под тогдашний вид девочки, который и напоминал ветку, из-за худобы, коя не покидала дитя из-за постоянных болезней, что также сказывались на физическом развитии ребенка.
К семи годам со здоровьем Ритвы всё стало на порядок лучше, девочка стала выглядеть лучше. За эти два года, что она провела, словно в заключении, благодаря старшей сестре, мало помалу научилась частично писать на своем родном, для этого семейства, Остфарском, языке и частично понимать Флорский. В принципе, присматривала и, можно сказать, даже воспитывала Ритву - Ирджа. Матери, как и отцу, буквально некогда было заниматься детьми, несмотря на то, что первая проводила дома большую часть времени, но почти всё время была занята травничеством: изготовка настоев, сушка трав, сборка самих же трав, а после и прием покупателей на всю изготовленную продукции. Отец, что свойственно земледельцу, проводил большую часть времени на полях, а во время дождей, или осенних-весенних прохладных деньков проводил в ближайшем трактире, тратя собственные отложенные средства на выпивку. Зимой же Кейо старался заработать для семьи, работая в том же самом трактире, в коем и выпивал. И благодаря такому “трудолюбию” семейству хватало возможности откладывать небольшую часть заработка на будущее образование для старшей дочери.
И вот медленной тихой поступью идущей, подкрался восьмой год жизни Ритвы самый тяжелый год. В этот год Флорция вновь вспыхнула междоусобной бойней, между Верхней и Нижней ее частями, гром которой прокатился почти по всему континенту, даже в вечно диком Хакмарри был слышен этот гул. Гул фанфар, что созывал всех людей различной этнической и расовой принадлежности встать под стяги флагов одной из сторон, которые прикрывались достаточно наивной, но действенной легендой о вероломной попытке Хобсбуржцев посягнуть на целостность Королевства. И поскольку мало кто знал точное географическое положение той или иной части Флорэвенделя и Хобсбурга, то это привлекло очень много патриотично настроенного мяса, наемников, различного иного отребья, даже людей из колонии Короны в Хакмарри. Но как бушующее пламя междоусобицы разгорелось, так оно и быстро стихло оставив за собой сожженное, почти уничтоженное, усеянное трупами Баронство. Корона конечно же попыталась спешно замять инцидент, но это не сильно помогло, и по континенту, да и за океаном, начали, постепенно набирая темп, расползаться слухи, что поставило авторитет Флорэвенделя, и его позицию как сильного игрока на политической арене, под сомнение. Из-за этого снизился приток купцов, ремесленников, в столичную и остальные провинции, отчего пошатнулась экономическая ситуация в регионах.
Но помимо всего этого, судьбе-проказнице это всё показалось малым усложнением, и по итогу год выдался слабым на урожай. Исходя из всего этого, семейству пришлось постепенно тратить монеты, оставленные как раз-таки на чёрный день, но увы, их оказалось недостаточно и, с большим нежеланием, пришлось раз за разом брать отложенные на учебу Ирджи деньги. И постепенно, с переходом в зимний сезон, материальная ситуация, или оставалась на том же уровне, или же всё продолжала ухудшаться, что сказывалось на моральном духе и ментальном здоровье семьи, отчего отец, проявив слабость, начинал всё больше пить, а мать постепенно пристрастилась к шаволге, дабы снять накопленный стресс.
Светочем для восьмилетней девочки, что оберегал от медленно наступающего мрака бедности и некой безнадежности, была старшая сестра, которая, дабы оградить, начала завлекать Ритву в ту стезю, которую знала немного з
нала сама, которую знала отлично ее мать - травничество. Две сестры не замечали как день сменялся ночью, а ночь сменялась днем. Настолько сильно затянуло, одну более глубокое изучение, путем расспроса матери и чтением ее множественных записей, а другую, в принципе изучение чего-то нового для себя. Ритву также подталкивало на изучение то, что она наконец-то может стать полезной для своей семьи и сможет помогать своей матери в сборе трав, тем самым перестанет быть обузой, на которую раньше уходило много средств из-за ее частых болезней.
Костлявые, когтистые, холодные руки зимы начинали медленно отцепляться от материка, отдавая тот в пользование молодой девушке Весне. Постепенно всё начало оживать, первые проталины, первые проснувшиеся цветы, постепенно начали возвращаться перелетные птицы. С первых дней руэля девчонка хотела выбраться за пределы двора и на пару с сестрой отправиться на сбор первых, ранних трав, но, в целях безопасности и опасений за здоровье девочки, несмотря на сильную детскую настойчивость младшей, старшая отказывала, придумывая огромное множество отговорок, от самых банальных, до сильно хитровыдуманных.
И вот, томное ожидание закончилось с наступлением энделя, когда пошли первые, по-настоящему, теплые дни. Сестра наконец-то взяла с собой младшую, и они отправились на долгожданный сбор трав, который прошел с относительным успехом. Было собрано достаточное количество как эндемиков, так и обычных, распространенных по всему материку трав.
Так медленно тянулись два года, пока в один из дней между Старшей дочерью и родителями не возникла ссора. Почвой этой ссоры послужило намерение выдать ту замуж за сына одного из зажиточных купцов. Знакомство сына с семейкой Морфитов произошло до боли случайно. В один из душных и жарких дней лета, сын купца попал под неожиданно нагрянувший сильнейший ливень, из-за которого видимость упала почти до нуля, и ему пришлось переждать это в местном трактире. Где в этот момент Ирджа как раз-таки навещала своего отца. Он столкнулся с ней, в этот короткий миг юношу словно ударило по голове и он влюбился по уши в девушку.
С этого момента сын Купца стал частым гостем у Морфитской семейки и, сквозь краткий промежуток времени, тот попросил руки у девушки, но получил отказ. Отчего гость решил прибегнуть к различным уловкам, одной из которых была крупная звенящая горсть монет. Родители в свою очередь были по началу на стороне старшей дочери, но со временем, с постепенным увеличением суммы, склонялись на сторону младшего купца. Слишком уж сильно семья ударилась в долги, выход из которых, словно худой лучик солнца среди тучного неба, возникло предложение купца.
И вот, после ссоры, Ирджа начала в тайне собирать вещи и свои собственные сбережения, что откладывала больше для своей младшей сестры, нежели для себя. Собрав вещи, девушка уже собралась бежать, но столкнулась с Ритвой, которая вопросительно глядела на старшую сестру, не до конца понимая зачем та собралась уходить, ибо последние теплые дни проводила недалеко от дома и по удачному стечению обстоятельства не становилась свидетелем ссор. После краткого объяснения и выкладкой фактов от сестры, Ритва встала на перепутье собственной судьбы, на котором она долго и не задержалась. К этому моменту морфитка была ближе к сестре, нежели к своим родителям, которые при случае могли ее также сдать. Поэтому девчонка, также собрав свои немногочисленные вещи, отправляется со своей сестрой в неизведанную пучину жизни вне родной деревни.
Первые свои безмятежные годы девочка провела в очень спокойной и обычной обстановке, постепенно познавая, через детское любопытство мир, обучаясь базовым, но важными навыками, такими как: самая обычная ходьба, членоразельная речь и тому подобное. Только к пяти годам морфитка первый раз услышала свое будущее имя от сестры - Ритва, что с Остфарского переводилось как веточка. Оно очень подходило под тогдашний вид девочки, который и напоминал ветку, из-за худобы, коя не покидала дитя из-за постоянных болезней, что также сказывались на физическом развитии ребенка.
К семи годам со здоровьем Ритвы всё стало на порядок лучше, девочка стала выглядеть лучше. За эти два года, что она провела, словно в заключении, благодаря старшей сестре, мало помалу научилась частично писать на своем родном, для этого семейства, Остфарском, языке и частично понимать Флорский. В принципе, присматривала и, можно сказать, даже воспитывала Ритву - Ирджа. Матери, как и отцу, буквально некогда было заниматься детьми, несмотря на то, что первая проводила дома большую часть времени, но почти всё время была занята травничеством: изготовка настоев, сушка трав, сборка самих же трав, а после и прием покупателей на всю изготовленную продукции. Отец, что свойственно земледельцу, проводил большую часть времени на полях, а во время дождей, или осенних-весенних прохладных деньков проводил в ближайшем трактире, тратя собственные отложенные средства на выпивку. Зимой же Кейо старался заработать для семьи, работая в том же самом трактире, в коем и выпивал. И благодаря такому “трудолюбию” семейству хватало возможности откладывать небольшую часть заработка на будущее образование для старшей дочери.
И вот медленной тихой поступью идущей, подкрался восьмой год жизни Ритвы самый тяжелый год. В этот год Флорция вновь вспыхнула междоусобной бойней, между Верхней и Нижней ее частями, гром которой прокатился почти по всему континенту, даже в вечно диком Хакмарри был слышен этот гул. Гул фанфар, что созывал всех людей различной этнической и расовой принадлежности встать под стяги флагов одной из сторон, которые прикрывались достаточно наивной, но действенной легендой о вероломной попытке Хобсбуржцев посягнуть на целостность Королевства. И поскольку мало кто знал точное географическое положение той или иной части Флорэвенделя и Хобсбурга, то это привлекло очень много патриотично настроенного мяса, наемников, различного иного отребья, даже людей из колонии Короны в Хакмарри. Но как бушующее пламя междоусобицы разгорелось, так оно и быстро стихло оставив за собой сожженное, почти уничтоженное, усеянное трупами Баронство. Корона конечно же попыталась спешно замять инцидент, но это не сильно помогло, и по континенту, да и за океаном, начали, постепенно набирая темп, расползаться слухи, что поставило авторитет Флорэвенделя, и его позицию как сильного игрока на политической арене, под сомнение. Из-за этого снизился приток купцов, ремесленников, в столичную и остальные провинции, отчего пошатнулась экономическая ситуация в регионах.
Но помимо всего этого, судьбе-проказнице это всё показалось малым усложнением, и по итогу год выдался слабым на урожай. Исходя из всего этого, семейству пришлось постепенно тратить монеты, оставленные как раз-таки на чёрный день, но увы, их оказалось недостаточно и, с большим нежеланием, пришлось раз за разом брать отложенные на учебу Ирджи деньги. И постепенно, с переходом в зимний сезон, материальная ситуация, или оставалась на том же уровне, или же всё продолжала ухудшаться, что сказывалось на моральном духе и ментальном здоровье семьи, отчего отец, проявив слабость, начинал всё больше пить, а мать постепенно пристрастилась к шаволге, дабы снять накопленный стресс.
Светочем для восьмилетней девочки, что оберегал от медленно наступающего мрака бедности и некой безнадежности, была старшая сестра, которая, дабы оградить, начала завлекать Ритву в ту стезю, которую знала немного з
Костлявые, когтистые, холодные руки зимы начинали медленно отцепляться от материка, отдавая тот в пользование молодой девушке Весне. Постепенно всё начало оживать, первые проталины, первые проснувшиеся цветы, постепенно начали возвращаться перелетные птицы. С первых дней руэля девчонка хотела выбраться за пределы двора и на пару с сестрой отправиться на сбор первых, ранних трав, но, в целях безопасности и опасений за здоровье девочки, несмотря на сильную детскую настойчивость младшей, старшая отказывала, придумывая огромное множество отговорок, от самых банальных, до сильно хитровыдуманных.
И вот, томное ожидание закончилось с наступлением энделя, когда пошли первые, по-настоящему, теплые дни. Сестра наконец-то взяла с собой младшую, и они отправились на долгожданный сбор трав, который прошел с относительным успехом. Было собрано достаточное количество как эндемиков, так и обычных, распространенных по всему материку трав.
Так медленно тянулись два года, пока в один из дней между Старшей дочерью и родителями не возникла ссора. Почвой этой ссоры послужило намерение выдать ту замуж за сына одного из зажиточных купцов. Знакомство сына с семейкой Морфитов произошло до боли случайно. В один из душных и жарких дней лета, сын купца попал под неожиданно нагрянувший сильнейший ливень, из-за которого видимость упала почти до нуля, и ему пришлось переждать это в местном трактире. Где в этот момент Ирджа как раз-таки навещала своего отца. Он столкнулся с ней, в этот короткий миг юношу словно ударило по голове и он влюбился по уши в девушку.
С этого момента сын Купца стал частым гостем у Морфитской семейки и, сквозь краткий промежуток времени, тот попросил руки у девушки, но получил отказ. Отчего гость решил прибегнуть к различным уловкам, одной из которых была крупная звенящая горсть монет. Родители в свою очередь были по началу на стороне старшей дочери, но со временем, с постепенным увеличением суммы, склонялись на сторону младшего купца. Слишком уж сильно семья ударилась в долги, выход из которых, словно худой лучик солнца среди тучного неба, возникло предложение купца.
И вот, после ссоры, Ирджа начала в тайне собирать вещи и свои собственные сбережения, что откладывала больше для своей младшей сестры, нежели для себя. Собрав вещи, девушка уже собралась бежать, но столкнулась с Ритвой, которая вопросительно глядела на старшую сестру, не до конца понимая зачем та собралась уходить, ибо последние теплые дни проводила недалеко от дома и по удачному стечению обстоятельства не становилась свидетелем ссор. После краткого объяснения и выкладкой фактов от сестры, Ритва встала на перепутье собственной судьбы, на котором она долго и не задержалась. К этому моменту морфитка была ближе к сестре, нежели к своим родителям, которые при случае могли ее также сдать. Поэтому девчонка, также собрав свои немногочисленные вещи, отправляется со своей сестрой в неизведанную пучину жизни вне родной деревни.
Глава II: Жизнь в городе и вновь перемены.
Прошел год после того как две девушки покинули отчий дом и оказались в н
еизвестном им месте - в Эиринии, в столице Королевства. Первые недели, первые месяцы проходили очень тяжело, в чём-то даже тяжелее чем зима, в моменты бедности семьи, ранее. Но, по мере адаптации к новому месту, жить становилось постепенно легче.
Двоица нашла свои пристанище в одном из постоялых дворов на окраине города, под одним, но важным, условием, если есть польза - у вас будет крыша над головой. Поэтому старшая сестра начала работать в трактире, а Ритва, в свою очередь, больше была хвостиком, первое время, но после стала помогать старшей сестре, а затем и вовсе вновь начала заниматься травничеством и изредка даже пыталась готовить различные настойки, однако часто оставляла это на старшую сестру.
За этот год, девочка успела обрасти знакомствами, и даже найти, что-то наподобие друзей, несмотря даже на то, что девочка слабо их понимала, но увы, таковыми их было сложно назвать. Обычная свора беспризорников, с которой, волей случая, пришлось связаться, ибо инициатива всё лето сидеть в комнате и изредка ходить за травами, была не перспективной для нее. Почти ничему толковому они, конечно же, не могли научить молодое чадо, кроме того, что благодаря им она начала говорить, хоть и коряво, на Флорском и понимать его на должном уровне, в остальном же, мелкое хулиганство и воровство, а также частое “исследование” чужих карманов. Всё это девочка нередко наблюдала, пока якшалась с этой сворой. По началу всё это было чуждо для нее, она испытывала сильнейшее отвращение к этому, однако, может к сожалению, а может и к счастью на будущее, со временем она привыкла к этому, но сама этим категорично не решалась заняться, даже под давлением ее “друзей”.
Ее отношению к этому радикально поменялось, когда на следующий год, в сезон дождей, ее сестра слегла с неизвестным недугом. Девочка старалась помочь чем могла, уходила одна за травами, на свой страх и риск, оправдывая это для себя всё тем, что если погибнет последний близкий для нее человек, то она сгинет в эта городская бездна поглотит ее и не подавится, поэтому - нужно. Ходила за лекарствами, пока были сбережения, по рекомендации местного лекаря. Молилась Флоренду, вымаливая здоровья для своей сестры. Но, к сожалению, сестре становилось с каждой неделей всё хуже и хуже, пока она и вовсе уже не могла подняться с постели, даже по обычной нужде. Мало того, возникла проблема - сбережения начали заканчиваться. С них начали требовать плату, ибо нарушилось главное условие их проживания - польза, посему девочка начала работать за место сестры в трактире, но увы, этого не хватало, отчего пришлось переступить через собственные принципы и заняться щипачеством. Первый шаг - щипачество уснувших за столиком, которых в этом трактире, на удивление, было всегда полным полно. По мере обретения навыков, переходила на более сложные цели. Последним этапом стала работа в тандеме. Она, или ее “друг” отвлекают жертву, а кто-то из них обчищает карманы. Для девочки это было новым испытанием, особенно игра роль отвлекающего. Многие первые ее попытки были провальными и приходилось много бегать. Всё это помогало удерживаться в финансовом плане на плаву, однако это никак не облегчало участь сестры.
Очередным лучиком надежды стал - кочующий лекарь, что остановился недалеко от постоялого двора. Лекарь, который стал рассказывать о своих снадобьях, травах, оберегов от сглазов, и даже зельях. Он рассказывал даже о своих великолепных целительных навыках, одно только смущало большую часть люда, что собирался послушать это всё, этим фактором было то, что лекарь был женщиной. Но, не смотря на недоверие толпы, девочку уж слишком сильно подкупали слова о целебных руках, и, поймав момент, встретилась с этим лекарем лично, начав на коленях, слезно, по-детски, умолять помочь ее сестре. Лекарь сразу же согласился, когда речь зашла о звонкой монете, ну и конечно же способствовал фактор детских слез.
Когда лекарь наконец-таки смог прибыть, уже опустилась почти тихая ночь, тишину которой нарушали пьяные выкрики из трактира, отбивающий свой ритм моросящий дождь. Стояла гнетущая, ужасная атмосфера. В комнате было несколько человек: местный лекарь, приезжий “лекарь”, лежащая в бреду на кровати сестра, и сама Ритва, по лицу которой медленно стекали слезы. Последние часы ее сестра не приходила в какое-либо вменяемое состояние, ее поглотила пелена бреда, а жар становился сильнее. В тот момент когда местный лекарь решил ненадолго покинуть комнату, сестра частично пришла в себя и жестами начала показывать то на Ритву, то на “лекаря”, прося о чем-то. Но, к сожалению, она не произнесла и слова и без чувств свалилась на кровать.
На улице начало светать. На крыльце сидела “лекарь”, которая время от времени, что-то отпивала из своего бурдюка. Полностью Ритва, полностью поникшая, вышла из двери и уселась рядом. Минута молчания сменилась десятком и наконец-то девочка спросила о том, что пыталась донести сестра. Долгий вздох и почесывание затылка стали прелюдией перед ответом; сестра молила о том, чтобы Агата - “лекарь”, позаботилась о Ритве. На очевидный последующий за этим ответом вопрос, Агата ответила отказом и спешно оставила девочку одну, уйдя к своему вардо. Девочку такой ответ, по-своему взбесил и та решила, что-то стащить у этого “лекаря”, что не только не помог, так еще забрал деньги и отказал выполнить последнюю просьбу ее сестры
. Пока Агата замешкалась, морфитка забралась в вардо и сразу же споткнулась, запуталась в лентах, тканях, и тому подобному. Пытаясь выпутаться, ударяется о стенку и падает в плетеный сундук, что сразу же и захлопнулся, но перед этим вместе с девочкой в сундук упала и банка с паучьими глазами. Вардо двинулся с места. Девочка какое-то время брыкалась, пыталась выбраться, кричала, хоть и крик был обычным мычанием, которое, конечно же, не было слышно, но постепенно она смирилась.
Тряска постепенно стихла, а после послышался звук открытия дверцы, скрип половицы. Девочка, что задремала, резко пришла в себя и вновь начала предпринимать попытки выбраться из плена тряпок, начиная расшатывать сундук. Неожиданно ослепительный свет ударил в глаза, и, проморгавшись, морфитка увидела удивленно смотрящий на нее лик Агаты, от которой исходили, по интонации, гневные слова на неизвестном Ритве языке. Мгновенье. Крышка вновь захлопнулась.
Двоица нашла свои пристанище в одном из постоялых дворов на окраине города, под одним, но важным, условием, если есть польза - у вас будет крыша над головой. Поэтому старшая сестра начала работать в трактире, а Ритва, в свою очередь, больше была хвостиком, первое время, но после стала помогать старшей сестре, а затем и вовсе вновь начала заниматься травничеством и изредка даже пыталась готовить различные настойки, однако часто оставляла это на старшую сестру.
За этот год, девочка успела обрасти знакомствами, и даже найти, что-то наподобие друзей, несмотря даже на то, что девочка слабо их понимала, но увы, таковыми их было сложно назвать. Обычная свора беспризорников, с которой, волей случая, пришлось связаться, ибо инициатива всё лето сидеть в комнате и изредка ходить за травами, была не перспективной для нее. Почти ничему толковому они, конечно же, не могли научить молодое чадо, кроме того, что благодаря им она начала говорить, хоть и коряво, на Флорском и понимать его на должном уровне, в остальном же, мелкое хулиганство и воровство, а также частое “исследование” чужих карманов. Всё это девочка нередко наблюдала, пока якшалась с этой сворой. По началу всё это было чуждо для нее, она испытывала сильнейшее отвращение к этому, однако, может к сожалению, а может и к счастью на будущее, со временем она привыкла к этому, но сама этим категорично не решалась заняться, даже под давлением ее “друзей”.
Ее отношению к этому радикально поменялось, когда на следующий год, в сезон дождей, ее сестра слегла с неизвестным недугом. Девочка старалась помочь чем могла, уходила одна за травами, на свой страх и риск, оправдывая это для себя всё тем, что если погибнет последний близкий для нее человек, то она сгинет в эта городская бездна поглотит ее и не подавится, поэтому - нужно. Ходила за лекарствами, пока были сбережения, по рекомендации местного лекаря. Молилась Флоренду, вымаливая здоровья для своей сестры. Но, к сожалению, сестре становилось с каждой неделей всё хуже и хуже, пока она и вовсе уже не могла подняться с постели, даже по обычной нужде. Мало того, возникла проблема - сбережения начали заканчиваться. С них начали требовать плату, ибо нарушилось главное условие их проживания - польза, посему девочка начала работать за место сестры в трактире, но увы, этого не хватало, отчего пришлось переступить через собственные принципы и заняться щипачеством. Первый шаг - щипачество уснувших за столиком, которых в этом трактире, на удивление, было всегда полным полно. По мере обретения навыков, переходила на более сложные цели. Последним этапом стала работа в тандеме. Она, или ее “друг” отвлекают жертву, а кто-то из них обчищает карманы. Для девочки это было новым испытанием, особенно игра роль отвлекающего. Многие первые ее попытки были провальными и приходилось много бегать. Всё это помогало удерживаться в финансовом плане на плаву, однако это никак не облегчало участь сестры.
Очередным лучиком надежды стал - кочующий лекарь, что остановился недалеко от постоялого двора. Лекарь, который стал рассказывать о своих снадобьях, травах, оберегов от сглазов, и даже зельях. Он рассказывал даже о своих великолепных целительных навыках, одно только смущало большую часть люда, что собирался послушать это всё, этим фактором было то, что лекарь был женщиной. Но, не смотря на недоверие толпы, девочку уж слишком сильно подкупали слова о целебных руках, и, поймав момент, встретилась с этим лекарем лично, начав на коленях, слезно, по-детски, умолять помочь ее сестре. Лекарь сразу же согласился, когда речь зашла о звонкой монете, ну и конечно же способствовал фактор детских слез.
Когда лекарь наконец-таки смог прибыть, уже опустилась почти тихая ночь, тишину которой нарушали пьяные выкрики из трактира, отбивающий свой ритм моросящий дождь. Стояла гнетущая, ужасная атмосфера. В комнате было несколько человек: местный лекарь, приезжий “лекарь”, лежащая в бреду на кровати сестра, и сама Ритва, по лицу которой медленно стекали слезы. Последние часы ее сестра не приходила в какое-либо вменяемое состояние, ее поглотила пелена бреда, а жар становился сильнее. В тот момент когда местный лекарь решил ненадолго покинуть комнату, сестра частично пришла в себя и жестами начала показывать то на Ритву, то на “лекаря”, прося о чем-то. Но, к сожалению, она не произнесла и слова и без чувств свалилась на кровать.
На улице начало светать. На крыльце сидела “лекарь”, которая время от времени, что-то отпивала из своего бурдюка. Полностью Ритва, полностью поникшая, вышла из двери и уселась рядом. Минута молчания сменилась десятком и наконец-то девочка спросила о том, что пыталась донести сестра. Долгий вздох и почесывание затылка стали прелюдией перед ответом; сестра молила о том, чтобы Агата - “лекарь”, позаботилась о Ритве. На очевидный последующий за этим ответом вопрос, Агата ответила отказом и спешно оставила девочку одну, уйдя к своему вардо. Девочку такой ответ, по-своему взбесил и та решила, что-то стащить у этого “лекаря”, что не только не помог, так еще забрал деньги и отказал выполнить последнюю просьбу ее сестры
Тряска постепенно стихла, а после послышался звук открытия дверцы, скрип половицы. Девочка, что задремала, резко пришла в себя и вновь начала предпринимать попытки выбраться из плена тряпок, начиная расшатывать сундук. Неожиданно ослепительный свет ударил в глаза, и, проморгавшись, морфитка увидела удивленно смотрящий на нее лик Агаты, от которой исходили, по интонации, гневные слова на неизвестном Ритве языке. Мгновенье. Крышка вновь захлопнулась.
Глава III: Бесконечное путешествие?
Прошло семь лет. Семь лет незабываемых, по-своему, приключений.
Стояло полуденное солнце. Лай собак, звук проезжающих повозок, типичные звуки рутинной возни. В одном из домов послышался грохот кастрюль, брань, и через дверь вылетел черноволосый силуэт, вслед за котором вышел разгневанный мужичок. Завязалась небольшая потасовка, из которой морфитка вышла победителем благодаря своей ловкости и неуклюжести мужика, который, попытавшись прописать в рожу девушке еще раз, поскользнулся на грязи и грохнулся на землю. Немного поглумившись над тем, потерев нос, развернулась и, перебирая меж пальцев кольцо да пару флорингов, украденных из дома, поскорее направилась прочь.
На небольшой площади стояло вардо, где Агата зазывала народ, предлагая разные травы, микстуры, снадобья, обереги, талисманы, амулеты и прочую полезно-бесполезную шелуху. Девочка ловко запрыгнула на небольшую деревянную платформу, которая скорее всего ранее служила платформой для виселицы, и, перекинувшись парой слов со своей наставницей, сразу же влилась в процесс представления. Однако такое представление длилось не столь долго, как хотелось бы. Постепенно начали стягиваться священнослужители, которых девочка сразу приметила и указала на это Агате. Стража, которую привлекла такая толкучка, а после и примчался облапошенный мужик. Посему девушкам пришлось спешно сворачиваться, продавать, тем кто желал, побрякушки за даром и собирать вещи в вардо, а после быстро отчаливать из города.
Качаясь из стороны в сторону, морфитка сидела и залипала в стенку, продолжая, не заметив для себя, перебирать меж пальцев кольцо. Повозку резко тряхнуло и девушка ударилась головой об полку, отчего сразу перестала витать в облаках. Потирая затылок, невзначай ловит в воздухе падающую банку с паучьими глазами, которые из-за незакрытой крышки рассыпались по всему фургончику и, чуть взвизгнув, дернув остатками ушей, тихо начала бранить Агату, что опять из-за своей беспечности оставила банку незакрытой и на таком месте. Усевшись обратно на место, поставив рядом с собой полупустую банку, стала наблюдать как глаза катались по полу туда-обратно, сдерживая рвотные позывы, и, прикрывая нос от вони. Когда она случайно задела рукой один “подкравшийся” глаз, вновь взвизгнула, вздрогнула и запрыгнула на плетеный сундук. Чтобы хоть как-то отвлечься от всего этого беспорядка, снова задумалась о чем-то своем, пока не опустила взгляд на то, на чем сидела, это постепенно начало навевать ей воспоминания, отчего ее начало клонить в сон.
Стояло полуденное солнце. Лай собак, звук проезжающих повозок, типичные звуки рутинной возни. В одном из домов послышался грохот кастрюль, брань, и через дверь вылетел черноволосый силуэт, вслед за котором вышел разгневанный мужичок. Завязалась небольшая потасовка, из которой морфитка вышла победителем благодаря своей ловкости и неуклюжести мужика, который, попытавшись прописать в рожу девушке еще раз, поскользнулся на грязи и грохнулся на землю. Немного поглумившись над тем, потерев нос, развернулась и, перебирая меж пальцев кольцо да пару флорингов, украденных из дома, поскорее направилась прочь.
На небольшой площади стояло вардо, где Агата зазывала народ, предлагая разные травы, микстуры, снадобья, обереги, талисманы, амулеты и прочую полезно-бесполезную шелуху. Девочка ловко запрыгнула на небольшую деревянную платформу, которая скорее всего ранее служила платформой для виселицы, и, перекинувшись парой слов со своей наставницей, сразу же влилась в процесс представления. Однако такое представление длилось не столь долго, как хотелось бы. Постепенно начали стягиваться священнослужители, которых девочка сразу приметила и указала на это Агате. Стража, которую привлекла такая толкучка, а после и примчался облапошенный мужик. Посему девушкам пришлось спешно сворачиваться, продавать, тем кто желал, побрякушки за даром и собирать вещи в вардо, а после быстро отчаливать из города.
Качаясь из стороны в сторону, морфитка сидела и залипала в стенку, продолжая, не заметив для себя, перебирать меж пальцев кольцо. Повозку резко тряхнуло и девушка ударилась головой об полку, отчего сразу перестала витать в облаках. Потирая затылок, невзначай ловит в воздухе падающую банку с паучьими глазами, которые из-за незакрытой крышки рассыпались по всему фургончику и, чуть взвизгнув, дернув остатками ушей, тихо начала бранить Агату, что опять из-за своей беспечности оставила банку незакрытой и на таком месте. Усевшись обратно на место, поставив рядом с собой полупустую банку, стала наблюдать как глаза катались по полу туда-обратно, сдерживая рвотные позывы, и, прикрывая нос от вони. Когда она случайно задела рукой один “подкравшийся” глаз, вновь взвизгнула, вздрогнула и запрыгнула на плетеный сундук. Чтобы хоть как-то отвлечься от всего этого беспорядка, снова задумалась о чем-то своем, пока не опустила взгляд на то, на чем сидела, это постепенно начало навевать ей воспоминания, отчего ее начало клонить в сон.
Дверца ловушки, называемой сундуком, опять распахнулась, и на девочку, с долей удивления и злобой глядела Агата, что медленно приподняла бровь. Освободив девушку из плена злополучной ткани, сразу ей поставила два вопроса: Как и зачем?. Получив какие-никакие ответы, обозвав крысенышем, женщина покинула свое жилище, выйдя на улицу, оставив девочку один на один с мыслями и различными вещичками и безделушками, коими был забит вардо до потолка. Немного оглядевшись, та невзначай взяла какой-то амулет и, пробубнив что-то недовольное в сторону двери, надела на себя. Также девочке не давало, что-то покоя на спине, будто бы, что-то прилипло к той, но руками достать, увы, не выходило да и даже поглядеть. Скинув эту проблему на второй план, она осторожно дернула за ручку двери, и перед ней предстал вид рассветного солнца, что уже почти скрылось за верхушками деревьев. Опустив взгляд ниже, оглядевшись, было понятно, что они находятся где-то в небольшой березовой роще, чуть в стороне от дороги. Налюбовавшись, подош
Прошел год с момента, как Ритва стала компаньоном у Дартадской шарлатанки. За это время они успели перебраться с юга Флорэвенделя на север и в одной деревеньке. Первые месяцы ужится друг с другом было трудно; беспечность Агаты, ее “любовь” к беспорядку, что явно не резонировало с обратным воспитанием морфитки от сестры. Постоянные конфликты на почве этого самого беспорядка, разбросанных вещей и мусора, упреки от Агаты из-за раннего подъема, но постепенно день за днем, они перенимали друг у друга привычки, точнее сказать, Ритва перенимала большую часть привычек и становилась похожей на опекуна, а опекун лишь становился более сдержанным в своих минусах. Также помимо всего этого, Агата, когда взяла, грубо говоря, в ученики девушку, то нарекла новым именем - Рената.
Пока действо во сне несется дальше по временной линии, морфитка же в свою очередь ворочалась на импровизированном лежбище, почесывая свои ободранные, подрезанные уши. Перед морфиткой во сне предстал момент, где на третий год их Бесконечного путешествия от них отвернулась удача, или же их всё-таки настигла карма.
Одной темной, пасмурной, туманной ночью, вардо посетила троица облапошенных, раздосадованных деревенщин, что быстро подпалили п
овозку и также быстро скрылись в ночной тьме. Первой проснулась Рената, соскочив, подняла Агату и девушки почти благополучно выбрались из горящего “дома”. Почти, ибо в потемках, в панике, морфитка зацепилась обо что-то ушами, отчего и так небольшие вытянутые уши, стали короче, концы которых болтались словно сережки. Заметила это она только тогда, когда адреналин отступил и девушка с оглушительным криком упала на землю, начав кататься по той. К счастью, пошел дождь, благодаря чему огонь быстро затух, а к утру, морфитские уши были перемотаны, и, под действием зелья, морфитка наконец-то заснула.
После этого события настали не самые простые времена, отчего девушкам пришлось долгое время восстанавливать материальное состояние и свою повозку, поэтому они на время зимы пришлось осесть на восточной части Флорэвенделя.
В зимнюю пору, между моментами заработка на восстановление повозки и оплату жилья, Рената решила посвятить себя тому, чем занималась ее опекун - Алхимии. Агата была одновременно рада, но и была доля нежелания обучать ее этому, поскольку на лице был виден результат обучения и ошибок - отсутствие глаза, ожог на половину лица. Но, учитывая их плачевное состояние на первых этапах после сожжения, решилась начать постепенно обучать азам, достав свои потрепанные, но уцелевш
ие после пожара записи.
Обучение шло неважно, все записи были на Сакруманском, поэтому для начала приходилось их переводить на Флорский, да и характер морфитки сильно поменялся за это время, и той части кроткости, что была у морфитки при первом знакомстве ни осталось и следа. Желание обучиться делу было, но вот желание слушать нудные и скучные лекции - нет, поэтому иногда, без ведома наставницы, она брала ингредиенты и пыталась сварить нечто свое, ориентируясь в записях на зарисовки. Конечно же, у нее выходила откровенная бурда. Это продолжалось до момента пока, как считала девушка, у нее не получилось, что-то стоящее и она не решила испытать варево на себе. Что же, вышло прекрасное средство для прочистки желудка. После трех дней страданий, продолжилась неделя постоянных нравоучений и пряток от разъяренной Агаты. Поэтому девушка всё-таки откопала где-то в своей глубине сознания кроткость и усидчивость, начав наконец-то относительно прилежно учиться.
Первым достойным и одновременно с этим очень дорогим зельем, стало зелье Ночного зрения. Причина выбора была довольно проста, интерес и некая зависть другим представителям морфитского рода - Дхарши, что по слухам, рассказам, и иным сказаниям, могли видеть ночью не хуже чем днем. Дороговизна зелья заключалась в компонентах, что использовались при варке, золото, точнее золотая морковь, концентрат красной пыли, не самые доступные компоненты, однако, к счастью, все они, и иные компоненты уже были, либо были куплены, обменены, совсем недавно. Первым делом была создана основа. Размоченный нарост, брошенный в кипящую воду, превратил эту самую воду в очень токсичную субстанцию, как постоянно об этом твердила Наставница и постоянно читала нотации по этому поводу.
После добавлялся компонент за компонентом, всё по инструкции Агаты, что ни на шаг не отходила в сторону. Как только был добавлен последний компонент - концентрат пыли, и было выдержано некоторое время, жидкость, если верить записям Дартадки, хотя бы цветом походила на то, что должно было получится, но что Рената, что Агата не решились пробовать сваренное, да и жалко было просто в пустую тратить такую дорогую “склянку”, поэтому зелье отложили на полочку, как напоминание о первом, скорее всего успешном, сваренном зелье. Последующие годы продолжать помогать как в варке настоящих зелий, так и варки обманок, создания снадобий всех цветов радуги, но, бесполезных, но если их представлять публике с обратной стороны, то очень даже полезных.
Одной темной, пасмурной, туманной ночью, вардо посетила троица облапошенных, раздосадованных деревенщин, что быстро подпалили п
После этого события настали не самые простые времена, отчего девушкам пришлось долгое время восстанавливать материальное состояние и свою повозку, поэтому они на время зимы пришлось осесть на восточной части Флорэвенделя.
В зимнюю пору, между моментами заработка на восстановление повозки и оплату жилья, Рената решила посвятить себя тому, чем занималась ее опекун - Алхимии. Агата была одновременно рада, но и была доля нежелания обучать ее этому, поскольку на лице был виден результат обучения и ошибок - отсутствие глаза, ожог на половину лица. Но, учитывая их плачевное состояние на первых этапах после сожжения, решилась начать постепенно обучать азам, достав свои потрепанные, но уцелевш
Обучение шло неважно, все записи были на Сакруманском, поэтому для начала приходилось их переводить на Флорский, да и характер морфитки сильно поменялся за это время, и той части кроткости, что была у морфитки при первом знакомстве ни осталось и следа. Желание обучиться делу было, но вот желание слушать нудные и скучные лекции - нет, поэтому иногда, без ведома наставницы, она брала ингредиенты и пыталась сварить нечто свое, ориентируясь в записях на зарисовки. Конечно же, у нее выходила откровенная бурда. Это продолжалось до момента пока, как считала девушка, у нее не получилось, что-то стоящее и она не решила испытать варево на себе. Что же, вышло прекрасное средство для прочистки желудка. После трех дней страданий, продолжилась неделя постоянных нравоучений и пряток от разъяренной Агаты. Поэтому девушка всё-таки откопала где-то в своей глубине сознания кроткость и усидчивость, начав наконец-то относительно прилежно учиться.
Первым достойным и одновременно с этим очень дорогим зельем, стало зелье Ночного зрения. Причина выбора была довольно проста, интерес и некая зависть другим представителям морфитского рода - Дхарши, что по слухам, рассказам, и иным сказаниям, могли видеть ночью не хуже чем днем. Дороговизна зелья заключалась в компонентах, что использовались при варке, золото, точнее золотая морковь, концентрат красной пыли, не самые доступные компоненты, однако, к счастью, все они, и иные компоненты уже были, либо были куплены, обменены, совсем недавно. Первым делом была создана основа. Размоченный нарост, брошенный в кипящую воду, превратил эту самую воду в очень токсичную субстанцию, как постоянно об этом твердила Наставница и постоянно читала нотации по этому поводу.
Сладкий сон прервался, кто-то пихал морфитку в плечо, отчего та, потянувшись ,и, зевнув, открыла глаза. Она увидела Агату, что зазывала сразу же собой мановением руки. Выйдя следом за наставницей, вдохнув лесной ночной прохладный воздух, она заметила на дороге тело еще одной морфитки, но светловолосой, посчитав, что ей кажется, потерла глаза, однако на дороге и в
самом деле лежало тело чем-то похожей на нее морфитки. Поглядев друг на друга, Агата и Рената затащили тело в свое вардо и сделали привал.
Через несколько часов морфитка пришла в себя, лежащая на плетеном сундуке, и через пелену бессилия пыталась вслушаться в то, о чем говорили две фигуры рядом с ней. Но увы, было не разобрать, и в бреду, видимо решила сбежать, но увы, как только она поднялась, запуталась в ткани и упала обратно на сундук и крышка, не выдержав еще одного на себя падения, она затрещала и провалилась вместе с вторженцем во внутрь, последнее, что смогла она разобрать было то, что фигуры, видимо, поглядели друг на друга и до ушей дошло: “История циклична”.
самом деле лежало тело чем-то похожей на нее морфитки. Поглядев друг на друга, Агата и Рената затащили тело в свое вардо и сделали привал.
Через несколько часов морфитка пришла в себя, лежащая на плетеном сундуке, и через пелену бессилия пыталась вслушаться в то, о чем говорили две фигуры рядом с ней. Но увы, было не разобрать, и в бреду, видимо решила сбежать, но увы, как только она поднялась, запуталась в ткани и упала обратно на сундук и крышка, не выдержав еще одного на себя падения, она затрещала и провалилась вместе с вторженцем во внутрь, последнее, что смогла она разобрать было то, что фигуры, видимо, поглядели друг на друга и до ушей дошло: “История циклична”.
Глава IV. Последний год путешествий и поворот не туда.
С этого момента компания состояла из трех. Рената сразу невзлюбила нового члена команды, хоть и была инициатором ее вступления. Всё-таки, по словам этой самой морфитки, она была звездочетом, а это дополнительный способ разводить бедных деревенщин и даже городских. Чем они и занялись на землях Хобсбурга, катаясь по поселениям, которые находились на северо-восточных землях. Первое время, конечно, Звездочет всё сидел внутри вардо, даже первые дни пытался сбежать, безуспешно, но, когда наступили морозы, это и вовсе не имело смысла. Но постепенно он влился в жизнь двоицы, однако всё также оставалась довольно молчаливой и отстраненной, что тоже раздражало Ренату.
Пока были холода, морфитка продолжала практиковаться в Алхимии, а также начала изучать Дартадский, посчитав, что говорить и понимать о чем говорит наставник, кроме брани, было лучше, чем изучать книжный язык, даже несмотря на то, что Агата знала тот и тот.
С наступлением весны они вновь отправились на “гастроли” и в одном из поселений, Рената получила от одного из жителей подарок - ожог на правой щеке. Всё произошло опять же по вине неприятной черты, что успела укорениться у девушки - клептомания. Проводя время в доме у одного из жителей, пытаясь втюхать свое же варево, не заметив этого сама, девушка украла шкатулку, пропажу которой сразу же заметили. Девушку схватили мертвой хваткой и сразу же с другой стороны прилетело кочергой, раскаленной кочергой. Морфитка взвизгнула, крупные капли слез начали капать на пол, воя, она попыталась вырваться, ударив в пах державшего и, в порыве схватив эту проклятую шкатулку, ударила в висок и выбежала из дома, направившись сразу к фургону. Агата, выслушав, сразу же свернула лавочку и компания в спешном порядке покинула поселение.
Они направились довольно далеко, но, карта, которая хранилась у Ренаты, после произошедшего была довольно скверном состоянии, и в одном месте, отсутствовал кусок. Через это отверстие Р
Однако, рассвет наступил довольно-таки скоро. Шелест стих, вместе с ночью канула в небытье и ночная угроза. Девушки, обсудив свой план действий, решили идти дальше куда шли, в надежде, что дорога всё же вела их к какому-то поселению. Надежда была, была несколько дней, но постепенно уверенность в пути стала угасать. Остатки припасов начали заканчиваться. К ним дошло запоздалое осознание того, что они всё-таки заблудились и теперь неизвестно где в глуши. Неизвестность поубавила Звездочет, которая сказала, что, если они повернули не в ту сторону, то с огромной долей вероятности они оказались в одном из самых неприветливых, противных и опасных регионов Флореса - Хакмарри, хуже него было только Скверноземье. Переглянувшись между собой, они поняли в какую трясину их занесло, и неизвестно, смогут ли они выбраться из нее или же она поглотит их, даже не подавившись.
Last edited:
