[ Карманник | Кудесник | Художник-Самоучка | Трубадур ] Петруша - “ А вы.. Что вы от меня хотите? “
1. Пётр “Новак”, Петруша, Петька
2. MatvuiDPS2
3. Человек-Моназенец
4. 13
5. Кудрявый парниша-ребёнок, невысокого роста, одет в простую одежку.
6. Общительный удаль, ведь даже на одном месте стоять не может. Постоянно ищет новые приключения и знакомства.
7. Имеет магические способности, неплохо рисует (плохо),
знает Монзанский и Хобсбуржский
8. СДВГ, Не постоянность ума и эмоций, часто меняет мнения и решения. Очень легко внушается и слушает мнение всех подряд. Верит в сказочных существ. Ребёнок
9. Утирать нос рукой, бродить вокруг своего собеседника, пытаться кого-то постоянно ограбить
10. Найти новый дом, развиваться в творческой жизни и дальше, спокойно жить или вернутся домой к родителям
=В биографии используется магия, просто буковки не красил=
✛ ГЛАВА ➊ ✛
Чудесные земли свободы, только недавно тут закончилась война, которая ознаменовала появление совершенно нового государства. Вы думаете это история очередного Хобса? Как бы не так. Монзан - свободный край, который решил начать свою собственную историю, отделившись от Хобсбурга, давно погрязшего в грязи и алчности. Здесь, среди зеленых долин и бурлящих рек, рождаются новые судьбы, а старые цепи рвутся под напором ветра перемен.
Идея, слово, мысль - это главные принципы молодого государства, которое имело отличительные особенности по сравнению с другими государствами Флореса. Демократический сейм, который управляет местными краями, поддерживая порядок и стабильность, но это не просто сборище богатых кланов или отпрыски дворян, успевшие занять удобные места в правительстве - это главный пример самобытности всего Монзанского народа. И-.. Кажется я могу вечно рассказывать об этой земле, но разве рассказ о свободных людях? Конечно нет, лучше наконец вспомним нашего главного героя.
"Королевские земли. Так манят жителей окраин и иностранцев, которые желают посмотреть на белые стены и городские застройки. Такими же приезжими оказалась пара хобсов, которые потеряли свой пошлый дом, из-за междоусобиц клана, последующего разорения земель и побега с родины. Возможно в них не было ничего примечательного, если бы не их сын, призванный под монзанский лад — Пётр. Рождение сорванца стало не слишком ожидаемым событием, наложившимся на побег с родины и переезд в пригород Граденя, но бросать или что-то делать с наследником рода было нельзя, ведь это могло обернутся проклятьем для рода по суевериям световеры Хобсбурга.
Пётр даже не знал о своём богатом роде, который успел обрести все за долгие года и потерять все за один сезон. Но это не было нужно ему, ведь его жизнь была совершенно прекрасна для детского понимания. Первые года были простыми для любого ребёнка: постоянная беготня по дому, попытки узнать как можно больше, попытки сказать первые слова и многое другое. Первое слово на удивление было не на Хобском, а именно на Монзанском, что вероятно было услышано из уст Отца, который за первые года сразу же выучил близкий по народности лексикон. Петр удалем ещё тем, сидеть на месте было всегда не для него, поэтому как только он встал на ноги, его манила улица. Большую часть времени он как раз и проводил там, так как отец пытался работать в городе, а матушка занималась домашним хозяйством. Болтаясь с местной шпаной, которая была не против "ново-монзанца", что впитывал их устои, язык и многое другое, что ещё отразится на молодом разуме.
Множество событий произошло за короткие девять лет парня. Дома его хоть как-то пытались обучать родному языку, но дальше устного наречия все не ушло, улица научила того монзанскому и самому простому письму, ведь вывески же надо как-то читать! Но если отбросить меньшее, то можно перейти к одному из самых запомнившихся историй детства - Граденя. Белокаменный город, внушающий невероятные эмоции в Петра, который впервые отправился туда с уличными друзьями, чтобы прогуляться до мастерской забрать деталь для двери домой, по просьбе Отче. Забрать все было достаточно легко, но дойти до дома... Закинув петельку в подсумок рубахи, Пётр отправился на прогулку про городу, который так манил мальчика. Шпиль Сейма видневшийся из-за стен, множество люда, прилавки, вывески - Молодому Монзанцу всего казалось чем-то невероятным, что было отличительно от его прошлых представлений о граде.
Пройдя в очередной переулок, он остановился из-за преграды перед ним ‐ " Чего-то нужно, дядько? " - Подняв глаза и посмотрев на мужчину сказал удалый парниша, тот ответив что-то в духе самого простого грабителя, сразу же стал искать что-то ценное у легкой жертвы. Сразу же вытянув небольшую деталь, тот откинул Петра, который уже стал кричать и брыкаться, пытаясь забрать товар ремесленника. На крики сразу же пошёл люд, что спугнул недо-грабителя, что поставив на уступ дома детальку быстро скрылся. Петруше стал тянутся и почти биться в истерике от такого поступка. Подводить отца никак не хотелось и уже прыгая, небольшая деталька потянулась вниз и упала на лоб мальца, к которому уже подоспел люд. Взяв железяку обратно к себе и утеревшись, тот указал куда именно побежал "преступник" и уже через пару минут побрёл домой, радуясь чудесному падению детали. Так он и добрался до дома спокойно, отдав детальку и продолжив своими делами заниматься.
✛ ГЛАВА ➋ ✛
На десять лет случилось ещё более невероятное событие.. Отец семейства подарил маленькому Петру набор красок. Конечно качество их было отвратительное, но такая радость в бедной жизни Монзанского крестьянина была невероятным событием, которое отложилось в его памяти. Он стал творить на чем угодно, ведь один небольшой лист пергамента почти сразу закончился и в материал пошло все что угодно: Камни, деревяшки, стены и многое другое, ведь искусству не было предела. Некоторые творения он дарил родителям и друзьям, что просто хранил, но постепенно краски стали заканчиваться и через пару месяцев ничего не осталось.
Спустя какое-то время Петруша вероятнее всего забыл о своём "призвании", если бы не караван иностранных торговцев прибывший в столицу провинции, что побудило парнишу отправится туда.
Проходясь по прелестным и украшенным улицам во время ярмарки из-за каравана, Петрушка разглядывал все вокруг, останавливаясь у всего подряд, ведь такое было впервые за его короткую жизнь. Еда, товары, сцены и другие мероприятия завораживали того, заставляя все глубже и глубже уходить в град, чтобы изучить всё-всё. Но солнце медленно уходило с неба, переходя в тёмный вечер. Подходя к очередной палатке, мальчик заметил среди товаров набор красок, которые так и манили его. Направившись туда, он встретил мужчину, проводившего какую-то заморскую игру завязанную на чашах и шарике под ним. Тот наблюдал как посетители все больше и больше теряли своих денег, пытаясь каждый раз угадать нахождение шарика под чашкой, но всё было бесполезно - был какой-то секрет, разгадав который можно было легко обыграть ушлого торговца. Так и дошло, что малец оказался перед торговцем и тройке чашек, ему даже не пришлось платить, так как в шутку мужчина хотел дать Петруше "попытку".
Пётр стал внимательно наблюдать за движениями мужчины, пытаясь найти хотя-бы одну зацепку... Чаши остановились и торгаш стал отвлекать всех вокруг зазывами и странными движениями. В этот момент малец не сводил взгляда с тары, попутно уложив на неё руку и рявкнув, что шарик тут!
- "Ano, vím všechno!"
Крикнул тот, продолжая стучать по чашке. Торговец хохотал показательно шутил и унижал мальца, который по его мнению выбрал не правильную чашу. Пётр продолжал пялиться на тару, будто чего-то ожидая. Торговец спокойно поднял её и даже не посмотрев начал говорить о проигрыше Петра, хотя люд вокруг ничего не говорил, ведь шарик и вправду оказался под ней! Маленький монзанец радовался и смеялся от такой победы, а торговцу пришлось только охать и выполнить часть уговора, отдав краски. Когда же мальчик ушёл, шарик просто исчез, затерявшись под чашами, так как сил для поддержания случайно иллюзии было не слишком много.
✛ ГЛАВА ➌ ✛
Пётр радостно шагал по улочкам, желая уже добраться до дома, но тут его что-то заманило в одну из палаток. Парниша переступил порог палатки, и его тут же окутал густой аромат трав и тлеющего дыма. Свет масляной лампы дрожал, отбрасывая тени от амулетов, пучков сушёных растений и остальной мистической ереси. На подушке сидела женщина, видно, что не местная, как и все представителя каравана. Она курила длинную трубку, и дым вился причудливыми узорами, прежде чем раствориться.
Дева долго разглядывала Петра, будто видела нечто за гранью его потрёпанной рубахи и вихрастой головы. Наконец, наклонилась ближе, и в её взгляде мелькнуло что-то глубокое.. Казалось, что она видит в нём что-то ещё, но мальчику конечно было не ясно, что именно. Её слова были о тропе, что не начинается и не кончается здесь, о выборе, что предстоит сделать. Караван уходил уже утром к землям, где ветра поют и звёзды ближе, нечто неизведанное. Она предложила Петру место, но предупредила: выбрав эту дорогу, назад он не вернётся. Пётр вышел из палатки, и вечерний воздух хлестнул по лицу, словно пробуждая. Но в груди тлело что-то новое, безымянное, а слова провидицы эхом звучали в голове, ведь для молодого уделяя всё .
К дому он добрался, когда небо уже почернело, а звёзды проступили над крышами домов. Дверь скрипнула, и не успел Пётр переступить порог, как на него обрушился гнев родителей. Отец, с лицом красным от злости, шагнул вперёд, тыча пальцем и крича о том, как мальчишка заставил их с ума сойти, болтаясь неизвестно где. Матушка, обычно мягкая, на этот раз не сдерживалась - её голос дрожал от тревоги и ярости, она грозила запереть его дома, лишить прогулок, а то и вовсе ремнём проучить. Каждое слово било, как камень, и Пётр, стоя перед ними, чувствовал, как горло сжимается, а глаза жгут слёзы. Он пытался что-то пробормотать, но слова тонули в их гвалте, и вскоре слёзы хлынули ручьём, а рыдания вырывались, заглушая всё.
Он понуро стоял, пока буря не утихла, и родители, выдохшись, отправили его спать, а точнее думать о своём поведении. Лежа на жесткой кровати, вытирая мокрые щёки, Пётр чувствовал, как в груди кипит обида, смешанная с чем-то ещё - отчаянным, дерзким ребячеством. И тут, в этом глупом, затуманенном слезами разуме, родилась мысль, такая же безрассудная, как он сам. Сбежать. Утром, пока все спят, рвануть к каравану, к той загадочной деве, и уехать туда, где ветра поют. Мысль эта была шальной, но в тот момент казалась единственным светом в его тёмном, полном слёз мире.
У палатки провидицы уже суетились люди, сворачивая шатры и грузя повозки. Женщина стояла в стороне, её глаза тут же нашли Петра, будто она ждала его. Ни слова не сказав, она кивнула, указав на одну из телег, где он и устроился среди мешков и тюков. Караван тронулся, и Граденя скоро скрылась за горизонтом, а с ней - всё, что Пётр знал. Первые часы пути были полны дерзкого восторга. Ветер бил в лицо, чужие земли мелькали за бортом телеги, а слова провидицы о звёздах и новых землях казались обещанием чего-то великого. Но уже через пару дней восторг сменился тоской, что навалилась, как тяжёлый камень. Пётр смотрел на чужие поля и холмы, и перед глазами вставали лица отца и матушки. Их гнев, их крики, что всё вдруг показалось таким мелким, таким неважным. Они ведь любили его, кормили, учили, а он, глупый, сбежал, даже не попрощавшись. Тоска сжимала сердце, и ночью, лёжа под скрипучей телегой, он глушил слёзы, чтобы никто не услышал.
Он решил бежать назад. Дважды, дождавшись, пока караван остановится в очередном городишке, Пётр ускользал в переулки, надеясь найти дорогу домой. Но каждый раз, словно по волшебству, провидица находила его. Она не ругала, не тащила силой, лишь смотрела своим взглядом, и Пётр, сам не зная почему, возвращался к каравану. Караван же не стоял на месте, он двигался от города к городу, и Граденя с каждым днём становилась всё дальше, недосягаемой, как сон.
✛ ГЛАВА ➍ ✛
Жизнь в караване оказалась для Петра совсем не такой, как он представлял, сидя в Градене. Дни текли, сменяя города и пейзажи, а вместе с ними мальчишка впитывал новое, словно губка. Караванщики, пёстрый люд из далёких краёв, учили его своим премудростям. Один старик с кривым шрамом на щеке показывал, как жонглировать яблоками, да так ловко, что казалось, будто они танцуют в воздухе. Другой парень с серьгой в ухе, учил Петра свистеть мелодии, от которых даже кони каравана будто прислушивались. Были вечера, когда у костра местные рассказывали о всякой всячине, заставляя ребёнка всё больше и больше впитывать в себя. Но не только фокусы и сказки наполняли его дни. Пётр узнавал быт каравана: как чинить колесо телеги, как разводить огонь под дождём и другую всячину простого кочевого люда.
Однако была и тёмная сторона, о которой никто не говорил вслух. Караван жил не только торговлей и фокусами. В один из вечеров, когда Пётр помогал грузить тюки, тот же парень с серьгой отвёл его в сторону и поведал о тайнах местных, а точнее “преступной” части каравана, которая была связана с местными. Вечерами, когда караван останавливался, тот же самый парень и другие караванщики, что занимались карманным делом, делились с Петром своими хитростями. Они говорили, что кража - это не просто ловкость рук, а целое искусство, где важна каждая мелочь. Местные учили его смотреть на толпу, как на реку: замечать, кто спешит, кто зевает, а кто слишком занят своими мыслями. Такие люди, как говорили они:
“ - Очень даже лёгкая добыча, ведь их мысли точно не о монетах в карманах! ”.
Пётр узнавал, как двигаться в людском потоке, будто тень, не касаясь плеч и не привлекая взглядов. Ему показали, как использовать отвлечение: уронить монетку, кашлянуть или даже задеть прохожего, чтобы тот обернулся, а рука тем временем уже скользнула в карман. Пётр, хоть и морщился от стыда, понял: если хочет есть и быть частью этого странного мира, придётся учиться. Ему показали, как отвлекать зевак болтовнёй, как прятать мелкие вещицы в рукаве, как ступать тише и другие подробности. Так он и жил, балансируя между тоской по дому, новыми умениями и тяжестью чужих монет в кармане. Караван стал его миром, но в груди всё ещё тлело что-то, чему он не мог дать имени.
Годы в караване пролетели для Петра, как ветер над степями. Из вихрастого мальчишки он превратился в худощавого тринадцатилетнего паренька с цепким взглядом. Караван стал его домом, хоть тоска по Градене иногда щемила сердце. Как совпало, но к его тринадцатому дню рождения караванщики задумали нечто небывалое. За годы они обошли весь Хобсбург, от пыльных дорог до шумных городов, и теперь их манила новая земля - Предел, или, как шептались меж собой, Заокеание. Это был далёкий край за морем, о котором ходили легенды: там, мол, звёзды горят ярче, а земля приносит удачу. Караван, жадный до новых горизонтов, решил рискнуть. Корабли, что шли в Заокеание, стоили недёшево, но караванщики, хитрые и изворотливые, нашли старые посудины, чьи капитаны запросили меньше монет. Пётр, как один из самых молодых и ловких, оказался в числе первых, кто ступил на борт. Корабль, скрипящий и пахнущий смолой, был тесным, но Пётр устроился у борта, глядя, как Хобсбург тает за горизонтом. Море шумело, волны бились о доски, и в груди мальчишки росло что-то новое, что не было понятно, не то страх, не то предвкушение. Заокеание ждало впереди, и он чувствовал, что этот путь изменит всё.
Последнее редактирование модератором:
