На чердаке ветхого трактира, скрытого от любопытных глаз в узких улочках окраины Хобсбурга, ночь укрывала мир серой дымкой. Доски пола под ногами потрескивали, отдавая эхом каждый шаг и движение. Холод пробирался сквозь щели, по которым ветер бесцеремонно пронзал внутренности чердака, но там, где сидели двое, воздух пылал другим жаром. Гару, закаленный бесчисленными битвами, стоял в полумраке, тени играли на его грубом лице, черты которого были вырезаны словно резцом из камня. Шрамы, пересекавшие кожу, рассказывали много историй, но сейчас они молчали. Его глаза были устремлены на женщину перед ним — куртизанку, чья мягкая улыбка и лёгкость движений умели пробудить жизнь даже в самом уставшем сердце. Она была привычна к холоду этих стен, но в объятиях воина мороз казался далёкой сказкой. Её шёлковый наряд соскользнул, и холодный воздух тут же обдал кожу, вызывая дрожь, которая переросла в тепло, окутывающее их вместе. Треск костра внизу и пение старого трактирщика смешивались с их дыханием, звучавшим как отдельная мелодия, забытая в этом заброшенном уголке мира. Тени от свечи метались по старым балкам, словно пытаясь запечатлеть мгновение, уносящее их далеко от бремени и забот. Снаружи вой ветра перемешивался с дальним криком дозорных, и звуки ночи напоминали, что суровость жизни осталась за дверью. Здесь же, на чердаке, в минутной передышке между вчерашними битвами и завтрашними испытаниями, двое оставили прошлое и будущее, растворившись в этой зимней ночи.
Прошло девять месяцев, и на свет появился мальчик. Куртизанка, понимая, что жизнь не позволит ей воспитать его, тихо оставила ребёнка под крыльцом старого каменного храма и скрылась в тумане утреннего рассвета, так и не узнав какую судьбу уготовила ему жизнь. Священники храма обнаружив свёрток не смогли оставить его на произвол судьбы. Мальчику дали имя Гаспард, c первых дней своей жизни он рос под сводами храма, где свечи освещали древние фрески, а гулкие молитвы окружали его словно колыбельная. Гаспард впитывал религиозные знания с детства, вдыхая аромат ладана и слушая рассказы о подвигах световерцев. Жизнь в храме была непростой, но давала убежище и обучение. Гаспард проявлял любопытство и удивительную проницательность, которая часто поражала старших служителей. С годами он стал не просто учеником, но и преданным помощником, находя утешение и смысл в служении. Его воспитание шло рука об руку с уроками сострадания и мудрости, но в глубине души иногда теплился вопрос — откуда он, кто были его родители, и почему его оставили на этом пороге. С каждой молитвой и проповедью Гаспард рос, окружённый тайнами своего происхождения и светом, который лился сквозь витражи старинного храма, освещая его путь.
Гаспард продолжал жить в храме, погружённый в его рутину и веру, которую он считал неотъемлемой частью своего существа. Священники и служители стали его семьёй, и с каждым годом церковные стены, покрытые древними фресками, становились для него родным домом. Он не задумывался о своём происхождении и был счастлив в том спокойствии, что давала ему служба. Но однажды, в самое обыкновенное утро, когда он, как всегда, приводил в порядок главный зал, случилось нечто. Дверь распахнулась с грохотом, и в храм ворвались трое незнакомцев. Их лица скрывали тёмные капюшоны, а движения были быстрыми и точными. Они бросились к Гаспарду, не оставляя ему ни малейшего шанса. Кулаки с глухими ударами падали на его тело, пока он не оказался лицом вниз на холодном каменном полу, еле дыша от боли. Верёвки обхватили его запястья и ноги, а кляп заглушил крик, готовый вырваться из груди. Не обращая на него внимания, незнакомцы стали грабить храм, сметая всё ценное — от золотых украшений до подсвечников и священых писаний. Гаспард, бессильно наблюдая за происходящим, видел, как уходит история, хранимая с таким трепетом и любовью. Когда один из мужчин уронил тяжёлую керамическую вазу, звук, разнесшийся эхом по сводам, разбудил обитателей. На верхних этажах послышались шаги, и вскоре в зале появились священники, поднимая тревогу. Но воры, застигнутые врасплох, не колебались. На глазах Гаспарда началась кровавая резня. Слышались крики и стоны, служители храма, люди, которых он знал и любил как семью, падали один за другим. Безоружный и беспомощный, он рыдал, пытаясь хоть как-то освободиться, когда в нём что-то изменилось. Слёзы, боль и отчаяние переполнили его настолько, что затопили все чувства. Гаспард ощутил внезапное, дикое тепло, которое охватило его тело. Его кожа покрылась шерстью, мышцы напряглись, увеличиваясь в размере. Он поднялся, глядя на преступников глазами, налитыми бешенством. Один за другим они падали под ударами его когтей и клыков, издавая предсмертные вопли. Но не сумев удержать гнев в границах разума, Гаспард потерял контроль. Охваченный безудержной яростью, он не видел разницы между друзьями и врагами. Те, кто выжил в первой атаке, теперь сами стали жертвами его звериной природы. Кричащие, молящие о пощаде служители становились жертвами его помутнённого сознания, пока храм не утонула в страшной тишине, прерываемой лишь тяжёлым дыханием ликантропа.
Когда Гаспард очнулся после кровавой бойни, его разум погрузился в хаос, а тело дрожало от последствий безумного превращения. В воздухе стоял металлический запах крови, резавший обоняние, а вокруг него лежали искавлённые тела тех, кого он любил и считал своей семьёй. Осознание содеянного нахлынуло как холодная волна, сковывая сердце и заполняя душу таким отчаянием, которое Гаспард даже не мог выразить словами. Глубокая ненависть к самому себе прожигала его изнутри, заставляя тяжело дышать, пока он смотрел на свои окровавленные руки. Каждый взгляд на опрокинутые алтари и трещины в каменном полу, покрытом алыми пятнами, бил по сознанию, как раскалённый кнут. Он не верил в реальность произошедшего — всё казалось кошмаром, из которого нужно проснуться, но пробуждения не наступало. Мучительное осознание, что эти ужасы были совершены им, разрывало душу. Слёзы обжигали лицо, а грудь сдавило, не позволяя вдохнуть полной грудью. Руки тряслись, когда он завязывал петлю, надеясь, что только смерть сможет искупить его грехи. Момент, когда верёвка коснулась его шеи, был похож на короткую вспышку надежды на избавление. Но когда он уже был готов шагнуть, нечто сломалось внутри — страх и животный инстинкт удержали его. Пальцы быстро и неловко распустили узел, а Гаспард рухнул на колени, бессильно рыдая. Сквозь свои всхлипывания он вскочил и выбежал из храма в лес, не оборачиваясь на останки своего прошлого. Гаспард бежал, пока дыхание не стало резким и болезненным, а ноги не подкосились. Он рухнул на колени и отдался волнам рвоты, которую порождали не только страх и физическое истощение, но и ненависть к самому себе. Каждая мысль была наполнена ужасом, разум трещал от напряжения, размышления спутывались, и в этом
беспорядке ему казалось, что он сходит с ума. Страх перед неизвестностью
терзал его сильнее всего.
Гаспард очнулся у костра вовсе не там где заснул, чувствуя под собой мягкость травы и слыша, как потрескивает пламя. Над ним возвышался седовласый дед, лицо которого было сурово и спокойно. Вокруг, в полутьме леса, тусклый свет освещал силуэты других членов стаи, наблюдавших за ним с бесстрастными лицами. Теург протянул ему чашу с тёплым отваром и кивком головы дал понять, что Гаспард должен есть и пить. Его движения были резкими и привычными, без лишних слов и жестов. Атмосфера была напряжённой, каждый взгляд, каждое движение говорили о скрытой силе и непоколебимости. Теург начал говорить, его голос был низким и ровным, каждое слово звучало крайне уверенно. Он рассказывал о ликантропах и их сущности, а так же стае и племени теневых владык, Теург объяснял, что стая не просто сообщество, а структура с чёткими законами Литании и обрядами. Каждый её член знал своё место и обязан был соблюдать равновесие, действуя во благо стаи и защищая её от внешних и внутренних угроз. Гаспард понял, что ему предстоит стать частью этого мира, научиться контролю и принять свою природу не как проклятие, а как часть своей сущности.
На следующий день Теург собрал молодняк у горы неподалеку от септа. Гаспард и молодые щенки вошли в пещеру как и сказал им Теург, сырой и тяжёлый воздух словно сдавил их грудь. Мрак разрывался лишь дрожащим светом факелов, бросая длинные, зловещие тени на стены. В глубине пещеры сидел Гару, некогда грозный вождь, а теперь — заросшая и осунувшаяся фигура с глазами, в которых больше не было жизни. Его взгляд, пустой и холодный, пронизывал насквозь, будто он смотрел сквозь них, видя только остатки своих былых снов и страданий. Теург, с неподвижным лицом и сдержанной уверенностью, подошёл к закованному в серебряные цепи бывшему лидеру. Щенки смотрели, как он снял цепи, освобождая того, кто когда-то был воплощением силы и лидерства, но теперь стал символом того, что может случиться, если позволить себе пасть перед порчей Вирма. Лёгкий металлический звон цепей был последним звуком перед тем, как теург исчез в темноте, оставив их наедине с испытанием. Молчание заполнило пещеру, в нём слышался страх, предвкушение и неуверенность. Гару медленно поднял голову, его взгляд ожил, наполнившись проблеском первобытной ярости, которая за секунду перекрыла многолетнюю апатию. Щенки ощутили, как холодный пот проступает на спинах, а каждый мускул напрягся, ожидая неминуемого. Тишина, царившая в пещере, была обманчива. Щенки знали, что они здесь не для того, чтобы смотреть. Обряд Перехода начался, и каждый из них понимал, что только сила, выдержка и готовность смотреть в лицо истинной опасности определят, выйдет ли он отсюда готовым к взрослой жизни или останется в пещере навечно, как ещё одна тень в истории.
Когда худощавый бывший вождь поднялся на ноги, каждый сустав его тела издал хруст, который эхом разнёсся по пещере. Его глаза, вспыхнувшие дикой яростью, засверкали в тусклом свете факелов, а тело начало искажаться, переходя в Кринос. Глухой рёв, вырвавшийся из его груди был настолько мощным что молодые щенки почувствовали, как холодный страх сковывает их мышцы и замедляет дыхание. Гаспард вместе с другими щенками застыл на мгновение, когда голова первого из них, отделённая стремительным ударом, рухнула на землю. Смерть товарища ударила по сознанию, но также пробудила в них инстинктивное чувство самосохранения и ярость. В одно мгновение молодняк, руководимый чистым страхом и инстинктом, перешёл в Кринос, их тела увеличились в размерах, покрылись густой шерстью, когти и клыки обнажились. Размытые фигуры щенков окружили бывшего вождя, их рычание сливалось в многоголосый хор. Они бросились на него атакуя со всех сторон, их когти и зубы оставляли глубокие раны, но вождь движимый безумием Вирма и животной силой, отбивался. Каждый его удар был смертелен — он разрывал плоть и кости с лёгкостью, а каждый новый крик боли ознаменовал гибель ещё одного щенка. Бой длился бесконечно, ночь превратилась в вихрь кровавого месива и хриплых рыков. Щенки один за другим падали, пока не осталось лишь двое. Гаспард, израненный, едва стоял на ногах, его шерсть была пропитана кровью, а дыхание рвалось из груди тяжёлым сипом. Его последний товарищ, дрожащий и обессиленный, не выглядел лучше. Но, несмотря на всё, они выстояли. В их глазах читалась не только боль, но и понимание того что они прошли через самое суровое испытание своей жизни. Бывший вождь, наконец, пал, и тишина вновь заполнила пещеру, нарушаемая лишь хриплыми вздохами двух выживших. Гаспард осознал, что Обряд Перехода завершился, и они с товарищем, покрытые кровью и шрамами, заслужили право называться настоящими членами стаи.
Когда Гаспард и его товарищ выбрались из тёмной пещеры, обессиленные и истощённые, их ноги подкосились, и они упали лицами в землю, чувствуя, как прохладная почва впитывает кровь и пот. Долгожданный воздух свободы был пропитан железистым запахом крови и холодом ночи. Последние искры сознания угасли, когда их глаза закрылись. Проснулись они уже в септе, у тёплого костра, окружённые мягким светом пламени и успокаивающими голосами стаи. Теург, сосредоточенный и невозмутимый, аккуратно втирал золу в глубокие раны Гаспарда и его товарища. Каждый мазок был не просто актом лечения — он наносил на их тела символы, отражающие их испытания и подтверждающие, что они преодолели суровый обряд и стали взрослыми. Горячая зола пекла кожу, но это было знаком того, что теперь они полноправные воины, принятые стаей. Остаток ночи, несмотря на боль и усталость, был наполнен празднованием. Израненные Гару, чувствуя каждую ноющую рану, сидели у костра, ощущая тепло своих родиче и радость от того, что они пережили испытание. Стая объединённая духом и кровью, встречала их как героев. Под звуки барабанов, глухие песни и рассказы членов стаи Гаспард впервые ощутил настоящую принадлежность и гордость.
После того как Гаспард прошёл Обряд Перехода и был принят стаей, он обрел не только новую семью, но и крепкую дружбу с товарищем, с которым делил боль и победу — Рихардом. За короткий срок они стали неразлучны, как братья, разделяя все радости и трудности жизни в стае. Они учились использовать свои новые способности и с каждым днём становились всё сильнее, уверенно адаптируясь к новой реальности. Одним из их любимых занятий было перевоплощение в Гиспо. В этих обличиях они гуляли по лесу, чувствуя себя частью мира, который скрывался за границами септа. Однажды, увлёкшись охотой и играми, они ушли слишком далеко, не заметив, как глубоко забрались в дикую чащу. Когда настало время возвращаться, внезапный свист разрезал воздух, и болт арбалета с глухим стуком вонзился в ногу Рихарда. Боль и шок пронзили его, он едва сдерживал вой, но понимал, что время действовать стремительно. Рихард хотел развернуться и бежать за помощью в септ, но Гаспард, глядя в его глаза, полные паники и боли, удержал его, напомнив о строгих законах Литании. Они знали, что привлечение врага к порогу септа могло обернуться катастрофой для всей стаи. Решение далось тяжело, но инстинкт выживания и долг перед стаей взяли верх. Раненые и измученные, они рванули прочь от родных земель, углубляясь всё дальше в неизвестность, оставляя за спиной всё, что когда-либо знали и любили. Лес становился их убежищем и врагом одновременно, а каждое движение было наполнено страхом перед преследователями. Бегство стало началом новой жизни — одинокой, полной опасностей и неизвестности, где Гаспард и Рихард должны были полагаться только друг на друга. Так они исчезли из жизни своей стаи, оставив после себя лишь смутные воспоминания и следы на опавшей листве. Родная стая остался позади, а впереди простиралась лишь неизвестная дорога, на которой им предстояло найти свой новый путь и понять, что значит быть верным не только стае, но и себе.
После того как Гаспард и Рихард покинули стаю, их жизнь превратилась в череду холодных ночей и постоянных перемещений. Они скитались по всему Флоресу, переходя от одной стаи к другой. В каждом новом месте они пытались закрепиться, но нигде не задерживались надолго. Они следовали строгим правилам, сохраняли дистанцию и выполняли обязательства, но оставались чужаками по своей воле. Со временем Гаспард и Рихард осознали, что их скитания по Флоресу обострили материальные трудности. Без постоянного источника дохода они приняли решение стать наёмниками, не имея ни опыта, ни понимания тонкостей этого дела. Однако инстинкты, развитые благодаря жизни в стае и выживанию в диких условиях, позволили им быстро адаптироваться. С каждым новым заданием, где требовались хитрость и сила, они учились и совершенствовались. Гаспард взял на себя роль разведчика и отвечал за поддержание Вуали, скрывая следы их присутствия и обеспечивая, чтобы их действия не привлекали нежелательного внимания. Он был осторожен и методичен убирая любые зацепки и следы, которые могли выдать их истинную природу. Рихард, напротив, специализировался на самой грязной части их работы — ликвидации целей. Он действовал с холодной решимостью, не испытывая особых угрызений совести, что делало их дуэт особенно эффективным. Наёмничество стало для них не просто способом выживания, а основным ремеслом. Они быстро заработали репутацию беспрекословных и смертоносных исполнителей, о которых ходили слухи по всей территории, где они работали.
Никто не знал, что за их успехами стояла их сила, и это была заслуга Гаспарда, умело сохранявшего тайну их природы. О них говорили, как об идеальных убийцах которые приходят бесшумно и исчезают не оставляя следов.
Гаспард и Рихард, уже привыкшие к внезапным вызовам и боевым столкновениям, не испытывали страха, когда Вождь стаи в которой они гостевали разбудил их ночью, сообщив о грядущем сражении. Их задача была поддержать стаю в защите септа от вампиров, известных как Цимисхи. Всё, что знал Гаспард о Цимисхах, было связано с рассказами теневых владык о кровопролитных боях за территорию в Хобсбурге, где эти существа, как паразиты, оседали в каждом тёмном уголке. Когда началось сражение, Гаспард и Рихард продвигались вперёд вместе с другими Гару. Их уверенность начала таять, когда они впервые увидели врагов. Цимисхи оказались не просто вампирами, а истинными мастерами ужаса, способными менять плоть своих жертв с помощью изменчивости. Людей, взятых под контроль с помощью витэ сделав их гулями, они превращали в нечто нечеловеческое — Шляхт. Эти создания были омерзительными — гной сочился из их тел, придавая им ещё более зловещий вид. Их тела были укреплены костяной бронёй, а челюсти и когти изменены до состояния смертоносного оружия, способного разорвать плоть с пугающей лёгкостью. Но самым устрашающим зрелищем были адские гончие — бывшие мастиффы, превращённые в гулей. Эти звери, наполненные яростью и мускулами, двигались с поразительной быстротой и силой. Их длинные клыки блестели в свете луны, а глаза светились хищным огнём. Эти создания, вылепленные руками Братовичей, издавали глубокий, утробный рык, от которого воздух казался густым и тяжёлым. Их звериный нюх и зрение были улучшены до такой степени, что они чувствовали малейшее движение в ночи и могли преследовать добычу, не зная усталости. Вдохновлённые желанием защитить стаю, Гаспард и Рихард ринулись в бой, но столкнулись с ужасом, который пробуждал звериные инстинкты даже у самых стойких. Шляхты и адские гончие олицетворяли собой искажённую природу, для того чтобы устоять перед ними, требовалась не только физическая сила, но и железная воля.
Бой продолжался всю ночь, сражение было беспощадным и кровавым.
Крики, рёв, стук когтей и лязг оружия смешивались в хаосе,
который заполниллес и окрестности септа.
Цимисхи с их шляхтами и адскими гончими бросались в бой с ужасающей силой, вгоняя противников в страх. Гаспард и Рихард сражались отчаянно, уклоняясь от костяных лезвий, вспарывающих плоть, и от гончих с их длинными клыками, которые разрывали всё на своём пути. К рассвету, когда первые лучи солнца начали подниматься над горизонтом, наступил долгожданный перелом. Цимисхи и их чудовищные создания стали отступать зная что солнечный свет станет для них смертельным. Гаспард и Рихард, стоя среди поверженных родичей, тяжело дышали, осознавая что им невероятно повезло выжить в этом бою. Их тела были покрыты ранами, кровь и грязь засыхали на шерсти и коже. Они решились больше никогда не связываться с кровососами, особенно с Цимисхами, было принято безоговорочно. Этот опыт оставил глубокий след сделав их ещё более осторожными и суровыми в своих выборах и дальнейших странствиях.
Получив заказ на ликвидацию важной семьи колонизаторов в Хакмарри, Гаспард и Рихард без колебаний взялись за дело. Их репутация как безупречных наёмников говорила сама за себя и они действовали с точностью и хладнокровием, доведёнными до совершенства многими годами кровавой работы. Заказ был выполнен быстро и эффективно, тёмная ночь стала надёжным укрытием, а их навыки позволили уйти без следа. Однако, завершив задание, они не спешили покинуть Хакмарри. Эти земли отличались от всех, что они видели прежде. Густые леса, обрамлённые скалистыми холмами, скрывали руины и поселения что в большинстве своем не
имели почти никакой цивилизации. Гаспард и Рихард сами были без понятия на долго ли там,
но эти земли однозначно их заинтересовали.
Имя персонажа: Гаспард
Раса персонажа: Ликантроп
Возраст: 43
OOC ник: TapakVolkoeb
Внешний вид: Довольно высокий мужик атлетического телосложения с черными как смола волосами сложенными назад и завязанными в косу.
Характер: Постоянно поникший, довольно серьезный на людях. Но среди своих довольно харизматичный, ничем не приметный мужик средних лет.
Сильные стороны: Персонаж является оборотнем, из-за этого обладает невероятной физический силой и нечеловеческой регенерации которой позавидовал бы каждый. Имеет хорошие навыки наблюдение и слежки, а так же имеет иммунитет к ядам и болезням.
Слабости: Испытывает страх перед вампирами, а так же страшится серебра ведь серебро для оборотней крайне губительный металл, он наносит тяжелые раны и не даёт их восстановить, заставляя подобные раны затягиваться сродни обычному человеку.
Цели: На данный момент персонаж не следует какой либо цели, сейчас лишь хочет продолжать заниматься тем чем раньше, а так же поглядеть на земли Хакмарри.
Племя: Теневой владыка
Порода: Хомид
Архетип: Рагабаш
Покровительство: Дух ворона
Раса персонажа: Ликантроп
Возраст: 43
OOC ник: TapakVolkoeb
Внешний вид: Довольно высокий мужик атлетического телосложения с черными как смола волосами сложенными назад и завязанными в косу.
Характер: Постоянно поникший, довольно серьезный на людях. Но среди своих довольно харизматичный, ничем не приметный мужик средних лет.
Сильные стороны: Персонаж является оборотнем, из-за этого обладает невероятной физический силой и нечеловеческой регенерации которой позавидовал бы каждый. Имеет хорошие навыки наблюдение и слежки, а так же имеет иммунитет к ядам и болезням.
Слабости: Испытывает страх перед вампирами, а так же страшится серебра ведь серебро для оборотней крайне губительный металл, он наносит тяжелые раны и не даёт их восстановить, заставляя подобные раны затягиваться сродни обычному человеку.
Цели: На данный момент персонаж не следует какой либо цели, сейчас лишь хочет продолжать заниматься тем чем раньше, а так же поглядеть на земли Хакмарри.
Племя: Теневой владыка
Порода: Хомид
Архетип: Рагабаш
Покровительство: Дух ворона
Последнее редактирование:
