|
На земле пана Тадеюша из Конровичей, правителя Быковицы, осел было хузарский род Сырмановичей, чей предводитель, Боняк Скотарь, взял за то обязательство охранять северный кордон володений его, примыкающих до кочевья и хакмаррского раздолья.
Еще отец того вождя принял Западную Веру, однако же в степи, где он и предки его до него жили, не бывало священников, от чего писание трактовали те по-своему, да по иным порядкам жили. От того Боняк ничем не срамился не только наложницу взять, хузарку Аепу, но и вторую жену, кою получил по договоренности из Конровицами - дщерь крумловского ремесленничего, Йитку. От того за три года родилось у нойона трое детей, а был среди их и мальчишка от монзанки, коего назвали Арноштом.
Воинственным был тузанский народ, хоть осел и стал работать с землёю, потому и сыновей своих учили они военному ремеслу, а в каждом доме хранился щит, кривой меч, да лук из сагайдаком. Арношт, хоть грамоты за ненадобностью не получил, в четыре года впервые был посажен верхом. Стрельба из седла, а равно и пешая, стала другой наукой, что мальчишка опановывал из детства.
В обученьи делам хозяйства и делам мужчины коротались года юнца-хузарца, воспитываемый строго. Матушка его, дочь тесляря из Крумлова, своих сыновей обучала тому, как устроена их "большая родина" - королевство Монзан. Говорила она о панах и вольностях, а также о податях, и о церквях - всё то не давало мальчишкам, в том числе и Арношту, уткнуться носом лишь в родную волость. От того и не только на хузарском говорили Йитковы дети, но и на говаре.
К одинадцати годам мальчишки выяснилось: чем более его с братьями, даже младшими, учили бою, тем более они превосходили его. Точней стреляли, лучше сидели в седле. Зато Арношт охоч стал до гульбы, чем навлекал гнев норовливого батечки-степника, а заодно - и других сыновей его. Тогда он и стал воровать, и единожды был избит за попытку украсть сыр, а в другой раз получил тумаков, потянувшись за чужой застежкой из серебра. Отец намерился Арношта проучить.
Единожды перевозя оброк из земли окрестной до пана в Быковицу, он обратился до Тадеуша Конровица из просьбой разрешить ему передать сына до монастыря святого Микулиша, что в округе находился, и тогда пан ответил согласием.
Уже спустя две недели тот владетель сгинул таинственно на охоте, а заместо него властвовать при малолетнем сынишке Тадеуша пришел его родич, Иштван из Крумлова, однако то намерений Боняка Скотаря не сбавило и не сгубило, и еще через месяц Арношт, сперва против воли, а после отцовских же угроз – покорно, прибыл до монашьей обители, где получил опосле посвящения в веру церковное имя Йиов. Тогда впервые и записали что-то о мальчишке, и случилось то в 297-м году.
Пребывая монастыре святого Микулиша юный хузарец был поставлен соглядатайствовать над псарней, да помогать монаху-броварю по имени Гервасий. Последнее было в радость пьяничке Йиову, ведь мог он, с тем служителем сдружившись, почасту иметь свежей выпивки.
На второй год пребывании в монастыре, когда Арношт из Сырмановичей всё ещё не принял пострига, а оставался послушником, стали твориться в окружной земле беспорядки: тем причиной была поруха среди простолюда, что в последние десятилетия уверенно выходил из крайней бедности, обзаводясь и золотом, и амбициями. Богатеи выкупали родичей из крестьян, часто так делали и сами крепостные, а знатные паны, беднея, часто переходили черту, принимаясь заниматься обиранием купцов и путников на дорогах. В Западном же воеводстве, где бедствия те обострились, вспыхнул и голод, от чего злобные до знати смерды стали сбиваться в кучу, да давать и отпор, и сдачи, а часто – вредить панам без особенной причины.
То донеслось и до Быковицы. Старый бондарь по имени Богуслав, происходящий из самой мелкой шляхты, сына потерял от голода, а дочерь – от руки какого-то панича из Южного Воеводства, что перед тем взял её силой. После тех гнусных событий он оставил свое ремесло, да людей поднял на восстание. В порыве гнева селяне, сбивающиеся в купы, учиняли разбой для усех, кто к ним не примкнул, и монастырь святого Микулиша, где монахи и трусливые путники жаждали отсидеться в спокойствии, оказался под ударом того злого нрава.
До Богуслава, глумливо названного шляхтой Разбойником, присоединялись и те, кто попусту желал наживы: бедные паны, бездельные наемники-хузары, бандиты и мазурики, – и то стало ясно при нападении на монастырь: Арношт, успевший бежать, среди налетчиков видал и некоторых своих братьев, а также отца. Прибывший чрез леса до Быковицы, где уж знали о беспорядках, Йиов рассказал панским стражам, да самому регенту-управителю Иштвану о случившемся, и об его родни предательстве. Тогда хузарцу дали кров и еду, как и другим спасшимся служителям из Микулишевого монастыря – всех их расположили в здешней церкви.
Город был перепуган, харчей не хватало уже тогда. Через короткое время в Быковицу прибыло большое число людей из Крумлова, приведенных Йостом Конровичем – тот оставил родовое гнездо, опасаясь осады и растерзания, что мог учинить Богуслав Разбойник, и прибыл до своего отца-регента. Тот его принял, как и его людей, от чего голод в местечке усугубился. Конровичи опасались бунта, потому горожан требовалось накормить, а потому взор их обратился на окольные земли, откуда сходилось большинство сторонников гнусного разбойника, чьи паны, чаще всего, были разгромлены, убиты, или бежали.
Тогда среди охочих горожан, умелых до битвы, объявлен был набор в дружину, что должна была отправляться на вылазки. Арношт, однако, в то число не попал: он был и маловат не только не мог того сделать из-за послушничества у монахов, но также и боялся битвы. Вместо того он, как и прежде, был служкой, и в городском замке, именуемом Среброй, исполнял обязанности подписаря, пока более опытные грамотеи были отпущены по стране паном Иштваном Конровичем с целью договориться о поставках продовольствия и о помощи.
Собрав крупный и быстрый отряд, сын регента стал регулярно покидать Быковицу с целью грабежа. Так разбита была Горнава – богатое поселение, где имелось два постоялых двора, мельница и купальни, а также лесопилка, а за ней – Дубовица, Шипник, Луков, Заеччи, и многие другие сёла.
Всё то ослабило натиск бунтарей Богуслава, что не успевал угнаться за панскими отрядами Конровичей, а его войско и само начало голодать: им не хватало харчей, что отбирали вылазчики из Быковицы. Его разбойничьё разбредалось, охватывая большие земли, давая уверенности и большей прыти панским солдатам. Тогда пан Иштван и его сын решились даже увеличить свое войско, прибегнув к помощи наемников из внушительного отряда Якуба Косыки – одноглазого пьяницы, что и сам славился лиходействами, но был умелым солдатом.
Так прошло поболее года. Арношт, служащий в Сребре, не срамился воровать как у панства, так и у монахов, или у стражи, да был дважды на том подловлен, за что получал розги, а пан Иштван велел его от работы подписаря отлучить, да постричь, наконец, в монахи. Брат Йиов, только так предписывалось отныне называть хузарца, дал обет целибата, послушания и убожества.
Да не изменило то юноши. Не имевший более работы при замке, он стал почаще и поболее пить, а уже через полгода застукали его из замужней женщиною во грехе, да обвинили в прелюбодействе, за что он, уж привыкши, получил розг десяток. То повторилось через месяц, и тогда монашья служба Арношта закончилась, не успев и начаться – его расстригли, да решили заключить в темнице, сроком на четыре года.
Позднейше в продолжающейся войне, случилось несчастье у Конровичей: крупный отряд их, возглавляемым паном Йостом, да Якубом Косыгой, был наконец настигнут Богуславом Разбойником в очередной вылазке, да разбит наголову. Косыга тогда получил тяжелую рану, а регентов сын, говорили, чтобы бежать, раскидал собственное обмундирование по лесу.
Воротился тогда страх, ведь относительное благоденствие, начавшееся в Быковице после удачных набегов, грозило прекратиться. Тогда же пан Иштван своего сына, Йоста, с отрядом небольшим отрядил в Заокеанье – искать новых земель, нового пристанища. То не могло сказаться еще дужче на настроях в местечке, и стали о том говаривать даже меж немногочисленными тюремными заключенными Сребры.
Но борьба панов с холопьем продолжалась. Регент, снова набирающий вояк, не имел уж столько охочих добровольцев, а потому обратился и до пленников и всё еще прибывающих беженцев. Арношт был не глуп, да повзрослел с того времени, как боялся поднять топор и натянуть тетиву от лука – то он всё ещё имел. Кроме того, ему, коли бы вступил до войска, обещана была свобода.
И он согласился. Получил шлем, да оружие по навыкам – лук со стрелами, а также короткий меч, а командиром над ним и ему подобным был поставлен Жильбер Лекюр – выходец из Флорэвенделя, что с регентом уж несколько десятков лет тому встретился на войне, да с тех пор ему служил. Именно флору доверили ныне командовать вылазками, и к тому он подошел с особенным вниманием: возвратившись до прежней осторожности, он стал со своими людьми действовать лишь ночью, да не попадаться на рожон. Он отправлял поодиноких бойцов для разведки, и именно в той часто пригождался бывший монах. Скрытный и легкий, он двигался достаточно шустро, а возвращался вовремя.
Лекюр был жесток. В набегах велел он выносить всё, что можно, и не щадить никого. Того прозвали Мясником уже очень скоро. Арношт, пользуясь той грубостью командира, не срамился прикарманивать крестьянское серебро и одежу, кою и сам использовал, и сбывал в Быковице.
Но не утихомирило то бунта, и пан Иштван, чье положение не шло до лучшего, тогда известия получал о скором нападении на саму Быковицу: Богуслав, как докладывали, войско свое колотил в Крумлове, что был без бою сдан. И снова вести о том расхаживать стали средь горожан, и среди вояк, и прознал о том и сам Арношт. Многие тогда бежали из местечка, а сам же сын Боняков решил уехать куда подалее от тех земель - в Заокеанье, где пану Йосту Конровичу он бы о судьбе его батька оповел бы. Подступал тогда год 310-й.
Еще отец того вождя принял Западную Веру, однако же в степи, где он и предки его до него жили, не бывало священников, от чего писание трактовали те по-своему, да по иным порядкам жили. От того Боняк ничем не срамился не только наложницу взять, хузарку Аепу, но и вторую жену, кою получил по договоренности из Конровицами - дщерь крумловского ремесленничего, Йитку. От того за три года родилось у нойона трое детей, а был среди их и мальчишка от монзанки, коего назвали Арноштом.
Воинственным был тузанский народ, хоть осел и стал работать с землёю, потому и сыновей своих учили они военному ремеслу, а в каждом доме хранился щит, кривой меч, да лук из сагайдаком. Арношт, хоть грамоты за ненадобностью не получил, в четыре года впервые был посажен верхом. Стрельба из седла, а равно и пешая, стала другой наукой, что мальчишка опановывал из детства.
В обученьи делам хозяйства и делам мужчины коротались года юнца-хузарца, воспитываемый строго. Матушка его, дочь тесляря из Крумлова, своих сыновей обучала тому, как устроена их "большая родина" - королевство Монзан. Говорила она о панах и вольностях, а также о податях, и о церквях - всё то не давало мальчишкам, в том числе и Арношту, уткнуться носом лишь в родную волость. От того и не только на хузарском говорили Йитковы дети, но и на говаре.
К одинадцати годам мальчишки выяснилось: чем более его с братьями, даже младшими, учили бою, тем более они превосходили его. Точней стреляли, лучше сидели в седле. Зато Арношт охоч стал до гульбы, чем навлекал гнев норовливого батечки-степника, а заодно - и других сыновей его. Тогда он и стал воровать, и единожды был избит за попытку украсть сыр, а в другой раз получил тумаков, потянувшись за чужой застежкой из серебра. Отец намерился Арношта проучить.
Единожды перевозя оброк из земли окрестной до пана в Быковицу, он обратился до Тадеуша Конровица из просьбой разрешить ему передать сына до монастыря святого Микулиша, что в округе находился, и тогда пан ответил согласием.
Уже спустя две недели тот владетель сгинул таинственно на охоте, а заместо него властвовать при малолетнем сынишке Тадеуша пришел его родич, Иштван из Крумлова, однако то намерений Боняка Скотаря не сбавило и не сгубило, и еще через месяц Арношт, сперва против воли, а после отцовских же угроз – покорно, прибыл до монашьей обители, где получил опосле посвящения в веру церковное имя Йиов. Тогда впервые и записали что-то о мальчишке, и случилось то в 297-м году.
Пребывая монастыре святого Микулиша юный хузарец был поставлен соглядатайствовать над псарней, да помогать монаху-броварю по имени Гервасий. Последнее было в радость пьяничке Йиову, ведь мог он, с тем служителем сдружившись, почасту иметь свежей выпивки.
На второй год пребывании в монастыре, когда Арношт из Сырмановичей всё ещё не принял пострига, а оставался послушником, стали твориться в окружной земле беспорядки: тем причиной была поруха среди простолюда, что в последние десятилетия уверенно выходил из крайней бедности, обзаводясь и золотом, и амбициями. Богатеи выкупали родичей из крестьян, часто так делали и сами крепостные, а знатные паны, беднея, часто переходили черту, принимаясь заниматься обиранием купцов и путников на дорогах. В Западном же воеводстве, где бедствия те обострились, вспыхнул и голод, от чего злобные до знати смерды стали сбиваться в кучу, да давать и отпор, и сдачи, а часто – вредить панам без особенной причины.
То донеслось и до Быковицы. Старый бондарь по имени Богуслав, происходящий из самой мелкой шляхты, сына потерял от голода, а дочерь – от руки какого-то панича из Южного Воеводства, что перед тем взял её силой. После тех гнусных событий он оставил свое ремесло, да людей поднял на восстание. В порыве гнева селяне, сбивающиеся в купы, учиняли разбой для усех, кто к ним не примкнул, и монастырь святого Микулиша, где монахи и трусливые путники жаждали отсидеться в спокойствии, оказался под ударом того злого нрава.
До Богуслава, глумливо названного шляхтой Разбойником, присоединялись и те, кто попусту желал наживы: бедные паны, бездельные наемники-хузары, бандиты и мазурики, – и то стало ясно при нападении на монастырь: Арношт, успевший бежать, среди налетчиков видал и некоторых своих братьев, а также отца. Прибывший чрез леса до Быковицы, где уж знали о беспорядках, Йиов рассказал панским стражам, да самому регенту-управителю Иштвану о случившемся, и об его родни предательстве. Тогда хузарцу дали кров и еду, как и другим спасшимся служителям из Микулишевого монастыря – всех их расположили в здешней церкви.
Город был перепуган, харчей не хватало уже тогда. Через короткое время в Быковицу прибыло большое число людей из Крумлова, приведенных Йостом Конровичем – тот оставил родовое гнездо, опасаясь осады и растерзания, что мог учинить Богуслав Разбойник, и прибыл до своего отца-регента. Тот его принял, как и его людей, от чего голод в местечке усугубился. Конровичи опасались бунта, потому горожан требовалось накормить, а потому взор их обратился на окольные земли, откуда сходилось большинство сторонников гнусного разбойника, чьи паны, чаще всего, были разгромлены, убиты, или бежали.
Тогда среди охочих горожан, умелых до битвы, объявлен был набор в дружину, что должна была отправляться на вылазки. Арношт, однако, в то число не попал: он был и маловат не только не мог того сделать из-за послушничества у монахов, но также и боялся битвы. Вместо того он, как и прежде, был служкой, и в городском замке, именуемом Среброй, исполнял обязанности подписаря, пока более опытные грамотеи были отпущены по стране паном Иштваном Конровичем с целью договориться о поставках продовольствия и о помощи.
Собрав крупный и быстрый отряд, сын регента стал регулярно покидать Быковицу с целью грабежа. Так разбита была Горнава – богатое поселение, где имелось два постоялых двора, мельница и купальни, а также лесопилка, а за ней – Дубовица, Шипник, Луков, Заеччи, и многие другие сёла.
Всё то ослабило натиск бунтарей Богуслава, что не успевал угнаться за панскими отрядами Конровичей, а его войско и само начало голодать: им не хватало харчей, что отбирали вылазчики из Быковицы. Его разбойничьё разбредалось, охватывая большие земли, давая уверенности и большей прыти панским солдатам. Тогда пан Иштван и его сын решились даже увеличить свое войско, прибегнув к помощи наемников из внушительного отряда Якуба Косыки – одноглазого пьяницы, что и сам славился лиходействами, но был умелым солдатом.
Так прошло поболее года. Арношт, служащий в Сребре, не срамился воровать как у панства, так и у монахов, или у стражи, да был дважды на том подловлен, за что получал розги, а пан Иштван велел его от работы подписаря отлучить, да постричь, наконец, в монахи. Брат Йиов, только так предписывалось отныне называть хузарца, дал обет целибата, послушания и убожества.
Да не изменило то юноши. Не имевший более работы при замке, он стал почаще и поболее пить, а уже через полгода застукали его из замужней женщиною во грехе, да обвинили в прелюбодействе, за что он, уж привыкши, получил розг десяток. То повторилось через месяц, и тогда монашья служба Арношта закончилась, не успев и начаться – его расстригли, да решили заключить в темнице, сроком на четыре года.
Позднейше в продолжающейся войне, случилось несчастье у Конровичей: крупный отряд их, возглавляемым паном Йостом, да Якубом Косыгой, был наконец настигнут Богуславом Разбойником в очередной вылазке, да разбит наголову. Косыга тогда получил тяжелую рану, а регентов сын, говорили, чтобы бежать, раскидал собственное обмундирование по лесу.
Воротился тогда страх, ведь относительное благоденствие, начавшееся в Быковице после удачных набегов, грозило прекратиться. Тогда же пан Иштван своего сына, Йоста, с отрядом небольшим отрядил в Заокеанье – искать новых земель, нового пристанища. То не могло сказаться еще дужче на настроях в местечке, и стали о том говаривать даже меж немногочисленными тюремными заключенными Сребры.
Но борьба панов с холопьем продолжалась. Регент, снова набирающий вояк, не имел уж столько охочих добровольцев, а потому обратился и до пленников и всё еще прибывающих беженцев. Арношт был не глуп, да повзрослел с того времени, как боялся поднять топор и натянуть тетиву от лука – то он всё ещё имел. Кроме того, ему, коли бы вступил до войска, обещана была свобода.
И он согласился. Получил шлем, да оружие по навыкам – лук со стрелами, а также короткий меч, а командиром над ним и ему подобным был поставлен Жильбер Лекюр – выходец из Флорэвенделя, что с регентом уж несколько десятков лет тому встретился на войне, да с тех пор ему служил. Именно флору доверили ныне командовать вылазками, и к тому он подошел с особенным вниманием: возвратившись до прежней осторожности, он стал со своими людьми действовать лишь ночью, да не попадаться на рожон. Он отправлял поодиноких бойцов для разведки, и именно в той часто пригождался бывший монах. Скрытный и легкий, он двигался достаточно шустро, а возвращался вовремя.
Лекюр был жесток. В набегах велел он выносить всё, что можно, и не щадить никого. Того прозвали Мясником уже очень скоро. Арношт, пользуясь той грубостью командира, не срамился прикарманивать крестьянское серебро и одежу, кою и сам использовал, и сбывал в Быковице.
Но не утихомирило то бунта, и пан Иштван, чье положение не шло до лучшего, тогда известия получал о скором нападении на саму Быковицу: Богуслав, как докладывали, войско свое колотил в Крумлове, что был без бою сдан. И снова вести о том расхаживать стали средь горожан, и среди вояк, и прознал о том и сам Арношт. Многие тогда бежали из местечка, а сам же сын Боняков решил уехать куда подалее от тех земель - в Заокеанье, где пану Йосту Конровичу он бы о судьбе его батька оповел бы. Подступал тогда год 310-й.
