1. Имена, прозвища и прочее: Дхаунш’Стра
2. OOC Ник: Femboy
3. Раса персонажа: Дхарши
4. Возраст: Семнадцать лет
2. OOC Ник: Femboy
3. Раса персонажа: Дхарши
4. Возраст: Семнадцать лет
5. Внешний вид: Дхаунш’Стра – типичный представитель свое вида, выделяющегося на фоне иных разумных рас лишь серой кожей, лишенными пигментации белыми волосами и кроваво-красными глазами. Рост девушки едва превышает пять, тогда как тело выделяется особой жилистостью, если не сказать худобой. Лик дхарши давно утратил многие привлекательные черты, ныне скрытые под двумя полученными на охоте отметинами неприятного вида. При внимательном рассмотрении можно понять, что левое ухо Дхаунш’Стра практически полностью отсутствует.
6. Характер: Дхаунш’Стра является очень сомнительной личностью во всех доступных этому слову смыслах. Прошлое ее полно откровенной злобы и жестокой, но действенной философии, призывающей жертвовать всем, ради выживания и победы, из-за чего дхарши приобрела не самые лучшие черты характера, выделяющиеся особой жестокостью и агрессией. Немалую роль в том, кем Дхаунш’Стра является сейчас, играет еще не окончившийся период полового созревания, что так же вносит некоторые изменение в ее поведение.
7. Таланты, сильные стороны: Девушка является хорошим стрелком и бойцом ближней дистанции, использующим парные клинки при охоте на бестий или в сражении с вооруженным оппонентом. Хорошо знает морфитскую, дартадскую грамоту и монтигавус, обучена устному счету.
8. Слабости, проблемы, уязвимости: В связи со своим ростом и телосложением Дхаунш’Стра лишь с трудом может использовать двуручное или массивное вооружение. Плохо управляется с лошадью, из-за чего предпочитает передвигаться пешем или на телеге. Не знает письменности общего языка и испытывает трудности в произношении многих большинства слов на амани, из-за чего речь ее можно назвать ломаной.
9. Привычки: Нередко крутит расположенное на большом пальце кольцо, используемое для стрельбы из лука. Полученные в результате охоты монеты часто пропиваются всего за несколько дней.
10. Мечты, желания, цели: Как и ее негласный наставник, Дхаунш’Стра не имеет четко выраженных целей и желаний, из-за чего часто пребывает в безрезультатных размышлениях на тему того, для чего существу разумному дана жизнь. Единственное, что движет девушкой, так это невероятно сильное желание жить.
6. Характер: Дхаунш’Стра является очень сомнительной личностью во всех доступных этому слову смыслах. Прошлое ее полно откровенной злобы и жестокой, но действенной философии, призывающей жертвовать всем, ради выживания и победы, из-за чего дхарши приобрела не самые лучшие черты характера, выделяющиеся особой жестокостью и агрессией. Немалую роль в том, кем Дхаунш’Стра является сейчас, играет еще не окончившийся период полового созревания, что так же вносит некоторые изменение в ее поведение.
7. Таланты, сильные стороны: Девушка является хорошим стрелком и бойцом ближней дистанции, использующим парные клинки при охоте на бестий или в сражении с вооруженным оппонентом. Хорошо знает морфитскую, дартадскую грамоту и монтигавус, обучена устному счету.
8. Слабости, проблемы, уязвимости: В связи со своим ростом и телосложением Дхаунш’Стра лишь с трудом может использовать двуручное или массивное вооружение. Плохо управляется с лошадью, из-за чего предпочитает передвигаться пешем или на телеге. Не знает письменности общего языка и испытывает трудности в произношении многих большинства слов на амани, из-за чего речь ее можно назвать ломаной.
9. Привычки: Нередко крутит расположенное на большом пальце кольцо, используемое для стрельбы из лука. Полученные в результате охоты монеты часто пропиваются всего за несколько дней.
10. Мечты, желания, цели: Как и ее негласный наставник, Дхаунш’Стра не имеет четко выраженных целей и желаний, из-за чего часто пребывает в безрезультатных размышлениях на тему того, для чего существу разумному дана жизнь. Единственное, что движет девушкой, так это невероятно сильное желание жить.
Нескончаемые скрипучие песни ветров, гуляющих средь острых скал и глубоких расщелин, холодный воздух горных вершин, белый снег, искрящийся под лучами редкого солнца, и извечная битва добра с наступающих злом, все это – Загорье. Некогда дом гордых и прекрасных морфитов, а ныне усохшая в грубых руках гротдоров земля, изрытая мириадами шахт, тоннелей, штолен и колодцев, что словно рубцы на теле старого воина нескончаемо напоминают о себе ноющей болью в час покоя. Край скорби, тронутый костлявой дланью самой смерти. Наверное, только здесь одинокий путник, выйдя на горную тропу в ночи, сможет услышать на ветру тихий голос, поющий о гибели истинных сынов и дочерей сих земель, в тягучих и заунывных куплетах перечисляющих имена всех тех, кто когда-то пал, защищая свой дом от вероломных захватчиков. Некоторые обитатели Загорья верят, что, когда песнь эта завершится, мироздание погрузится в вечную тьму и нескончаемый холод, однако перечисляющие умерших в древности морфитов свитки столь велики, что даже самой долгой ночи этого мира не хватит для того, чтобы в тишине прозвучала хотя бы сотая часть всех погибших.
Когда-то давно, отчаявшиеся и лишенные вотчины, дети Загорья покинули родной дом, оставив его на растерзание бессердечных бородатых варваров, ушли за горизонт и ныне вспоминают о случившемся как о страшном сне, однако остались и те, кто день за днем переживает кошмары древности. Дхарши – исконно верный своей родине народ, который даже спустя столетия не оставил попыток вернуть чертоги былого величия.
Скрываясь во мраке пещер и слепительном свете горных вершин, эти существа продолжают войну, день за днем борясь за оставшиеся территории, которые они с гордостью зовут домом. Неслышно ступая во мраке, они одним точным ударом лишают жизни тех, чьи отцы и деды когда-то ярким пламенем выжигали морфитскую культуру, убивали каждого, кто встал на пути, не жалея ни стариков, ни детей. Едва ли что-то изменилось и ныне. Гротдоры, по великому самолюбству признавшие Загорье своими территориями, всеми силами пытаются изжить своих соседей из узких коридоров мрачных пещер, однако истинные сыновья и дочери этих земель ни за что не отступят с пути праведной мести, пусть и путь их заведомо ведет к смерти.
История эта берет начало в одной из потаенных общин дхарши, скрытых во мгле тенистых пещер и укрытых от лишних глаз более чем хитрыми способами, знакомыми лишь тем, кто всю жизнь обитает в тени. Юная, но уже преисполненная ненавистью к гротам девочка девяти лет по имени Дхаунш’Стра день за днем проводит в суровых учениях наставников, что вкладывают в детские головы знания совершенно дикие для обыкновенного обывателя, знания о том, как можно выжить в глубоком и темном подземье, как раздобыть еду и воду на голых камнях, каким образом умертвить своего противника. К сожалению, то, чему обучается новое поколение дхарши, не прихоть обезумевшего ацшпика, а настоящая необходимость, возникшая за долгие столетия жизни в суровых условиях гор. Едва ли хоть кто-то, оказавшись на промозглой каменной пустоши, сможет выйти с нее живым, однако местные обитатели знали способы и активно делились ими со своими потомками, коим предстояло последующие столетия нести бремя мести.
Череду серых дней в одно мгновение прерывает натужный и низкий бас рога, коим пользуются в подобных условиях лишь ненавистные варвары, не страшащиеся выдать своего присутствия. Общине не хватило всего пару дней, чтобы в очередной раз изменить место своего расположения, однако ныне нельзя мешкать, ведь смерть уже наступает на пятки. Есть лишь один путь для отступления – в глубину, однако и он крайне опасен, ведь те проходы, как удалось выяснить, охраняет злобное чудище, ревностно относящееся ко своим множащимся с каждым днем владениям. Лагерь воинов решается дать бой захватчикам – начинается кровопролитная битва.
Картины происходящего рывками проносятся перед глазами ребенка, однако животный страх не дает в полной мере осмыслить увиденное. Крики, звон стали, тела, насквозь пробитые стрелами и болтами – бой сливается в один ужасающий своим естеством танец, венчающий разум Дхаунш’Стра терновой ветвью раннего взросления. Вот девочка подносит боеприпасы лучнику, который меткими выстрелами укладывает на холодные каменные полы несколько гротдоров, через мгновение он и сам валится на спину, обеими руками сжимая пробитое чьим-то выстрелом горло. Знакомые лица, застывшие в агонии, проносятся перед глазами. Здесь и наставники, и товарищи, с которыми девочке лишь недавно доводилось играть в грубые и даже жестокие игры, вдруг в мыслях мелькает лик отца, не вернувшегося с налета на вражескую заставу около года назад.
Лишь громкий звук привел девочку в чувства, заставив прильнуть к полу и чудом уклониться от острого наконечника болта, метившего прямиком в ее грудь. Несмотря на то, что нападающие явно готовились к этому бою, их встретило яростное сопротивление, из-за чего они решили пойти на крайние в условиях пещер меры и применить известные многим разработки, отнявшие немало жизней – руны.
С первым взрывом содрогнулись стены, со вторым утробно застонала гора, уже прозвучал третий, когда со сводов пещеры повалились исполинские камни, хороня под собой оставшихся в живых дхарши и уже погибших гротдоров, живые силы которых успели отступить в безопасное место. То было знамение конца. Единственная мысль промелькнула в голове девятилетнего ребенка, единственное, свойственное всем существам желание вспыхнуло яркой искрой – «жить». Лишь тогда Дхаунш’Стра поднялась на ноги и что было сил побежала к дальним пещерам, вход в которые ранее был строго воспрещен, однако едва ли кто-то мог вспомнить о запрете в сей скорбный час.
Девочка открыла свои глаза, устремляя взгляд в непроглядную темноту пещер. Руки и ноги отчетливо болели после того, как она на скорости влетела в небольшой проход и, споткнувшись, кубарем преодолела несколько усеянных множеством неровностей каменных пролетов. Спустя долгие минуты захватившей лагерь битвы, тишина горных зевов казалась неизмеримой. Она обволакивала каждый дюйм подземных пустот, заполняла все, словно вода, позволяя Дхаунш’Стра отчетливо слышать не только свое судорожное дыхание, но и нескончаемо быстрые удары сердца, грозившее вот-вот разорвать грудную клетку. Все было потеряно. Дхаунш’Стра обняла свои колени и ударилась в долгие рыдания, которые едва ли могли хоть как-то помочь в этот час.
Прошло немало времени, как девочка наконец собралась с мыслями и дала себе не по возрасту решительный обет, что она, во что бы то ни стало, найдет выход из бесконечных лабиринтов подземья. Темнота пещер более не казалась непроницаемой завесой, скрывающей за собой нечто омерзительно страшное, ведь красные глаза маленькой дхарши за столетия развития и приспособления ее предков узрели в, казалось бы, непроглядной мгле отдельные образы, очертания каменных сводов и узких проходов, ведущих в неизведанные глубины. Тем же временем и заостренные уши, вдоволь насладившись звенящей тишиной, начали улавливать посторонние звуки, свойственные обитаемому месту, но никак не недрам горы, охраняемой жутким чудовищем. На грани слышимости шуршало, по всей видимости, совсем небольшое пламя, уже громче и с определенной периодичностью скрежетал металл. Быть может, кто-то из большой семьи дхарши все же выжил, успев скользнуть в запретные пещеры раньше, чем прогремели взрывы? Искра надежды ярким огоньком вспыхнула в сердце Дхаунш’Стра.
Аккуратно ступая по каменным полам, даже через кожаные подошвы меховой обуви отдававшим могильным холодом, ребенок медленно приближался к источнику звука. В подобной ситуации нельзя было отпускать даже самый тусклый лучик надежды, разгонявший тьму страха, пусть даже звуки, на которые и ориентировалась девочка, едва ли не заглушало ее собственное сердце. Шаг за шагом она медленно приближалась к заветной цели, пока привыкший к темноте глаз не узрел в конце очередного узкого лаза нескончаемо яркий свет огня, пламенными змеями извивающийся на конце факела. Не прошло и мгновения, как ослепительная и невероятно горячая в условиях пещеры ярко-оранжевая кобра быстро и практически бесшумно метнулась к небольшой серокожей фигурке, заставляя ту с тихим вскриком пасть на пол и прикрыться ободранными после неудачного падения руками - Дхаунш’Стра не удалось подобраться незамеченной.
То было высокое существо, отдаленно напоминающее собой гротдора, но слишком высокое и худое для оного, и дхарши, чьи волосы приобрели угольно черный цвет, а кожа отдавала привычным для бородатых варваров светлым оттенком. За все свои девять лет жизни девочке не доводилось видеть никого, кроме своих соплеменников и кровных врагов, потому вид обыкновенного человека ввел ее в ступор.
Незнакомец был одет весьма просто и снаряжен под стать опытному воину – в руках его яркой краской блистал уже матовый от постоянного пользования и заточки клинок, а под несколькими теплыми шкурами проглядывалась кольчуга и элементы вощеного кожаного доспеха. Едва ли в подобном снаряжении принято ходить в горы, однако и ему найдется свое объяснение.
Гротдоры уже как несколько дней обнаружили скрытую в неприметной расщелине общину дхарши, обитатели которой за последние несколько лет успели покрыть себя дурной славой кровожадный убийц, которые никак не могли насытиться и с завидной регулярностью избавлялись от вражеский лазутчиков и патрулей. По невероятному везению или по уже отработанной тактике опытных разведчиков, бородатым варварам удалось не выдать своего присутствия и нагрянуть тогда, когда ждали их меньше всего. Однако каждый командир, хоть немного знакомый с серокожими обитателями пещер, знает о том, что дхарши – очень изворотливые существа, извести которых не так просто, как того хотелось бы. Потому и в этом налете предусматривался запасной план. После долгих изучений сети пещер в этой части Загорья гротдорам стало ясно, что существует лишь единственный путь отступления, куда в случае опасности могли бы уйти дхарши, однако и тут все было не так просто. Подземные залы те приходились ареалом обитания знакомого многим шахтерам существа, ревностно охраняющего свои территории от посторонних. Именно для того, чтобы расчистить проход, а после собственноручно добить остатки выживших морфитов, налетчики разыскали опытного охотника на бестий, который, пусть и не без некоторых трудностей, справился со своей задачей и разделался с квазикротом. Именно он ныне и стоял перед беззащитным, напуганным до полусмерти ребенком.
К сожалению или к счастью, человеку были знакомы дхарши и, мягко говоря, он не питал к ним любви, однако именно тот факт, что охотник узрел в грязном худом существе ребенка, а не очередное порождение пещер, и спас жизнь Дхаунш’Стра, но участь ее была незавидна. На ломаном языке морфитов человек объяснил, что жизнь девочки висит на волоске и стоит ей только сотворить что-то глупое, голова ее тут же слетит с плеч. Как объяснил он, отребье, подобное тому, что в тот момент опасливо взирало на охотника снизу вверх, может окончить свою жизнь достойно лишь в том случае, если падет от руки чистокровного дартадца, кем он и являлся.
Прошло немало времени, как девочка наконец собралась с мыслями и дала себе не по возрасту решительный обет, что она, во что бы то ни стало, найдет выход из бесконечных лабиринтов подземья. Темнота пещер более не казалась непроницаемой завесой, скрывающей за собой нечто омерзительно страшное, ведь красные глаза маленькой дхарши за столетия развития и приспособления ее предков узрели в, казалось бы, непроглядной мгле отдельные образы, очертания каменных сводов и узких проходов, ведущих в неизведанные глубины. Тем же временем и заостренные уши, вдоволь насладившись звенящей тишиной, начали улавливать посторонние звуки, свойственные обитаемому месту, но никак не недрам горы, охраняемой жутким чудовищем. На грани слышимости шуршало, по всей видимости, совсем небольшое пламя, уже громче и с определенной периодичностью скрежетал металл. Быть может, кто-то из большой семьи дхарши все же выжил, успев скользнуть в запретные пещеры раньше, чем прогремели взрывы? Искра надежды ярким огоньком вспыхнула в сердце Дхаунш’Стра.
Аккуратно ступая по каменным полам, даже через кожаные подошвы меховой обуви отдававшим могильным холодом, ребенок медленно приближался к источнику звука. В подобной ситуации нельзя было отпускать даже самый тусклый лучик надежды, разгонявший тьму страха, пусть даже звуки, на которые и ориентировалась девочка, едва ли не заглушало ее собственное сердце. Шаг за шагом она медленно приближалась к заветной цели, пока привыкший к темноте глаз не узрел в конце очередного узкого лаза нескончаемо яркий свет огня, пламенными змеями извивающийся на конце факела. Не прошло и мгновения, как ослепительная и невероятно горячая в условиях пещеры ярко-оранжевая кобра быстро и практически бесшумно метнулась к небольшой серокожей фигурке, заставляя ту с тихим вскриком пасть на пол и прикрыться ободранными после неудачного падения руками - Дхаунш’Стра не удалось подобраться незамеченной.
То было высокое существо, отдаленно напоминающее собой гротдора, но слишком высокое и худое для оного, и дхарши, чьи волосы приобрели угольно черный цвет, а кожа отдавала привычным для бородатых варваров светлым оттенком. За все свои девять лет жизни девочке не доводилось видеть никого, кроме своих соплеменников и кровных врагов, потому вид обыкновенного человека ввел ее в ступор.
Незнакомец был одет весьма просто и снаряжен под стать опытному воину – в руках его яркой краской блистал уже матовый от постоянного пользования и заточки клинок, а под несколькими теплыми шкурами проглядывалась кольчуга и элементы вощеного кожаного доспеха. Едва ли в подобном снаряжении принято ходить в горы, однако и ему найдется свое объяснение.
Гротдоры уже как несколько дней обнаружили скрытую в неприметной расщелине общину дхарши, обитатели которой за последние несколько лет успели покрыть себя дурной славой кровожадный убийц, которые никак не могли насытиться и с завидной регулярностью избавлялись от вражеский лазутчиков и патрулей. По невероятному везению или по уже отработанной тактике опытных разведчиков, бородатым варварам удалось не выдать своего присутствия и нагрянуть тогда, когда ждали их меньше всего. Однако каждый командир, хоть немного знакомый с серокожими обитателями пещер, знает о том, что дхарши – очень изворотливые существа, извести которых не так просто, как того хотелось бы. Потому и в этом налете предусматривался запасной план. После долгих изучений сети пещер в этой части Загорья гротдорам стало ясно, что существует лишь единственный путь отступления, куда в случае опасности могли бы уйти дхарши, однако и тут все было не так просто. Подземные залы те приходились ареалом обитания знакомого многим шахтерам существа, ревностно охраняющего свои территории от посторонних. Именно для того, чтобы расчистить проход, а после собственноручно добить остатки выживших морфитов, налетчики разыскали опытного охотника на бестий, который, пусть и не без некоторых трудностей, справился со своей задачей и разделался с квазикротом. Именно он ныне и стоял перед беззащитным, напуганным до полусмерти ребенком.
К сожалению или к счастью, человеку были знакомы дхарши и, мягко говоря, он не питал к ним любви, однако именно тот факт, что охотник узрел в грязном худом существе ребенка, а не очередное порождение пещер, и спас жизнь Дхаунш’Стра, но участь ее была незавидна. На ломаном языке морфитов человек объяснил, что жизнь девочки висит на волоске и стоит ей только сотворить что-то глупое, голова ее тут же слетит с плеч. Как объяснил он, отребье, подобное тому, что в тот момент опасливо взирало на охотника снизу вверх, может окончить свою жизнь достойно лишь в том случае, если падет от руки чистокровного дартадца, кем он и являлся.
Но в этот раз Госпожа Фортуна решила улыбнуться маленькой дхарши, подарив ей возможность сохранить свою жизнь. Взрывы, вызванные рунами гротдоров, потрясли не только расщелину, в которой скрывалось родное племя Дхаунш’Стра, но и сеть пещер, что располагалась ниже. Проходы, по которым прибыл охотник на бестий, оказались завалены, что дало возможность ребенку доказать свою пользу и отсрочить, казалось, неминуемую гибель. Дартадец обещал маленькому грязному существу, что сохранит его жизнь, если то укажет верный путь.
С ранних лет девочку учили ориентироваться в подземных ходах, которые едва ли отличались друг от друга. Обыкновенный обыватель запросто потерялся бы в бесконечных сетях подгорных проходов, но те, кто столетиями изучал каменные лабиринты, кто добровольным бременем выбрал существование во мгле подземья, могли запросто уловить едва заметное дуновение ветра, не ощутимое для стороннего существа, различали свежесть затхлого воздуха и буквально чувствовали пещеры, как чувствует человек родной лес, рядом с которым прожил всю жизнь. Пусть Дхаунш’Стра была не столь опытна в подобном деле, однако нутро, ощущения и знания вели ее в глубины, подсказывали путь, тем самым ограждая девочку от смерти.
Небольшой группе потребовалось не менее двенадцати часов, чтобы наконец выйти на знакомые переплетения подземных троп и добраться до обусловленного места, где по договоренности с охотником ожидали своей очереди гротдоры. План их, к сожалению или к счастью, пошел крахом, когда кротчайшие проходы оказались завалены по причине мощных рунных взрывов, однако обязательства свои низкорослые варвары помнили и отплатили дартадцу звонкой монетой за выполненную работу. Как и было обещано ранее, последний сохранил жизнь юной дхарши и передал ее в руки узурпаторов Загорья, в обществе коих Дхаунш’Стра, впрочем, задержалась ненадолго.
Сколь умел и честен не был бы воин, нутро его остается неизменным – каждая победа должна быть отпразднована. Пусть в этот день и погибло некоторое количество гротов, жизни их стали монетой, коей народ варваров отплатил за освобождение еще одного куска Загорья от части его истинных жителей-паразитов. Развернувшийся в пещерной зале лагерь, пусть и охранялся чуткой стражей, чествовал свои завоевания огненной водой, в то время как дхарши-пленница с ненавистью в сердце наблюдала за развернувшимся представлением. Прошло немало времени, прежде чем гурьба пьяных тел наконец приутихла и перешла к более тихому, но менее бдительному существованию. Именно в этот момент уставшая до смерти, но не сдавшаяся в руки отчаяния Дхаунш’Стра решила действовать.
С ранних лет ее учили не только ориентированию и правилам выживания в скалистой местности, но и тому, как можно избежать пленения. Несмышленый детский разум и в столь пугающей ситуации смог собраться с мыслями, отринуть упаднические настроения и наконец вспомнить то, о чем говорили взрослые наставники. Пока со стороны собравшихся в круг гротов раздавались пьяные голоса и дружный смех-гром, девочка смогла перерезать путы на ногах об острые края камней. Ныне оставалась самая сложная часть – выбраться за периметр охраняемого лагеря.
Словно змей с блеклой серой чешуей, ребенок полз в тени и с ужасом замирал каждый раз, когда в зале раздавался возмущенный крик или стены пещерных сводов тревожила волнительная тишина. И вот наконец рывок к долгожданной свободе – часовой с завистью и явным недовольством взглянул на пьяную гурьбу, тогда как маленький силуэт скользнул в непроглядный зев пещеры, из которого несколько часов назад и пришла группа. Прозвучал возмущенный резкий крик, девочка повернула голову в сторону заметившего ее грота, когда смертоносный арбалетный болт, выпущенный с характерным щелчком механизма, пролетел совсем рядом с ее головой, через миг со стальным стоном и искрами вонзаясь в горную породу. Пользуясь своей возможностью разглядеть в кромешной тьме хоть малейшие очертания, Дхаунш’Стра бежала по гранитным тоннелям, лишь через несколько минут осознав, что лишилась большей части левого уха.
Погони было не избежать, потому маленькая дхарши, пробежав добрые пятьсот футов по темным коридорам пещер, благоразумно укрылась в далеком и неприметном углу, в котором ее, благо, даже и не стали искать. Едва ли ребенок представлял какую-то ценность для гротдорского общества, ведь являлся не более чем трофеем, который, сбежав, по умыслу низкорослых варваров, обрекал себя на верную гибель. Последующие несколько часов прошли в томном ожидании, внезапно пришедшем осознании пережитого и тихой истерике, выбившей все оставшиеся силы из детского организма. В итоге, сон все же взял свое и утянул Дхаунш’Стра в мир грез и сладостного забвения.
С ранних лет девочку учили ориентироваться в подземных ходах, которые едва ли отличались друг от друга. Обыкновенный обыватель запросто потерялся бы в бесконечных сетях подгорных проходов, но те, кто столетиями изучал каменные лабиринты, кто добровольным бременем выбрал существование во мгле подземья, могли запросто уловить едва заметное дуновение ветра, не ощутимое для стороннего существа, различали свежесть затхлого воздуха и буквально чувствовали пещеры, как чувствует человек родной лес, рядом с которым прожил всю жизнь. Пусть Дхаунш’Стра была не столь опытна в подобном деле, однако нутро, ощущения и знания вели ее в глубины, подсказывали путь, тем самым ограждая девочку от смерти.
Небольшой группе потребовалось не менее двенадцати часов, чтобы наконец выйти на знакомые переплетения подземных троп и добраться до обусловленного места, где по договоренности с охотником ожидали своей очереди гротдоры. План их, к сожалению или к счастью, пошел крахом, когда кротчайшие проходы оказались завалены по причине мощных рунных взрывов, однако обязательства свои низкорослые варвары помнили и отплатили дартадцу звонкой монетой за выполненную работу. Как и было обещано ранее, последний сохранил жизнь юной дхарши и передал ее в руки узурпаторов Загорья, в обществе коих Дхаунш’Стра, впрочем, задержалась ненадолго.
Сколь умел и честен не был бы воин, нутро его остается неизменным – каждая победа должна быть отпразднована. Пусть в этот день и погибло некоторое количество гротов, жизни их стали монетой, коей народ варваров отплатил за освобождение еще одного куска Загорья от части его истинных жителей-паразитов. Развернувшийся в пещерной зале лагерь, пусть и охранялся чуткой стражей, чествовал свои завоевания огненной водой, в то время как дхарши-пленница с ненавистью в сердце наблюдала за развернувшимся представлением. Прошло немало времени, прежде чем гурьба пьяных тел наконец приутихла и перешла к более тихому, но менее бдительному существованию. Именно в этот момент уставшая до смерти, но не сдавшаяся в руки отчаяния Дхаунш’Стра решила действовать.
С ранних лет ее учили не только ориентированию и правилам выживания в скалистой местности, но и тому, как можно избежать пленения. Несмышленый детский разум и в столь пугающей ситуации смог собраться с мыслями, отринуть упаднические настроения и наконец вспомнить то, о чем говорили взрослые наставники. Пока со стороны собравшихся в круг гротов раздавались пьяные голоса и дружный смех-гром, девочка смогла перерезать путы на ногах об острые края камней. Ныне оставалась самая сложная часть – выбраться за периметр охраняемого лагеря.
Словно змей с блеклой серой чешуей, ребенок полз в тени и с ужасом замирал каждый раз, когда в зале раздавался возмущенный крик или стены пещерных сводов тревожила волнительная тишина. И вот наконец рывок к долгожданной свободе – часовой с завистью и явным недовольством взглянул на пьяную гурьбу, тогда как маленький силуэт скользнул в непроглядный зев пещеры, из которого несколько часов назад и пришла группа. Прозвучал возмущенный резкий крик, девочка повернула голову в сторону заметившего ее грота, когда смертоносный арбалетный болт, выпущенный с характерным щелчком механизма, пролетел совсем рядом с ее головой, через миг со стальным стоном и искрами вонзаясь в горную породу. Пользуясь своей возможностью разглядеть в кромешной тьме хоть малейшие очертания, Дхаунш’Стра бежала по гранитным тоннелям, лишь через несколько минут осознав, что лишилась большей части левого уха.
Погони было не избежать, потому маленькая дхарши, пробежав добрые пятьсот футов по темным коридорам пещер, благоразумно укрылась в далеком и неприметном углу, в котором ее, благо, даже и не стали искать. Едва ли ребенок представлял какую-то ценность для гротдорского общества, ведь являлся не более чем трофеем, который, сбежав, по умыслу низкорослых варваров, обрекал себя на верную гибель. Последующие несколько часов прошли в томном ожидании, внезапно пришедшем осознании пережитого и тихой истерике, выбившей все оставшиеся силы из детского организма. В итоге, сон все же взял свое и утянул Дхаунш’Стра в мир грез и сладостного забвения.
С пробуждением ото сна, впервые в своей недолгой жизни, девочка была рада звенящей тишине подземья, ведь это обозначало, что рядом нет ни единой живой души. К сожалению, маленькая дхарши не знала, где находится выход из мглистых пещер, потому, после недолгих раздумий, подгоняемых зверским холодом, резью в горле и груди, решила пойти по следам охотника за бестиями, предположительно, способными вывести ее в обход гротдорских застав.
Последующие два дня сложно описать привычными обыкновенному обывателю словами, ведь холод и голод буквально сводили с ума еще неокрепший организм. Капли студеной воды, с громким шлепком падающие на каменную подстилку, редкий съедобный мох и неядовитые грибы, тем не менее имеющие побочные эффекты, позволяли Дхаунш’Стра поддерживать свою жизнедеятельность, однако не были способны насытить в меру. Пугаясь каждого звука и смутного силуэта, девочка шла только для того, чтобы не оставаться в безмолвной и морозной темноте, изредка находя на своем пути следы жизнедеятельности уже знакомого ей человека. И лишь тогда, когда кашель раздирал детские легкие, а порядком посвежевший воздух без пощады терзал горло, маленькая дхарши наконец встретилась с тем, кого совсем недавно вела по каменным лабиринтам.
Как и в прошлый раз, дартадец появился из темноты, обжигая привыкшие к непроглядной мгле глаза Дхаунш’Стра ярким светом факела. Последующая за опознаванием болезненно худого и грязного тела ругательная тирада на дартадском языке едва ли могла прозвучать даже в пятидесяти милях от какой-либо церкви, однако и она обозначала нечто хорошее – человек во второй раз признал в грязном комке шерстяных одежд нечто разумное, нечто, с чем он уже встречался ранее.
Дартадец, представившийся именем Маттео и отметивший, что этого остроухому отребью будет достаточно, пусть и не сразу, но принял серокожего ребенка. Он накормил явившейся из недр гор существо нехитрой, но столь вкусной в условиях последних дней пищей, которой, по всей видимости, на этом задании ему хватало с избытком, и уложил спать на обрывки шкур, которые имелись у него в запасе. Именно в эту ночь Дхаунш’Стра впервые за последнее время смогла уснуть в тепле, однако и эта благодать продлилась не так долго, как того хотелось бы. Громкий и грубый возглас охотника на бестий прервал сладкий сон маленькой дхарши, заставив ту вскочить на месте. Разумеется, подобная щедрость едва ли являлась актом милосердия со стороны окаменевшего сердца дартадца, потому девочке предстояло отработать нехитрые харчи и вновь доказать свою пользу, уже второй раз избегая острых клинков человека.
Единственное, что помогло продержаться девочке последующие несколько дней пути, так это сила ее юного организма и беспрестанные нагоняи со стороны черноволосого попутчика, который не забывал подгонять ребенка пинком каждый раз, когда тот начинал идти медленнее положенного. После того, как на смену холодному и сырому воздуху пещер пришли ветра полей и запахи хвойных лесов, здоровье Дхаунш’Стра стремительно пошло на поправку, однако и тут маленькую дхарши ожидали очередные неприятности. Целый день, после того как небольшая группа наконец покинула подземные залы Загорья, голова серокожей морфитки не переставала кружиться, существенно замедляя путь и в очередной раз напоминая, что родной дом, разграбленный и горестно стонущий в ночи, остался за спиной.
Прошло не менее недели, прежде чем Дхаунш’Стра и ее попутчик прибыли к положенному месту и установили небольшой лагерь, в котором остались еще на две ночи. Место для стоянки было выбрано неспроста, ведь именно в близлежащих руинах старой крепости, ныне пребывающей в разрастающейся трясине, и обрела свой дом кровожадная бестия, убившая за последние пару месяцев порядком дюжины разумных существ. Здесь же и раскрылись гнусные замыслы дартадца, что в последнее время был относительно добр для человека, который при первой встрече с ребенком едва ли не отрубил тому голову. Маттео желал использовать своего пленника как обыкновенную наживку, которая ценой своей жизни отвлечет внимание монстра и даст охотнику драгоценное время, при правильном использовании которого у чудовища не останется и шанса. Подобное решение более чем оправдывало благосклонность человека и то, почему он до сих пор поддерживал жизнь в, казалось бы, бесполезном для него попутчике.
Когда ясное ночное небо осветил бледный лик луны, охотник на монстров совершил задуманное и, опираясь на угрозы и легкие рукоприкладства, вытолкал юную дхарши из безопасного места, напоследок вручив в дрожащие руки той зажжённый факел. Перед тем Маттео несколько раз буквально по слогам проговорил задачу Дхаунш’Стра, которой предстояло отвести монстра подальше от воды и, если ей все же получится сделать задуманное, пробежать между двумя большими деревьями, благоразумно перепрыгнув их корни.
Трясясь от страха, сырости и постоянных нападок гнуса, Дхаунш’Стра медленно шла в сторону безмолвного силуэта старого форта, всем нутром ощущая, что ныне наблюдает за ней далеко не одна пара внимательных глаз. Девочка не прошла и ста шагов, как за растущими рядом камышами послышались громкие шлепки, а после и раздирающий душу крик «Помогите!», прервавшийся утробным, гортанным бурлением. Не стоит и говорить о том, что, заслышав подобный ужас, ребенок тут же рванул с места в сторону леса, вместе тем различая за своей спиной хлюпанье трясины, а после и быстрые шаги по жухлой траве, совсем скоро дополнившиеся и вторым незнакомым голосом, кричавшем что-то с левой стороны, где болото отобрало у суши куда как больше территорий. Чудовищ было двое.
Визжа и спотыкаясь о пучки редкой растительности, маленькая дхарши что было сил бежала в обозначенное место, совсем не понимая того, что жизнь ее ныне спасал врученный дартадцем факел. Стоило «приманке» избавиться от огня, то бестия во мгновение отринула тягостные думы и тут же настигла свою жертву, однако ныне дело обстояло иначе. Свист стрелы, рассекающей воздух что молния в грозу, окончился тихим клокотанием и шумным падением на влажную почву, но едва ли это могло развеселить до смерти напуганную девочку. Дхаунш’Стра слышала, как вторая бестия, крича что-то нечленораздельное низким голосом, редко свойственным даже мужчинам, уже наступала на пятки и была куда как решительней первой, ведь острые когти, разорвавшие одежды ребенка и оставившие на его спине несколько отчетливых следов, не отняли чужой жизни только потому, что петля из толстой веревки сошлась на ногах худого и уродливого существа, заставляя грязное гуманоидное нечто с хрипом повиснуть на высоте двух метров. Дхарши, как и было обговорено, проскочила через два высоких дерева, лишь в последний момент замечая тонкую леску, натянутую меж могучих корней. Дартадцу не составило сложности добить пойманную в ловушку бестию – охота завершилась.
Как только попавшаяся в западню лакуста была обезглавлена, охотник окинул свою маленькую спутницу многозначительным взором. Вероятно, человек не рассчитывал на то, что его приманка сможет исполнить все именно так, как и задумывалось. План его подразумевал, что Дхаунш’Стра падет жертвой детской глупости и медленных ног, однако в этом случае все сложилось несколько иначе. Маттео с одобрением взглянул на девочку, после чего кратко махнул той рукой, призывая следовать за собой и начиная новую ветвь истории нашего персонажа.
Последующие два дня сложно описать привычными обыкновенному обывателю словами, ведь холод и голод буквально сводили с ума еще неокрепший организм. Капли студеной воды, с громким шлепком падающие на каменную подстилку, редкий съедобный мох и неядовитые грибы, тем не менее имеющие побочные эффекты, позволяли Дхаунш’Стра поддерживать свою жизнедеятельность, однако не были способны насытить в меру. Пугаясь каждого звука и смутного силуэта, девочка шла только для того, чтобы не оставаться в безмолвной и морозной темноте, изредка находя на своем пути следы жизнедеятельности уже знакомого ей человека. И лишь тогда, когда кашель раздирал детские легкие, а порядком посвежевший воздух без пощады терзал горло, маленькая дхарши наконец встретилась с тем, кого совсем недавно вела по каменным лабиринтам.
Как и в прошлый раз, дартадец появился из темноты, обжигая привыкшие к непроглядной мгле глаза Дхаунш’Стра ярким светом факела. Последующая за опознаванием болезненно худого и грязного тела ругательная тирада на дартадском языке едва ли могла прозвучать даже в пятидесяти милях от какой-либо церкви, однако и она обозначала нечто хорошее – человек во второй раз признал в грязном комке шерстяных одежд нечто разумное, нечто, с чем он уже встречался ранее.
Дартадец, представившийся именем Маттео и отметивший, что этого остроухому отребью будет достаточно, пусть и не сразу, но принял серокожего ребенка. Он накормил явившейся из недр гор существо нехитрой, но столь вкусной в условиях последних дней пищей, которой, по всей видимости, на этом задании ему хватало с избытком, и уложил спать на обрывки шкур, которые имелись у него в запасе. Именно в эту ночь Дхаунш’Стра впервые за последнее время смогла уснуть в тепле, однако и эта благодать продлилась не так долго, как того хотелось бы. Громкий и грубый возглас охотника на бестий прервал сладкий сон маленькой дхарши, заставив ту вскочить на месте. Разумеется, подобная щедрость едва ли являлась актом милосердия со стороны окаменевшего сердца дартадца, потому девочке предстояло отработать нехитрые харчи и вновь доказать свою пользу, уже второй раз избегая острых клинков человека.
Единственное, что помогло продержаться девочке последующие несколько дней пути, так это сила ее юного организма и беспрестанные нагоняи со стороны черноволосого попутчика, который не забывал подгонять ребенка пинком каждый раз, когда тот начинал идти медленнее положенного. После того, как на смену холодному и сырому воздуху пещер пришли ветра полей и запахи хвойных лесов, здоровье Дхаунш’Стра стремительно пошло на поправку, однако и тут маленькую дхарши ожидали очередные неприятности. Целый день, после того как небольшая группа наконец покинула подземные залы Загорья, голова серокожей морфитки не переставала кружиться, существенно замедляя путь и в очередной раз напоминая, что родной дом, разграбленный и горестно стонущий в ночи, остался за спиной.
Прошло не менее недели, прежде чем Дхаунш’Стра и ее попутчик прибыли к положенному месту и установили небольшой лагерь, в котором остались еще на две ночи. Место для стоянки было выбрано неспроста, ведь именно в близлежащих руинах старой крепости, ныне пребывающей в разрастающейся трясине, и обрела свой дом кровожадная бестия, убившая за последние пару месяцев порядком дюжины разумных существ. Здесь же и раскрылись гнусные замыслы дартадца, что в последнее время был относительно добр для человека, который при первой встрече с ребенком едва ли не отрубил тому голову. Маттео желал использовать своего пленника как обыкновенную наживку, которая ценой своей жизни отвлечет внимание монстра и даст охотнику драгоценное время, при правильном использовании которого у чудовища не останется и шанса. Подобное решение более чем оправдывало благосклонность человека и то, почему он до сих пор поддерживал жизнь в, казалось бы, бесполезном для него попутчике.
Когда ясное ночное небо осветил бледный лик луны, охотник на монстров совершил задуманное и, опираясь на угрозы и легкие рукоприкладства, вытолкал юную дхарши из безопасного места, напоследок вручив в дрожащие руки той зажжённый факел. Перед тем Маттео несколько раз буквально по слогам проговорил задачу Дхаунш’Стра, которой предстояло отвести монстра подальше от воды и, если ей все же получится сделать задуманное, пробежать между двумя большими деревьями, благоразумно перепрыгнув их корни.
Трясясь от страха, сырости и постоянных нападок гнуса, Дхаунш’Стра медленно шла в сторону безмолвного силуэта старого форта, всем нутром ощущая, что ныне наблюдает за ней далеко не одна пара внимательных глаз. Девочка не прошла и ста шагов, как за растущими рядом камышами послышались громкие шлепки, а после и раздирающий душу крик «Помогите!», прервавшийся утробным, гортанным бурлением. Не стоит и говорить о том, что, заслышав подобный ужас, ребенок тут же рванул с места в сторону леса, вместе тем различая за своей спиной хлюпанье трясины, а после и быстрые шаги по жухлой траве, совсем скоро дополнившиеся и вторым незнакомым голосом, кричавшем что-то с левой стороны, где болото отобрало у суши куда как больше территорий. Чудовищ было двое.
Визжа и спотыкаясь о пучки редкой растительности, маленькая дхарши что было сил бежала в обозначенное место, совсем не понимая того, что жизнь ее ныне спасал врученный дартадцем факел. Стоило «приманке» избавиться от огня, то бестия во мгновение отринула тягостные думы и тут же настигла свою жертву, однако ныне дело обстояло иначе. Свист стрелы, рассекающей воздух что молния в грозу, окончился тихим клокотанием и шумным падением на влажную почву, но едва ли это могло развеселить до смерти напуганную девочку. Дхаунш’Стра слышала, как вторая бестия, крича что-то нечленораздельное низким голосом, редко свойственным даже мужчинам, уже наступала на пятки и была куда как решительней первой, ведь острые когти, разорвавшие одежды ребенка и оставившие на его спине несколько отчетливых следов, не отняли чужой жизни только потому, что петля из толстой веревки сошлась на ногах худого и уродливого существа, заставляя грязное гуманоидное нечто с хрипом повиснуть на высоте двух метров. Дхарши, как и было обговорено, проскочила через два высоких дерева, лишь в последний момент замечая тонкую леску, натянутую меж могучих корней. Дартадцу не составило сложности добить пойманную в ловушку бестию – охота завершилась.
Как только попавшаяся в западню лакуста была обезглавлена, охотник окинул свою маленькую спутницу многозначительным взором. Вероятно, человек не рассчитывал на то, что его приманка сможет исполнить все именно так, как и задумывалось. План его подразумевал, что Дхаунш’Стра падет жертвой детской глупости и медленных ног, однако в этом случае все сложилось несколько иначе. Маттео с одобрением взглянул на девочку, после чего кратко махнул той рукой, призывая следовать за собой и начиная новую ветвь истории нашего персонажа.
После охоты на болотных бестий отношение дартадца к юной дхарши заметно изменилось, став куда строже и грубее. Ныне ловчий, в большинстве своем, общался со своей спутницей на родном языке, тем самым приучая ее к чужой речи, не забывал и рассказывать о монстрах, с которыми встречался ране лицом к лицу. Безусловно, черноволосый человек увидел в Дхаунш’Стра некоторый потенциал, который и начал развивать, приучая ребенка к роли долгосрочной приманки.
Долгие месяцы странствований и взаимной нелюбви начали формировать в юной дхарни едкую и осторожную натуру, способную припомнить каждую обиду, сотворенную сторонним существом. Учения родного народа глубоко засели в голове девочки, а ее весьма неприятный спутник, отмечавший каждую ошибку ребенка едким комментарием, лишь подливал масла в огонь и развивал мысль о главенстве сильнейшего. Слабым нет места в этом мире, из-за чего каждое существо обязано стремиться к могуществу и власти, а также иметь волю и дух, чтобы отстоять то, что досталось ему по праву. Маттео, сам того не подозревая, воспитывал под своим боком весьма опасное существо, способное отдать все ради того, чтобы достичь своей часто аморфной цели. Не один и не два раза Дхаунш’Стра выступала в качестве приманки, однако ныне подобное дело воспринималось иначе. Уже сломленная гибелью родных психика девочки обрастала толстой коркой ненависти, яда и невероятно сильного желания жить, едва ли по твердости своей граничащего с гранитом.
И вот, спустя два года совместных странствований, выгодных обоим сторонам, дартадец перешел на новый уровень своего благодушия. Несмотря на то, что в обыденной жизни он не раз защищал свою попутчицу от посторонних нападок, чаще всего вызванных ее происхождением и внешним видом, то была лишь охрана собственно имущества, едва ли имевшая за собой хоть какую-то привязанность. Многие существа кидали камнями в маленькую дхарши, в легендах и молве возведенную в монстра, поедающего детей, а также не забывали оправлять вслед откровенные ругательства, часто смешенные с плевком. Глупо было бы считать, что подобное отношение не оставило на характере Дхаунш’Стра своего следа, однако именно при помощи Маттео девочке удалось выжить в среде омерзительных жителей городов, сел и деревень. То была негласная плата за работу, каждую охоту способную окончиться смертью.
Единственное, что спасало девочку от бесконечной ненависти и давления со стороны, так это регулярные тренировки. Дартадец Маттео после нескольких успешных охот, безусловно, оставивших немало следов на теле и психике ребенка, решил возвести уже повзрослевшую дхарши в ранг, пребывающий несколько выше обыкновенной приманки. Он начал обучать свою маленькую спутницу азам бестиологии, стрельбы из лука, арбалета и фехтования с двумя клинками - к сожалению или к счастью, Дхаунш’Стра была слишком мала и худа для использования более массивного оружия и, не став тешить себя ложными надеждами, охотник выбрал те аспекты воинского дела, которые менее зависели от физической силы, но имели весьма сильную привязанность к ловкости, точности, гибкости и скорости реакции, в чем ребенок, к слову, преуспевал с лихвой. Нашли свое место уроки дартадцкой грамоты и устного счета. Несмотря на то, что Маттео по-прежнему испытывал к юной дхарши неприязнь, которую он и не стеснялся демонстрировать, действия его, возможно основанные на глубинной жалости, всецело говорили о том, что ныне охотник на бестий готовил себе сподручного, способного помочь в сложный час. В конце концов, оторванные от общества люди нередко находят утешение в чем-то отдаленном, часто даже противном большинству.
Так прошло еще немало времени, сквозящего унижениями, оскорблениями, рукоприкладствами и вечными нравоучениями, говорящими о том, что существо, желающее жить в этом мире, обязано уметь постоять за себя. Страх – отговорка слабых, ведь часто умереть куда как престижней, чем жить в качестве червя, барахтающегося под ногами прохожих. Иную же роль, по мнению охотника, играла осмотрительность, которая должна была быть присуща каждому добросовестному человеку. С подобными учениями, мчащимися через постоянные дни дороги, ненависть к своей спутнице покинула Маттео, прибавив тем самым сил строгости, муштре и нередким издевкам.
Долгие месяцы странствований и взаимной нелюбви начали формировать в юной дхарни едкую и осторожную натуру, способную припомнить каждую обиду, сотворенную сторонним существом. Учения родного народа глубоко засели в голове девочки, а ее весьма неприятный спутник, отмечавший каждую ошибку ребенка едким комментарием, лишь подливал масла в огонь и развивал мысль о главенстве сильнейшего. Слабым нет места в этом мире, из-за чего каждое существо обязано стремиться к могуществу и власти, а также иметь волю и дух, чтобы отстоять то, что досталось ему по праву. Маттео, сам того не подозревая, воспитывал под своим боком весьма опасное существо, способное отдать все ради того, чтобы достичь своей часто аморфной цели. Не один и не два раза Дхаунш’Стра выступала в качестве приманки, однако ныне подобное дело воспринималось иначе. Уже сломленная гибелью родных психика девочки обрастала толстой коркой ненависти, яда и невероятно сильного желания жить, едва ли по твердости своей граничащего с гранитом.
И вот, спустя два года совместных странствований, выгодных обоим сторонам, дартадец перешел на новый уровень своего благодушия. Несмотря на то, что в обыденной жизни он не раз защищал свою попутчицу от посторонних нападок, чаще всего вызванных ее происхождением и внешним видом, то была лишь охрана собственно имущества, едва ли имевшая за собой хоть какую-то привязанность. Многие существа кидали камнями в маленькую дхарши, в легендах и молве возведенную в монстра, поедающего детей, а также не забывали оправлять вслед откровенные ругательства, часто смешенные с плевком. Глупо было бы считать, что подобное отношение не оставило на характере Дхаунш’Стра своего следа, однако именно при помощи Маттео девочке удалось выжить в среде омерзительных жителей городов, сел и деревень. То была негласная плата за работу, каждую охоту способную окончиться смертью.
Единственное, что спасало девочку от бесконечной ненависти и давления со стороны, так это регулярные тренировки. Дартадец Маттео после нескольких успешных охот, безусловно, оставивших немало следов на теле и психике ребенка, решил возвести уже повзрослевшую дхарши в ранг, пребывающий несколько выше обыкновенной приманки. Он начал обучать свою маленькую спутницу азам бестиологии, стрельбы из лука, арбалета и фехтования с двумя клинками - к сожалению или к счастью, Дхаунш’Стра была слишком мала и худа для использования более массивного оружия и, не став тешить себя ложными надеждами, охотник выбрал те аспекты воинского дела, которые менее зависели от физической силы, но имели весьма сильную привязанность к ловкости, точности, гибкости и скорости реакции, в чем ребенок, к слову, преуспевал с лихвой. Нашли свое место уроки дартадцкой грамоты и устного счета. Несмотря на то, что Маттео по-прежнему испытывал к юной дхарши неприязнь, которую он и не стеснялся демонстрировать, действия его, возможно основанные на глубинной жалости, всецело говорили о том, что ныне охотник на бестий готовил себе сподручного, способного помочь в сложный час. В конце концов, оторванные от общества люди нередко находят утешение в чем-то отдаленном, часто даже противном большинству.
Так прошло еще немало времени, сквозящего унижениями, оскорблениями, рукоприкладствами и вечными нравоучениями, говорящими о том, что существо, желающее жить в этом мире, обязано уметь постоять за себя. Страх – отговорка слабых, ведь часто умереть куда как престижней, чем жить в качестве червя, барахтающегося под ногами прохожих. Иную же роль, по мнению охотника, играла осмотрительность, которая должна была быть присуща каждому добросовестному человеку. С подобными учениями, мчащимися через постоянные дни дороги, ненависть к своей спутнице покинула Маттео, прибавив тем самым сил строгости, муштре и нередким издевкам.
И вот, наконец, спустя долгие месяцы скитаний, тренировок, изучения необходимой теории и наблюдения за охотой и боями самого Маттео, пришла очередь первой совместной охоты, в которой Дхаунш’Стра должна была проявить свои сильные стороны и наконец решить, кем она желала быть в этом мире. Пусть ребенок тринадцати лет был весьма слаб по сравнению со взрослым человеком, постоянные изнуряющие тренировки позволили ему к назначенному сроку, пусть и не без серьезных усилий, натягивать тетиву настоящего боевого арбалета. Разумеется, юная дхарши не могла тягаться с опытными воинами, однако в этом случае куда как большую роль играло качество, а не количество. Единственный меткий выстрел серебренным болтом мог за раз окончить охоту и прервать существование бестии, отравляющей жизнь обитателей близлежащих земель. Не единожды удостоверившись в точности подопечной, дартадец выдвинулся на охоту, впервые вверяя свою жизнь Дхаунш’Стра.
Добычей в этот раз являлся отшельник, который уже не единожды утаскивал людей в свои подземные покои старых шахт, расположенных в южной части Хобсбурга. Люди из близлежащих городов поговаривали, что человек тот является настоящим упырем, что было недалеко от истины. Низший вампир, каким-то образом отбившийся от прошлой стаи, встретил дартадца с распростертыми объятиями, сулящими лишь гибель. Седовласый старичок, чья улыбка могла растопить любые сердца, пригласил ловчего в свое жилище и, намерившись усыпить бдительность своей жертвы, предложил той хорошего мяса и вина, которое едва ли можно было раздобыть в этой глуши. Маттео же, не будь глупцом, согласился на подобные угощения и, когда старец принялся накрывать стол для нехитрой пищи, которая уже давно не приносила ему услады, охотник ринулся в бой. Схватка, больше похожая на ком сцепившихся в мартовскую ночь котов, весьма быстро перешла на открытое пространство, доступное для прострела заветного серебряного болта, способного существенно ослабить бестию, однако все, как и следовало ожидать, пошло не по плану. По воле судьбы или гадкого ежа, который за мгновение перед выстрелом более чем громко зашуршал за спиной дхарши, заветный болт угодил не в спину вампирского отродья, а куда выше. К счастью, бестия в пылу битвы не заметила подвоха, однако Маттео весьма отчетливо прокомментировал подобный поступок жалобным вздохом – началась неравная битва человека и твари, оскорблявшей этот мир своим существованием.
Следующие сорок секунд, пока девочка изо всех сил крутила ворот арбалета, голову ее застилали не свойственные для угодившего в подобную ситуацию незадачливого охотника. Со скрипом вращая ручки, Дхаунш’Стра размышляла над тем, какая смерть будет милосердней – от лап чудовища, или от рук дартадца.
Заветный щелчок прозвучал в ночной тишине, прерываемой лишь звуками гремящей в стороне схватки, а второй болт, сверкнувший серебром в свете закатного солнца, лег в положенный для него паз. Прицелившись, девочка четырьмя пальцами правой руки потянула за стальной рычаг, отправляя снаряд в спину разгорячившегося вампира. Еще пару мгновений и измотанный долгим боем Маттео был бы мертв, однако арбалет поставил точку в этом сражении, существенно преуменьшив силы противника. Воспользовавшись моментом, дартадец бросил свои последние силы и окончил существование бестии, тем самым завершая эту охоту. Сложно описать, какими словами покрывал охотник на бестий свою негласную ученицу, сколько сил он прилагал, тростью ударяя по серой тощей спине. Та ночь запомнилась Дхаунш’Стра как весьма страшное время, по иронии судьбы ставшее весьма мягким наказанием за совершенную ошибку.
Несмотря на то, что первая охота прошла не так гладко, как предполагалось, дартадец не опустил рук. Слова его стали куда более едкими, а удары заметно прибавили в силе – ныне он не прощал ошибок и требовал от дхарши запредельных результатов, которых та не могла достичь в силу своего возраста. Месяцы и годы тренировок, нескончаемой теории, подкрепленной практикой, и постоянные нападки со стороны учителя выковали из Дхаунш’Стра ожесточенное, ядовитое и осторожное существо, которое уже не ставило философию сильнейшего под сомнение. За прошедшие в постоянных походах шесть лет девушка изменилась до неузнаваемости, ныне даже ее внешний вид говорил о том, что маленькое существо из пещер Загорья исчезло безвозвратно – лицо ее прибавило шрамов, брови сошлись в постоянной хмурости, а глаза засверкали кровавой жестокостью, не снившейся даже самым отвратительным тварям подземья.
Добычей в этот раз являлся отшельник, который уже не единожды утаскивал людей в свои подземные покои старых шахт, расположенных в южной части Хобсбурга. Люди из близлежащих городов поговаривали, что человек тот является настоящим упырем, что было недалеко от истины. Низший вампир, каким-то образом отбившийся от прошлой стаи, встретил дартадца с распростертыми объятиями, сулящими лишь гибель. Седовласый старичок, чья улыбка могла растопить любые сердца, пригласил ловчего в свое жилище и, намерившись усыпить бдительность своей жертвы, предложил той хорошего мяса и вина, которое едва ли можно было раздобыть в этой глуши. Маттео же, не будь глупцом, согласился на подобные угощения и, когда старец принялся накрывать стол для нехитрой пищи, которая уже давно не приносила ему услады, охотник ринулся в бой. Схватка, больше похожая на ком сцепившихся в мартовскую ночь котов, весьма быстро перешла на открытое пространство, доступное для прострела заветного серебряного болта, способного существенно ослабить бестию, однако все, как и следовало ожидать, пошло не по плану. По воле судьбы или гадкого ежа, который за мгновение перед выстрелом более чем громко зашуршал за спиной дхарши, заветный болт угодил не в спину вампирского отродья, а куда выше. К счастью, бестия в пылу битвы не заметила подвоха, однако Маттео весьма отчетливо прокомментировал подобный поступок жалобным вздохом – началась неравная битва человека и твари, оскорблявшей этот мир своим существованием.
Следующие сорок секунд, пока девочка изо всех сил крутила ворот арбалета, голову ее застилали не свойственные для угодившего в подобную ситуацию незадачливого охотника. Со скрипом вращая ручки, Дхаунш’Стра размышляла над тем, какая смерть будет милосердней – от лап чудовища, или от рук дартадца.
Заветный щелчок прозвучал в ночной тишине, прерываемой лишь звуками гремящей в стороне схватки, а второй болт, сверкнувший серебром в свете закатного солнца, лег в положенный для него паз. Прицелившись, девочка четырьмя пальцами правой руки потянула за стальной рычаг, отправляя снаряд в спину разгорячившегося вампира. Еще пару мгновений и измотанный долгим боем Маттео был бы мертв, однако арбалет поставил точку в этом сражении, существенно преуменьшив силы противника. Воспользовавшись моментом, дартадец бросил свои последние силы и окончил существование бестии, тем самым завершая эту охоту. Сложно описать, какими словами покрывал охотник на бестий свою негласную ученицу, сколько сил он прилагал, тростью ударяя по серой тощей спине. Та ночь запомнилась Дхаунш’Стра как весьма страшное время, по иронии судьбы ставшее весьма мягким наказанием за совершенную ошибку.
Несмотря на то, что первая охота прошла не так гладко, как предполагалось, дартадец не опустил рук. Слова его стали куда более едкими, а удары заметно прибавили в силе – ныне он не прощал ошибок и требовал от дхарши запредельных результатов, которых та не могла достичь в силу своего возраста. Месяцы и годы тренировок, нескончаемой теории, подкрепленной практикой, и постоянные нападки со стороны учителя выковали из Дхаунш’Стра ожесточенное, ядовитое и осторожное существо, которое уже не ставило философию сильнейшего под сомнение. За прошедшие в постоянных походах шесть лет девушка изменилась до неузнаваемости, ныне даже ее внешний вид говорил о том, что маленькое существо из пещер Загорья исчезло безвозвратно – лицо ее прибавило шрамов, брови сошлись в постоянной хмурости, а глаза засверкали кровавой жестокостью, не снившейся даже самым отвратительным тварям подземья.
Сколь бы не была длинна дорога, и ей приходит конец. Годы странствований завели черновласого человека и его повзрослевшую спутницу в Хакмарри, в кишащий страшными отродьями регион, богатый на работу и готовых щедро платить за выполнения оной существ. Дартадец, являясь отвратительным по натуре человеком, не утруждал себя кодексом чести существ его профессии, потому не гнушался брать золото за работу, часто требуя больше необходимого. В конце концов, выживает тот, кто готов поставить на чашу весов любое осязаемое и мнимое добро, включающее в свой список и человеческую жизнь. Не единожды Маттео и Дхаунш’Стра без зазрения совести убивали крестьян, купцов и даже некоторых воинов. Пиком же их преступной карьеры стал коллега по цеху, который не захотел расставаться с новым серебряным мечом по своей воле.
Багровым закатом этой истории горит последний заказ, дело, положившее конец Маттео дельи Маньерро. Проведя ночь в лагере своих коллег из иностранного цеха, где дхарши имела честь познакомиться с ящеролюдом по имени Диаспий, что в последующем вылилось в пьяный беспредел, дартадец и его уже более опытная попутчица семнадцати лет отправились в путь. Им предстояло за солидное вознаграждение разобраться с крикуном, который выбрал местом своего логова глубокую пещеру у подножья горы, расположенной недалеко от Ди-Марка. Бестия причиняла много проблем жителям окрестных деревень и вгоняла в животный ужас каждого, кто осмелится покинуть свой дом после захода солнца, тем самым усложняя работу крестьян и порождая великое множество легенд, часть из которых до сих пор блуждают средь городского и сельского люда.
Тот лов, как и любое дело, подразумевало под собой великий риск, однако охотники, привыкшие регулярно рисковать своей жизнью, были готовы и к такому. Несколько дней пути верхом завершили кавалькаду нескончаемых проблем и извечного дискомфорта, когда небольшая группа из двух существ издали взглянули на темный зев каменных лабиринтов, воспоминания о которых до сих пор горели ярким пламенем в воспоминаниях Дхаунш’Стра. Грядущей ночью охотникам предстояло разобраться с бестией или расплатиться жизнью за совершенные в бою ошибки.
Было бы глупо полагать, что человеку и дхарши удастся изловить ночного хищника после того, как на небо взойдет луна, потому охотник и его помощник приняли решение выкурить монстра из тьмы подземий с помощью дыма, однако на подготовку ушло больше времени, чем полагалось. Солнце уже клонилось к горизонту, когда дартадец и его низкорослая спутница закончили свои приготовления - настал час охоты, начавшейся в тот момент, когда первое горящее полено полетело в черный и зловонный зев пещеры. Гора тлеющих бревен, чей жар был подкреплен алхимическим огнем, начала планомерно заполнять штольни резким дымом, тем самым выкуривая обитавшее под каменной породой существо наружу. Застать зверя врасплох было хорошей идеей, однако охота эта сложилась не так, как планировалось.
Словно нескончаемый жар, вырвавшийся из пасти дракона, крикун выбрался из своего логова под свет закатного солнца, тут же уклоняясь от двух точных и последовательных выстрелов. Бестия оказалась более чем матерой тварью, которая даже в ослабленном виде успела среагировать на едва различимый свист серебренных наконечников, в одно мгновение оказываясь в пятнадцати ярдах от первоначального места. Последующие болты и стрелы, отправляемые в монстра по готовности, так же не нашли своей цели, однако наконец решившийся крикун положил конец развернувшемуся безобразию, как и ранее, молниеносно оказавшись перед Маттео. То был страшный бой двух искусных воинов, каждый из которых наносил точный удар и отступал на мгновение, оценивая обстановку и то, как его оппонент поведет себя далее. Пусть схватка и длилась всего пару десятков секунд, для торопившейся в помощь Дхаунш’Стра она растянулась на долгие часы, прекратившие ход времени тогда, когда острые когти крикуна разрезали кольчугу и распороли живот дартадца. В тот же момент дхарши набросилась на спину бестии с двумя клинками, пронзая ту серебром и сталью, тем самым знаменовав преждевременный конец матерого крикуна, который и ныне не сдался без боя. Тварь успела совершить еще несколько прыжков с девушкой на спине, усугубляя свое положение сталью, разрезающей стальные волокна мышечных нитей, но едва ли не забирая с собой и второго охотника, в последний момент без сил слетевшего со спины ужасного скакуна.
Чудовище было мертво, а приземлившаяся с весьма большой высоты Дхаунш’Стра отделалась более чем приемлемыми последствиями – ребра ее треснули в некоторых местах, а голова кружилась и болела так, что впору было добровольно ложиться у могильной плиты. Охота завершилась и ночью той из мира ушел достойный своего дела ловчий. Девушка собственноручно добила кряхтящего и кашляющего кровью человека, возможность выживания которого даже не рассматривалась из-за серьезности травм, даровав омерзительному человеку положенный покой. Маттео дельи Маньерро, один из немногих достойных охотников дартадцого цеха, пал в бою с омерзительным чудовищем и едва ли вспомнится хоть кем-то, кроме его негласной ученицы.
Дхаунш’Стра сожгла тело своего ненавистного наставника, тем не менее, заменившего ей семью и воспитавшего так, как воспитала его жизнь и обстоятельства. Черноволосый ловчий оставил свой след в этом мире и ныне покоился на чужбине, далеко от родного дома, оказавшись слишком слабым, чтобы сохранить собственную жизнь.
К сожалению, контракт, заключенный с Флоревендельской гильдией, был утерян вместе с жизнью дартадцого охотника, потому девушка, оправившись от травм, собрала оставшиеся пожитки и отправилась обратно в Хакмарри, кишащее страшными отродьями, а значит и богатое на хорошо оплачиваемую работу.
Багровым закатом этой истории горит последний заказ, дело, положившее конец Маттео дельи Маньерро. Проведя ночь в лагере своих коллег из иностранного цеха, где дхарши имела честь познакомиться с ящеролюдом по имени Диаспий, что в последующем вылилось в пьяный беспредел, дартадец и его уже более опытная попутчица семнадцати лет отправились в путь. Им предстояло за солидное вознаграждение разобраться с крикуном, который выбрал местом своего логова глубокую пещеру у подножья горы, расположенной недалеко от Ди-Марка. Бестия причиняла много проблем жителям окрестных деревень и вгоняла в животный ужас каждого, кто осмелится покинуть свой дом после захода солнца, тем самым усложняя работу крестьян и порождая великое множество легенд, часть из которых до сих пор блуждают средь городского и сельского люда.
Тот лов, как и любое дело, подразумевало под собой великий риск, однако охотники, привыкшие регулярно рисковать своей жизнью, были готовы и к такому. Несколько дней пути верхом завершили кавалькаду нескончаемых проблем и извечного дискомфорта, когда небольшая группа из двух существ издали взглянули на темный зев каменных лабиринтов, воспоминания о которых до сих пор горели ярким пламенем в воспоминаниях Дхаунш’Стра. Грядущей ночью охотникам предстояло разобраться с бестией или расплатиться жизнью за совершенные в бою ошибки.
Было бы глупо полагать, что человеку и дхарши удастся изловить ночного хищника после того, как на небо взойдет луна, потому охотник и его помощник приняли решение выкурить монстра из тьмы подземий с помощью дыма, однако на подготовку ушло больше времени, чем полагалось. Солнце уже клонилось к горизонту, когда дартадец и его низкорослая спутница закончили свои приготовления - настал час охоты, начавшейся в тот момент, когда первое горящее полено полетело в черный и зловонный зев пещеры. Гора тлеющих бревен, чей жар был подкреплен алхимическим огнем, начала планомерно заполнять штольни резким дымом, тем самым выкуривая обитавшее под каменной породой существо наружу. Застать зверя врасплох было хорошей идеей, однако охота эта сложилась не так, как планировалось.
Словно нескончаемый жар, вырвавшийся из пасти дракона, крикун выбрался из своего логова под свет закатного солнца, тут же уклоняясь от двух точных и последовательных выстрелов. Бестия оказалась более чем матерой тварью, которая даже в ослабленном виде успела среагировать на едва различимый свист серебренных наконечников, в одно мгновение оказываясь в пятнадцати ярдах от первоначального места. Последующие болты и стрелы, отправляемые в монстра по готовности, так же не нашли своей цели, однако наконец решившийся крикун положил конец развернувшемуся безобразию, как и ранее, молниеносно оказавшись перед Маттео. То был страшный бой двух искусных воинов, каждый из которых наносил точный удар и отступал на мгновение, оценивая обстановку и то, как его оппонент поведет себя далее. Пусть схватка и длилась всего пару десятков секунд, для торопившейся в помощь Дхаунш’Стра она растянулась на долгие часы, прекратившие ход времени тогда, когда острые когти крикуна разрезали кольчугу и распороли живот дартадца. В тот же момент дхарши набросилась на спину бестии с двумя клинками, пронзая ту серебром и сталью, тем самым знаменовав преждевременный конец матерого крикуна, который и ныне не сдался без боя. Тварь успела совершить еще несколько прыжков с девушкой на спине, усугубляя свое положение сталью, разрезающей стальные волокна мышечных нитей, но едва ли не забирая с собой и второго охотника, в последний момент без сил слетевшего со спины ужасного скакуна.
Чудовище было мертво, а приземлившаяся с весьма большой высоты Дхаунш’Стра отделалась более чем приемлемыми последствиями – ребра ее треснули в некоторых местах, а голова кружилась и болела так, что впору было добровольно ложиться у могильной плиты. Охота завершилась и ночью той из мира ушел достойный своего дела ловчий. Девушка собственноручно добила кряхтящего и кашляющего кровью человека, возможность выживания которого даже не рассматривалась из-за серьезности травм, даровав омерзительному человеку положенный покой. Маттео дельи Маньерро, один из немногих достойных охотников дартадцого цеха, пал в бою с омерзительным чудовищем и едва ли вспомнится хоть кем-то, кроме его негласной ученицы.
Дхаунш’Стра сожгла тело своего ненавистного наставника, тем не менее, заменившего ей семью и воспитавшего так, как воспитала его жизнь и обстоятельства. Черноволосый ловчий оставил свой след в этом мире и ныне покоился на чужбине, далеко от родного дома, оказавшись слишком слабым, чтобы сохранить собственную жизнь.
К сожалению, контракт, заключенный с Флоревендельской гильдией, был утерян вместе с жизнью дартадцого охотника, потому девушка, оправившись от травм, собрала оставшиеся пожитки и отправилась обратно в Хакмарри, кишащее страшными отродьями, а значит и богатое на хорошо оплачиваемую работу.
Последнее редактирование:
.
