- Сообщения
- 1 698
- Реакции
- 11 188
Сказание
Минуя очередной холм в Вижиннах, Эйнис тяжко вздохнул, пребывая в дороге уж более десяти часов. Мужчина изрядно утомился, а ещё больше – его конь, ведь не часто доводится извозить человека весом под десяток пудов. За последний год Раздави-Жука заездил уж пяток лошадей – столь тяжёлым он был, да и эта, видимо, доживала свой тяжкий век. Держа свой здоровенный топор, мужчина щурился, выглядывая вперёд, да рассматривая деревушку, к коей и приближался, и где его ожидал единокровный брат – Сеймас «Чёрный Напёрсток»…
Наиболее примечательной частью тела Эйниса, без сомнения, был его рот, ведь благодаря ему, непосредственно или косвенно, мужчина и заработал большую часть своих кличек. Смердяк, как его прозвал один из братьев из-за постоянной вони изо рта, когда тому было шесть лет, родился на свет в 259-м году, при том точной даты не сумел назвать никто: мальчишка был всего лишь бастардом Бусси Туда-Сюда из дома Гуфье – будущего барона, главы Рода Петуха, потому никто не позаботился о том, чтобы дата рождения ублюдка была бы где-либо записана. Первый месяц лета – вот и всё, что известно Эйнису.
Его матерью была 19-летняя доярка. Ей повезло: будь она на год старше, добросовестный и благочестивый Туда-Сюда посчитал бы ту слишком старой, а потому – недостойной его постели и тёплых объятий. Везение же заключалось в том, что за свой подвиг, рождение сына-бастарда, девушка получила сразу трёх коз, заимев также и возможность уйти восвояси, исчезнув из жизни благородного наследника и его новорождённого сына. Так и родился Раздави-Жука, бывший совсем неприглядным ребёнком. Единственное, что выбивалось из всей его внешности – ступни. Те были крупнее, чем у других детей, и сие продолжалось до шести лет, пока и остальные конечности, да и любые части тела Смердяка, не стали больше, чем у сверстников. Тогда мальчишка и получил прозвище «Малыш», прицеплённое к нему более родовитыми Гуфье, не стеснявшимися грубить бастарду и унижать того.
К девяти годам Эйнис успешно обучился читать по слогам на флорском и всеобщем, на чём и завершил свои научные познания, прибавив в будущем лишь умение считать количество выпитых пинт или расколотых головой об стол орехов. Вместе с тем, Смердяк узнал, что его отец, переживший сначала прадеда, а затем – отца, занял место барона в родовом замке Гуфье, а заодно стал главой всего семейства. Сынишка-бастард, коих Туда-Сюда имел большое количество, уже успел наскучить «молодому» феодалу, потому тот и отдал его, а равно и ещё двух своих ублюдков, на воспитание своему сюзерену – Альберту Неживому Барклаю, выходцу из рода Чёрных Львов. В последующем, Эйнис станет единственным незаконнорождённым Гуфье, среди отданных на воспитание дряхлому вельможе, что дожил до шестнадцатилетия. Старый граф Альберт, коему исполнилось уж семьдесят семь лет, даже обрадовался приезду мальчиков, но затем у того родился собственный внук, и он, словно мяч, перепнул ублюдка-Гуфье своему сыну и наследнику – Артуру.Тот был человеком ответственным, умным и порядочным, а также имел единственную дочь, что была одногодкой Эйниса – милой девчушкой девяти лет отроду, названной Маргарет. Смердяк, ставший, по началу, пажем её дядюшки Грегора, коему Артур вновь «перекинул» мальчика, сдружился с девочкой, а та, казалось, не слишком сильно досадовалась вони изо рта сверстника. В дальнейшем, когда дети подрастут, при дворе Барклаев будут ходить слухи, будто те предавались недостойным благородной леди, к тому же незамужней, утехам.
С этого времени Эйнис стал активно обучаться ратным делам: верховой езде, охоте, стрельбе из лука, сражению на мечах, булавах и палицах. Особенно он излюбил ловлю лесной дичи, конкретнее – те моменты, когда ему давали возможность умертвить поваленного и связанного кабана или оленя ударом копья, аль длинного кинжала, ударом в сердце. Вместе с тем, уже с тринадцатилетия юноши вырисовалось три чётких тенденции: он – здоровяк; вонь изо рта – навсегда; ему удобнее сражаться тяжёлым оружием, да таким, коим было бы удобно рассечь что-либо пополам.
Парень мечтал о своём дебюте в турнирной деятельности, и сумел добиться желаемого в 273-м году, когда ему, 14-летнему юноше, предстояло принять участие в конной сшибке, организованной всё ещё живым, постепенно дряхлеющим графом Альбертом Барклаем среди своих имений. На турнир, вместе с тем, прибыли многие родичи Эйниса: кузены Гардик Прыщ, Вейганд Светлый, Джин Бровь, дядюшка Захери Красный, единокровный брат Петир, а также собственный отец – барон Бусси! Смердяк был в предвкушении, ведь не видал батюшки уже несколько лет, но тёплой встречи не произошло: Туда-Сюда избегал своего ублюдка, а баронскому примеру последовали остальные родичи, в особенности – Петир Дёрганный и Гардик Прыщавый, и лишь Вейганд Светлый, бывший честным, добрым и опытным мужем, искренне пожелал своему троюродному внуку-бастарду удачи.
Это, вероятно, помогло, поскольку Малыш сумел выбить единокровного братца, законного наследника барона Бусси, из седла, после чего тот отказался участвовать в пешем состязании, а их общий отец своевременно отлучился для занятия чем-то, очевидно, более важным, чем краснеть за непутёвого Петира, что был повержен в первой же сшибке.
Эйнис, однако, и сам проиграл в следующем бою. Меньше чем через полгода он узнал о смерти сразу нескольких своих родственников, что так грубо обошлись с ним на турнире, от эпидемии, вспыхнувшей в родовом имении Петухов. За один месяц сгинул Петир Дёрганный, а вместе с ним – жена Гардика Прыща. Тому Смердяк был чрезвычайно рад, и, как ему казалось, впервые в жизни искренне молился, чтобы болезнь унесла и других: его отца, дядю, другого законного брата, – но затем узнал и о третьей смерти, постигшей сира Вейганда Светлого. Все видели, как мальчишка помрачнел, ведь считал того своим кумиром, хоть видел всего раз, а до того – пять или шесть лет назад.
Это, вероятно, помогло, поскольку Малыш сумел выбить единокровного братца, законного наследника барона Бусси, из седла, после чего тот отказался участвовать в пешем состязании, а их общий отец своевременно отлучился для занятия чем-то, очевидно, более важным, чем краснеть за непутёвого Петира, что был повержен в первой же сшибке.
Эйнис, однако, и сам проиграл в следующем бою. Меньше чем через полгода он узнал о смерти сразу нескольких своих родственников, что так грубо обошлись с ним на турнире, от эпидемии, вспыхнувшей в родовом имении Петухов. За один месяц сгинул Петир Дёрганный, а вместе с ним – жена Гардика Прыща. Тому Смердяк был чрезвычайно рад, и, как ему казалось, впервые в жизни искренне молился, чтобы болезнь унесла и других: его отца, дядю, другого законного брата, – но затем узнал и о третьей смерти, постигшей сира Вейганда Светлого. Все видели, как мальчишка помрачнел, ведь считал того своим кумиром, хоть видел всего раз, а до того – пять или шесть лет назад.
В конце лета 278-го года, когда Малыш перестал быть пажем, став оруженосцем, а затем – гвардейцем, пришёл черёд уже и прямого испытания навыков, коим обучился Смердяк, ведь его господин, младший из графских сыновей, Грегор Барклай, затеял очередной свой поход на территорию Хакмарри, и Эйнис желал поучаствовать в нём. К тому времени, стоит сказать, смерть сыскала многих его родичей: сгинул барон Бусси, коего на тяжком посту главы семейства сменил второй сын, а также брат покойного барона – Захери Красный, погибший во время феодальной распри меж Гуфье и другим друнгарским родом.Малыш провёл в южном Хакмарри более двух лет. Он вёл себя жестоко по отношению к коренному населению и непокорной знати, бесчинствовал, обирал селян. В какой-то момент, когда они стояли в гарнизоне на одном из укреплений, Эйнис, как человек почти благородного происхождения, сумел даже сколотить отрядец из нескольких головорезов, состоявших в армии Барклая, примерно его же возраста, да отправился прямо на старые тракты, где уже прямо устраивал грабёж проезжих и бегущих от гнёта флорэвендельцев, прикрываясь высокой и честной службой Короне. Тогда же он и излюбовал своё новое оружие – большой двуручный топор, коим и размахивал, прилично набрав к тому моменту в весе, став похожим на медведя, закованного в слои кольчуги и доспехов.
Поход, по итогу, окончился провалом, и бастард-Гуфье вернулся в Друнгар, как и его предводитель, вместе с остатками войска. Он, однако, не медлил, а планировал уже новый поход, коему требовалась подготовка получше. Сам же Смердяк успел затаить на мужчину обиду, ведь тот всячески игнорировал своего верного бойца, не дав тому ни рыцарства, ни награды, ни должности, хоть тот и проявил себя в должной мере. По крайней мере, Эйнис так считал.
Вклинились, однако, другие обстоятельства: в 284-м году, наконец, скончался уж 93-летний граф Альберт Барклай, а его сменил 55-летний первенец – Артур. Сеньор Грегор, бывший лишь младшим отпрыском, не желал столь «печального» исхода для себя – остаться всего лишь на вторых ролях. Потому он и принял решение отравить брата, его жену, а дочку и наследницу упечь в монастырь. План был успешно осуществлён, а Эйнис, хоть и был опечален отдалением Маргарет и жестоким обращением с ней, стал было надеяться на милость покровителя, что, очевидно, раздавал бы должности и титулы… Но не дождался от него ничего, в то же время Гардик Гуфье, вступивший на службу к Грегору лишь несколько лет назад, получил от того почётное звание стюарда – управителя нескольких поместий, что принадлежали Барклаям.
Смердяк, конечно, чувствовал разочарование. Прежде всего – в своём происхождении, ведь считал, а может, и справедливо, что источником его неудач является лишь то, что он – один из многих бастардов Бусси Туда-Сюда. Вскоре, он покинул службу у Барклая, некоторое время скитаясь по знатным дворам Друнгара и Вествара в поисках работы у зажиточных дворян, и находил её: достаточно опытный мужчина, побывавший в походе на Хакмарри, охотно нанимался баронами, рыцарями и баннеретами в качестве гвардейца, но не более. Он, вместе с тем, становился лишь шире с возрастом, чему способствовал постоянный доступ к хорошей пище.
Смердяк, конечно, чувствовал разочарование. Прежде всего – в своём происхождении, ведь считал, а может, и справедливо, что источником его неудач является лишь то, что он – один из многих бастардов Бусси Туда-Сюда. Вскоре, он покинул службу у Барклая, некоторое время скитаясь по знатным дворам Друнгара и Вествара в поисках работы у зажиточных дворян, и находил её: достаточно опытный мужчина, побывавший в походе на Хакмарри, охотно нанимался баронами, рыцарями и баннеретами в качестве гвардейца, но не более. Он, вместе с тем, становился лишь шире с возрастом, чему способствовал постоянный доступ к хорошей пище.
Наступал 289-й год, и Эйнис прознал о скором выступлении графа Грегора Барклая в Хакмарри, с целью завоевательного похода. Помня те возможности, что принёс ему предыдущий поход, Эйнис примкнул к собираемой армии Чёрного Льва, и выдвинулся повторно в северный край варваров. Уже в походе, однако, он узнал, что среди его руководителей находится недруг Смердяка – Гардик Прыщ, а потому, поразмыслив, дезертировал из войска вместе с некоторыми солдатами, да стал заниматься тем, в чём преуспел на территории Хакмарри в прошлый раз – грабежом и кутежом. Он обирал простой народ, вступал на службу к здешним князькам, что воевали со своими соседями, но больше всего предавался непосредственному разбою, что он благородно звал «делами бастарда».
К тому моменту, мужчина весил уже более ста килограмм, а своим топором мог отрубить голову свиньи за один удар – сие он проверял неоднократно. Вместе с тем, Эйнис терял повортливость. В одной из небольших стычек, вынужденный слишком резко обернуться, он… Споткнулся об собственную ногу, да повалился на тощего головореза, что намеревался пырнуть этот шагающий холм каким-то кинжалом. Бедолага был задавлен, а один из его глаз оказался выпучен наружу. После того всевозможные друзья и соратники стали именовать Эйниса не иначе как «Раздави-Жука», чему особенно радовался единокровный брат-бастард – Сеймас «Чёрный Напёрсток», также перебравшийся в Хакмарри, став заниматься бандитизмом. Со временем, оба ублюдка Бусси Туда-Сюда постепенно двигались к центру региона, и в первой половине 294-го года достигли, разыскивая работу и пространство для своего промысла, Вербиц.
⠀
⠀
Последнее редактирование:
