- Messages
- 63
- Reaction score
- 187
1. Имена и прозвища: Нала дочь Перры жена Кальдора, "Зритель"
2. OOC ник: Molochnik
3. Раса: Водный драконоид
4. Возраст: Тридцать девять лет3. Раса: Водный драконоид
5. Внешний вид: Нала – водный драконоид поистине больших размеров, кои велики даже для ее сородичей. Тело женщины имеет атлетичные черты, выражающиеся в ширине плеч, крепости мышц и немногочисленной мускулатуре, скрытой под небольшим слоем подкожного жира. Чешуя, что покрывает все части тела, имеет синий цвет, темными оттенками вырисовывающий незамысловатые узоры на торсе, шее, спине и хвосте. На лике драконоида красуются большие желтые глаза, переливающийся золотым оттенком на свету, а во рту белизной поблескивают острые словно игры зубы. Какие-либо костяные наросты, свойственные данной расе, практически отсутствуют, а голову коронует кожаный веер, плавно меняющий цвет с синего на оранжевый. В некоторых частях тела и лица виднеются тонкие бороздки шрамов, полученных в результате боевых действий.
6. Характер: Драконоид является достаточно сдержанный существом, коему, несмотря на это, присущи некоторые манеры рядовых солдат. Женщина может вести спокойный разговор, однако в случае появления раздражителя, мешающего делу, покрыть его толстым слоем отборных ругательств, выученных за время пребывания в диверсионном отряде. Из-за того, что первую половину жизни Нала провела в светской среде, она обучена манерам и этикету, так же в походке и поведении дракноида прослеживается четкая стать, присущая приближенным ко двору личностям.
7. Таланты и сильные стороны: Благодаря тому, что в прошлом драконоид проходил обучение фехтованию на мечах, после чего закрепил полученные знания на практике во время пребывания на территории Хакмарри, он умело обращается с клинком и щитом, владеет навыками стрельбы из лука и арбалета. Несмотря воинский нрав, Нала является хорошим художников и ткачом, который посвятил этому ремеслу практически всю жизнь. Обучена счету, чистописанию и нескольким языкам, в коий список входят: дартадцкий, ящероподобный, флорский и хакмаррский на низком уровне.
8. Слабости и проблемы: Главной слабостью драконоида является то, что движет им не спектр благородных намерений и мыслей, а скорбь, хорошо скрываемая за маской безразличия. В глубине души Нала до сих пор не смерилась с гибелью сына и подсознательно намеренна продолжать его поиски, истребляя всех, кто встанет на пути.
9: Привычки: В моменты ходьбы женщина всегда держит левую руку на боку, причиной чего служит привычка придерживать меч, чтобы тот не бил по ногам при шаге. Всегда старается располагаться рядом с источниками тепла и держать близлежащую территорию под наблюдением.
10. Мечты и цели: Главной целью ящероподобного является несбыточная мечта, избранная для того, чтобы сыскать свою смерть с мечом в руке. Нала всем сердцем желает истребить рабство на территориях Хакмарри и близлежащих государств, чтобы никто из ныне живущих не познал горечь той ситуации, в которой побывала женщина.
6. Характер: Драконоид является достаточно сдержанный существом, коему, несмотря на это, присущи некоторые манеры рядовых солдат. Женщина может вести спокойный разговор, однако в случае появления раздражителя, мешающего делу, покрыть его толстым слоем отборных ругательств, выученных за время пребывания в диверсионном отряде. Из-за того, что первую половину жизни Нала провела в светской среде, она обучена манерам и этикету, так же в походке и поведении дракноида прослеживается четкая стать, присущая приближенным ко двору личностям.
7. Таланты и сильные стороны: Благодаря тому, что в прошлом драконоид проходил обучение фехтованию на мечах, после чего закрепил полученные знания на практике во время пребывания на территории Хакмарри, он умело обращается с клинком и щитом, владеет навыками стрельбы из лука и арбалета. Несмотря воинский нрав, Нала является хорошим художников и ткачом, который посвятил этому ремеслу практически всю жизнь. Обучена счету, чистописанию и нескольким языкам, в коий список входят: дартадцкий, ящероподобный, флорский и хакмаррский на низком уровне.
8. Слабости и проблемы: Главной слабостью драконоида является то, что движет им не спектр благородных намерений и мыслей, а скорбь, хорошо скрываемая за маской безразличия. В глубине души Нала до сих пор не смерилась с гибелью сына и подсознательно намеренна продолжать его поиски, истребляя всех, кто встанет на пути.
9: Привычки: В моменты ходьбы женщина всегда держит левую руку на боку, причиной чего служит привычка придерживать меч, чтобы тот не бил по ногам при шаге. Всегда старается располагаться рядом с источниками тепла и держать близлежащую территорию под наблюдением.
10. Мечты и цели: Главной целью ящероподобного является несбыточная мечта, избранная для того, чтобы сыскать свою смерть с мечом в руке. Нала всем сердцем желает истребить рабство на территориях Хакмарри и близлежащих государств, чтобы никто из ныне живущих не познал горечь той ситуации, в которой побывала женщина.
Глава I: "Начало истории"
Кальдорское княжество – славные земли, что полны достойных мужей и жен, что богаты историей и благородны своим происхождением. Развиваясь на флагштоках, наблюдая с высоких крышь и колоколен, красные драконы знамен с гордостью взирают на теплые пляжи и заливы, на высокие и крутые горы, на впечатляющие своими размерами фьорды, нивы и долы, и, конечно же, на прекрасных сыновей и дочерей своей страны. Каждый знает, что жители Кальдора благородны, миролюбивы, сильны духом и телом, что каждый из них готов встать на защиту собственного дома, обнажить меч, облачиться в кенног и отдать собственную жизнь во имя князя, славного Имрахила Укротителя Драконов и великого ящера Минайтира, некогда восхитившегося силой прародителя государства.
Эта история берет свое начало в далеком прошлом на землях Флоревенделя, когда волдный драконоид женского пола, как и свойственного ему подобным, решил найти безопасное место, где сможет остепениться и произвести на свет потомство. Являясь отличным художником и не менее хорошим ткачом, что перенял свои навыки у предков, Перра имела пусть и не самый стабильный, но достаточно хороший доход, позволявший ей покупать все необходимые для работы материалы, сытную пищу и теплые одежды. Однако плодородный край Брегдеф, богатый золотыми нивами и урожайными садами, пусть и являлся для драконоида родиной, но не устраивал по некоторым причинам, которые его родитель посчитал не столь важными. Нападки дикарей, относительно холодный климат, неприемлемый для ящероподобных, высокая конкуренция в изготовлении предметов творчества, и некоторые другие аспекты почти к старости лет заставили художницу усомниться в том, что стоит продолжать свой род на сей землях. Сложно точно сказать, что именно послужило инцидентом, после которого Перра решилась собрать свои вещи и на редком торговым судне отправиться в далекий край, где ранее обитали существа, так похожие на нашу героиню внешне, но вместе с тем столь отличные, что многие могли бы усомниться в их родстве.
Драконы – великие хищники, что когда-либо существовали в этом мире. Огнедышащие бестии, что скрываются от стрел неприятелей за облаками, а когда надо словно молния обрушиваются на головы своих недоброжелателей, сжигая их нивы, деревни и города, сея смерть и ужас в сердца тех, кто решил выступить против властителей неба и земли. Их чешуя крепче железа, зубы – мечи, когти – копья, крылья – ураган, однако, как это часто бывает, даже самые сильные падают к ногам тех, кто оказался хитрее и умнее. Ныне же дарконы являются легендой, редким символом власти, что послушно занял свое место у ноги нового хозяина и растерял былое величие, в большинстве своем забыв даже о том, что когда-то умел изрыгать великое пламя. Так или иначе, драконы укоренились в культуре многих стран, но нигде они не играли столь весомую роль, как в Кальдорском княжестве, куда и решила отправиться Перра.
Далекие воды были успешны преодолены в трюме торгового судна. Пусть для весьма большого драконоида, что даже по меркам своей расы считался более чем высоким, низкие потолки выступали главным препятствием, великим камнем преткновения и нарушителями и без того сомнительного комфорта, но спустя десяток дней плавания Перра наконец впервые за долгое время ступила на сушу, что мерно не качалась под ногами и крайне редко давала течь.
Уклады новых земель были необычны, местами диковаты и тем интересны, однако драконоид, как настоящий мастер живописи и ткацкого дела, выражавшегося в плетении гобеленов, без особого труда смог сыскать признание в среде зажиточных граждан княжества. Немаловажным фактором в этом так же играла и раса женщины, что имела множество схожих черт с древними повелителями Кальдора, кои некогда были повержены легендарным Имрахилом в бою под горой Буддуголиаех. Подобная связь не могла пройти мимо знатных домов княжества, один из которых в дальнейшем приблизил к двору прибывшего с чужбины драконоида, обучил того языку и дал все необходимое для жизни, увенчав гостя званием придворного художника. Так началась новая жизнь Перры – достойное место для продолжения рода было найдено, безопасное и невероятно теплое почти все дни в году, таланты ее были оценены по достоинству, а положение в обществе, пусть и не самое высокое, все же присутствовало, что открывало дополнительные возможности. Через какое-то время нашелся и жених, который, однако, ограничился лишь созданием ребенка, после чего поспешил за горизонт в желании повстречать новые приключения, из которых так и не вернулся. Так начинается новая глава истории, что знаменуется явлением на свет яйца, из которого немного погодя вылупится центральный герой этого рассказа – водный драконоид, что был назван не иначе как Нала, дочь Перры, жена Кальдора.
Драконы – великие хищники, что когда-либо существовали в этом мире. Огнедышащие бестии, что скрываются от стрел неприятелей за облаками, а когда надо словно молния обрушиваются на головы своих недоброжелателей, сжигая их нивы, деревни и города, сея смерть и ужас в сердца тех, кто решил выступить против властителей неба и земли. Их чешуя крепче железа, зубы – мечи, когти – копья, крылья – ураган, однако, как это часто бывает, даже самые сильные падают к ногам тех, кто оказался хитрее и умнее. Ныне же дарконы являются легендой, редким символом власти, что послушно занял свое место у ноги нового хозяина и растерял былое величие, в большинстве своем забыв даже о том, что когда-то умел изрыгать великое пламя. Так или иначе, драконы укоренились в культуре многих стран, но нигде они не играли столь весомую роль, как в Кальдорском княжестве, куда и решила отправиться Перра.
Далекие воды были успешны преодолены в трюме торгового судна. Пусть для весьма большого драконоида, что даже по меркам своей расы считался более чем высоким, низкие потолки выступали главным препятствием, великим камнем преткновения и нарушителями и без того сомнительного комфорта, но спустя десяток дней плавания Перра наконец впервые за долгое время ступила на сушу, что мерно не качалась под ногами и крайне редко давала течь.
Уклады новых земель были необычны, местами диковаты и тем интересны, однако драконоид, как настоящий мастер живописи и ткацкого дела, выражавшегося в плетении гобеленов, без особого труда смог сыскать признание в среде зажиточных граждан княжества. Немаловажным фактором в этом так же играла и раса женщины, что имела множество схожих черт с древними повелителями Кальдора, кои некогда были повержены легендарным Имрахилом в бою под горой Буддуголиаех. Подобная связь не могла пройти мимо знатных домов княжества, один из которых в дальнейшем приблизил к двору прибывшего с чужбины драконоида, обучил того языку и дал все необходимое для жизни, увенчав гостя званием придворного художника. Так началась новая жизнь Перры – достойное место для продолжения рода было найдено, безопасное и невероятно теплое почти все дни в году, таланты ее были оценены по достоинству, а положение в обществе, пусть и не самое высокое, все же присутствовало, что открывало дополнительные возможности. Через какое-то время нашелся и жених, который, однако, ограничился лишь созданием ребенка, после чего поспешил за горизонт в желании повстречать новые приключения, из которых так и не вернулся. Так начинается новая глава истории, что знаменуется явлением на свет яйца, из которого немного погодя вылупится центральный герой этого рассказа – водный драконоид, что был назван не иначе как Нала, дочь Перры, жена Кальдора.
Глава II: "Прекрасная жизнь"
С самого вылупления наш герой был неспокойным ребенком. Постоянный плач и писк в люльке в последствии заменили различные хулиганства, ослушания собственной матери и проказы с ребятней, что часто резвилась во дворе. Конечно же, подобные выходки не оставались безнаказанными, но что можно было взять с ребенка, который не имеет положительного примера? Как ни странно, в дворянской семье, как и в семействах приближенных ко двору, были рождены только истинные сыновья Кальдора, но, к сожалению или к счастью, ни одной дочери. Такое необычное совпадение не могло хорошо сказаться на Нале, ведь та, глядя на манеры и поведение своих сверстников, моментами становилась неотличима от малолетних сорванцов. Единственным фактором, что не давал юному драконоиду полноценно забыть о своей истинной сути, являлась его мать, что беспринципно отчитывала свое дитя каждый раз, когда оно переходило дозволенные границы.
Попутно с игрищами, что почти каждый день проходили на дворе и вокруг поместья, Нала, пусть и неохотно, но обучалась этикету, чистописанию и устному счету, уже с большей заинтересованностью перенимала у своей матери навыки живописи, которым уделяла практически все время, свободное от игр, часто напоминавших настоящий шабаш. Вдохновляясь легендами, прочитанными в старых томах, трепетом, вызванным явлением облаченных в доспехи рыцарей, что редко посещали поместье с непонятными для ребенка целями, и видом утопающих в солнце долов и побережий, Нала нередко портила хорошие полотна своими работами, кои на данном этапе обучения выглядели не самым лучшим образом, что становилось еще одной причиной, по которой юное дарование вновь и вновь выслушивало негодования родителя. Так или иначе, драконоид долгое время продолжал жить беззаботной жизнью, утопая в прелестях детского существования до тех пор, пока ему не исполнилось двенадцать полных лет.
Как известно, ящероподобные существа взрослеют несколько раньше обычных людей, потому в подростковом возрасте, когда детвора, ранее веселившаяся в лучах беззаботного юношества, ныне начала разделяться по группам, предписанным им правилами сословного общества, компания сорванцов, наводившая ужас на крестьян и кухарок, была весьма грубым образом раздроблена на части. Чего и следовало ожидать, ребенок, выросший в мальчишеском обществе, не мог так просто избавиться от желания водиться с близкими по духу людьми, забыть о своих мечтах и стремлениях, об играх, в которых каждый представлял себя драконьим рыцарем, что свергает огнедышащую бестию наземь, великим Имрахилом, что стальной дланью объединяет раздробленные поселения унафолов в единое Кальдорское княжество, и другими героями легенд, потому дочь Перры достаточно тяжко переживала данный период времени. Немного повзрослев, Нала безусловно поумнела и стала больше времени уделять урокам, что преподавались стороннми учителями за весьма немалые средства из кошеля родителя, а также нанятыми хозяином поместья для своих отпрысков гувернерами. Так вышло, что Перра имела весьма хорошие отношения с дворянином и его семьей, потому ее не редко одаривали небольшими привилегиями, которые часто не стоили для хозяев и гроша, но не полагались придворным. Так же немаловажную роль в жизни юного драконоида стала играть живопись. Ныне, когда свободного времени было куда как больше, девушка, что явно пошла в мать и уже в таком возрасте была высока, уделяла творчеству целые дни, недели и месяца.
Попутно с игрищами, что почти каждый день проходили на дворе и вокруг поместья, Нала, пусть и неохотно, но обучалась этикету, чистописанию и устному счету, уже с большей заинтересованностью перенимала у своей матери навыки живописи, которым уделяла практически все время, свободное от игр, часто напоминавших настоящий шабаш. Вдохновляясь легендами, прочитанными в старых томах, трепетом, вызванным явлением облаченных в доспехи рыцарей, что редко посещали поместье с непонятными для ребенка целями, и видом утопающих в солнце долов и побережий, Нала нередко портила хорошие полотна своими работами, кои на данном этапе обучения выглядели не самым лучшим образом, что становилось еще одной причиной, по которой юное дарование вновь и вновь выслушивало негодования родителя. Так или иначе, драконоид долгое время продолжал жить беззаботной жизнью, утопая в прелестях детского существования до тех пор, пока ему не исполнилось двенадцать полных лет.
Как известно, ящероподобные существа взрослеют несколько раньше обычных людей, потому в подростковом возрасте, когда детвора, ранее веселившаяся в лучах беззаботного юношества, ныне начала разделяться по группам, предписанным им правилами сословного общества, компания сорванцов, наводившая ужас на крестьян и кухарок, была весьма грубым образом раздроблена на части. Чего и следовало ожидать, ребенок, выросший в мальчишеском обществе, не мог так просто избавиться от желания водиться с близкими по духу людьми, забыть о своих мечтах и стремлениях, об играх, в которых каждый представлял себя драконьим рыцарем, что свергает огнедышащую бестию наземь, великим Имрахилом, что стальной дланью объединяет раздробленные поселения унафолов в единое Кальдорское княжество, и другими героями легенд, потому дочь Перры достаточно тяжко переживала данный период времени. Немного повзрослев, Нала безусловно поумнела и стала больше времени уделять урокам, что преподавались стороннми учителями за весьма немалые средства из кошеля родителя, а также нанятыми хозяином поместья для своих отпрысков гувернерами. Так вышло, что Перра имела весьма хорошие отношения с дворянином и его семьей, потому ее не редко одаривали небольшими привилегиями, которые часто не стоили для хозяев и гроша, но не полагались придворным. Так же немаловажную роль в жизни юного драконоида стала играть живопись. Ныне, когда свободного времени было куда как больше, девушка, что явно пошла в мать и уже в таком возрасте была высока, уделяла творчеству целые дни, недели и месяца.
Несмотря на то, что ныне Нала достаточно много времени уделяла своему ремеслу и делу ткача, создающего гобелены, она не забывала в свободное время видеться со своими старыми друзьями, которые ныне не редко упражнялись в фехтовании и в стрельбе из лука на дворе поместья, где ранее представлял себя героями песен и сказок. Вид оружия пробуждал в драконоиде ту романтичную натуру, что не редко главенствовала в его сердце при написании еще не самых лучших картин, заставлял вновь вернуться к мечтаниям о подвигах, что уделены славным мужам, погрузиться в тоску от осознания собственного бессилия и усомниться в справедливости судьбы, которая предписывала каждому живому существу свой путь. Дева, так как была воспитана в обществе мальчишек, хотела также как и они облачиться в доспехи и занять место в рядах рыцарей, совсем забывая о тех участниках давних игрищ, чья участь так же была предрешена, кому было суждено занять столь же незначительное место, как и ей самой.
Не в силах мириться c позывами души, Нала начала уделять все больше времени наблюдению и заучиванию приемов, кои показывал старый и опытный воин хозяйским детям. Пусть тренировки драконоида выглядели как одинокие размахивания палкой в пустой, закрытой комнате, и давали мало толка, но и они сыграли весьма важную роль. Именно в тот момент девушка поняла, что душа ее лежит не к залитым солнцем нивам и лугам, не к скалистым горам и фьордам, и даже не красоте Кальдорских, теплых пляжей, а к искусству войны. Нала осознавала, что ей не удастся прославить себя как славного воина, однако все же не теряла желания и надежды обучиться владению мечом, что четко отслеживалось в ее работах, на тот период времени изображавших сцены боевых схваток и дуэлей.
Долго скрывать свои тайные увлечения не удалось. Причиной тому был не тот факт, что юного драконоида кто-то увидел за его личными «тренировками», а то, что девушка уже сама не могла оставаться в стороне от места так интересующих ее действий. Ныне каждое занятие, преподаваемое дворянским детям, не обходилось без чуткого наблюдения Налы и последующих зарисовок отрабатываемых ими приемов. День за днем девушка оставляла полотно на несколько часов и шла во двор, чтобы в очередной раз с нескрываемым интересом взирать на юношей, что махали тренировочными мечами, на старого, седого одноглазого мужчину с изогнутыми ногами, явно принадлежавшими бывшему кавалеристу, что, не стесняясь присутствия придворных, ругался так, что в саду вяли цветы. Продолжались эти наблюдения практически полтора года, за которые драконоид успел выучить правильную стойку, множество приемов и финтов, которые, к сожалению, не с кем было отработать на практике.
В один из жарких дней, когда тренировка дворянских сыновей была окончена, Нала решила опробовать то, чему тайком ото всех училась в своей комнате при свете свечи. Разумеется, без нормальной практики усвоенные в теории приемы стоили очень мало, однако дух авантюризма, горячее сердце и давнее желание познать воинское искусство толкали девушку на глупые поступки. Когда переваливающийся с ноги на ногу старый кавалерист покинул двор, оставив своих воспитанников отдыхать после изнурительных учений, драконоид вышел к своим давним друзьям в весьма потешной, мальчишеской одежде, что была сшита собственноручно и в отличии от платьев не сковывала движений, после чего предложил им устроить тренировочную схватку. Многочисленные насмешки и уговоры оставить глупости прошли мимо ушей девушки, в желтых глазах юного художника, что был уверен в своих силах, горел огонь идеи и давних мечт, потому, видя, что давняя подруга не намерена отступать, один из братьев решил проучить ее и поставить на место.
Когда Нала сжала в когтистыми пальцами рукоять тренировочного меча, что оказался несколько тяжелее, чем она его себе представляла, по венам начал струиться адреналин. Сердце драконоида застучало так часто и громко, что звуки остального мира, не касающиеся небольшого импровизированного ристалища, будто бы исчезли вовсе – девушка наконец получила толику того, чего так давно хотела. Бой начался. Соперники шагали по кругу, оценивая поведение своего оппонента, делали ложные выпады, подмечая скорость реакции и правильность действий того, кто стоял напротив, и сходились в редких стычках, из которых, разумеется, Нала чаще всего выходила проигравшей. Одной лишь теории в открытом бою было недостаточно для победы, однако хватало для того, чтобы изредка доставать дворянского отпрыска, ударяя того в ногу, руку или бок. Силы были неравны, а с учетом того, что старый кавалерист приучал своих воспитанников на тренировках наносить сильные удары даже друг по другу, чтобы юнцы с детства осознавали, что цена пропущенного удара в открытом бою непомерна высока, под конец непродолжительной схватки девушка и вовсе едва стояла на ногах. По всему телу, пусть и скрытые под забавной одежей, набухали темные пятна синяков и даже гематом, что пульсировали жгучей болью, заставляя Налу кривиться при неосторожном движении, однако и оппонент не ушел без новых «боевых ранений». Несмотря на увечья и на тот факт, что бой был фактически проигран, а сам драконоид оказался, как минимум, высмеян и обвернут яркой лентой с надписью «чудак», он продолжал стоять на ногах и обеими руками сжимал деревянный клинок, не обращая внимания на жгучие боли в плече и на то, что предплечье уже явно переставало чувствоваться и выполнять возложенные на него обязательства из-за перенапряжения. В конце концов, для нетренированного человека хватит и пяти минут, чтобы понять, что работа с холодным оружием без должной привычки – непростое дело.
Не в силах мириться c позывами души, Нала начала уделять все больше времени наблюдению и заучиванию приемов, кои показывал старый и опытный воин хозяйским детям. Пусть тренировки драконоида выглядели как одинокие размахивания палкой в пустой, закрытой комнате, и давали мало толка, но и они сыграли весьма важную роль. Именно в тот момент девушка поняла, что душа ее лежит не к залитым солнцем нивам и лугам, не к скалистым горам и фьордам, и даже не красоте Кальдорских, теплых пляжей, а к искусству войны. Нала осознавала, что ей не удастся прославить себя как славного воина, однако все же не теряла желания и надежды обучиться владению мечом, что четко отслеживалось в ее работах, на тот период времени изображавших сцены боевых схваток и дуэлей.
Долго скрывать свои тайные увлечения не удалось. Причиной тому был не тот факт, что юного драконоида кто-то увидел за его личными «тренировками», а то, что девушка уже сама не могла оставаться в стороне от места так интересующих ее действий. Ныне каждое занятие, преподаваемое дворянским детям, не обходилось без чуткого наблюдения Налы и последующих зарисовок отрабатываемых ими приемов. День за днем девушка оставляла полотно на несколько часов и шла во двор, чтобы в очередной раз с нескрываемым интересом взирать на юношей, что махали тренировочными мечами, на старого, седого одноглазого мужчину с изогнутыми ногами, явно принадлежавшими бывшему кавалеристу, что, не стесняясь присутствия придворных, ругался так, что в саду вяли цветы. Продолжались эти наблюдения практически полтора года, за которые драконоид успел выучить правильную стойку, множество приемов и финтов, которые, к сожалению, не с кем было отработать на практике.
В один из жарких дней, когда тренировка дворянских сыновей была окончена, Нала решила опробовать то, чему тайком ото всех училась в своей комнате при свете свечи. Разумеется, без нормальной практики усвоенные в теории приемы стоили очень мало, однако дух авантюризма, горячее сердце и давнее желание познать воинское искусство толкали девушку на глупые поступки. Когда переваливающийся с ноги на ногу старый кавалерист покинул двор, оставив своих воспитанников отдыхать после изнурительных учений, драконоид вышел к своим давним друзьям в весьма потешной, мальчишеской одежде, что была сшита собственноручно и в отличии от платьев не сковывала движений, после чего предложил им устроить тренировочную схватку. Многочисленные насмешки и уговоры оставить глупости прошли мимо ушей девушки, в желтых глазах юного художника, что был уверен в своих силах, горел огонь идеи и давних мечт, потому, видя, что давняя подруга не намерена отступать, один из братьев решил проучить ее и поставить на место.
Когда Нала сжала в когтистыми пальцами рукоять тренировочного меча, что оказался несколько тяжелее, чем она его себе представляла, по венам начал струиться адреналин. Сердце драконоида застучало так часто и громко, что звуки остального мира, не касающиеся небольшого импровизированного ристалища, будто бы исчезли вовсе – девушка наконец получила толику того, чего так давно хотела. Бой начался. Соперники шагали по кругу, оценивая поведение своего оппонента, делали ложные выпады, подмечая скорость реакции и правильность действий того, кто стоял напротив, и сходились в редких стычках, из которых, разумеется, Нала чаще всего выходила проигравшей. Одной лишь теории в открытом бою было недостаточно для победы, однако хватало для того, чтобы изредка доставать дворянского отпрыска, ударяя того в ногу, руку или бок. Силы были неравны, а с учетом того, что старый кавалерист приучал своих воспитанников на тренировках наносить сильные удары даже друг по другу, чтобы юнцы с детства осознавали, что цена пропущенного удара в открытом бою непомерна высока, под конец непродолжительной схватки девушка и вовсе едва стояла на ногах. По всему телу, пусть и скрытые под забавной одежей, набухали темные пятна синяков и даже гематом, что пульсировали жгучей болью, заставляя Налу кривиться при неосторожном движении, однако и оппонент не ушел без новых «боевых ранений». Несмотря на увечья и на тот факт, что бой был фактически проигран, а сам драконоид оказался, как минимум, высмеян и обвернут яркой лентой с надписью «чудак», он продолжал стоять на ногах и обеими руками сжимал деревянный клинок, не обращая внимания на жгучие боли в плече и на то, что предплечье уже явно переставало чувствоваться и выполнять возложенные на него обязательства из-за перенапряжения. В конце концов, для нетренированного человека хватит и пяти минут, чтобы понять, что работа с холодным оружием без должной привычки – непростое дело.
Как только бой окончился, как только недавний противник перемахнул через небольшую ограду ристалища, начиная что-то активно обсуждать со своими братьями, откуда-то сверху раздались тяжелые, медленные хлопки. На одном из балконов, где в начале небольшого сражения было пусто, стоял хозяин поместья и неотрывно смотрел на юного драконоида. Каждый из придворных, также как и вся дворянская семья, знал о заинтересованностях Налы, знал, что та не из простого интереса смотрит за всеми тренировками своих старых товарищей и делает некие пометки на листах бумаги, однако мало кто думал, что девчонка, дочь художника и ткача, решится на подобный поступок, который без малейших раздумий можно было бы назвать глупым.
На лице мужчины не было видно злости, не было видно и печали. Подобный поступок скорее озадачил хозяина поместья и заставил на некоторое время погрузиться в мысли. Тот факт, что ребенок придворного сделал то, что ему было не положено, вступил в схватку с дворянским сыном, но все же, не тренировавшись до этого момента ни разу, смог не единожды обмануть его и нанести удар, словно прибой приносил в голову мужчины много мыслей – хороших и плохих, однако спустя пару минут тот без шума, так же как и появился, скрылся в дверях, ведущих в глубины дома.
Та ночь была полна переживаний и страхов. Узнав о том, что натворила ее дочь, Перра буквально уподоблялась бестиям, что по легендам уснули в глубоких пещерах на самой границе неба и земли в час их расцвета, и была готова самолично спалить живым огнем все свое окружение, а в первую очередь собственное дитя. Драконоид готовился к худшему и переживал часы, когда солнце ушло на покой, так тяжело, как только можно было это себе представить, однако на утро в дом небольшого семейства художников явился один из членов прислуги, что несла свою службу в хозяйском доме, принеся с собой необычную новость – ныне Нала должна была тренироваться с дворянскими отпрысками.
На лице мужчины не было видно злости, не было видно и печали. Подобный поступок скорее озадачил хозяина поместья и заставил на некоторое время погрузиться в мысли. Тот факт, что ребенок придворного сделал то, что ему было не положено, вступил в схватку с дворянским сыном, но все же, не тренировавшись до этого момента ни разу, смог не единожды обмануть его и нанести удар, словно прибой приносил в голову мужчины много мыслей – хороших и плохих, однако спустя пару минут тот без шума, так же как и появился, скрылся в дверях, ведущих в глубины дома.
Та ночь была полна переживаний и страхов. Узнав о том, что натворила ее дочь, Перра буквально уподоблялась бестиям, что по легендам уснули в глубоких пещерах на самой границе неба и земли в час их расцвета, и была готова самолично спалить живым огнем все свое окружение, а в первую очередь собственное дитя. Драконоид готовился к худшему и переживал часы, когда солнце ушло на покой, так тяжело, как только можно было это себе представить, однако на утро в дом небольшого семейства художников явился один из членов прислуги, что несла свою службу в хозяйском доме, принеся с собой необычную новость – ныне Нала должна была тренироваться с дворянскими отпрысками.
Глава III: "Время перемен"
Время неслось, словно карета, запряженная тройкой славных скакунов. Драконоид уже достиг взрослого возраста и поражал своими размерами всех, включая собственную мать. Ныне, чтобы проходить в двери, ему приходилось буквально сгибаться вдвое, чтобы писать картины, которые на тот период времени уже выглядели весьма недурно и по мнению хозяев поместья превосходили работы некоторых не самых известных творцов Кальдорского княжества, надо было дополнительно ставить под стойку с мольбертом специальную подставку. Причиной такого высокого роста были, конечно же, гены, что передались по линии Перры, которая сама не выделялась низким ростом, и весьма длинная шея Налы, полученная, вероятно, от отца.
Так или иначе, Драконоид, как и было ему предписано, продолжал свои тренировки. Ныне он уже почти на равных мог выступать против своих сверстников, а длина рук, прилагающаяся к большим размерам, только помогала ему в этом деле. Не забывала девушка так же и о живописи. Именно в возрасте почти шестнадцати лет Нала написала свою первую картину, которая пришлась по вкусу придворным и обитателям хозяйского дома, в результате чего была по праву избрана для украшения главного зала поместья. Получившая название «Да будет восславлен герой», полотно демонстрировало смотрящим легендарную картину из мифов, которую, пожалуй, знал каждый житель княжества: у подножия горы Буддуголиаех великий Имрахил Укротитель Драконов, объединитель унафолов и прародитель Кальдора, своей великой силой заставлял Минайтира, короля небес и повелителя всех огнедышащих бестий, склонить голову и признать величие новых хозяев острова. Картина изобиловала яркими образами и, по словам созерцающих, буквально пробуждала гордость за собственную страну и ее глубокую, неповторимую историю.
Таким образом прошли еще пять лет. Драконоид обучился у хромого и смешного кавалериста, забавно шагающего на изогнутых ногах и реагирующего на каждый раздражитель отборной порцией благих ругательств, чему только мог - владение мечом в отдельности и в связке со щитом достигло того уровня, когда для прогресса уже было необходимо участвовать в боях с другими противниками, выходить на поле брани и учиться на собственных ошибках, которые могли стоит и жизни. К счастью, к тому моменту Нала уже уняла свой дух авантюризма и лишь изредка грезила о подвигах, что были предписаны ей судьбой, все больше уделяя время живописи и ткацкому делу. С разных краев княжества начали иногда пребывать гонцы, желающие по воле хозяев заказать ту или иную работу, в чем девушка и ее мать редко отказывали. Получавшие с подобной деятельности весьма большую долю, хозяева поместья не возникали против самодеятельности, а Нала и ее родитель могли заработать несколько реумов на черный день.
К сожалению, в определенный момент вдохновение покинуло драконоида. Его последняя картина, что так же была признана одной из лучших работ со времен создания «Да будет восславлен герой», была написана достаточно давно. Это произведение носило имя «Юность в перспективе» и ведала зрителю тяжелую историю безымянной войны, в которой были вынуждены сражаться совсем юные отроки, что не могли удержать в руках и меча. Картина буквально веяла великой печалью и передавала созерцающим тяжелый настрой продолжительных войн, в которых погибали те, кому было должно жить еще долгие десятилетия. Пусть это полотно и не украсило хозяйский дом по причине того, что навивало весьма негативные мысли каждому, кто проходил рядом, и было продано за хорошие деньги одному из более богатых дворян, многие отметили, что автор сея творения вложил частицу души в свою работу, поделившись грустью со всем миром через незамысловатую комбинацию красок на холсте.
Так или иначе, Драконоид, как и было ему предписано, продолжал свои тренировки. Ныне он уже почти на равных мог выступать против своих сверстников, а длина рук, прилагающаяся к большим размерам, только помогала ему в этом деле. Не забывала девушка так же и о живописи. Именно в возрасте почти шестнадцати лет Нала написала свою первую картину, которая пришлась по вкусу придворным и обитателям хозяйского дома, в результате чего была по праву избрана для украшения главного зала поместья. Получившая название «Да будет восславлен герой», полотно демонстрировало смотрящим легендарную картину из мифов, которую, пожалуй, знал каждый житель княжества: у подножия горы Буддуголиаех великий Имрахил Укротитель Драконов, объединитель унафолов и прародитель Кальдора, своей великой силой заставлял Минайтира, короля небес и повелителя всех огнедышащих бестий, склонить голову и признать величие новых хозяев острова. Картина изобиловала яркими образами и, по словам созерцающих, буквально пробуждала гордость за собственную страну и ее глубокую, неповторимую историю.
Таким образом прошли еще пять лет. Драконоид обучился у хромого и смешного кавалериста, забавно шагающего на изогнутых ногах и реагирующего на каждый раздражитель отборной порцией благих ругательств, чему только мог - владение мечом в отдельности и в связке со щитом достигло того уровня, когда для прогресса уже было необходимо участвовать в боях с другими противниками, выходить на поле брани и учиться на собственных ошибках, которые могли стоит и жизни. К счастью, к тому моменту Нала уже уняла свой дух авантюризма и лишь изредка грезила о подвигах, что были предписаны ей судьбой, все больше уделяя время живописи и ткацкому делу. С разных краев княжества начали иногда пребывать гонцы, желающие по воле хозяев заказать ту или иную работу, в чем девушка и ее мать редко отказывали. Получавшие с подобной деятельности весьма большую долю, хозяева поместья не возникали против самодеятельности, а Нала и ее родитель могли заработать несколько реумов на черный день.
К сожалению, в определенный момент вдохновение покинуло драконоида. Его последняя картина, что так же была признана одной из лучших работ со времен создания «Да будет восславлен герой», была написана достаточно давно. Это произведение носило имя «Юность в перспективе» и ведала зрителю тяжелую историю безымянной войны, в которой были вынуждены сражаться совсем юные отроки, что не могли удержать в руках и меча. Картина буквально веяла великой печалью и передавала созерцающим тяжелый настрой продолжительных войн, в которых погибали те, кому было должно жить еще долгие десятилетия. Пусть это полотно и не украсило хозяйский дом по причине того, что навивало весьма негативные мысли каждому, кто проходил рядом, и было продано за хорошие деньги одному из более богатых дворян, многие отметили, что автор сея творения вложил частицу души в свою работу, поделившись грустью со всем миром через незамысловатую комбинацию красок на холсте.
Долгие месяцы Нала металась в бесстрастных мучениях. Вдохновение оставило драконоида в бессильных думах и попытках вернуться к работе, однако ничего не могло ему помочь. В долгих размышлениях девушка пришла к выводу, что ей перестало хватать доспехов, красующихся на стойках в залах поместь, стального оружия, что носили дворянские дети при себе, и вида редко появляющихся рыцарей. Не помогали и поездки в места, где благородных воинов в сверкающих кенногах, что ругались порой не хуже старого кавалериста, водилось куда как больше, не смогли помочь и созерцания турниров, на которых бравые рыцари отстаивали честь девы ягодки или кого-то еще. Нала пришла к осознанию, что ранее она черпала вдохновение из мелочей, однако теперь, когда ее уровень мастерства в области живописи несколько вырос, тех крупиц хватать перестало.
Решение было принято не сразу. Перебирая в своей голове возможные варианты, девушка вспомнила рассказы матери о том месте, в котором она родилась, вылупилась из яйца и выросла, научилась превращать белый холст в настоящее произведение искусства, где прошла большая часть ее жизни. Как рассказывала Перра, в тех местах не редкостью считались набеги дикарей, что грабили и убивали, уводили разумный существ в рабство. Пусть то место было опасным, не столь теплым, как родное Кальдорское княжество, а менталитет его населения явно отличался от того, к которому привык драконоид, но тем самым оно сулило второе дыхание уставшему от бессилия художнику. Лишь одна столь явная смена обстановки могла помочь Нале прийти в норму, а опасность тех диких мест явно предполагала, что воины будут куда как чаще появляться на глазах, а именно это и требовалось для того, чтобы дева могла вернуться к работе. Разговоры с солдатами, что только пришли из боевых действий, явно бы отличались от тех рафинированных бравад, которыми часто любили сыпаться Кальдорские рыцари, потому, поразмыслив еще пару дней, дочь Перры решила навестить родину своего родителя, осесть на ней на некоторое время, а после вернуться обратно в родные края. Век драконоида длиннее, чем человеческий, потому несколько лет, проведенных на чужбине, не столь большая плата за восстановление утерянных сил.
Взяв часть скопленных с работы на сторону денег, собрав все необходимые вещи, что могли бы пригодиться в первое время пребывания на незнакомых землях, Нала, так же как и ее мать двадцать лет назад, договорилась с купцами Флоревенделя, что изредка заходили в порты Кальдорского княжества для торговли, и отправилась, как ей казалось, в далекие земли. Как не сложно догадаться, на такое большое расстояние от собственного дома драконоид не отплывал ни разу в жизни, потому сей путешествие вызывало не мало стресса. Не малым источником беспокойств выступал и тот факт, что девушка не очень хорошо знала язык той страны, в которую направлялась. Конечно же, являясь уроженкой Брегдефа, Перра в совершенстве знала флорский и, словно предвидев, что отпрыск захочет посетить место рождения своего родителя, обучала ему свою дочь с детства. Но, несмотря на это, Нала несколько сомневалась в своих силах и, как оказалось позже, не зря.
Решение было принято не сразу. Перебирая в своей голове возможные варианты, девушка вспомнила рассказы матери о том месте, в котором она родилась, вылупилась из яйца и выросла, научилась превращать белый холст в настоящее произведение искусства, где прошла большая часть ее жизни. Как рассказывала Перра, в тех местах не редкостью считались набеги дикарей, что грабили и убивали, уводили разумный существ в рабство. Пусть то место было опасным, не столь теплым, как родное Кальдорское княжество, а менталитет его населения явно отличался от того, к которому привык драконоид, но тем самым оно сулило второе дыхание уставшему от бессилия художнику. Лишь одна столь явная смена обстановки могла помочь Нале прийти в норму, а опасность тех диких мест явно предполагала, что воины будут куда как чаще появляться на глазах, а именно это и требовалось для того, чтобы дева могла вернуться к работе. Разговоры с солдатами, что только пришли из боевых действий, явно бы отличались от тех рафинированных бравад, которыми часто любили сыпаться Кальдорские рыцари, потому, поразмыслив еще пару дней, дочь Перры решила навестить родину своего родителя, осесть на ней на некоторое время, а после вернуться обратно в родные края. Век драконоида длиннее, чем человеческий, потому несколько лет, проведенных на чужбине, не столь большая плата за восстановление утерянных сил.
Взяв часть скопленных с работы на сторону денег, собрав все необходимые вещи, что могли бы пригодиться в первое время пребывания на незнакомых землях, Нала, так же как и ее мать двадцать лет назад, договорилась с купцами Флоревенделя, что изредка заходили в порты Кальдорского княжества для торговли, и отправилась, как ей казалось, в далекие земли. Как не сложно догадаться, на такое большое расстояние от собственного дома драконоид не отплывал ни разу в жизни, потому сей путешествие вызывало не мало стресса. Не малым источником беспокойств выступал и тот факт, что девушка не очень хорошо знала язык той страны, в которую направлялась. Конечно же, являясь уроженкой Брегдефа, Перра в совершенстве знала флорский и, словно предвидев, что отпрыск захочет посетить место рождения своего родителя, обучала ему свою дочь с детства. Но, несмотря на это, Нала несколько сомневалась в своих силах и, как оказалось позже, не зря.
Избранное поселение, что находилось недалеко от границ с Хакмарри, встретило новую гостью холодной неизвестностью и безразличием, однако драконоид был готов к подобному. Климат Брегдефа оказался жестче Кальдорского в несколько раз, промозглые ночи заставляли кутаться в теплые одежды, однако то была лишь малая цена за начавшее возвращаться в сердце художника вдохновение. Новая культура, природа и созерцание военных патрулей, закованных в непривычные доспехи, действительно шло на пользу девушке – на свет начали появляться все новые и новые работы, что пусть и с задержкой, но раскупались состоятельными гражданами региона. Большей же популярностью, чем на землях островного княжества, пользовались и гобелены. Причиной тому был ранее упомянутый более холодный климат и наличие необходимости утеплять каменные стены домов, потому ныне драконоид смог в полной мере применить все изученные ранее техники ткачества и по истине погрузиться в работу, что приносила неплохой доход и доставляла ему настоящее удовольствие. Единственной проблемой было лишь то, что на тот момент Нала с трудом и явным акцентом, который достаточно часто усложнял общение с местными жителями, могла пускать в пользование изученный ранее флорский язык.
Глава IV: "Тревоги взрослой жизни"
Так прошли года, которые скрылись за спиной с такой скоростью, что заметить их лет, казалось, просто невозможно. Тридцать шесть лет – не самый большой возраст по меркам долгожителей, однако весьма солидный срок для обычного крестьянина. За шестнадцать минувших лет поистине изменилось многое, однако мысль о возвращении на родину не покидала голову Налы, а лишь все больше и больше укоренялась в сознании. Холод, что казался весьма сильным по сравнению с теплым климатом Кальдора, пусть и стал привычен, но без перерыва терзал тело и душу, вновь и вновь напоминая о том, что близилось то время, когда надо было возвращаться обратно на родину. Однако не эта мысль была главным изменением в жизни художника – Нала вышла замуж за драконоида и сотворила чудное дитя, что получило имя Медраш. Все больше и больше вспоминая Кальдор по ночам, женщина понимала, почему ее мать когда-то оставила сей край и отправилась за море. Неспокойная и вечно шаткая обстановка, что царила у границ с Хакмарри, пусть и дарила Нале изобилие вдохновения, но в последнее время начинала приносить настоящий дискомфорт. Народ говорил о том, что дикари начали нападать все чаще и чаще, с великой скоростью уменьшая население приграничных селений, а со стороны высоких лесов, уходящих за горизонт, видели все больше повозок с раненными, или убитыми солдатами. Обстановка явно начинала накаляться, потому драконоид принял решение, что по окончанию наступающей зимы он со своей семьей, так удивляющей соседей необычным укладом, наконец отправиться на родину, покажет сыну и супругу теплые пляжи Кальдора и познакомит своих близких друг с другом. Однако тому было не суждено сбыться.
По велению Азура, что прятал свой лик за дуалистичной маской с момента сотворения мироздания, в ту ночь хакмаррские налетчики смогли прорвать границу, к коей еще не успели прибыть новые воины из Иполло, и зашли туда, где не появлялись уже долгие десятилетия. Селение, в котором жила чета драконоидов, оказалось атаковано. Дома полыхали, бессильно скрипя под топотом беснующихся языков пламени, скотина, запертая в загонах и стойлах, кричала, усугубляя все происходящее ужасающей какофонией звуков, а люди, не привыкшие к сражениям, но пытавшиеся защитить свои семьи, сжимая в руках топоры, вилы и редкие кинжалы, падали в грязь с ранениями, не совместимыми с жизнью. Подобное зрелище даже при всем желании было невозможно забыть, но особенно отчетливо Нала запомнила лишь одну картину – полыхающий дом, в котором она жила уже более десяти лет, языки огня, жадно поедающие стены деревянного здания, полы, крышу, и проткнутый рогатиной со спины муж, что в тот момент бесстрашно, впиваясь когтями в плечи налетчика, острыми зубами перегрызал горло тому горло. К сожалению, в тот момент женщина не могла помочь мужчине, что так рьяно защищал свою семью, так как сама пыталась отогнать от себя и сына несколько бородатых и ужасных на вид разбойников, за что будет винить себя все последующее время.
По велению Азура, что прятал свой лик за дуалистичной маской с момента сотворения мироздания, в ту ночь хакмаррские налетчики смогли прорвать границу, к коей еще не успели прибыть новые воины из Иполло, и зашли туда, где не появлялись уже долгие десятилетия. Селение, в котором жила чета драконоидов, оказалось атаковано. Дома полыхали, бессильно скрипя под топотом беснующихся языков пламени, скотина, запертая в загонах и стойлах, кричала, усугубляя все происходящее ужасающей какофонией звуков, а люди, не привыкшие к сражениям, но пытавшиеся защитить свои семьи, сжимая в руках топоры, вилы и редкие кинжалы, падали в грязь с ранениями, не совместимыми с жизнью. Подобное зрелище даже при всем желании было невозможно забыть, но особенно отчетливо Нала запомнила лишь одну картину – полыхающий дом, в котором она жила уже более десяти лет, языки огня, жадно поедающие стены деревянного здания, полы, крышу, и проткнутый рогатиной со спины муж, что в тот момент бесстрашно, впиваясь когтями в плечи налетчика, острыми зубами перегрызал горло тому горло. К сожалению, в тот момент женщина не могла помочь мужчине, что так рьяно защищал свою семью, так как сама пыталась отогнать от себя и сына несколько бородатых и ужасных на вид разбойников, за что будет винить себя все последующее время.
На удивление, смерть мужа не предала Нале сил для сражения, а наоборот ввела в некую прострацию. Взгляд желтых глаз был прикован к бездыханному телу, безмолвно истекающему кровью лежа на животе, а все остальные звуки, как и много лет назад при первом сражении на ристалище у родного дома, словно перестали существовать и утоуили в тяжелом, густом и плотном писке, что монотонно застилал собой все ужасы хакмаррского набега. Спустя лишь мгновение, что показалось женщине вечностью, шум покинул ее уши, тут же сменившись истерический плачем сына – резкий удар в затылок и Налу поглотила темнота. Сладостная тьма, что дарила забвение и сушила стекающие по шекам капли слез, что обволакивала и успокаивала, заставляла унестись прочь от ужаса бытия.
Осознание себя в непроглядной мгле оказалось невообразимо больным процессом. Затылок, украшенный сотней толстых чешуек, собственным расположением вырисовывающих незамысловатый узор, сильно болел, заставляя искры сыпаться из желтых глаз драконоида. Тело будто бы в один лишь миг лишилось всех сил и стало напоминать большой кусок студня, не способный даже самостоятельно подняться на ноги. Свет догорающих домов с великой силой резал глаза, а любой звук казался невероятно громким. Однако, как того бы не хотелось, женщине не удавалось вновь вернуться в темное небытие, чтобы еще немного отсрочить осознание всего происходящего – на улице было куда как меньше налетчиков, а те, кто остался, уже сгоняли пойманных, обезоруженных и связанных людей в небольшую колонну, готовую идти в сторону Хакмаррских границ. Не ушло от замутненного взора и то, что руки Налы так же были оплетены толстой веревкой, как и ее ноги, как и ее челюсти, которые вполне могли выступать в качестве смертоносного оружия, но одна из мыслей, заставившая драконоида встрепенуться, а после и скорчиться от нахлынувшей с новыми силами головной боли, затмила все остальные факторы и причины дискомфорта – сына не было рядом, не было и в колонне связанных пленников. Женщина хотела было позвать Медраша по имени, однако путы, сжимавшие челюсти, были более чем крепки, а должные силы еще пока не вернулись в ее тело, из-за чего в результате на свет вышел лишь сдавленный возглас, привлекший внимание мерзких хакмаррцев.
Увидев, что одна из оглушенных в результате нападения жертв пришла в себя, бородатые налетчики рывком поставили ее на ноги и поставили в конец небольшой колонны пленных, уже готовой к отправлению. Первая и основная партия селян, коим суждено было стать рабами, если они выживут по дороге к месту назначения, уже отправилась в путь некоторое время назад, захватив с собой все сбережения, ценные вещи п провизию, добытые из домов с помощью стали и огня. Следовало отправляться и оставшемуся отряду, ведь вскоре должно было прибыть подкрепление флорцев, которые без малейшего труда смогли бы одолеть уставших после сотворенных бесчинств воинов, потому, не тратив время на раздумья, через несколько минут группа существ, чьи дома поглотил огонь, чьи родственники были ранены или убиты, отправилась в дорогу. Путь их лежал за гряду высоких темный деревьев, что терялись за горизонтом, и усложнялся подступающими холодами, что предвещали смерть многих селян, что не смогли или не успели взять что-то теплее обычной рубахи.
Долгая дорога изнуряла, а холодные ночи выпивали все оставшиеся силы. Если температура днем еще была терпима, то ночами спасали лишь другие пленные, которые за шестнадцать лет соседства успели привыкнуть и в некотором смысле дружиться с Налой. Сбившись в одну кучку, в центре которой прятался драконоид, селяне с трудом могли уснуть на холодной земле. За три дня женщине удалось выяснить, что случилось с ее сыном. Во время редких и крайне скромных трапез, когда драконоиду снимали путы с челюстей, Нала, стараясь не привлекать лишнего внимания и забывая о еде, расспрашивала своих товарищей по несчастью о судьбе собственно ребенка, благодаря чему получила интересующую ее информацию. Медраш попал в первую группу пленников, что обгоняла отряд, в котором состояла его мать, примерно на полтора дня пути, так как состоял преимущественно из людей, которые никак не пострадали в результате набега. Тех же, кто мог хоть немного замедлить дорогу, но должен был оправиться от полученных ран в скором времени, определили во вторую группу. Те существа, что сильно пострадал во время разграбления селения, оказались менее везучими – их убивали на месте.
Осознание себя в непроглядной мгле оказалось невообразимо больным процессом. Затылок, украшенный сотней толстых чешуек, собственным расположением вырисовывающих незамысловатый узор, сильно болел, заставляя искры сыпаться из желтых глаз драконоида. Тело будто бы в один лишь миг лишилось всех сил и стало напоминать большой кусок студня, не способный даже самостоятельно подняться на ноги. Свет догорающих домов с великой силой резал глаза, а любой звук казался невероятно громким. Однако, как того бы не хотелось, женщине не удавалось вновь вернуться в темное небытие, чтобы еще немного отсрочить осознание всего происходящего – на улице было куда как меньше налетчиков, а те, кто остался, уже сгоняли пойманных, обезоруженных и связанных людей в небольшую колонну, готовую идти в сторону Хакмаррских границ. Не ушло от замутненного взора и то, что руки Налы так же были оплетены толстой веревкой, как и ее ноги, как и ее челюсти, которые вполне могли выступать в качестве смертоносного оружия, но одна из мыслей, заставившая драконоида встрепенуться, а после и скорчиться от нахлынувшей с новыми силами головной боли, затмила все остальные факторы и причины дискомфорта – сына не было рядом, не было и в колонне связанных пленников. Женщина хотела было позвать Медраша по имени, однако путы, сжимавшие челюсти, были более чем крепки, а должные силы еще пока не вернулись в ее тело, из-за чего в результате на свет вышел лишь сдавленный возглас, привлекший внимание мерзких хакмаррцев.
Увидев, что одна из оглушенных в результате нападения жертв пришла в себя, бородатые налетчики рывком поставили ее на ноги и поставили в конец небольшой колонны пленных, уже готовой к отправлению. Первая и основная партия селян, коим суждено было стать рабами, если они выживут по дороге к месту назначения, уже отправилась в путь некоторое время назад, захватив с собой все сбережения, ценные вещи п провизию, добытые из домов с помощью стали и огня. Следовало отправляться и оставшемуся отряду, ведь вскоре должно было прибыть подкрепление флорцев, которые без малейшего труда смогли бы одолеть уставших после сотворенных бесчинств воинов, потому, не тратив время на раздумья, через несколько минут группа существ, чьи дома поглотил огонь, чьи родственники были ранены или убиты, отправилась в дорогу. Путь их лежал за гряду высоких темный деревьев, что терялись за горизонтом, и усложнялся подступающими холодами, что предвещали смерть многих селян, что не смогли или не успели взять что-то теплее обычной рубахи.
Долгая дорога изнуряла, а холодные ночи выпивали все оставшиеся силы. Если температура днем еще была терпима, то ночами спасали лишь другие пленные, которые за шестнадцать лет соседства успели привыкнуть и в некотором смысле дружиться с Налой. Сбившись в одну кучку, в центре которой прятался драконоид, селяне с трудом могли уснуть на холодной земле. За три дня женщине удалось выяснить, что случилось с ее сыном. Во время редких и крайне скромных трапез, когда драконоиду снимали путы с челюстей, Нала, стараясь не привлекать лишнего внимания и забывая о еде, расспрашивала своих товарищей по несчастью о судьбе собственно ребенка, благодаря чему получила интересующую ее информацию. Медраш попал в первую группу пленников, что обгоняла отряд, в котором состояла его мать, примерно на полтора дня пути, так как состоял преимущественно из людей, которые никак не пострадали в результате набега. Тех же, кто мог хоть немного замедлить дорогу, но должен был оправиться от полученных ран в скором времени, определили во вторую группу. Те существа, что сильно пострадал во время разграбления селения, оказались менее везучими – их убивали на месте.
Так бы, вероятно, и окончилась история нашего героя, если бы в один из вечеров, когда группа пленных и хакмаррцы, которые за ними следили, готовились к ночлегу, из пожелтевших от приближения зимы зарослей со свистом не взмыли стрелы. Пронзая одежды, стеганки, набитые паклей и конским волосом, кольчуги и кожаные доспехи, вестницы смерти в миг посеяли в лагере панику и беспорядок, которые играли на руку нападающим и некоторым похищенным селянам. Те, кто не желал так просто мириться со свой участью, выхватывали из рук еще теплых тел, дергающихся в предсмертной агонии, топоры, мечи и кистени, после чего с ревом и одичавшим взором бросались в бой. Конечно же, чаще всего эти нападки кончались неудачей и скорой смертью восставшего, однако некоторым все же удавалось зарубить того или иного хакмаррца, победив его в открытом бою благодаря эффекту неожиданности, или ударив того в спину. Нала не желала мириться с тем, что вместе с любимым супругом потеряет еще и сына, из-за чего, когда рядом с ней наземь пал бородатый дикарь, все еще сжимающий в руке клинок, драконоид решил действовать. Выхватив из подрагивающих пальцев рукоять меча, чье лезвие было усеяно засечками, женщина освободила свои руку и челюсти, после чего, лишь повернув голову, увидела хакмаррского налетчика, который, озверев от хлынувшего в кровь адреналина, уже был готов отрубить ей голову.
Все произошло автоматически. Драконоид даже не успел до конца осознать все происходящее, а тело, руководствуясь старыми заученными движениями, выполняло несложный маневр, предназначенный для блокирования удара и последующей контратаки. Подшаг правой ногой, холодный металл принял положение для блокирования вертикальной атаки сверху, чуть наклонившись для того, чтобы удар оппонента прошел вскользь - лезвие противника скользит по клинку, а сам мужчина, не рассчитав силы удара, немного проваливается вперед, после чего, зажимая начинающую активно кровоточить рану на шее, с хрипом заваливается набок. Все произошло во мгновение ока. Нала застыла, глазами бегая в поисках новых опасностей, лишь кровь, мерно стекая по лезвию, капала вниз. Диверсанты, устроившие атаку на небольшой лагерь хакмаррцев, знали свое дело и убили большую часть дикарей буквально за десяток секунд при помощи свистящих в воздухе стрел, лишь после этого покинув свои укрытия и вступив в открытый бой. Все было кончено.
Все произошло автоматически. Драконоид даже не успел до конца осознать все происходящее, а тело, руководствуясь старыми заученными движениями, выполняло несложный маневр, предназначенный для блокирования удара и последующей контратаки. Подшаг правой ногой, холодный металл принял положение для блокирования вертикальной атаки сверху, чуть наклонившись для того, чтобы удар оппонента прошел вскользь - лезвие противника скользит по клинку, а сам мужчина, не рассчитав силы удара, немного проваливается вперед, после чего, зажимая начинающую активно кровоточить рану на шее, с хрипом заваливается набок. Все произошло во мгновение ока. Нала застыла, глазами бегая в поисках новых опасностей, лишь кровь, мерно стекая по лезвию, капала вниз. Диверсанты, устроившие атаку на небольшой лагерь хакмаррцев, знали свое дело и убили большую часть дикарей буквально за десяток секунд при помощи свистящих в воздухе стрел, лишь после этого покинув свои укрытия и вступив в открытый бой. Все было кончено.
Глава V: "Новое начало и нонец"
Спасителями пленных селян оказались такие же похищенные ранее люди, которые смогли убежать или вырвать свою свободу из рук налетчиков силой, что со временем смогли объединиться в небольшую группу, ныне набиравшую все новых и новых участников. Охотники и бывшие солдаты, рыбаки и обычные фермеры – все они имели возможность вернуться к себе домой, но остались, чтобы хакмаррская падаль, что посягает на чужие территории, жжет посевы и деревни, исправно платила за то своей же собственной кровью. Финансируемые и поддерживающиеся пограничными разъездами и дворянством, диверсанты нападали на лагеря дикарей, освобождали плененных существ и проводили разведку на местности, иногда успевая предупреждать рыцарей о грядущем набеге. В этот раз, им удалось выследить один из конвоев, что уже четвертый день шествовал по лесам в пути к заветной цели, и освободить взятых в плен существ, за что те были несказанно благодарны. Счастливчикам следовало вернуться к своим разоренным домам под незримым наблюдением отряда спасителей и сообщить местным лордам о случившемся происшествии, что бывшие пленники и поспешили сделать, однако, когда тела хакмаррцев были осмотрены на предмет провизии и прочего полезного содержимого, а селяне отошли на пару миль от места бойни, посреди поляны остался стоять один лишь высокий силуэт. Нала не могла оставить своего сына в руках дикарей, потому изъявила желание пополнить ряды тех, кто спас ей жизнь.
С того момента в существовании драконоида началась новая глава. В промежутки отдыха от дел, женщина тренировалась со своими новыми товарищами, вспоминая уроки, данные когда-то давно старым косоногим кавалеристом, обучалась стрельбе из лука и все больше и больше погружалась в быт отряда диверсантов, так отличный от обыкновенной жизни в малом городке. Поражаясь скверной иронии жизни, Нала вспоминала те моменты, когда мечтала о славных воинских подвигах, вспоминала о тренировках на небольшом ристалище дворянского дома и о том, как в один из моментов тяга к приключениям ушла, заменившись на простые, привычные хлопоты. И вот Азур даровал своему творению возможность стать героем, однако цена тому была невероятно высока. Ни один подвиг не стоит потери двух самых близких людей в мире, однако право выбора драконоиду предоставлено не было.
С того момента в существовании драконоида началась новая глава. В промежутки отдыха от дел, женщина тренировалась со своими новыми товарищами, вспоминая уроки, данные когда-то давно старым косоногим кавалеристом, обучалась стрельбе из лука и все больше и больше погружалась в быт отряда диверсантов, так отличный от обыкновенной жизни в малом городке. Поражаясь скверной иронии жизни, Нала вспоминала те моменты, когда мечтала о славных воинских подвигах, вспоминала о тренировках на небольшом ристалище дворянского дома и о том, как в один из моментов тяга к приключениям ушла, заменившись на простые, привычные хлопоты. И вот Азур даровал своему творению возможность стать героем, однако цена тому была невероятно высока. Ни один подвиг не стоит потери двух самых близких людей в мире, однако право выбора драконоиду предоставлено не было.
В боях, первый десяток из которых, казалось, должен был унести Налу на тот свет, пролетели еще три года. Чудом, или упорством, подпитываемым желанием отыскать сына, женщина держалась на этом свете. Способствовали тому, разумеется, полученные в прошлом знания о фехтовании и регулярные тренировки, которые ныне скорее требовались для поддержания формы, нежели для изучения каких-либо новых приемов. Не забывал драконоид и про живопись. В первое время он просто рисовал что-то на редких листах бумаги, что добывались с тел павших хакмаррцев или из тех грузов, что они несли с собой. Портреты погибшего в бою за собственную семью супруга, потерянного сына, павших смертью храбрых членов отряда, который за этот немалый срок успел принять в свою ряды столько же храбрецов, сколько и потерял, однако в одну из зим, когда передвижение по лесу было крайне затруднено, из-за чего дикари на время прекратили свои кровопролитные деяния, Нале удалось написать свою первую картину за долгий срок. Получилось это благодаря тому, что женщина располагала достаточно большим количеством свободного времени и тому, что на складах лагеря нашлись нужные для работы красители и старое полотно, которые, по всей видимости, были некогда отняты у какого-то менее удачливого флорского художника.
Получившая название «Ужасы Хакмарри», картина повествовала своим зрителям воспоминание ее же автора – родной дом, полыхающий в огне хаоса, посеянного налетчиками-дикарями, на фоне которого лежит мужчина, не моргая холодным взглядом взирающий на того, кто осмелится приблизиться к полотну. Спину селянина пронзают сразу два копья, а в руке он сжимает топор, чье лезвие обагрено алой кровью. Позже картина была продана от лица некого «Зрителя» в поместье одного из флорских дворян, а вырученные за нее деньги пошли на нужды отряда сопротивления.
Однако ничто не длится вечно. В один из налетов на хакмаррское селение, в котором так же трудились рабы, женщине наконец удалось найти своего сына, однако не в том виде, в котором хотелось бы. Нала была готова ко всему. Пусть Медраш был бы сломлен и обладал мышлением раба, пусть он был бы ранен или покалечен, пусть бы он выступил против отряд диверсантов, защищая своих новых хозяев, однако этого не случилось. В тот момент, когда из лесов полетели стрелы, когда облаченные в доспехи члены сопротивление отправились лишать дикарей жизни, трудившиеся на полях рабы восстали. Взяв в руки инструменты, они ринулись в бой, сердцем ощущая, что, вероятно, это единственный их шанс вырваться из оков и отомстить тем, кто многие годы назад лишил их семьи и крова. То был короткий бой – воинов в поселении дикарей было не так много, потому они пали под натиском нападавших и плененных ранее существ, перед этим успев лишить жизни тех, кого смогли. Но не было радости в тот миг, когда последний хакмаррец пал наземь, не было триумфа – сын Налы оказался убит вместе с другими рабами, что осмелились восстать.
Великое горе поразило сердце матери – в один миг она потеряла то, ради чего последние годы шла в бой, за чье здоровье молилась Азуру, ради кого продолжала влачить скорбное существование. Путь Налы подошел к логическому завершению, она пала на колени перед бездыханным телом Медраша, но, глядя в его желтые остекленевшие глаза, не проронила ни единой слезы. Ни одно слово не вырвалось из ее уст, не прозвучало ни проклятий, ни молитв, лик драконоида словно сковала холодная, стальная маска. Лишь горький ком застрял в его горле, мешая дышать и заглушая все звуки вокруг. Родная кровь так и не успела увидеть теплые пляжи Кальдора, с изумлением в глазах потыкать пальцем в большие горные хребты и развивающиеся на башнях флаги, увидеть родителя собственной матери. Вместо этого сын Налы провел короткую осознанную жизнь в рабстве и преклонении головы к ногам существ, что не были достойны права на существование в этом мире.
Получившая название «Ужасы Хакмарри», картина повествовала своим зрителям воспоминание ее же автора – родной дом, полыхающий в огне хаоса, посеянного налетчиками-дикарями, на фоне которого лежит мужчина, не моргая холодным взглядом взирающий на того, кто осмелится приблизиться к полотну. Спину селянина пронзают сразу два копья, а в руке он сжимает топор, чье лезвие обагрено алой кровью. Позже картина была продана от лица некого «Зрителя» в поместье одного из флорских дворян, а вырученные за нее деньги пошли на нужды отряда сопротивления.
Однако ничто не длится вечно. В один из налетов на хакмаррское селение, в котором так же трудились рабы, женщине наконец удалось найти своего сына, однако не в том виде, в котором хотелось бы. Нала была готова ко всему. Пусть Медраш был бы сломлен и обладал мышлением раба, пусть он был бы ранен или покалечен, пусть бы он выступил против отряд диверсантов, защищая своих новых хозяев, однако этого не случилось. В тот момент, когда из лесов полетели стрелы, когда облаченные в доспехи члены сопротивление отправились лишать дикарей жизни, трудившиеся на полях рабы восстали. Взяв в руки инструменты, они ринулись в бой, сердцем ощущая, что, вероятно, это единственный их шанс вырваться из оков и отомстить тем, кто многие годы назад лишил их семьи и крова. То был короткий бой – воинов в поселении дикарей было не так много, потому они пали под натиском нападавших и плененных ранее существ, перед этим успев лишить жизни тех, кого смогли. Но не было радости в тот миг, когда последний хакмаррец пал наземь, не было триумфа – сын Налы оказался убит вместе с другими рабами, что осмелились восстать.
Великое горе поразило сердце матери – в один миг она потеряла то, ради чего последние годы шла в бой, за чье здоровье молилась Азуру, ради кого продолжала влачить скорбное существование. Путь Налы подошел к логическому завершению, она пала на колени перед бездыханным телом Медраша, но, глядя в его желтые остекленевшие глаза, не проронила ни единой слезы. Ни одно слово не вырвалось из ее уст, не прозвучало ни проклятий, ни молитв, лик драконоида словно сковала холодная, стальная маска. Лишь горький ком застрял в его горле, мешая дышать и заглушая все звуки вокруг. Родная кровь так и не успела увидеть теплые пляжи Кальдора, с изумлением в глазах потыкать пальцем в большие горные хребты и развивающиеся на башнях флаги, увидеть родителя собственной матери. Вместо этого сын Налы провел короткую осознанную жизнь в рабстве и преклонении головы к ногам существ, что не были достойны права на существование в этом мире.
"Эпилог"
Медраш был похоронен в гробовой тишине под корнями великого, старинного дуба, уже как несколько веков произрастающего на чужбине. Мать собственноручно отдала земле свое дитя, на прощание лишь тихо поклявшись, что отомстит за своего сына, что каждый, кто видит в разумных существ рабов, падет и станет кормом для червей. Нала покинула отряд диверсантов, на прощание лишь кивнув тем, кто за последние годы стал для нее настоящей семьей, после чего, взяв все необходимое, скрылась в глубине хакмаррских лесов.
Last edited:
